«Черновые записи, сделанные карандашом и чернилами во время пребывания Ш. Уалиханова в Кульдже в 1856 г. По всей вероятности, это черновик словаря восточных терминов, задуманного автором. Ведя записи тюркских слов и выражений, он делал грамматические экскурсы. Тюркские слова Ш. Уалиханов передает арабским шрифтом с переводом, а китайские и монгольские - в транскрипции, а затем приводит их перевод.»

|| Один выпуск стрел состоит из 12 стрел. 

Динь-ма - гвоздь-человек, вершник.
Хао – хорошо.
Бу-хао – нехорошо.
Хаолама? - здоров ли?
Игэян - все равно, сходно.
Чы дай янь ма? - не хочешь ли курить?
Бучы янь - не хочу (курить).
Хэ - пей (пить).
Бу хэ - не хочу (пить, не пью).
Хе – река.
Чы - ешь, кушать, есть.
Тхоу-тоу – голова.
Ту – земля.
Лоя – (лаое) – господин.
Гуань – чиновник.
Лото – верблюд.
Лохань – старик
Бу-цо - хорошо, так, правильно, безошибочно.
Ши - да-да, так, правда.
Ю – есть.
Мэйю – нет.
Нюй-жень – женщина.
Инь хой - серебристо-серый цвет.
Цинцзо - садись.
Шицзы - лев, вошь и название смешанного плода от прививки жужуба и абрикоса - (хурма).
Ли-чжи – плод.
Лун – дракон.
Цзоу - пошел! (пойдем, идти).
Путао – виноград.
Хуан-ди - император, (августейший император).
Тянь-цзы - сын неба.
Шан - его величество (в официальных документах).
Ван - князь императорской крови. В древние врем(ена) в(ан) князь, (правитель, король).
Гун и хэу - названия князей: первое – гражд(анских), второе – военных.
Фу - областной город, область, (присутствие).
Сянь-шен - прежде рожденный. На бумаге значит почтенный, в простом разговоре вроде нашего любезный.
Ван-тьхин - орда, местопребывание владетеля.
Вань-ци - десять тысяч конницы, туман.
Сянь – мудрый.
Эр – мальчик.
Вань-суй - десять тысяч лет, китайское «ура!», «да здравствует!»
Чже-гэ янзы - подобного сорта, (так).
Чже-гэ доша цянь - сколько это копеек (стоит)?
Чже-гэ дун-си - эта вещь.
Чылафань мэйю - обедали ли?
Ли-бай сы – мечеть.
Бу - то же, что аймак, (часть, племя, отдел).
Ван-ба-сань-сунь цзы - внук черепахи в третьем колене (пекинская брань).
Чжунго - Срединное царство, (Китай).
Хуй-хуй-бу - Восточный Туркестан (буквально земля (страна) мусульман).
Си-юй - Западный край.
Си-юй Вэнь-цзянь-лу - (Записки о виденном и слышанном в Западном крае) - сочинение о Западном крае, пользующееся популярностью, но в ученом мире не имеющее большого авторитета, «старушечьи слова».
Си-юй-тун-вынь-чжи - Географический словарь о Западном крае.
Чантоу - обернутая голова, так китайцы называют жителей Семи городов Восточного Туркестана, (чалмоносцы).
Аньцзи-джан - туркестанцы восточные, (андижанцы).
Лу-гоудзе - чесать желобок, тонкая лесть.
Цао – трава.
Шао-е - молодой господин, барин.
Гуань-гун - забияка.
Хоргур - караул.
Тургэн (название реки) – быстрый.
Турэн-де - по причине.
Битхэ (битик) – книжка.
Битхэши (битикчи) – писарь.
Бахши - учитель, (наставник).
Тохда-буха - определенный, разрешенный.
Дайцинь гурунь - государство, (Великоциньское государство).
Восточные тюрки в разговоре смягчают согласные буквы - х, г - прооизносят как легкое придыхание; и совсем не произносят. Они вместо Мухаммед говорят Маамед, иногда просто Мамят. Произносят как х, хара вместо кара. Известный город Карашар - Харашар; или .как - Кульджа.
Вместо ш говорят ч, кчи вместо (кiшi). В окончаниях фразы всегда прибавляют частицу  и, ударяя на нее, прикрикивают: яхши буладо-да, (булядо вместо, шо вместо , апкиль-на. Любят чрезвычайно сокращения, особенно гласных а, и, у, элп вместо алиб, хучьхань - куюшкан.
Сокращают и переиначивают слово так, что трудно понять их, когда разговаривают между собою. Множество слов, неупотребительных в других тюркских языках, и много монгольского свойства делают его (уйгурский язык) еще более непонятным: они говорят чон - большой, тула - много,  - женщина (произносят агча).
Монгольских слов чрезвычайно много: чаукан - девка (от кукен), тулга - треножник, на который ставится котел-очаг, и прочие. 
|| Жители Шести городов сравнительно даже с мавраннагрскими своими собратиями невежественны - редкие умеют читать и писать по-мусульмански.
|| 32 ху разных хлебных зерен.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 2 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, 2-е издание дополненное и переработанное, стр. 248 - 250.

О записке Сюан-Цзана.

«Эта работа не имеет датировки, но, скорее всего, относится к 1856 году, так как была обнаружена в Кульджинском дневнике Уалиханова. Рукопись является извлечением из русского перевода биографии Сюан-Цзана, опубликованного В. Классовским в 1852 в «Вестнике Императорского Русского географического общества».

Гиуэн - Тсанг, китайский буддист, отправился для изучения буддийских книг в Индию в царствование династии Тан, около 629 г. по Р. X. Встреченный с особенной любовью жителями, он вскоре сделался известным изучением «большого средства» и победой в диспуте над приверженцами «малого средства» под именем учителя закона из Чины.
По возвращении его из путешествия составлен был рассказ о странах, им виденных, и о его похождениях. Станислав Жюльен издал это частное описание, готовясь к более обширному труду «О западных народах при династии Тан».
О Средней Азии мы в этой записке находим, что автор отправился из Индии через Синд, прошел Гиндукушский хребет и, держась на северо-запад, вступил в земли, принадлежавшие некогда царству Тухара (Ту-го-ло).
Тухара стоит на берегу реки Потсу (Вакшу-Оксус). Государь Тухаристана носит титул шеху. От Тухары он пошел на Восток, через владения: Мункиэн (Мункан), Алины (Арни), Ги-мо-толо (Гимотла) и другие, принадлежавшие некогда Тухаре.
Наконец, около великих гор: Тамо-си-тиети (Дамастити), Шикины (Сигнак) с буддийским монастырем он вступил, оставив последнее владение Шангми (Канби), в горную долину По-ми-ло (Памир), находящуюся в средоточии гор Тсан-Лингэ. Посреди долины есть обширное озеро.
Из городов Восточного Туркестана автор через города Ко-па-то (Хованда), У-ши (Ош, Тахт-Сулейман) пришел в Кашгар (Кие-ша), оттуда через Чо-киу-киа (Ярготи) пришел в Хотан (Кутана, Юйтиян).
Здесь он нашел всюду буддийскую религию и множество монастырей и святых отшельников (аронов), которые, достигнув плодов знания бади, зачаяв начало мысли, предавались безусловному покою (нирване) и полному исступлению.
Автор рассказывает несколько религиозных буддийских басен касательно распространения веры Будды. Автор особенно распространяется о Хотане (Кусатанна), что значит сосцы земли. По поводу этого рассказывают легенду, что царь хотанский происходит из Индии, из государства Тага-ши-ло (Такшасил), которое лежит на юго-западе за Кашмиром, около реки Инда, и был старший сын государя Асока.
Не имея сына, он просил бога Вайсравана; из кумира вышел мальчик, и из земли выросли сизы, которыми он питался. Он (автор) видел множество капищ и одну статую Будды, которая якобы сама перешла из Кашмира.
В числе храмов есть капище в честь Арона Ваирчана (Пи-лу-че-на), который был родом из Кашмира. О хотанцах он говорит: «Жители соблюдают справедливость и обряды, уважают науки и любят музыку.
Письмо их почти походит на индийское, но язык у них совсем другой. Здесь считается до 100 монастырей, и в них до 5000 духовных лиц». Автор в письме своем государю говорит, что в передний путь он ехал через крутые проходы, через железные ворота, переправлялся через порывистые волны Теплого моря (Же-хай).

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 2 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, 2-е издание дополненное и переработанное, стр. 251 - 252.

(Черновой материал о торговле России с Западным Китаем и Средней Азией в первой четверти XIX века).

Выписка из дел Главного управления Западной Сибири.

"Работа представляет собой черновой набросок к большой работе, задуманной Ш. Уалихановым о торговле России с Западными провинциями Китая, Казахской степью и среднеазиатскими ханствами. Мысли автора, затронутые в этом наброске, полнее изложены в его работе «О торговле в Кульдже и Чугучаке». 
Автограф написан на печатном бланке «Советника от киргиз Областного правления сибирских киргизов полковника Валиханова», т. е. отца Ш. Уалиханова. || (В 1824 г.) Министерство финансов, имея в виду расширение азиатской торговли на сибирской линии, просило генерал-губернатора Западной Сибири о сообщении сведений, по которым можно было бы составить прочную систему. Генерал-губернатор предписал управляющему Омской областью гвардии полковнику Броневскому собрать требуемые сведения."

Ответ Бухтарминской таможни по положенной форме: сумма товаров отвозных и привозных через Бухтарминскую пограничную таможню с 1809 по 1814 (г.г.).

Ведомость привозным и отвозным товарам с 1814 по 1824 (г.г.) с показанием мест, в кои вывезены.

Отвозные в китайский пограничный город Чугучак один раз, именно: в 1818 году на сумму 1621 руб. 65 коп, в Киргизскую степь и на реку Нарын:

Привозные из города Яркенда: в 1819 г. - 10,005 руб. и в 1824 г. - на 28160 руб.; из китайского города Чугучака: 1819 г. - 1790 руб.; из Киргизской степи и с реки Нарын:

|| Петропавловская таможня. Краткая ведомость с 1803 по 1818 год. В 1803 г. привезено на сумму 423 395 руб, 55 коп. отвезено - 302 763 руб. 70 коп.

Ведомость той же таможни с 1818 по 1824 год. Отвозные товары: сумма и число верблюдов.

Р. S. Из ведомости о числе караванов видно, что до 1818 года караваны были: из Бухарин в 1814 году в числе 270 в(ерблюдов), из Коканда - 53 верблюда и из Киргизской степи - 200; в 1815 г. из Бухарин - 653 в(ерблюда) и в 1816 г. из Бухарин и Коканда - 7161 в(ерблюд); в 1817 году из Бухарин - 129, из Коканда - 180.
Из отношения Петропавловской таможни от 24 марта 1825 [года] значится, что товары, вывезенные из азиатских владений, суть: шелковые, полушелковые, шерстяные и бумажные материи; бумага пряденая и хлопчатая, сырец; сухие ягоды: урюк и изюм; мерлушки, цитварное семя и частию мягкая рухлядь.
Из Киргизской степи: мягкая рухлядь, мерлушки, овчины, кожи сырые, армянина, шерсть, козий пух, скот живой разных родов.
|| Из России вывозились: шелковые, полушелковые и бумажные материи, мягкая рухлядь, москательные товары, металлы и изделия из них, кожи красные, краски, сандал в поленьях и кошениль, частию золото в иностранной монете, мишурные товары.
Хозяевами караванов, отправленных в Азию, были: калужские 1-ой гильдии купцы Аким и Иван Свешниковы, комиссионер тоб(ольской) 1-ой гильдии купец Пиленко, тобольские купцы Большаковы. Таможня сознается, что при составлении ведомостей отличить привозные и отвозные и из каких владений было невозможно по неясности объявлений, поданных от купечества.
Отвозные:

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 2 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, 2-е издание дополненное переработанное, стр. 253 – 255.

(О торговле в Кульдже и Чугучаке).

«Автограф представляет собой результат работы Ч. Валиханова над изучением вопроса о торговле России с Западным Китаем »

|| Торговля наша с Западным Китаем через Кульджу и Чугучак открыта была семипалатинскими ташкенцами, (торговцами) мелочами, под именем доверенных от киргизских султанов. Первоначально привозили товары скрытно, на двух и трех лошадях. Началась она около 60 лет (назад).
При всей ограниченности про­воза и в начале даже скрытого, по богатству тогда китайцев, все эти торговцы нажили здесь состояния. Конечно, китайское прави­тельство видело это, но смотрело на это сначала сквозь пальцы, а потом; даже поощряло или имело свои выгоды, брало все в каз­ну.
В Китае, надо сказать, материй прочных и дешевых для про­стого народа мало. Все рабочие люди, солдаты и купцы носят только русские и кашгарские материи: нанку китайку и раз­ные бумажные, темные товары и туркестанскую грубую дабу.
Не­чего говорить, что русские товары были здесь редкостью и по сравнительной с их товарами дешевизне и прочности сделались доступными каждому. Сукно, часы, разные мелочи по редкости своей покупались охотно богатыми манджурскими чиновниками.
Китайское начальство видело в этом большую выгоду и при при­возе нужное количество товаров брало в казну, отпуская из них самой лучшей хотанской дабы, называемой шан-мата. Тор­говля с казной им обходилась всегда выгодно, ибо (от) торгово­го пристава, который производил этот торг, они успевали защи­титься главное, принося в дар несколько кусков сукна, нанки, ситцу, и дело улаживалось.
При этом конец маты считался за 4 мыскала серебра; так за кусок нанки приходилось 10 концов дабы, которую тотчас же сбывали китайским купцам, которые брали ее охотно, ибо, кроме казны, ее ниоткуда не получали.
Шан­скую мату они тотчас променяли китайским купцам на серебро в ямбах, отдавая за ямбу 120 кусков. При покупке же тогда нанка стоила 6 рублей серебром кусок с провозом, следовательно, бары­шу они имели 48 руб.
После этого уже торга объявлялась им открытая торговля. В первые времена Китай был совершенной Калифорнией для искателей приключений, таковы были первые открыватели этой торговли, торговые ташкенцы, жившие в России.
(Ее) основатели: Ауп, Бедель и тарский татарин Раджеббакы. Вся торговля нахо­дилась в руках нескольких, из русских только семипалатин­ский купец Санников около...года имел здесь торговлю. В на­чале, говорят, когда торговали еще отцы теперешних торговцев, были случаи, что скрытая от казны нанка продавалась за ямбу 8 кусков и 8 кож лучших брали за ямбу.
Торговля эта началась людьми, имевшими тоже в компании 100 баранов, с вьюком от 10 до 20 лошадей, и привоз всего каравана этого равнялся много­му более 10 000. Впоследствии очень естественно, что слух о золотом колодце и быстром обогащении привлек сюда много лю­дей и цены начали, естественно, уменьшаться; в казне кусок нанки = 8 концам дабы, но при всем том на ямбу отдавали от 19 до 20 и 2 бунта кожи за ямбу.
Богатый народ, чиновники поку­пали разные мелочи - часы, ножи и прочее брали за невероят­ные цены, часы стоили от ямбы до 30 ланов. Шарманка, а в по­следние периоды перед открытием консульства продавали шар­манку за 30 саров серебра (42 р. Сереб(ром)).
В те времена китайцы были очень доверчивы и давали всяко­му в долг, но увы! Их обманывали так сильно; ямба чистая, на­туральная тогда равнялась сто сарам ярмаков. Один казанский татарин в начале 30-х годов приехал в Кульджу с несколькими часами и в продолжение года нажил себе настолько капиталу, что в следующий год мог снарядить маленький караван с цветными стеклами и повел обороты так, что теперь первой гильдии купец.
Вывозили наши торговцы в степь кирпичный чай, получая на ямбу 420 - 430 кирпичей, а продавали в Семипалатинске по 30 ко­пеек серебром. Байховый чай стали вывозить только за 10 лет перед сим, но в ничтожном количестве, на брата по 3 р. 4 ящика, перед открытием консульства вывозили до 30.
Вывоз ямб запре­щался, и торговцы наши производили (его) скрытно. В самом начале, когда стали привозить, чай стоил (от) 15 до 16 саров серебра и увеличился до 17 и 21. При начале нашего консульства еще существовали эти цены. 

*    *    *

II Торговля с Западным Китаем началась у нас с давних вре­мен. Купцы троицкие и семипалатинские и торгующие азиатцы выменивали здесь на нанку чай и продавали на Нижегородской ярмарке.
С основанием консульства положено было более прочное основание (торговле).
Не могут без жалости вспомнить торговцы те времена, когда они на 8 штук нанки брали ямбу и за 16 или 17 ланов серебра хороший байховый чай-кумма, что теперь стоит 25 и 26 ланов серебром и за фунт от 60 до 80 копеек серебром. Это было около 1835 и 1840 (г.г.).
Конечно, современный упадок торговли надо приписать ни чему другому, как бедности Китая через разные междоусобные беспокойствия. Хотя в то время и полагалась с торговцев пошли­на: с 10 штук одного товара одна штука и из пяти баранов - одного; но большею частью торговцы отделывались и от этого, являясь с печатью одного из султанов киргизских, которые имеют право, представивши подарки из 2 и 3-х голов лошадей, делать свободный размен.
Вообще хитрые акалакчи (здесь так называют караван-башей, караванная голова) подносили подарки торговому приставу при майтузе и тем освобождались от пошлины. В то былое время китайцы были более доверчивы и, главное, более денежны. Троицкие купцы торговлю с Китаем производят на сво­их верблюдах.
Перевозка. Тракт караванный из Троицка идет через земли сибирских киргиз до речки Аягуза, до могилы Козы-Корпеш, здесь он разделяется на два: на чугучакский и кульджинский. Чугучакский идет на Урджар, а кульджинский на Копал - Коксу и через проход Санташ в Кульджу.
Существовал в Кульджу другой путь через Урджар, по китай­ским пикетам на Талкы и в Кульджу. Этим путем уже давно не ездят, да на основании трактата, кульджинскому каравану указывается (новая) дорога.
Единственное препятствие встречали торговцы от барантовщнков, и то в оное время, когда мятежный султан Кенесары бесчинствовал в степи. Так как дорога следует большею частью через кочевья преданных нам родов, то несчаст­ные случаи встречаются редко.
В Большой орде, тогда еще не принадлежавшей нашему под­данству, султаны представляли себе право получать подарки, но и то в виде добровольного подношения, чем вынуждения. Они большею частью помогали нашим купцам, услуживая им госте­приимством и посылкою своих людей для их препровождения.
Перевозку товаров и теперь еще предпринимают троицкие купцы на своих верблюдах; но так как содержание верблюдов сопряжено здесь с большими хлопотами от изнурительного гор­ного пути (они во множестве пропадают, так в зиму настоящую купец Шарафи (потерял) до 60 и один - до 50), то и предпочита­ют они наем киргизских верблюдов.
Со времени основания Копальского укрепления (1848 г.) и Аягузского приказа (1824 г.) некоторые из них, отправляющиеся из Аягузского и Внутреннего округов - уваки и найманы, нанимают «кречей», подрядив верблюдов и лошадей от Семипалатинска до Аягуза, где привезенный товар заменяется отходящему товару до Семипалатинска.
От Семипалатинска купцы отправлялись по зимнему пути на санях к Ирбитской или Нижегородской ярмарке. Подрядчиками бывают здесь ташкенцы, киргизы кызаевского и байджигитовского родов (подведомственные Китаю) и калмыки.
II Из Семипалатинска путь лежал тогда на Урджар, из Урджара по северной стороне Алакуля в Ланкол, оттуда через проход Кара-даван (Су-даван) на первый китайский пикет. На пикете производили счет скоту, причем караульному офицеру, по заве­денному порядку, давали несколько баранов, и тот давал им би­лет, где указывалось число скота (уменьшенное), по которому уже в Кульдже и Чугучаке брали пошлину в числе с десяти - одну голову скота (с товаров не брали); второй пикет на Боротале, откуда на третий китайский пикет на проходе Канджига; четвертый - Сайрам на Сайрам-Куле пятый - Талкы по сю сторону прохода Талкы, шестой - Сарыбулак (Ордаходза).
При Сайраме на южном склоне прохода соединяется большая урумчинская дорога и из Чугучака в Кульджу. На Талке есть постоялый двор. По приезде в Кульджу (наши торговцы) останав­ливались на берегу Сарыбулака.
Вначале им не дозволялось вы­ходить в город, после же ходили по карте. Подчинялись они тогда торговому приставу - колдаю. По приходе они в качестве послан­цев киргизских султанов представлялись цзян-цзюню, проходя через несколько мест, и тот спрашивал их о здоровье султана, ко­торого они вовсе не знали, о его кочевьях и прочее.
За подарки им давали 1 манлык9, 1 штуку шелковой ткани, 4 конца шан-маты, 100 цзиней Сорочинского пшена, 10 цзиней хлопчатой бумаги, 1 кирпич чая, 1 барана (для акалакчи), кувшин вина в цабете и китайскую чашку, и разные лекарст­ва против глазной боли, для уничтожения опухоли тиндзи пуд пластыря и проч.
Независимо от этого акалакчи просил от имени султана ради того, что он выдает замуж дочь, подали записку, в которой просили манлыку и прочее, что (было) нужно. Дорога эта была безопасна. Проходили караваны через ко­чевья богатых родов и всю дорогу производили выгодный промен, с Бороталы вступали в кочевья чахаров, которые были не менее гостеприимны.
Только в последние годы, когда байджигитовцы и кызаевцы стали барантовать с нашими найманами, караваны должны были прибегнуть к конвою казаков. Все ездили на своих верблюдах, если и брали кре, то оно решительно (ничего) не стоило в сие богатое верблюдами время.
15 концов маты было достаточно, чтобы взять на провоз верблюда от Семипалатинска до Кульджи.
II  Здесь вьюк верблюдов не бывает выше 12 пудов. Это заведенная норма. Кречи ни за что не дозволит ставить больше. Они на опыте знают, что верблюд с этим вьюком может без устали сделать 8 часов.
А верблюжий ход в один (час) равняется 5 вер­стам, между тем как в ташкентские караваны из Петропавловска кладут от 15 до 17 пудов. Надо сказать, что в такую дальнюю дорогу, как поездка в Ташкент, редко бывает, (что) сопутствует сам хозяин верблюдов, да и в Средней орде случаи выставления на весь караван верблюдов - редкость.
Кречи нанимают верблю­дов от разных лиц с известной ему выгодой. Так как расчеты там всегда не на верблюдах, как здесь, а на пуд, то и естественно, что крок(ешский) старшина, который заботится только об одном - доставить верблюда хозяину живым, дозволяет класть тяжести сколько может поднять животное. Оттого и верблюд более году не ходит. 
||  Перевозочные средства и цены. Перевозочные цены здесь чрезвычайно шатки. Когда бывает много верблюдов при майтузе, то за верблюда до Семипалатинска берут от 15 до 20 рублей серебром, а иногда же до Копала приходится платить от 8 до 10 рублей.
Вот почему здесь предпочитают своих верблю­дов подряду. Обыкновенно вьюк для верблюда полагается два ящика чаю (12 пудов) и дабы, и другого бумажного товару – (всего) 16 пудов. Киргизские возчики «кречи» нанимаются в Се­мипалатинске из родов Аягузского и Внутреннего округов и нани­маются с караваном до Кульджи.
Здесь всегда уже бывают това­ры, готовые к отправке в Россию, и они нанимаются опять до Семипалатинска. Акалакчи - старшина вожаков есть вместе с тем и сам торговец, он привозит с собою арканы, армячины, мешки, кошмы, товар нужный и который расходятся скоро.
Если нет караванов для скорой отправки, то хозяин не в убытке: он поправляет свой скот и производит свою мену. В Семипалатинске наем верблюдов стоит недорого, но между тем, как в Кульдже, где нет совсем верблюдов, тот же акалакчи берет за отвозку от 10 до 15 рублей более.
Впрочем, здесь может быть перевозка, кроме верблюдов, и на телегах. Между Капалом и Семипалатин­ском, даже и до Троицка, есть отличная дорога, по которой возили прежде провиант для Капальского отряда.
Опытов в этом роде пока не может быть, но со временем, когда верблюды выведутся, уменьшение их уже становится, слишком заметным, это будет единственное средство. Киргизы Кокчетавского округа, где те­перь, можно сказать, вовсе нет верблюдов, ежегодно совершают торговую операцию мукой: закупают ее в Петропавловске и при­возят к осени в южные степные роды - тобыктинский, тамипский, кочующие по северному берегу Балхаша и Голодной степи, и продают с известного рода выгодой.
Партии этих торговцев, из­вестные под названием «кырчи» - степняки, успевают на одних же лошадях, на киргизских двухколесных арбах привезти и увез­ти, делая слишком 2000 верст. Следовательно, возможность по­добного рода перевозки очевидна.
В последние годы в Чугучак стали возить на телегах. Цена за пуд от 2 до 2 1\2 рублей ассигнациями. Большая же часть (купцов) имеет своих верблюдов и (так-же) троицкие купцы, верблюды их зимуют в Аягузе около Джузагача.
Весною со свежими товарами, (в том числе) и с ирбитскими, перевозят товары в Семипалатинск. Здесь, смотря по дешевизне на верблюдах или телегах приезжают в Аягуз, откуда отправ­ляются уже в Чугучак или Кульджу.
Бели верблюды хороши и успеют продать скоро, то отправляют (купленные здесь) товары на них же прямо на Троицк и Петропавловск. Все это зависит от времени. Стараются приехать и к зиме, когда бывают ярмарки.
Семипалатинцы рассчитывают на Ирбит или на Тюмень, а троицкие (купцы) на все соседние ярмарки: Щадринскую, Бугульминскую и пр. Впрочем, при дешевизне «кре» даже имеющие своих верблюдов приезжают на кре, производя свои..., легкими в том предположении, что (нанимать) верблюдов (в степи) стоит 5 руб­лей, а для прокормления своих исхудалых от пути верблюдов нужно в зиму истратить столько же.
|| Мелкие торговцы киргизы приезжают к осени с верблюдами для наемки и вместе с тем привозят арканы, мешки, армячину, алачу и халаты домашней работы из армяка, подбитые шер­стью. Арканам установленная цена 11 к., алачи - от 30 до 50 к., капы (мешки) – 12 - 15 к., халаты же продают за 1 рубль и 10 - 30 к.  
Предметы нашего привоза в Китай. Нанки, плис, полуситец, ситец, китайка, гарусные материи, люстрин, ситец-ластик, мишуры, продаваемые в большом количестве (до 3500), сундуки (95 шт.), столешницы (2695 м), подносы, зеркала кабинетные, медь в деле, чугун в деле, железо в деле, сукна, драдедам, юфты, коленкор, платки бумажные (миткаль), ножи складные, гармонии, лампадки медные для опиума, сафьян, выдры, лапы лисьи, белки, серебро в деле, канифас, рога сай­гачьи - 4418, кожи, русская бумажная (ткань), кисея, стекло хрустальное, часы, сахар, марджан, галуны, халаты, погребцы, железо, паласы, квасцы, нашатырь, перец, бумажное трико, шел­ковые материи, парчи, купорос, стекло цветное, котик, ленты, бисер. 
Вывоз. Чай: байховый, кирпичный, фу, атбаш0 и кал­мыцкий, даб, корца, ленз, колпаков китайских, миндалю кашгарского, покрывала из хлопчатой бумаги, бели бухарской, выбой­ки, зендели - бухарская шерсть.
Дань - мешок (портяной), в нем 10 дэу (мерка); в дэу - 10 шень (гарнец), шеи - 10 гэ (пригоршня), гэ - 10 чжо (горсть). В мешке содержится 4 пуда, 14 1\2 фунтов муки. Цин - мера земли, содержит 100 му. Му равно 1200 (кв.) футов, английских - 1265 ф.; 2448 русских (кв.) сажень.
Вес количественный гин равен 16 ланам, лан (лян) равен 10 цянь, цянь равен 10 фэням, фэнь равен 10 ли (равных 0,001 лана). Медная монета (ярмаки) связка в... равна лану и назы­вается (сар).

*     *     *

II  Курс на ямбу в 1855 году:
В январе от 150 до 155 т(енга).
В феврале от 155 до 160 т.
В марте от 153 до 158.
В апреле от 158 до 165 т. И до 170 т.
В мае от 154 до 165.
В июне от 165 до 170 т.
В июле от 170 до 175 т.
В августе от 175 до 180 т.
В сентябре от 174 до 180 т.
В октябре от 180 до 185.
В ноябре от 185 до 195 т. И до 200, а в конце опять до 195.
В декабре от 195 до 200 и даже до 203 т. До 20 числа, а в кон­це месяца упал на 180 и ниже на 140 т.

II 1. Медь в Кульджё продаваться может. 
2. Потребность количества ее для жителей и для вывоза в другие области Китая на первый раз определить невозможно; но судя по тому, что медь привозится в Аксу и Кашгар из Ташкента и Бухарин, можно полагать, что здесь должен быть большой сбыт.
Отсюда медь может быть отправляема в китайские города: Аксу, Кашгар, Комул, Хотан и Коне-Турфан. Медь нужно чтобы доставлялась в досках: длиною 5 чет­вертей, шириною 3 четверти, толщиною в получетверть вершка.
Преимущественно требуется здесь медь красная. Примерная цена от З 1\2 до 4 мыскалов (золотников) за цзинь (1 ф. 1\4 золотника) || в оптовой распродаже; в мелочной же мо­жет продаваться и дороже.
6. Китайская медь в мелочной продаже по 6 и 5 1\2 мыскалов; в оптовой же по 5 мыскалов ярмаками за чжин. Железо здесь продавать невыгодно и потребности в нем быть не может, потому что у китайцев его очень довольно и про­дается по 2 и 2 1/2 фыня за чжин.
Разве только проволока мо­жет иметь выгодный сбыт, потому что китайцы вовсе не знакомы с искусством выделки этого необходимого в житейском быту това­ра. Продаваться (железо) может от 30 до 40 копеек за китайский фунт.

О ходе торговли в Кульдже в 1855 году.

II Торговля наша с Западным Китаем в 1855 году имела ре­зультаты неудовлетворительные, как и прежде, от влияния тех же местных обстоятельств с тем различием, что она в нынешнем году имела характер несколько благоприятнее прежнего.
Главная причина таких неблагоприятных обстоятельств заключается: пер­вое - в недостатке серебра и денег в обращении и во всеобщей нищете жителей Кульджи, происшедшей от прекращения присыл­ки серебра из внутренних казнохранилищ Китая на содержание здешнего края; второе - класс чиновников и солдат доселе до­вольствуется 1\2 жалованья, но и то с трудом приобретает­ся илийским начальством, частью от местных поборов, частью через пожертвования богатых людей.
Такое ограничение в со­держании людей, доселе не знавших нужд и труда, естественно, повергло солдат в крайнюю нищету, так что они едва имеют воз­можность пропитывать свои семейства, а об удовлетворении второстепенных нужд они уже и не могут думать.
Натурально, что от такой обстановки, обстоятельств и самая промышленность получила менее способов к изысканию средств для насущного промысла и работы, которая здесь и ограничилась самою крайнею необходимостью и то самою дешевою.
Следствия таких ограничен­ных средств служащего и чиновника, и ремесленного класса дол­жны были отозваться н на нашей торговле. Она не могла иметь должного движения, ибо взаимный кредит и большие обороты сделались совершенно невозможными и ограничились в течение всего года самой мелкой распродажей самых дешевых товаров не только у нас в фактории, но и в самом китайском городе.
Привоз. Купечество наше, изведавшись о таком ходе дел в Кульдже, приостановило подвоз товаров или сократило количество привоза, тем более, что оставшиеся от 1854 (г.) нераспроданные товары на 111 слишком тысяч рублей не имели для себя сбыта в количестве даже половинном.
При всем том привоз товаров на­ших, хотя в нынешнем году и уступил на 2/з слишком общей сум­ме привоза прошедшего 1854 года и даже 1853 года, однако ж превы­сил итог привоза за 1852 год. Всего в нынешнем году доставлено в Кульджу как товаров, так и скота (из Семипалатинска и степей) на 70902 р. 50 к. серебром. 
1. Нанка. Между привозными товарами по своему количеству занимала первое место нанка, (ее привезли) на сумму слишком 28 000 рублей серебром. Она уступала количеством привозу прошлого года, когда было доставлено оной почти на 29 000 рублей серебром, || прочих же бумажных товаров было в привозе самое ничтожное количество; всего разных видов и наименований на сумму 27  1\2 000 руб.
(В) 1854 же году разных бумажных товаров, не считая нанки, имелось на 40 827 рублей, а с нанкой на 69 740 рублей серебром. В нынешнем же году всего с нанкой было только на 25 583 руб. серебром, следовательно, привоз бумажных товаров уменьшился на 2\3. 
2. Пригон скота. После нанки главную статью по привозу сос­тавляет пригон скота из Семипалатинска и степи, тоже усту­пающий пригону прошедшего года почти наполовину. Всего лошадей и рогатого скота было пригнано в нынешнем году на сум­му 27 959 рублей серебром, считая: баранов 20 682 головы, лошадей и рогатого скота по 300 слишком голов каждого. Против прежнего года (1854 г.) уменьшился пригон баранов (в 1854 г. было пригнано их 35852 головы), а лошадей и рогатого скота было одинаковое число.
3. Прочего товару. Прочих товаров было привезено сравни­тельно с привозом 1854 года весьма ограниченно. Сукна не более 1\16, юфты 1\3, железных и других металлических изделий не бо­лее 1\8, марджана менее 1\2, выдры 1\3, мелочей разных 1\3, и всего это составило не более как на 17 361 рублей серебром. 
Распродажа 1. Разных товаров. Распродажа товаров в нынешнем году была самая дробная н мелочная, хотя торговля существовала каждый день на какое бы то ни было количество. Обедневшие жители не в таком количестве наполняли нашу фак­торию, хотя было много таких, которые за две версты приходили из-за одного аршина нанки.
Китайские купцы почти ничего не брали в промен за свои товары, ниже на чай; только со второй половины года некоторые из них стали променивать свои шелко­вые материи на нанку и то незначительными партиями.
Если в течение года и происходили торговые сделки, то это с купцами кашгарскими, которые преимущественно на дабу и частью на монету сделали значительную закупку бумажных товаров, исклю­чая нанку, которой половина была сбыта китайцам.
Надо сказать, что в нынешнем году, кан и в прошедшем, они только поддержи­вали наших торговцев, выменив в значительном количестве сукна, юфт, железные изделия и разные другие товары для отправления в Туркестан.
II 2. Торговля баранами находилась еще более в стесненном положении. Цены на них хотя существовали по расчету на монету те же, что и прежде, т. е. каждый двухлеток отходил за 1000 ярмаков, принимая приспособительно к цене серебра ямбу за 200 т. ярмаков, по 200 голов на ямбу, но с другой стороны, несмотря на то, между китайцами вовсе не являлось, оптовых торговцев, кото­рые в прежние годы скупали тысячные партии одного хозяина за один раз и в одни руки.
В нынешнем же 1855 году, если и были покупатели баранов, и покупка их ограничивалась не более, как (на) ямбу; по распродаже выручки, от которой опять повторяли покупки на барыши. Это заставило наших торговцев скота по не­обходимости проживать более обыкновенного, следовательно, под­вергало их лишним расходам.
Притом и передача совершалась большею частью на дабу, а не на кирпичный чай, которым обыкновенно запасались гуртовщики баранов для выгодной продажи в степи. Кирпичного чая в нынешнем году не имелось в привозе, если и был, то в цене очень дорогой против 1854 года, так что тор­говцы по необходимости должны были на вырученную за прода­жу баранов монету покупать также дабу.
Правда, товар этот, по причине огромного привоза из Восточного Туркестана, был в цене сравнительно с прежними годами очень дешевый: прежде обыкно­венно продавался по самой большой мере, 350 концов на ямбу; в 1854 году отпускался до 500 на ямбу, в нынешнем же году отпу­скался и до 750, так что торговцы наши, променивая на скот и покупая на вырученную монету мату, при такой дешевизне были хотя и не в убытке; они скупили у киргиз на 1, много (на) 2 куска двухлетка, продали того же двухлетка здесь не менее (чем за) З 1\2 концов, но затруднение их заключалось в том, что (они) не могли как прежде разнообразить вывезенный товар кирпичным чаем и другими мелочами, потребными в киргизском быту и не менее выгодными при гуртовой сделке и, главное, при значительном вы­возе из Кульджи и подвозе из Ташкента (даба ташкентская доб­ротнее кульджинской); цены на дабу легко могли упасть, и трудно найти сбыт такому огромному количеству оной.
Притом же II и торговцы мануфактурными товарами в течение года выменивали свой товар на мату и после за неимением других китайских про­изведений покупали ее на деньги, и это количество было отправ­лено в Семипалатинск для сбыта их прямо в киргизскую степь.
Таким образом, за неимением покупателей продавцы скота дол­жны были остаться зимовать, подвергаясь новым убыткам. В ны­нешнем году остались непроданными на 1856 год более 40000 баранов, хотя цена на двухлетка была баснословно дешева: от 50 до 40 копеек серебром.
Пригон приостановился до весны, ибо пригонщики, узнав о таковой дешевизне, предались благоразумному терпению и на границе выжидают перемены обстоятельств. 
3. Рогатый скот. Рогатый скот почти весь угнан обратно из Кульджи, вследствие распоряжения нового цян-цзюня, который в видах поощрения земледелия запретил резать волов и продавать их мясо, так что даже никто не приценивался к нему.
Из других товаров выдра, несмотря на то, что в 1854 году скоро и выгодно была распродана в значительном количестве, в нынеш­нем 1855 году осталась почти вовсе непроданной, а между тем цена на нее в России возвысилась.
Итоги не распроданному в 1855 году товару. Всего от 1855 года к 1856 году остались нераспроданными разного товару и скота па сум­му 47 658 рублей серебром, не считая товаров, вывезенных обрат­но в Россию, которые простираются на сумму 23 000 рублей слишком. 
Вывоз. Вывоз китайских товаров в 1855 году по количеству общей суммы превысил все предшествовавшие годы на 14 слишком тысяч рублей серебром. Только в предметах вывоза произошла перемена: до сего времени главную статью вывоза составлял чай разных видов: более 1\3 всей отвозной суммы.
В нынешнем году только продавались чаи, оставшиеся от привоза 1854 года. Если и были подвозы кирпичного - в самом ничтожном количестве. Бай­хового чая здешние китайские купцы не могли получить из Урум­чи на кредит, ибо урумчинские купцы имели ввиду продать в Чугучакском кургане ташкенцам па золото. 
Обстоятельства Чугучакского замешательства и указа Прави­тельствующего сената от 8 декабря 1854 года и их влияние. После Чугучакской катастрофы и объявления о двойной пошлине на чай, привозимый азиатцами, не платящими в России никаких гиль­дейских повинностей, на Сибирскую и Оренбургскую линии - наши купцы стали питать надежду, по-видимому, основательную, что весь запас чаев из Урумчи и из Чугучака пойдет в Кульджу, по тому соображению, что торговля в Чугучаке прекратилась, а ташкенцы, ограниченные указом Правительствующего сената от 5 декабря 1854 года должны были платить за товары пошлину по тарифу 1817 года по азиатской торговле, а с чая двойную пошлину против той, какая ныне взимается по Кяхтинскому тарифу, не в состоянии будет сделать больших сделок.
II Но чугучакское на­чальство запретило купцам вывозить свои товары из Чугучака, имея ввиду, как говорят китайские купцы, увеличить нынешнее число защитников города... и при случае необходимости произ­вести уплату за расхищенный товар купеческими чаями.
Послед­няя была уже объявлена им, ибо казна не в состоянии удовлет­ворить своими средствами. Воспрещение это имеет до сих пор полную силу. Китайцы положительно уверяют, что до 7 000 ящи­ков байхового чая находится в Чугучаке под присмотром началь­ства.
Те же из чугучакских купцов, которые при воспоследовании этого распоряжения были в дороге, частью обратились назад в Урумчи, частью прибыли в Кульджу, так что в конце года стали являться чайные караваны преимущественно с кирпичным и другими сего рода чаями и небольшими партиями байхового, но по причине позднего прихода и высоких цен не могли быть куплены вашими торговцами, которые ожидают в конце настоящего года еще караваны.
Цены на чай в первой половине года существовали довольно сходные: китайцы сначала было возвысили цены на байховый, но, видя упорство наших купцов, принуждены были уступить по  прежним ценам.
Одинаковость эта существовала только по расче­ту на серебро, а на монету (ярмаки) он обошелся гораздо дороже, на 1\3. Прежде кусок нанки стоил 4 000 ярмаков и теперь стоит столько же; разница состоит в том, что в оное время 4 000 ярмаков составляли 2 лана серебра, или 1 4/10 (лана чая), а теперь равняется 1 лану, много - 1 3/10 лана; таким образом, при промене товара на товар на ямбу, или на 2 1\4 ящика чая, рассчи­тывались 30 кусками, а теперь - 50.
Через это купцы наши не увлекались покупкою чаев, а китайские, не находя большого спро­са и не находя возможным сделать уступку цен на серебро, огра­ничили привоз чая из Урумчи. Кирпичный. Возвышенные цены существовали на байховый и на кирпичный, на последний с немногим %; а прочие сорта кир­пичного: фу-чай, цянь-лян-чай и больше-кирпичный (иначе называемый калмыцкий в 3 1\2 фунта кирпич) стали привозиться в значительнейшем против прежнего количестве и продавались дешевле мелко-кирпичного (в 4 1/2 ф(унта) кирпич).
Фу-чая было куплено в 6 раз больше и дешевле против 1854 года, цянь-ляну так­же, а калмыцкого в 1854 году не было вовсе в привозе. Зато мелко­кирпичный (сократился) наполовину в вывозе и покупался доро­же.
Все чаи были куплены на серебро и монету (ярмаки), только в конце года (купцы) стали сговорчивее, меняя одну только нанку. 

|| Вот сравнительная таблица стоимости чаев 1854 и 1855 г.г., считая серебро в ямбах, а ямбу в 120 рублей серебром:

                                                                       1855 г.                     1854 г.

Байховый                                                     28 1\2 р.                   26 р за пуд
Мелко-кирпичный                                       10 р. 70 к.                    10 р.
Фу-чай                                                          12 р. 75 к.                   15 р.    
Цянь-лян                                                       10 р. 20 к.                   12 р. 45 к.             
Калмыцкий (больше-кирпичный)               6р. 40 к.                     Не было в привозе.

Сравнительный вывоз чаев.

Ясно, что вывоз чая уменьшился на 3/7. 
Мата или даба. Главнейшим предметом вывоза 1855 года была мата, туркестанская даба. Я уже заметил выше, что за бед­ностью китайцев другой год кашгарцы были главнейшими наши­ми покупателями.
Не имея другого продукта для размена от кашгарцев, кроме дабы, и не имея для размена чаев, наши тор­говцы по необходимости производили меновые сделки на мату. Другие, пользуясь дешевизной этого товара (по большому приво­зу из Туркестана), когда цены на нее упали более, нежели вдвойне, нашли выгодным закупить ее на имеющиеся в налично­сти китайские монеты и серебро. 
Вывоз. Количество и сумма. В 1855 году всего было вывезено дабы 110 545 концов на сумму 42 190 руб. (В 1854 году вывезено было только 54 689 концов на сумму 22 858 руб.) Следовательно, вывоз маты 1855 года вдвое превышал вывоз 1854 г. и по сумме со­ставлял половину всех в совокупности отвезенных из Кульджи товаров. 
Пушной товар. После дабы из отвозных статей значи­тельным был пушной товар и также превышал вывозы прежних лет. Лисицы и куницы по количеству и ценности были, как и всегда, главными видами этого рода товара, и вывоз их увели­чился против 1854 года на 7/8.
Других мехов вывезено весьма мало. Некоторые мелочные торговцы стали вывозить невыделанные овчины, уверяя, что она в Семипалатинске дороже на 2\3 против Кульджи, где овчина стоит не более 10 копеек серебром. 
II Качество мехов. О здешнем пушном товаре надо заметить, особенно о лисицах и кунице, что они весьма хороших качеств и в настоящий период застоя торговли составляли одну из выгоднейших статей для отвоза в Россию.
По крайней мере до сих пор купцы наши с весьма значительною выгодою сбывали его на Ирбитской ярмарке. Здесь за самую лучшую шкуру лисицы и куницы платят не более 1 р. 50 к., а в Ирбите продают не дешевле 2 р. 50 к. за ли­сицу и 3 руб. за куницу.
В последние годы с увеличением запроса на этот товар в Кульдже увеличился провоз оного из соседственных мест. Количество и сумма вывоза. Всего в 1855 году вы­везено из Кульджи разных китайских товаров на Сибирскую ли­нию и в степь на сумму 91096 рублей серебром, более 1854 года на 14 0000 рублей.
Излишек этот нельзя приписать развитию тор­говли, а произошло оттого, что часть вывезенных товаров, приобре­тенных ещё в 1854 году, оставалась невывезенною, а частью оттого, что дела конца прошедшего года были завершены в 1855 году.
Вывоз в степь увеличился на 2 000 против 1854 года. Остаток. Сверх: сего, к 1 января 1856 года осталось невывезенных китайских товаров па 6135 руб., а кроме того, серебром и монетой в наличности у купцов на 7335 руб.
Всего осталось в I фактории до 13 470 рублей, что произошло от неимения у китайцев чаев, привоз которых ожидали наши купцы. Поэтому при лучшем положении дел, при более значительном привозе китайских товаров вывоз наш был бы гораздо значительнее. 
Общий оборот. Итак, общий оборот нашей торговли 1855 года в общей сложности привозных и отвозных товаров прости­рался за 161189 рублей серебром, и в этом году, как и в 1854 году, если считать количество остаточного товара, перевес оставался на стороне привоза. 
Причины уменьшения привоза товаров из Внутреннего Китая. Причины того, что привоз китайских товаров с каждым годом все более и более уменьшается, заключаются в беспокойном состоянии внутренних областей Сре­динной империи.
При таком порядке дел кредит взаимный дол­жен был остановиться, а закупки производятся на наличные деньги, и при небезопасности дальней дороги, и при обеднении местных жителей сбыт их неверен; на этом основании и наши товары тоже не нашли бы сбыта.
// Вот почему в течение года не было привоза чаев, особенно байхового. Если в конце года и явились чаи, то это едва ли не последствия несчастного чугучакского происшествия. Китайские купцы после прекращения нашей торговли в Чугучаке, чтобы не делать застоя в своих делах, стали подвозить (чай) из Урумчи в Кульджу.
Урумчинские (купцы) также намереваются испытать дела здесь, по крайней мере, до разрешения чугучакского дела. Слух, распущенный ташкенцами и поддержанный киргизами, что русские идут для отмщения за факторию в Чугучак, был причиною, что урумчинцы, боясь по­добного же нападения на Кульджу, чтобы и здесь им не пришлось платить, как в Чугучаке, пай равный, остановили подвоз в нее чаев.
Уже через два месяца после происшествия стали разуве­ряться в наших намерениях, но все-таки посылали своих приказ­чиков для осведомления о возможности дел торговых в Кульдже, главное -не предстоит ли опасность для их торговли от русских, имеющая последовать за чугучакское дело.
Действитель­но, мнение, что мы немедленно пойдем на Чугучак, было общее в Китае и его, по-видимому, разделяло и самое илийское началь­ство. Байджигитовский султан Сабек привел было до 500 человек киргиз для воспомоществования гарнизону Тарбагатая.

*     *     *

Азиатцы не нашего подданства, но торгующие с Кульджой чаем, были постоянными соперниками наших торговцев. Торгуя золотом, они причиняли большой подрыв нашей без того ничтож­ной торговле (...).
После обложения чая, ими привозимого, двойной пошлиной, хотя и пресечена некоторым образом возможность им вредить нашей торговле, но тем не менее они могут быть вредными. Объявление о двойной пошлине застало их в то время, когда они сами возвысили цену на чай до 20 полуимпериалов за ящик.
Озлобленные этим, они более всех способствовали к восстанию против нас чугучакской черни и участвовали при расхищении наших товаров. Китайцы, видя, что (по) высокой цене уже им нельзя получить золото, отсрочили до 1172 полуимпериалов.
Если же понижение это дойдет до 8, то ташкенцы, особенно при доро­говизне на чай, у нас могут иметь еще выгоду. По расчету на 11 1\2 полуимпериалов, они всего, считая с пошлиной и провозом, будут стоить 125 руб., а продать могут за 130 руб.

О торговле Кашгарской.

II Что касается до торговли кашгарской, то она, конечно, вы­ше кульджинской и даже чугучакской, особенно торговля скотом. В последнее время некоторые предприимчивые люди Западной Сибири стали поговаривать о важности этой торговли и о выгодах.
Нам кажется, что подобные мысли, основанные на слухах и на досужем воображении, бредящем разными проектами, что в наше время в большой моде, требуют внимательного изучения того, что можем мы вывозить из Кашгара и что можем привезти в Кашгар.
Правда, в Кашгаре есть хлопчатая бумага и хороших качеств, есть шелк, есть даба, полушелковая материя машуру. Хлопчатой бумага пуд стоит на месте..., в Бухаре мы можем купить от 10 тилли до 2 рублей за барана.
Горный шелк хотанский от диких червей может ли вывозиться в большом количестве? Даба здешняя, хотя и дешева по ценам, хуже добротной бухар­ской и ташкенской; присовокупим, что привоз этих самых товаров из Бухары и Анджана в Россию и менее дорог, между тем как здесь провоз и проезд сопряжены с ужасными опасностями, осо­бенно для русского.
В какой степени потребны там наши произ­ведения и что особенно - все это нужно высмотреть на месте и вникнуть. Сколько можно судить по расспросам, действительно, русские товары, особенно сукна, нанка, мишура и чугунные изделия, привозимые через Кокан, имеют хороший сбыт (что очевидно из существующей торговли нашими произведениями, пред­ставленными в Кашгарии и Кокане), но в ограниченном количе­стве.
Здесь, в Кульдже, в первые годы основания фактории кашгарцы объявили большой спрос на канитель, так что литера продавалась по 40 копеек; на другой год, когда купцы ваши привезли этого товара много, то не смогли сбыть и половины: кашгарцы объявили, что прежняя закупка их не могла разойтись в половине.
В прошедшем году выдра продавалась по 7 рублей (дешевле, нежели в России) и было куплено во множестве, до 12 т(ысяч) штук, ныне же цена на них упала до 4 (руб.), прибавьте к этому трудности дороги через ледяной Муз-даван и через земли горных киргиз и наемку верблюдов, которая простирается до 12 р(уб.).
Более потребные товары, как-то: железные вещи, при всей выгоде продажи, стоят неимоверное количество (денег) за провоз - на 6 пудов этого товара нужен верблюд. Здесь, в Кульдже, казанский купец Шарафи хотел из Кашгара выписать хлопчатой бумаги, но кашгарцы менее 3 руб. за пуд не брались (подрядить), ибо во время проезда черев Музтаг несколько вер­блюдов могут быть жертвами несчастных случаев, а через Урумчи нужно сделать 300 верст кругу.
О покупке его (хлопка) на месте можно сказать то же, хотя цена его будет очень дешева, но перевоз его через Белурдаг в Кокан и через Тянь-Шань на озеро Ис­сык-Куль может стоить несколько сот верблюдов, которые, надо сказать, не могут выдержать горную, дорогу. 
В Кульдже, где гор­ные проходы сравнительно ничтожны и дороги менее песчаны, в год теряли некоторые купцы от 60 до 100 (верблюдов). Поэтому, несмотря на дороговизну перевозочных цен, предпочитают наемку собственным верблюдам.
Что же касается до чая, то в Кашгаре получается зеленый и самых низких сортов и цабет-чай, любимый азиатцами. Вообще, нам кажется, что кашгарская торговля, как все азиатские базары, ограничивается азиатскою потребностью.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 2 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, 2-е издание дополненное переработанное, стр. 256  – 271.