Туры по древним некрополям Алматинской области.

«Азиатские города со времени занятия их русскими разделяются на две части: туземную и нашу, не смешиваясь между собою. Русская часть распланирована широкими, прямыми улицами и площадями, вся обсажена в четыре ряда деревьями, обстроена красивыми, хотя и приземистыми немного, беленькими домиками и снабжена по возможности всеми удобствами цивилизованной жизни. Туземная - осталась в полной неприкосновенности. Въезжая в темные ворота городской стены, вы попадаете в лабиринт узких и грязных улиц, узких до того, что не везде две встречные арбы могут благополучно разъехаться, и долго двигаетесь по этим улицам, пока не попадете в центральный базар, где вся жизнь сосредоточивается как в кипучем котле - в ущерб совершенно безжизненной тишине улиц»   

Н. Н. Каразин. «От Оренбурга до Ташкента. Путевой очерк» СПб., 1886 год.

Поездка из Алматы в Шымкент.

100 лет назад - в декабре 1908 года - в Гатчине на 67-м году жизни скончался Николай Николаевич Каразин - академик Санкт-Петербургской Академии художеств, один из лучших в России акварелистов и иллюстраторов книг. Его называли певцом Русского Туркестана.
Н.Н. Каразина похоронили с воинскими почестями на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. На его могиле был установлен красный гранит, напоминающий скалы Нагорной Азии, с бронзовым барельефом художника, под ним - мольберт и перо…
В 43-м номере «Станицы» (ноябрь 2004 года) мы рассказывали о Каразине, его службе в Туркестане - и, конечно, об истории создания знаменитого альбома акварелей «Картины из истории службы Сибирского казачьего войска», преподнесённого Сибирскими казаками Наследнику Престола Николаю II в 1891 году.
Всего было изготовлено 27 подарочных комплектов из 126 акварелей Каразина с пояснениями.
В республиках Средней Азии и Казахстане и по сей день, как в СССР, художника считают идеологически если и не вредным, то уж точно не полезным. Походы Русской армии, которые он живописал - проявлением «захватнической политики царизма, направленной на закабаление среднеазиатских народов».
Даже специализированные издания, если не умалчивают о нём, то ограничиваются скромными оценками. Но ещё более обидно, что творческое наследие известного в прошлом художника и писателя остаётся невостребованным новыми поколениями казаков.
Две акварели альбома Н. Каразина – «Ночное дело под Хаки-Ховат» и «Трёхдневный бой под Узун-Агачем» - связаны с историческими эпизодами среднеазиатских походов. Будучи в Верном, Ташкенте или Омске, Н.Н. Каразин встречался с героями завоевания Туркестана.
Это было время раздела Сибирского казачьего войска и рождения нового - Семиреченского, образованного указом Императора летом 1867 года. В начале ХХ столетия в обоих войсках числилось свыше 70 тысяч станичников, выставлявших в мирное время на охрану рубежей Отечества 22 сотни.
На границах Империи под ружьём состояло около 20 тысяч казаков. История нового казачьего войска связана с реформированием 9-го и 10-го сибирских полков. Ядром Семиреченского войска и его 1-го конного полка стал 9-й Сибирский полк под началом подполковника П.Н. Иванова.
Главным центром «северных станиц» (бывшего 9-го округа СКВ) стал город Копал. Штаб-квартирой бывшего 10-го округа выбрана Больше-Алматинская станица - центр «южных» («За-Илийских») станиц.
Воспоминания казаков помогли Каразину воссоздать события осени 1860 года на картине «Трёхдневный бой под Узун-Агачем. Сотня Бутакова выручает стрелков Сярковского», когда казачья сотня пришла на помощь стрелкам Западно-Сибирского батальона.
По архивным документам известно, что в сражении участвовали два брата Бутаковых - Георгий и Николай. Герой каразинского полотна - войсковой старшина Николай Борисович Бутаков, командир 7-го полка Сибирского казачьего войска. В деле 1860 года сотенный есаул сражался на левом фланге под началом подполковника Шайтанова. После боя Н. Бутаков получил очередное воинское звание и стал начальником Заилийского отряда.
Его брат погиб от предательской пули сразу после битвы. В бою за «курган» - командный редут Саурук - геройски оборонялся фельдфебель Штинов; на левом фланге - сотня казаков с ракетным станком поручика Михаила Вроченского; в арьергарде билась 8-я рота Западно-Сибирского батальона подпоручика Гилярия Сярковского.
Последний получил тяжёлое ранение саблей и был спасён юнкером. Шороховым, доставившим раненого в лазарет врача Мациевского. Вместе с боевыми товарищами Усовым и Шанявским, за героизм, проявленный в Узун-Агачском бою, Сярковский был удостоен ордена Святой Анны с мечами.
Скончался боевой полковник Сярковский в сентябре 1889 года. Бой под Узун-Агачем произошёл 19 – 21 октября 1860 года. С кокандской стороны в нём участвовал отряд сераскера (военачальника) Канагат-шаха числом в 16 тысяч пехоты кокандцев и андижанцев, 5 тысяч конницы дулатов, при 10 орудиях.
С русской стороны - Заилийский отряд подполковника Г.А. Колпаковского (9 рот и 6 казачьих сотен, при 9 орудиях и 2 ракетных станках - всего 2440 солдат и казаков). Для обороны Верного был организован под командой есаула Варагушина гарнизон в 5 рот, 4 сотни, при 4 орудиях и 5 ракетных станках.
В осаждённый гарнизон крепости входило ополчение казака Деева - в основном инвалиды, женщины, старики и дети. Место главного сражения находилось западнее укрепления Верное, в гористой местности Чу-Илийских гор (где начинается передовой хребет Заилийский Алатау).
Перевал Кастек соединял две долины - Чуйскую, занятую кокандцами, и Алматинскую, частично обустроенную сибирскими казаками. В горах Тянь-Шаня российские интересы натолкнулись на претензии Цинской империи и чрезвычайно агрессивного Кокандского ханства.
С самого зарождения Верного, военные стычки унесли много жизней первопоселенцев. Накануне Узун-Агачского дела 18 октября подверглись нападению казаки, занятые в сельском хозяйстве в окрестностях Верного.
Победа в Узун-Агачском деле положила конец притязанием кокандцев, принеся долгожданный мир. В дотоле безлюдной местности началось строительство и благоустройство поселений.
В их числе - современные города юго-востока Казахстана: Алматы, Каскелен, Талгар, Иссык. Позднее, когда кокандские крепости станут российскими городами Пишпек и Токмак, дорога из Чуйской долины пройдёт более безопасным перевалом. Курдай.
Первые же поселения на караванных тропах потеряют своё значение, возникнут новые придорожные станции вдоль ташкентского тракта. Среди них - современный аул. Самсы, выше которого произошёл памятный бой (и началось потом отступление кокандцев перевалом Курдай).
Согласно источникам, первыми с перевала Кастек в Алматинскую долину вошли до 6 тысяч тюркских воинов Шадман-ходжи, частично вооружённых кремнёвыми и фитильными ружьями, фальконетами да турками.
Сарбазы были одеты в красные кафтаны и мерлушковые шапки. Но основная масса носила обыкновенную для тюрков одежду - халаты, отчего их прозвали «халатниками». Артиллерией кокандцев командовал беглый каторжник, сибирский казак Евграф. К счастью, вся его огневая мощь осталась на склонах Кастекского перевала - не выдержали подъёма пеньковые верёвки, скрепляющие орудия с лафетом.
Кокандцы, желая устрашить противника, применили в бою «психическую атаку»: шли навстречу врагу сомкнутым строем, без выстрелов, развернув знамёна, под звуки оркестра.
Воины восседали на белоснежных аргамаках, были покрыты белоснежными, развевающимся на ветру, накидками и такими же белыми чалмами. Под легкой тканью «мучеников за веру» скрывались стальная кольчуга, выделанные из кожи буйвола шлемы и иные защитные доспехи.
Всадники искусно маневрировали в бою, ловко владели круглыми щитами (управляя ими системой уздечек на правой руке так, что казалось - они заговорены от пуль). Лаву Шадмана ограждали кара-пильтаки («чёрные палки») - вооружённые берёзовыми дубинами отряды (на случай позорного бегства воинства).
Воины катили перед собой для защиты от ружейных выстрелов круглые связки из тростника и соломы (т.н. карабура). Но ни психическая атака, ни предательство казахских батыров не способны были сломить отряд подполковника Герасима Колпаковского.
Потом кокандские летописцы утверждали, что «ружья неверных вместе с нефтью испускали огонь. Звуки от выстрелов походили на звуки ангела. Можно было думать, что наступил день Страшного суда».
Решающий бой на местности Кара-Кастек начался рано утром 21 октября. После девяти часов рукопашных атак многотысячное войско кокандцев, дулатовцев и примкнувших к ним местных жителей дрогнуло. А 22 октября, в день Казанской иконы Божией Матери, ударили сильные морозы, выпал снег, и «халатникам» пришлось повернуть обратно в Чуйскую долину, замерзая по дороге на Курдайских и Отарских высотах.
На поле брани остались знаки власти неприятеля - секира, знамёна с бунчуком, инструменты оркестра, доспехи и оружие. Всего кокандцы потеряли ранеными и убитыми до 1500 сарбазов, в том числе 6 пансатов (пятисотенных начальников).
Потери русских составили два убитых казака, 26 раненых и 6 контуженых. Прапорщик Снесарев, чтобы доложить командиру корпуса об успехе операции, совершил 11-дневный непрерывный конный пробег до Омска.
Особо были отмечены командованием подвиги командира узун-агачского отряда поручика Соболева, кастекского военачальника Экеблада, сотника конного артдивизиона Обуха, есаула Бутакова.
За общее руководство боем Г. Колпаковский получил чин полковника и орден Святого Георгия 4-й степени. Нижние чины получили знаки отличия военного ордена - по четыре на роту пехоты, по три на сотню и по два на взвод артиллерии.
Среди героев - казаки Больше-Алматинской станицы Павел Набоков, Иван Седельников, Алексей Чеусов, Гарифулла Зелимханов, Фёдор Ульяшев, Семён Крюков, братья Иван и Андрей Лебединские, казаки Каскеленской станицы Николай Угрюмов и Иван Шаповалов, Софийской станицы - Захар Бедарев и Андрей Монастырёв.
Все участники дела получили особые знаки на папаху – «За отличие в 1860 году». По архивам удалось восстановить биографию многих каразинских героев. Так, командир 4-й сотни Ростислав Александрович Машин (картина «Ночное дело под Хаки-Ховат») участвовал в Хивинском походе.
«В воздаяние за отличие против коканцев в ночном деле, с 4 на 5 октября 1875 года» удостоен ордена Святого Георгия. О нём сказано, что лихой казак «в голове летучего отряда, внезапно наткнувшись на лагерь неприятеля в числе до 4000 человек, в 40 раз сильнейшему, нанёс полное поражение.
Причём трофеями были: бунчук, 18 значков, вьючное орудие и много оружия». Войсковой старшина Машин будет организатором северных станиц Войска и скончается в мае 1890 года в Верном, на посту командира 1-го Семиреченского казачьего конного полка.
Каразинские зарисовке пером и кистью сохранили и других героев Узун-Агача. Таких, как артиллерист, Георгиевский кавалер Василий Обух (изображён на картине «Взятие Ташкента») – «блондин лет тридцати, небольшого роста, сангвиник, любитель дела, не враг и веселью в часы досуга - тип совершенно сложившийся со Степью».
Это в его юрте прошёл военный совет, на котором и было принято решение ввести первым в бой с кокандцами сотню есаула Бутакова, применив заплечные и конные ракетные станки (прообраз современных минометов).
Василий Васильевич Обух погиб осенью 1864 года. 28 октября колонну победителей, вернувшихся в Верный, возглавил казачий подполковник Дмитрий Афанасьевич Шайтанов, после контузии Колпаковского принявший на себя командование сражением (будущий генерал, основатель Алматинских станиц).
На торжественном молебне в Алматинском храме был и участник обороны Севастополя, легендарный поручик Михаил Вроченский. В бою на Кастекском поле он состоял в подчинении Обуха, шёл в арьергарде в составе роты казаков Сярковского; был ранен саблей в рукопашной схватке.
Его подвиг отмечен вручением «Золотого оружия»… В память битвы под городом Верным в Алматинской станице был сооружён великолепный храм - с 1911 года (празднования 50-летия битвы) Войсковой Узун-Агачский собор.
В честь иконы Казанской Божией Матери, под покровом которой была выиграна битва, был построен храм в станице Мало-Алматинской. Село Узун-Агач было переименовано в Казанско-Богородское.
На вершине кургана был установлен памятный крест, затем часовня. К 50-летию на месте боя собрались его участники, родственники героев. Программа торжества включала имитацию сражения.
Землетрясением 1887 года часовня на кургане была разрушена. Потом здесь, на православном кладбище, по проекту архитектора Александра Гогена установлен гранитный обелиск (открыт 1 августа 1905 года).
После установления в Семиречье советской власти, 8 июня 1921 года в Узун-Агаче состоялся «праздник Кошчи» - местного пролетариата, во время которого были сбиты и исчезли чугунные доски и медальоны с именами и портретами участников битвы, трофейные кокандские пушки, скреплённые цепью, и орёл, терзающий на вершине обелиска карту владений Кокандского ханства.
В наши дни у подножья Саурукова кургана установили обелиск легендарному батыру Карасаю - новому символу воинской славы Республики Казахстан. К 140-летия СмКВ по разумению новоявленных местных историков был «восстановлен» и казачий мемориал.
Точнее, возник «новодел», исказивший облик поруганного обелиска. Это тем более странно, что в архивах хранятся подлинные авторские эскизы памятника! Среди книг Каразина назовём, прежде всего, его очерки под общим названием «Из Центральной Азии», иллюстрированных автором.
А одной из лучших его книг считалась до революции сказка-путешествие «С севера на юг», или «С верховьев Волги на истоки Нила» (вышла в 1890 году) - в форме воспоминаний старого журавля о первом перелёте со стаей на зимовку из России в Африку.
Это не только сказка, но и книга по истории и географии, знакомящая юного читателя с местами, над которыми пролетают журавли. Через 17 лет после каразинского «старого журавля», Сельма Лагерлёф написала «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции».
Путешествие Нильса сегодня известно во всём мире, а вот путешествие «С севера на юг» Каразина забыто даже в родном Отечестве. Как бы то ни было, в истории Семиречья и Верного (ныне заштатный Алматы) трудно найти более благодарного, внимательного бытописателя и этнографа, чем Николай Николаевич.
Он живо откликался на злободневные темы, самые разные события в жизни края. Его «Очерки Сибири», рассказы о станицах полны удивительно точных портретов и беспристрастных сцен, ярких зарисовок обычаев степных и притяншанских народов.
Здесь же - рисунки, портреты, уличные сценки, связанные с землетрясением 28 мая 1887 года. Таких редких свидетельств известно до четырёх тысяч: рисунки, картины, виньетки; акварели Каразина легли и в основу первых российских почтовых открыток.
Всего более 50-ти музеев и галерей, библиотек и архивов мира (в том числе Библиотека конгресса США) хранят его книги и дневники, полотна и этюды. В их запасниках по сей день лежат эти, адресованные нам, но так нами и не прочитанные, каразинские «открытые письма»!

Источник:
Владимир Проскурин.