Вы здесь

Главная

А. Л. Аниховский. Курганы-могильники в Кустанайском уезде. 1905 год.

Древние курганы в Казахстане.

«В синеватой дали, где последний видимый холм сливался с туманом, ничто не шевелилось; сторожевые и могильные курганы, которые там и сям высились над горизонтом и безграничною степью, глядели сурово и мертво; в их неподвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку; пройдет еще тысяча лет, умрут миллиарды людей, а они еще будут стоять, как стояли, нимало не сожалея об умерших, не интересуясь живыми, и ни одна душа не будет знать, зачем они стоят и какую степную тайну прячут под собой.»

А.П. Чехов. «Счастье». Посвящается Я.П. Полонскому.

Тургай Казахстана.

Кому хоть один раз приходилось ехать Тургайскою областью, тот не мог не заметить во множестве рассыпанных по всей степи почти правильной куполообразной формы шишек, - это древние курганы-могильники, печальные, немые свидетели давно прошедших, давно канувших в вечность целых, быть может, тысячелетий, а с ними многих племен и -ародов, покончивших свое земное существование и унесших под эти тяжелые, угрюмые насыпи так много дорогого и интересного для современного человечества.Александр Леонтьевич Аниховский (1876 – 1939 г.г.).
Всякий знает, какую роль сыграло Приуралье, а в частности и Тургайская область, в судьбах человечества, будучи тем путем, тою дорогою, по которой еще с достоисторических времен и до последнего нашествия монголов прошло немало народов. Само собою разумеется, что все эти народы, как жившие, так и двигавшиеся чрез наши привольные степи, не могли не оставить после себя следов.
Эти следы, эти немые свидетели далекого прошлого и есть те бесчисленные курганы, могилы и кладбища, которые, как бы густою сетью, покрыли необозримые равнины, холмы и горы.
Хотя вообще вся Тургайская область усеяна древними курганами, но я в своем кратком очерке хочу дать некоторые сведения только о курганах, находящихся в Кустанайском уезде, как более известном и более мною исследованном.
Кустанайский уезд занимает северную часть области и представляет обширную по пространству площадь в 76530 кв. верст. Обнимая такое громадное пространство, он только в юго-западной части горист; остальные же части уезда представляют однообразную, местами только холмистую, равнину, с более или менее высокими увалами, служащими водоразделами рек.
По качеству почвы, плодородию и превосходным пастбищам - это лучший уголок области, без сомнения, привлекавший и в доисторические времена кочевников, так же, как в настоящее время привлекает массу переселенцев.
Весьма понятно, что из-за обладания этими привольными и обширными пастбищами возникала не один раз борьба, не один раз здесь мирились силами и не один народ сменил другого, оставляя по себе печальную память в виде насыпанной кучки земли или камня-кургана, где он славно сложил свои кости за матушку-кормилицу, степь привольную.
Большинство разсыпанных по степи курганов особых названий не имеют, а известны у киргиз под общим названием «оба», т. е. бугор, шишка; только сравнительно весьма немногие, преимущественно большой величины или особой какой-либо конструкции, имеют особые названия, в зависимости от местонахождения, величины, формы; а чаще всего от цвета земли насыпи: Үлкөн-оба (большая шишка), Кишкене-оба (малая шишка), Бас-оба (главная ш.), Урта-оба (средняя ш.), Кос-оба (две ш.), Бес-оба (пять ш.); самые же распространенные названия: Кара-оба (черная ш.), Сар-оба (желтая ш.), Кызыл-оба (красная ш.) и др.
Современные обитатели Тургайской области - киргизы довольно часто хоронят своих покойников, устраивая могилы в средине насыпи древних курганов; тогда такой курган носит название по имени погребенного киргиза: Альмурат-оба, Темирбай-оба, Ахмет-оба и др.
Кстати заметить, что киргизы очень остроумно воспользовались курганами: они у них играют роль граничных межевых знаков, отделяющих владения общин, аулов и волостей друг от друга. Как известно, киргизы все, что было до них, приписывают калмыкам.
Все находящиеся в степи курганы они также считают калмыкскими, но все-таки различают несколько периодов более древних и новых. По их мнению, кладбища и могилы без насыпи нужно отнести к самой глубокой древности.
Замечательно то, что из всего великого множества рассыпанных по степи курганов только на очень немногих из них сохранились до нашего времени, и то далеко не в целом виде, так называемые каменные бабы, т. е. грубое подобие человеческой фигуры, вытесанной из целого куска песчаника, гранита или другого камня. Весьма вероятно, что прежде такие каменные болваны стояли на многих курганах, но в настоящее время стали редкостью.
Само собою разумеется, что время, дожди, морозы, ветры, весенние воды, и больше всего стада киргизского скота много содействовали разрушению курганов в утрате их первоначальной формы. Особенно же пострадали курганы малой величины, из которых многие до того разрушились, что почти совершенно сравнялись с землей.
Разрушение и оползание курганных земляных насыпей повело вообще к большой их разлогости, которая раз в 5 - 10 превышает отвесную высоту. Довольно хорошо сохранились курганы большой и средней величины куполообразной формы; очевидно, что при их сооружении считались со всеми условиями, могшими повлиять на их разрушение. Х
орошо также сохранились курганы, сложенные из камня. Хуже других сохранились отдельные курганы и целые кладбища, у которых курганная насыпь обставлена кругом камнями. Здесь уж ясно видно, что время работало долго над уничтожением трудов человека, и работало недаром.
Много вредят также курганам сурки. Они не только изменяют внешнюю форму курганов, нарывая кучу земли, но, прокладывая себе ходы внутри насыпи и в могиле, переворачивают и выбрасывают вон все, что им ни попадется на пути. Особенно же страдают от этого скелеты и мелкие вещи в виде пуговиц, застежек, пряжек, различных небольших амулетов и др. вещей, кои, попадая под крепкие когти животного, ломаются, портятся и, будучи выброшены в общую кучу земли, совсем затериваются.
Мне приходилось видеть много курганов, насыпь которых изрыта сурковыми и барсуковыми норами по всем направлениям; в отвалах земли, выброшенных из нор, попадались куски древесного угля, кусочки струхлевшего дерева, кусочки перержавевшего железа и черенки глиняных горшков.
Мне кажется, что нужно принять за правило: прежде чем приступать к раскопкам кургана, изрытого сурковыми или другими какими-либо норами, следует хорошенько исследовать землю, выброшенную из нор. Охота за сурками повела еще к большей порче курганов.
В последние годы появились в Тургайской области целые партии промышленников, которые занимаются «выливанием» сурков из нор. Выливание производится двояким путем. К курганам, которые расположены в низменных местах или на равнинах, и в насыпи или под насыпью коих имеются сурковые норы, с ближайшей возвышенности проводятся канавы, по которым бежит вода от талых снегов, заливающая нору и вместе с тем размывающая зачастую и всю насыпь.
Курганы, к насыпи которых проведены водосточные канавы, в самом непродолжительном времени будут все размыты, ибо промышленники, по вылавливании животных, канав не зарывают, и весенние воды в несколько лет смоют совершенно все насыпи. Второй способ «выливания» применяется к курганам с норами, которые расположены на возвышенных местах, и к которым водосточных канав провести нельзя; тогда воду подвозят бочками и наливают полную нору, пока утопающие сурки не вылезут все.
Мне кажется, что излишне приводить доказательства тому, что «выливание» сурков приносит громадный вред курганам и могилам. Если принять во внимание, что сурки сплошь и рядом устраивают свои жилища в курганных насыпях, и то, что киргизы, ввиду большой цены на сурковые шкурки, также бросились «выливать» их, то можно себе представить, какая опасность грозит десяткам, сотням тысяч этих памятников седой старины.
Немало вреда приносят также хищники-кладоискатели, которые беспрепятственно разгуливают по всей степи и безнаказанно грабят курганы. Они довольствуются малым. Некоторые молодцы избрали себе специальностью добычу древесного угля, в большом количестве находящегося во многих курганах; некоторые достают медные котлы и другую утварь, имеющую сбыт и цену, остальные же вещи, как например: горшки, железное изржавевшее оружие и другие вещи, не имеющие ценности у скупщиков-лавочников, ломаются и бросаются, как ненужная «дрянь».
В прошлом году, в одном из аулов Кумакской волости я встретил крестьянина, везущего громадный воз угля. Заметив, вероятно, мою форменную фуражку и китель, крестьянин немедленно повернул свой воз и ускакал в степь, несмотря на то, что киргизы кричали ему и звали назад.
Меня такое поспешное бегство заинтересовало и удивило. На мои расспросы киргизы мне рассказали, что ускакавший с возом крестьянин это их старый «знаком», что он часто не только им, но и соседним аулам привозит на самовары уголь и продает воз по 3 - 4 рубля! Уголь он достает из старых курганов, где его находится много.
Вследствие надзора и преследования лиц, производящих хищнические раскопки в районе Оренбургской губернии, все эти господа перебрались в Тургайскую область, где успели уже раскопать немало курганов, особенно вблизи пограничной линии, благо что им там никто не мешает. Примеру хищников, безнаказанно грабящих и разрушающих курганы, начинают следовать не только переселенцы, но и киргизы. Жаль, очень жаль, если вовремя не будет принято строгих мер к охране курганов от разграблений.
Само собою разумеется, что внешность, величина и конструкция курганов-могильников не может служить точным определителем степени их древности и принадлежности тому или другому народу или племени. Раскопки специалистов-археологов, конечно, пролили бы много свету на нашу глубокую старину, но пройдет еще, быть может, много-много времени, пока кто-либо из них заберется в нашу отдаленную глушь и займется толковым исследованием этих крайне интересных памятников глубокой старины, а до тех пор нахлынут всесокрушающие переселенцы и первым долгом бросятся их раскапывать, но не с научной, конечно, целью, а с надеждой завладеть заветными кладами; - и останется от этих хранителей древности одно грустное воспоминание!

Источник:
А. Л. Аниховский (1876 – 1939 г.г.) «Древние курганы-могильники в Кустанайском уезде Тургайской области». Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Выпуск XIV. 1905 год. http://rus-turk.livejournal.com

Александр Леонтьевич Аниховский.

А. Л. Аниховский родился в Горках 19 января 1876 года в семье агронома. В 1899 году окончил Горецкие землемерно-таксаторские классы и был назначен в Тургайскую область России топографом временной партии по изготовлению карт переселенческих участков, где проработал до 1903 года.
С ранних лет Александр интересовался историей и естествознанием. В Тургайской степи этот интерес перерос в глубокое увлечение археологией, геологией и минералогией. Все свободное время посвящал изучению Тургайского края. Одновременно с этим занимался фотографией и живописью, любил музыку, играл на скрипке.
В 1903 г. А.Л.Аниховский перешел на работу в Оренбургское отделение Крестьянского поземельного банка в качестве землемера-оценщика. В Оренбурге принимал самое горячее участие в работе Архивной комиссии, был избран товарищем (заместителем) председателя, казначеем и хранителем музея.
При активном содействии Аниховского, музей был приведен в надлежащий порядок и его имущество постоянно пополнялось. В Оренбурге наш земляк проработал до 1908 года. Именно в этот период началось осуществление аграрной реформы Столыпина, происходило интенсивное переселение крестьян с Украины в казахские степи.
В степи теперешнего Адамовского района Оренбургской области землемер-оценщик Аниховский "нарезал" землю для переселенцев. Первоначально поселок, где селились вновь прибывшие, назывался "участок землемера Аниховского", со временем это место получило название "Аниховка". К 1910 году Аниховка была уже волостным центром.
Такое название село носит и в настоящее время. Затем Александр Леонтьевич работал в отделениях крестьянского поземельного банка в городах Саратове, Ярославле и Мышкине. И где бы ни трудился наш земляк, везде занимался краеведением, изучал архивы. Раскроем книгу В.П.Соколова "Саратовская ученая архивная комиссия за 25 лет ее существования (1886 – 1911 гг.)" и там мы найдем запись, что действительным членом комиссии являлся "Аниховский Александр Леонтьевич – с 11 окт. 1908 г."
Особенно Аниховского увлекала археология, и он поступил на учебу в Московский археологический институт. Окончил его с отличием в 1915 году и получил звание ученого археолога с зачислением в действительные члены института. Директор Горецкой школы с 1918 по 1928 год А.Л.Аниховский работал в родных Горках, вначале – преподавателем, а затем заведующим (так тогда называли директора – В.Л.)Горецкой школы 2-ой ступени.
Как раз в это время там учился Лев Разгон, будущий известный писатель. В своей книге воспоминаний "Позавчера и сегодня" он, характеризуя Александра Леонтьевича, писал: "Высокий, с рыжими тараканьими усами, всегда ходивший в прекрасно сохранившейся форменной тужурке – он казался ожившей иллюстрацией к романам, повестям, воспоминаниям классической царской гимназии".
Л.Разгон, предполагая, что их заведующий – из бывших учителей, ошибался. Известно, что А.Л.Аниховский только в 1919 году окончил курсы учителей и никогда прежде в гимназии не работал. И форменная тужурка, видимо, была с чужого плеча.
Занимая должность заведующего, Аниховский вел в школе и занятия. Л.Разгон вспоминал: "Трудно было определить специализацию Аниховского: он преподавал какой-то странный предмет, называвшийся "историей культуры". Никаких учебников по этому предмету не было, и занятия сводились к тому, что из года в год Аниховский диктовал своим ученикам курс, начинающийся со слов: "История культуры есть сумма труда человеческого…"
Наиболее интересными были его комментарии, которые он предварительно предлагал запомнить, но не записывать…"Почему не записывать? Лев Разгон объяснял это тем, что комментарии учителя были "против Октябрьской революции и Советской власти". И ученики ходили жаловаться на своего заведующего в уездные организации,
где недовольных "…выпроваживали вежливо, но настойчиво, с разъяснением, что ваш заведующий большой специалист, а взгляды его не имеют существенного значения". Еще далеко было до культа личности "полководца всех времен и народов, выдающегося специалиста и ученого в поэзии, языкознании, генетике, кибернетике и других науках". И такие вольности допускались.
Только отсидев 17 лет в лагерях ГУЛага, Разгон понял, что их учитель хотел "сохранить хоть обломки ниспровергаемой культуры. Вспоминая его увлекательные рассказы о дворцах (он назвал их "палаццо") и храмах (они у него назывались "культовые сооружения"), я понимаю, что это была отчаянная попытка вбить в наши замусоренные головы то, что вечно. И в этом он преуспел. Теперь-то я понимаю, скольким я ему обязан… Благодарен ему за это и прошу запоздалого прощения…"
Работая в Горках, А.Л.Аниховский продолжал активно заниматься краеведением. Известно, что после изъятия богатой коллекции из дворца князя М.Дондукова-Корсакова, расположенного в местечке Романово (ныне Ленино), в Горках был организован первый в городе исторический музей.
Музей был создан в мае 1919 года и работал до 1922 года. После этого одна часть музейной коллекции была передана в Смоленск, а другая – в Минск в Центральный белорусский музей. Возможно, сотрудникам нынешнего музея в Горках следует обратиться к своим смоленским коллегам и поставить вопрос о возврате хотя бы части наших экспонатов (если они, конечно, сохранились после войны).
Впоследствии Аниховский работал в Горках заведующим двухгодичными педагогическими курсами, заведующим отделом образования Горецкого уездного исполкома, преподавателем в Горецком землеустроительном техникуме при Белорусской сельскохозяйственной академии.
С конца 1927 года – заведующим курсами по переподготовке землеустроителей при Наркомземе БССР в Минске. В Бугуруслане весной 1928 года Александр Леонтьевич заболел, и врачи посоветовали ему сменить климат. Наш земляк решил поехать туда, где начинал работать после окончания Горецкого землемерно-таксаторского училища. Сразу очутился в Самаре, а затем в городе Бугуруслан на должности инженера по земельной регистрации в уездном земельном управлении.
С первых же дней в Бугуруслане Аниховский со всей присущей ему энергией занялся краеведческой работой. По его инициативе было создано окружное краеведческое общество, где Александр Леонтьевич исполнял обязанности ученого секретаря и руководителя секции геологии, минералогии, археологии и палеонтологии, также был заведующим музеем.
Первое время все имущество Бугурусланского музея краеведения хранилось в квартире А.Л.Аниховского, так как отдельного помещения не было. Вскоре музею было выделено здание бывшего уездного мужского училища, где 1 мая 1930 года состоялось открытие постоянной экспозиции. Была создана довольно богатая картинная галерея, минералогический, палеонтологический, археологический, естественный, исторический, кустарно-промышленный и медицинский отделы, а также научная библиотека.
О деятельности музея и общества краеведения неоднократно писали местные газеты и журналы. После восьми лет деятельности музея за большую работу по пропаганде родного края это учреждение получило 11 премий, в том числе премию Народного комиссариата просвещения СССР – 10 тысяч рублей.
Особой страстью нашего земляка был поиск различных полезных ископаемых. С 1929 по 1937 год А.Л.Аниховским было обследовано более 130 месторождений гипсов, торфа, горючего сланца, мыльного камня, серного колчедана, асбеста, битуминозного песчаника, марганцевой и медной руды. Александр Леонтьевич успел описать около 300 различных месторождений.
Долгое время среди некоторых специалистов горного дела Бугурусланский район считался безнадежным в области недровых богатств. Но Аниховскому совместно с членами краеведческого общества удалось доказать обратное.
На сайте "История Оренбуржья" рассказывается, как случайно в том краю был открыт ценный минерал асфальтит, а затем и нефть. Это случилось в 1935 году. Неподалеку от Бугуруслана, в поселке Садки, колхозники стали копать погреб и наткнулись на черный грунт.
Он рассыпался как песок. "Уголь", – решили селяне. Ребятишки отнесли несколько кусков учителю А.А.Игаеву. Он осмотрел образцы. Похоже на уголь, но запах странный – отдает нефтью. Учитель отправился в Бугурусланский музей к заведующему Александру Леонтьевичу Аниховскому, показал черные камни.
- Где вы это нашли?
- В погребе...
- Как в погребе?
Игаев рассказал, как было дело. В тот же день они вместе отправились в Садки. Заложили шурф, прошли до четырех метров, но пласт "черного грунта" уходил все дальше вглубь земли. Аниховский высказал предположение, что это бурый уголь с большим содержанием битума.
Образцы отправили в Куйбышев, в индустриальный институт. Скоро оттуда пришло сообщение, что черный камень – это довольно редко встречающийся в природе минерал – асфальтит – твердый продукт окисления нефти.
В Садках началось строительство рудника. "Новый Тринидад" – так писали о Садкинском месторождении асфальтита газеты, любившие в те годы такие яркие сравнения. А "Тринидад" потому, что с этого далекого острова в Карибском море ввозили в нашу страну этот минерал, покупая его за золото. Он был необходим для получения пластмасс, изоляционных материалов, для лакокрасочного производства и других нужд.
Почти полвека, до 1985 года, Садкинский рудник бесперебойно обеспечивал асфальтитом многие предприятия страны. Известно, что асфальтит – спутник нефти. Поэтому Садкинским месторождением заинтересовались ученые Академии наук СССР и треста "Востокнефть".
В Садки приехала группа специалистов-геологов и нефтяников. А вскоре трест "Востокнефть" начал бурение и нашел нефть. Александр Леонтьевич Аниховский при его энергии и знаниях мог бы еще много принести пользы в области изучения богатств местного края, но преждевременная смерть рано прервала жизненный путь этого всесторонне развитого и высокообразованного человека.
Умер наш земляк Александр Леонтьевич Аниховский 14 апреля 1939 года.

Источник:
Статья «В Оренбургских степях». www.old.horki.info