Фототуры на Алтае в Казахстане.

"Мы не перестаем обращать наши взоры к Азии, поездка в которую занимает, как соблазнительный сон"

Фототуры для орнитологов в Казахстанском Алтае.

В каждой из областей науки есть свои признанные корифеи. В биологии это К.Линней и Ч.Дарвин, в физике - Ньютон и Эйнштейн. В географии же признанным во всем мире авторитетом является Александр Гумбольдт - немецкий ученый, прославившийся не только своими путешествиями, но и особым подходом к вопросам землеведения.
Он был пионером научного исследования земли и от изучения отдельных деталей перешел к обобщению и анализу.
Он наметил новые пути изучения земли и положил начало новым областям науки, таким, как вулканология, учение о земном магнетизме, географии растений и другим. Гумбольдтом было написано огромное количество научных и популярных книг, которыми зачитывалась вся Европа.
Его овеянное легендами путешествие по Южной Америке, совершенное в 1799 - 1805 годах и описанное в 30-томном издании, имело всеобщее признание и создало ему мировую славу.
Имя ученого еще при его жизни было присвоено различным географическим объектам: рекам, озерам, заливам, хребтам и вершинам. Многие государства сочли бы за честь иметь гостем великого естествоиспытателя. Его приглашали короли и цари разных стран. Соотечественники же упрекали Гумбольдта в том, что он почти тридцать лет не жил на своей родине.
Но стоило ему в 1827 году поселиться в Германии, как его пригласили совершить путешествие в Сибирь. В Россию его звали и раньше, еще в 1808 году, но тогда помешала война с Наполеоном. Теперь не было препятствий.
К тому же великий мэтр, объехавший многие страны, давно мечтал о поездке в Азию. Еще раньше он писал: "Мы не перестаем обращать наши взоры к Азии, поездка в которую занимает, как соблазнительный сон". А в письме русскому горному инженеру В. Соймонову, отправляющемуся в Сибирь, он признается: "Как завидую я вашей судьбе! Какой счастливый случай увидеть великие творения природы!"
Удивительно, но просвещенная Европа знала Азию хуже Африки и Австралии. Такой большой район, как Центральная Азия, оставался почти не известен науке. Загадочные Джунгария, Кашгария, Бухария под жесточайшей властью средневековых режимов не допускали в свои владения иностранцев.
Имеющиеся сведения по географии в этих землях сводились к трудам древних китайцев, Геродота и отрывочным сообщениям венецианца Марко Поло, побывавшего там еще в Средние века. Теперь Гумбольдту представлялась возможность воочию увидеть Азию и проверить разрабатываемые им теории по географии этого величайшего континента.
Гумбольдту было уже 60 лет. В экспедицию, финансируемую русским правительством, он взял с собой двух профессоров Берлинского университета - известного минералога Густава Розе и натуралиста-биолога Христиана Эренберга. 19 апреля (1 мая по новому стилю) 1829 года они прибыли в Петербург. Экспедиция началась. Маршрут ее проходил через Москву, Екатеринбург, Тобольск.
Но как не похоже было это путешествие на то, которое совершил Гумбольдт в молодые годы! Тогда вдвоем с французом Эме Бонпланом они пробирались по джунглям Южной Америки, сплавлялись на плоту по Ориноко, взбирались на снежные вершины, покоряли вулканы. Путешествие было полно приключений и опасностей и все это продолжалось целых пять лет.
Теперь специально для поездки Гумбольдта и его спутников были сооружены огромные конные коляски – одна в шесть лошадей, другая - в четыре. Кроме того, три лошади предназначались для сопровождающих чиновников и две – для курьеров. Мешали слава и традиционное русское чинопочитание. Ведь Гумбольдт был гостем самого царя, а потому его принимали как очень важную персону.
О приезде его заранее предупреждали власти. Чиновники усердствовали, стараясь перещеголять друг друга. Устраивали торжественные встречи, приемы, пиры с речами и тостами. Гумбольдт снисходительно терпел, стараясь ничем не высказать своего недовольства и раздражения. Он был ученым, не привыкшим попусту тратить время и уж вовсе не салонным шаркуном.
После четырехдневного пребывания в Барнауле экспедиция отправилась по заводам Алтайского горного округа, побывав на Змеиногорском руднике и на Колыванской шлифовальной фабрике, изготавливающей великолепные каменные вазы и различные украшения.
Путешественники проезжали деревни (Шемонаиха, Выдриха, Лосиха, Убинск, Быструха, Черемшанка), заселенные переселенцами из разных уголков Сибири и Центральной России, среди которых выделялись так называемые «поляки» - старообрядцы, привезенные сюда из западных губерний России.
Крестьяне жили опрятно, а многие из них и зажиточно, имея скот, пасеки и занимались хлебопашеством. Кроме официальных властей, приветствовавших немецких гостей рапортами по-военному, поглазеть на заморских гостей всюду собирались толпы народа
Гористый рельеф для езды требовал больших усилий, поэтому в тяжелые экипажи запрягали по 10 лошадей. После Черемшанки дорога, до сих пор петлявшая по травянистым увалам, пошла по горам, заросшим лесом.
Рядом шумела Ульба, колеса вязли в рыхлом грунте. Взяв последний, особенно крутой подъем на взгорок, в 7 часов вечера экипажи въехали в обширную зеленую долину, со всех сторон окруженную горами, а самым высоким был Ивановский белок. Здесь было два рудника: Риддерский, открытый в 1786 году, и Крюковский, открытый позже. Здешние руды были богаты медью, золотом, свинцом и серебром.
Как и большинство ученых того времени, А. Гумбольдт был энциклопедистом, кроме географии его интересовало многое: горное дело, минералогия, ботаника, экономика, история.
Весь день приезжие ученые в сопровождении местных специалистов ходили по подземным выработкам, осматривая забои, отвалы руд, шахтовые сооружения и были так заняты весь день, что смогли пообедать лишь в 10 вечера. Для ночлега им отвели дом, из окон которого открывался вид на Ивановский белок, с подножьем расположенным всего в нескольких верстах. Весь он зарос лесом, а на вершине белели пятна снега.
Следующий день был посвящен осмотру Крюковского рудника. Геолог Меньшенин показал гостям толчею и промывальню для получения золота, а во второй половине дня Эренберг в сопровождении того же Меньшенина отправился на экскурсию в горы. Уже за две версты услышали шум реки Громотухи, ущелье которой разделяло два горных хребта: Ивановский и Проходный. По крутой тропе, вьющейся по густому лесу, путники поднялись на вершину Проходного белка, где Эренберг собрал коллекцию растений и минералов.
Гумбольдт, приверженец теории вулканизма Центральной Азии, искал подтверждения ее и на Алтае. В Ульбинской долине ниже Риддерска он обратил внимание на конусообразную сопку, куда он и совершил экскурсию, сделав вывод, что она сложена вулканической породой, а заодно и обратил внимание на буйную растительность. 
«Гора эта бросается в глаза своею округлой формой.
Вид горной породы  и большое количество заключающегося в ней прозрачного кварца убедили нас тотчас же, что Круглая сопка состоит из трахита (трахит – вулканическая порода – А.Л.).
Мы взобрались на ее вершину, но с трудом проложили себе дорогу между покрывающими ее травами, которых исполинское развитие характеризует многие североазиатские  степи; не менее, чем однообразная лесная растительность характеризует теплую зону южной Америки. Цветущие травы окрестностей Круглой сопки осеняли наши головы и достигали 9 футов высоты (2,7 метра – А.Л.).»
Ученый явно ошибался, выдавая желаемое за действительное и даже Г. Розе, сопровождавший его, признал породу не трахитом, а только похожей на него, что впоследствии подтвердили и другие ученые.
Насколько плотен был график экспедиции можно судить по тому, что 13 августа путешественники прибыли в Усть-Каменогорск в 4 часа утра. Городишко не производил впечатления и состоял всего из нескольких улиц с маленькими одноэтажными домами. Город вырос рядом с крепостью, где  стоял воинский гарнизон, а комендантом был полковник Лианкур, француз по национальности.
И хотя он прожил в Сибири 39 лет и мог рассказать многое интересное, гораздо больший интерес у Гумбольдта вызвал русский промышленник и бывалый человек С. Попов, с караванами товаров побывавший в городах Кашгарии и Ташкенте, и приехавший в Усть-Каменогорск специально для встречи с всемирно известным ученым. Богатый семипалатинский заводчик Степан Иванович интересовался научными достижениями, заводил знакомства со всеми приезжими учеными, а кроме того он хотел показать свое заведение с тщеславной мыслью, что о нем будет известно в просвещенной Европе.
В доме усть-каменогорского купца 2 гильдии Накорякова для немецких гостей был устроен богатый обед, во время которого они обещали посетить имение С. Попова в Семипалатинске.
В программе знакомства с Алтайскими заводами, считавшимися личной собственностью царя, последним стоял самый удаленный рудник Зыряновский. Попасть туда можно было двояко: водным путем по Иртышу на лодках или наземным по тяжелой горной дороге. Учитывая, что водный путь занял бы много времени, выбрали наземный, а, учитывая его трудности, тяжелые экипажи заменили на легкие казацкие дрожки.
Дорога до Зыряновска на протяжении более 150 верст идет то по узким ущельям, заросшим пихтовым и осиновым лесом, то взбирается на крутые сопки. Даже неприхотливые казацкие дрожки с трудом пробирались по узкой, плохо устроенной дороге, зато путники, хотя и не видели снеговых гор, могли сделать представление о растительности предгорий Алтая.
Гумбольдт теперь уже не занимался сбором коллекционного материала и непосредственными измерениями, это делали его ученые спутники. Сам он в основном смотрел, осмысливал, сравнивая с тем, что еще до поездки построил в воображении и своих книгах. Ему трудно было отказаться от выдвинутой им теории вулканизма Центральной Азии. Она не подтверждалась – это было налицо.
Напрасно с надеждой всматривался он в контуры окрестных гор, пытаясь найти в них вулканы. По своим очертаниям у многих из них действительно были почти правильные конусы. Рядом с Бухтарминской крепостью привлекла внимание Гумбольдта отдельно стоящая горка. Он записал:
«Я особенно был поражен конической формой гранитного холма, находящегося в двух верстах от Бухтарминска и поднимающегося среди равнины. Киргизы называют его «Бери-Тау», а русские – «Мохнатой сопкой».
Кстати, эту невысокую горку отмечали в своих записях едва ли не все путешественники, побывавшие в XIX веке в Бухтарминском крае. Такие, как Спасский, Ледебур, Бунге, Щуровский. Любил там бывать и М. Муравьев-Апостол, декабрист, отбывавший ссылку в 1829 - 1836 годах.
Она и сейчас стоит на берегу водохранилища рядом с поселком цементников Новая Бухтарма. Эта легендарная горка вполне заслужила, чтобы ее взяли под охрану и установили памятный знак, например, стелу с именами знаменитых людей, посетивших ее.
Круто повернув на северо-восток и двигаясь теперь вдоль Бухтармы, в шести верстах от деревни Таловки путешественники посетили Заводинский рудник, где описали редкие и нигде более не встречающиеся рудные минералы: гессит (теллуристое серебро) и алтаит (теллуристый свинец).
В час ночи 4 (16) августа Гумбольдт и его спутники прибыли в Зыряновск и уже поутру начали знакомиться с горными работами. Поселок Зыряновский рудник насчитывал всего 37 лет со времени своего основания, располагался он в котловине меж невысоких безлесных гор, уже подернутых желтизной осеннего увядания, и мало чем отличался от обычной деревни.
Лишь деревянные копры шахт да отвалы руды выдавали присутствие здесь рудника. Алтайские заводы к этому времени стали главным центром цветной металлургии России, а Зыряновский рудник считался самым богатым и по подсчетам запасов содержал в своих недрах более 13 тысяч пудов серебра. Добыча серебра составляла более 500 пудов в год, а число рабочих доходило до 700.
Большим неудобством, сильно удорожавшим производство металлов из зыряновских руд, была удаленность рудника. Организовать на месте выплавку металлов не удалось, поэтому руду перевозили почти за 500 верст на другие заводы для плавки. Чтобы удешевить перевозку, местные инженеры построили большие лодки-баркасы для сплава руд по Иртышу до Усть-Каменогорска.
По Маслянской штольне, проложенной у основания горы Рудной, ученые гости спустились на глубину 45 сажен (более 95 м), осмотрели руду в забоях, устройство водоотливных механизмов, дробильные и промывочные устройства для извлечения золота.
Сопровождавший экспедицию геолог Гельмерсен впоследствии писал: «В шахты, имевшие 90 саженей (180 метров) глубины, Гумбольдт спускался по лестнице, не боясь страшного утомления. Он оказался неутомимым ходоком, все сопровождавшие его выбились из сил».
На следующий день путешественники осмотрели древние, так называемые чудские выработки, по которым и было открыто месторождение. Впоследствии в своей книге «Центральная Азия» Гумбольдт, не колеблясь, загадочный народ чудь назвал теми самыми аримаспами, о которых писал древнегреческий историк Геродот, как о добытчиках золота, через иссидонов, поставлявших драгоценный металл в Грецию.
Пробыв в Зыряновске чуть более одного дня, Гумбольдт отправился в сторону Зайсана для ознакомления с тамошней пустынной местностью, как казалось ему олицетворяющей облик Центральной Азии. Где-то там, совсем рядом была загадочная Джунгария.
Путь проходил вдоль речки Березовки, мимо селения Мяконькая (Соловьево), а затем по каменистому плоскогорью, заросшему ковылем и уже подсохшими степными травами. По логам и долинкам виднелись березовые рощи, справа серо-зеленой громадой высился Черемшанский белок, далеко на востоке призрачным контуром проглядывала зубчатая цепь Нарымского хребта.
Через 60 верст путники достигли Красноярского казачьего редута, расположенного у впадения Нарыма в Иртыш. Здесь сменили лошадей и, переехав Нарым, оказались на китайской территории. Иртыш был весь перед глазами, за ним ровной полосой зеленел низменный левый берег, окаймленный песчаными грядами подступающего Калбинского нагорья.
Слева, вплотную к дороге подступала крутая зеленая стена Нарымского хребта, из узких ущелий которого вырывались белопенные потоки рек. Округлые гранитные валуны, тут и там торчащие на предгорной террасе, напоминали черепа допотопных животных.
Постепенно долина расширилась, цепи гор, теперь уже чисто каменные, гряда за грядой уходили в сторону, создавая удивительно живописный и дикий ландшафт. Путники остановились, чтобы полюбоваться необычной картиной, напоминающей акварели китайских художников.
- Смотрите, как эти холмы похожи на застывшие потоки лавы, - обратился Гумбольдт к своим спутникам.
- Да, но это чистые граниты и к вулканам не имеют никакого отношения, - откликнулся Розе.
И опять Гумбольдт разочарованно промолчал, чувствуя правоту коллеги. Его теория пока нигде не находила подтверждения. На глаза все чаще попадали конные киргизы. Местные жители занимались здесь не только скотоводством, но и земледелием. Засеянные просом поля орошались тут с помощью искусственных каналов – арыков. (Орошаемые в этих краях поля и в наше время используются под посевы).
В местечке Баты на обоих берегах Иртыша стояли китайские пограничные пикеты, состоящие из временных и необитаемых в это время юрт. Путники разглядели стоящую на левом берегу буддийскую кумирню, а на островке посреди Иртыша хижины русских рыбаков. По договоренности с китайской стороной русские рыбалки, в том числе и войсковые, казачьи, были здесь всюду на Иртыше и Зайсане.
Вглядываясь вдаль, Гумбольдт мысленно видел уже и недалекий отсюда Зайсан, и необъятные просторы азиатских степей и горы Тянь-Шаня – предел его мечтаний. Да, ему не суждено было их увидеть!
Отсюда путешественники повернули обратно и уже ночью вернулись в Красные Ярки, а 18 августа были на пристани Вороньей, где их ждали приготовленные администрацией Зыряновского рудника два плота.
Каждый располагался на трех больших лодках, тех, на которых сплавляли руду. На плоту была установлена юрта, в которой можно было укрыться в случае непогоды. Однако плавание настолько увлекло путешественников, что они, не отрываясь, смотрели, как мимо проплывают скалистые берега. Иртыш, зажатый горами, был здесь узок, а течение очень быстрым.
Утесы, нависающие над самой водой, поросли редкими соснами и каждый имел свое название. Берега были пустынны, нигде не мелькнул ни всадник, не показалось ни хижины, ни одинокого дымка. Вглядываясь в эти дикие скалы, Гумбольдт вспоминал свои путешествия по рекам Южной Америки, а Розе едва успевал зарисовывать берега, особое внимание уделяя геологическому строению и напластованию горных пород.
Переночевав в Усть-Каменогорске, путешественники пересели в свои громоздкие экипажи и поздним вечером 21 августа прибыли в Семипалатинск. Семипалатинск, насчитывающий чуть более трех тысяч человек, был полурусским-полуазиатским городом на границе с казахской степью, что определяло и состав его населения: военные, чиновники, купцы, разночинцы.
Были тут и русские, и татары, и казахи, жившие в юртах, стоявших на окраине города. Восточный вид городу придавали минареты мечетей да покрой одежды коренных обитателей степей, среди которых выделялись узбекские халаты ташкентских и бухарских купцов да паранджи на головах мусульманских женщин.
Гостей встречали городские власти, в числе которых были городничий, он же полицмейстер коллежский секретарь А. Клостерман, комендант крепости полковник К. Кемпен. Был тут и местный предприниматель С. Попов, гостями которого вскоре стали немецкие ученые.
С. Попов благодаря своему богатству, энергичной деятельности и интеллекту был очень заметным человеком не только в городе, но и во всем крае. Его знали и уважали не только русские, но и местные казахи далеко по всей степи от Иртыша до Тобола.
Он сам и его люди в поисках новых месторождений золота и меди изъездили огромный край, и в этом деле он так преуспел, что едва ли не большую часть месторождений в Центральном Казахстане начал разрабатывать еще в первой половине XIX века.
Более ста лет прошло со времени деятельности династии Поповых, но до сих пор эта фамилия, ставшая легендарной, известна многим, ныне работающим в Казахстане горнякам и геологам.
В имении Попова, расположенном близ Семипалатинска, было что посмотреть, поэтому неудивительно, что гости начали свое знакомство с городом именно с него. Это было универсальное хозяйство, где находились различные постройки: капитальный дом со службами, кожевенный завод, мельница, лесопильня, сад с диковинными растениями и даже домашний зоопарк. 
 В загонах скотного двора Попова содержались экзотические китайские свиньи черного цвета, лохматые, с лошадиными хвостами тибетские яки, которых местные жители называли дикими коровами, а сам хозяин – кутасами. Были тут и архары, дикие козы и даже дикие коты.
Причем, Попов держал весь этот зверинец не только для забавы и хозяйственных нужд, но и для отправки в научные общества ученым, связь с которыми держал всю жизнь.
Ученых немцев поразили не только зоологические диковины, но и образцовый порядок и организация хозяйства, и это было тем удивительней, что все происходило в глуши, далекой от цивилизации.
Россия продолжала удивлять просвещенных немцев. Так же, как в Барнауле они были поражены минералогическими и энтомологическими коллекциями Геблера и собранием древностей директора Колывано-Воскресенских заводов Фролова, так теперь восхищались садом, домашним зоопарком и коллекцией чудесных древностей, хранимых их владельцем Поповым.
На другой день Гумбольдт посетил гостиный двор, где велись торговля и обмен товарами, свозимыми с одной стороны из России и Европы, а с другой стороны из Китая и Индии, из стран Центральной Азии: Кашгарии и Бухары.
Более всего немцев восхитили китайские предметы старинного искусства: фарфоровые изделия и рисунки китайской тушью. И гораздо больше, чем товары, Гумбольдта интересовали рассказы купцов о далеких странах Азии, ведь получалось так, что вплоть до середины XIX века европейские ученые почти не проникали в Кашгарию; до сих пор оставалась загадочной Бухара, ревностно охранявшая свои границы.
Гумбольдт всюду собирал расспросные сведения о странах Азии, едва ли не во всех посещенных им пунктах собирались статистические и другие сведения, позже пересылаемые в Германию.
22 августа путешественники отправились по тракту вдоль Иртыша в сторону Омска, куда немецкие ученые прибыли 25 числа, закончив путешествие по Алтаю и Киргиз-Кайсацкой степи.
Уже на обратном пути Гумбольдт писал прусскому послу в Петербурге: 
«Мы закончили здесь наши 12000 верст от Петербурга… Почти никогда в течение моей беспокойной жизни я не в состоянии был собрать в короткое время (6 месяцев), правда, на огромном пространстве, такую массу наблюдений и идей… Самые приятные воспоминания оставили по себе: пространство к юго-востоку от Тобольска между Томском, Колыванью и Усть-Каменогорском; прекрасная швейцарская местность у Зыряновских снеговых гор Алтая…»
Материалы экспедиции были опубликованы в ряде статей, в книге «Фрагменты по геологии и климатологии Азии», в описании путешествия, составленном Розе. Завершением же публикации о путешествии на Алтай явился капитальный труд «Центральная Азия».
Одна мелкая деталь, характеризующая А. Гумбольдта: из 20 тысяч рублей, выданных ему на экспедицию русским правительством, была израсходована лишь половина этой суммы, остальные 10 тысяч рублей были возвращены русской казне.

Источник:
«Очерки по истории Семиречья".  Писатель-натуралист, фотохудожник, краевед Александр Лухтанов.