Путеводитель по Туркестану.

«Обездоленных, несчастных, осиротевших знал Пророк
В ту ночь вышел он в М`аридж чтобы увидеть,
Спросить и посочувствовать обездоленным,
И я тоже решил пуститься по следам несчастных»

"Хикметы" Ходжа Ахмеда Яссави.

Туркестан на карте Казахстана.

Разнообразие и совершенство видов и объектов декоративно- прикладного искусства сосредоточенных в храме ходжа Ахмеда Ясави давно закрепили за ним репутацию своеобразного музея мусульманского искусства. 
Объектами в этом музее являются как наружная, так и внутренняя отделка всего здания, его архитектура и отдельные художественно-декоративные предметы, оформлявшие своим присутствием интерьер помещений.
Среди последних наиболее выдающимся является , несомненно, бронзовый казан (той-казан), установленный в центре центрального (и наибольшего) помещения архитектурного комплекса- джамаатханы.
Наряду с самим зданием храма, сей котел привлекает к себе внимание любого ступившего под купол джамаатханы. Первоначальное изумление перед грандиозностью и таинственностью замысла всей постройки сменяется не меньшим изумлением и восхищением, которое вызывает огромная чаша, установленная в самом эпицентре архитектурного комплекса.
И если грандиозный портал храма и интерьеры большинства помещений притягивают внимание, кроме прочего, еще и своей незавершенностью, как бы недосказанностью, то бронзовый котел, расположенный в архитектурно- планировочном фокусе всего комплекса, своей завершенностью, сохранностью и информативной насыщенностью, кажется, не оставляет места для вопросов.
Более чем вековой интерес науки к этому уникальному шедевру средневекового декоративного и бронзолитейного искусства получил отражение в богатой библиографии включающей десятки публикаций.
Не осталось разночтений в понимании богатого эпиграфического декора котла, изучены методы построения столь сложной формы, способы проектирования и технологии его отливки, определено место этого шедевра в истории искусства Востока.
Туркестанский котел уникален, прежде всего, своей величиной. Он буквально соразмерен самой тимуровской постройке, масштабам ее центрального зала перекрытого куполом “подобным небесному своду”.
Напомним, что квадратный в плане зал джамаатханы имеет длину сторон 18,2 метров, вершина купола вознесена на 36 метров от уровня пола. Объем зала увеличен за счет двух противоположных глубоких (3,7 и 6,4 метров) ниш высотой 13,5 метров и боковых глубиной по 0,8 метра.
Соответственно поражают и размеры бронзового котла стоящего в центре зала. Его общая высота - 1,62 метра, диаметр венчика – 2,42 метров, нижний диаметр конической подставки-основания - 1,08 метра, ее высота - 0,54 метра, высота чаши котла- 1,08 метров.
Она могла вместить до 3000 литров воды, а собственный вес котла около двух тонн. Соперничать с туркестанским исполином мог разве что котел находящийся ныне в Гератской джума-мечети. Но диаметр чаши гератского котла значительно меньше туркестанского – 174,5 см., высота ее около 1 метра.  Подставка-основание утрачена, но если предположить, что пропорции изделий были близки, то общая высота гератского котла была около полутора метров.
Отлит он был, кстати, несколько раньше нашего - в 1375 г.(776 г.) мастером Хасаном ибн Али Исфахани, о чем свидетельствует надпись на одном из двух орнаментальных поясов расположенных в верхней части тулова гератского котла.
Поверхность туркестанского котла также украшена богатым затейливым эпиграфическим орнаментом. Он размещен в трех горизонтальных поясах охватывающих верхнюю половину тулова. Две широких орнаментальных ленты как бы разделены третьей, более узкой, проходящей по наибольшему диаметру котла и состоящей из двадцать картушей чередующихся с основаниями ажурных навесных ручек и декоративных шишечек -”кубба” .
Картуши заполнены попарно персидским речением “будь благословен” (повторяется 10 раз), восемь картушей заполнены растительным орнаментом ислими, в двух рядом расположенных картушах авторская “подпись” мастера: ”Сделал бедный раб, нуждающийся в Аллахе всевладеющем, мастер Абд ал-азиз, сын мастера Шараф ад-дина Тебризи”.
Нижняя лента эпиграфического декора содержит 22 раза повторяющуюся арабскую надпись почерком куфи на гладком фоне - “Власть принадлежит Аллаху”. Наиболее интересен и в декоративном, и в информативном плане конечно-же верхний орнаментальный пояс.
На фоне волнистого стебля со спирально свернутыми побегами почерком сульс: "Сказал Аллах, да будет он благословен и да возвысится : “Неужели поение паломника и оживление священной мечети вы считаете откровением?”
И сказал [пророк], да будет над ним мир: ”Тот, кто возводит место для пития на пути Аллаха, да возвысится он, тому Аллах соорудит в раю водоем”. Приказал построить это место для пития эмир величайший, владетель над выями народов, избранный (отличенный) помощью царя милостивого, амир Тимур Гурган, да освятит Аллах всевышний царство его, для усыпальницы шейха ислама, султана шейхов в мире, шейха Ахмеда ал-Ясеви, да освятит Аллах дух его великий. 20 шавваля года 801-го.
Как видим, надпись состоит из трех частей:- “кораническая”, обьясняющая, как нам представляется, присутствие котла на этом месте; “авторская”, закрепляющая авторство идеи за эмиром Тимуром; и датирующая. В связи с размещением этой даты в общей системе декора у исследователей возникла одна неясность- датировать по ней приказ эмира Тимура , или же день отливки самого казана.
Нам представляется более предпочтительным отнести эту дату ко дню отливки, т.е. к моменту наиболее сложной и ответственной процедуры изготовления котла. Но как бы там небыло , нужно признать дату 20 шавваля 801-го года хиджры, что соответствует 25 июня 1399 г. нашего календаря, “днем рождения” туркестанского тай-казана, шедевра мирового декоративного бронзолитейного искусства.
Кроме прочего, здесь мы имеем уникальный для туркестанского храма случай точно датированной исторической надписи, которая достоверно связывает котел с эмиром Тимуром и самим храмом. Дело в том, что на бронзовых светильниках имеющихся в храме также содержатся исторические надписи с именем мастера Изз ад-дин ибн Тадж ад-дин Исфахани, датой- 20 рамазана 799 г.х. (17 июня 1397 г.) и указанием на то, что эти светильники сделаны по указанию эмира Тимура.
Но, как показал в своей скрупулезной публикации А.А.Иванов, в этих надписях нет никакого упоминания на то, что светильники сделаны специально для храма хаджи Ахмеда Ясави, и сделаны эти надписи явно несколько позднее самих светильников. Строительная надпись в конце эпиграфического фриза фасадов также содержит историческую дату- 800 г.х.(1397 -1398 г.г.) и имя мастера – “Хаджи Хасан каллиграф из Шираза”.
Но эта дата, по мнению специалистов, может относиться лишь ко времени окончания выкладки декоративной облицовки порталов, но никак не к окончанию работ на самом памятнике. Эти работы, как свидетельствует необлицованная громада главного портала, лишенные декоративной отделки многие помещения и пр., так и небыли завершены. Нет достоверных свидетельств о времени прекращения строительных и облицовочных работ на здании, возводившемся по высочайшему повелению эмира Тимура.
До сих пор остается не ясным, были они прекращены в связи со смертью Тимура в 1405 г., или в связи с началом нового грандиозного строительства соборной мечети Биби-ханым в столичном Самарканде в 1399 г. Также много неясностей и с датой начала строительных работ в Туркестане. Как известно, основным письменным источником, проливающим некоторый свет на этот вопрос, является сочинение Шериф ад-дина Йезди “Зафар наме”.
Из этого текста следует, что эмир Тимур отдал распоряжение о перестройке обветшавшего комплекса зданий над могилой “султана шейхов мира” во время посещения города Ясы в 1397г. Однако уже М.Е.Массон усомнился в достоверности этой даты и признал ее хронологической ошибкой.(9, с14).
Последующие историко- архитектурные исследования по разному предположительнодатировали период строительства и 1395 – 1399 г.г., и 1391 – 1399 г.г., и даже 1389 - 1399  г.г. Таким образом, оказывается , что из всего комплекса художественно- декоративных атрибутов туркестанского храма только тай-казан имеет точную дату происхождения ! И на 25 июня 1999 г. приходится 600-летний юбилей этого поистине изумительного творения рук человеческих.
Местное предание, как известно, связывает отливку казана с селением Карнак расположенном в 23 км. к северо-западу от средневекового Туркестана. В его окрестностях местные жители, по сведениям Массона М.Е., еще недавно показывали остатки “завода” где происходила отливка котла. Нам пока не удалось найти это место, но надо отметить, что окрестности современного поселка Чернак (Карнак) чрезвычайно насыщены памятниками старины.
В 4 - 5 километрах к юго-востоку от поселка, ближе к Туркестану, высятся холмы цитаделей раннесредневековых городищ Каракум и Сидак. В самом поселке расположен торткуль небольшого средневекового городища Саукум-ата (Шаукум-ата). В “Археологической карте” упоминается еще одно средневековое городище Шорнактобе в виде торткуля 75 х 80 метров высотой до 3 метров, датировано I - ХII в.в.
Не выявленные при поверхностном осмотре этих памятников слои XIV – XV в.в., свидетельствовавшие бы о обживании этих городищ в эпоху Тимура, заставляют сомневаться в такой локализации исторического г. Карнака.
Предпочтительнее в этом смысле оказывается городище Ишкан в селении Атабай, что в 30 километрах к северо-востоку от поселка Чернак. Окончательно определиться в этом вопросе - где же на самом деле отливался туркестанский казан? - помогут более детальные археологические исследования этих памятников.
Народные предания сохранили и сведения о том, как понималось назначение котла. Некоторые из них можно отнести к мистическим, которые , видимо, поддерживались местными шейхами. Одно из них приводит М.Е.Массон: туша жертвенной овцы помещенной в огромный котел чудесным образом наполняла его мясом в случае если жертва оказывалась богоугодной. Ну а на самом деле котел предназначался для воды, это следует, как мы видели, из надписи верхнего орнаментального пояса самого котла.
Подслащенная вода из котла раздавалась правоверным после пятничной молитвы, когда происходила общественная поминальная трапеза, во время которой бедные и паломники угощались особым образом приготовленным блюдом – “халим”.
На первый взгляд представляется несколько странным использование в качестве емкости для напитка сосуда в форме котла. Котел скорее ассоциируется с варкой мясной пищи. Однако, историко- культурные исследования широкого семантического спектра представлений связанных с котлом в традиционных культурах народов Центральной Азии, прежде всего кочевых или полукочевых в недавнем прошлом, показывают, что в обрядовых, т.е. сакрализованных, действах котлы с глубокой древности использовались как вместилища различных пьянящих напитков. Котлы могли использоваться также для приготовления, сбраживания , перегонки напитков (кумыс, арака).
На Кавказе осетины в бронзовых котлах варили пиво. Естественно, что в исламизированой трактовке этого древнего кочевнического обычая напитком причащения из одного сосуда стала сладкая вода.
Вообще же семантика котла в культуре древних и средневековых кочевых народов необычайно богата. В эпосе и мифах, легендах и сказаниях обширного евразийского региона прослеживаются тесные смысловые связи котла с чашей, кубком , более шире- со “священ ным сосудом”.
Тема эта в связи с туркестанским котлом чрезвычайно увлекательна и требует отдельной разработки. Раскрытие ее обнаруживает еще один мощный пласт древних тюрко-иранских мифологических представлений лежащих в основе культа туркестанской святыни.
Очевидна близость формы туркестанского котла и кочевнических котлов “скифского типа”, бытовавших и у средневековых кочевников. Учитывая необычайную консервативность народного сознания, можно предполагать, что представления и ассоциации связанные с котлом у многих кочевых в прошлом народов очень близки и традиционны.
Если вспомнить, что эмир Тимур оставался , как и его тюрко-монгольские предки, наследником степной в своих истоках культуры, то становится более понятным, почему в центре храма над могилой мусульманского миссионера появился сосуд “для пития “ в виде традиционного для кочевнической культуры бронзового котла.
Огромные, богато украшенные котлы были довольно обычным атрибутом суфийских ханака, общины которых сохраняли отголоски древних доисламских культов. Помимо упомянутого “гератского” котла известно, что, в г. Конье в ханаке (“текке”, “тюрбе”) Джелалладдина Руми стоял огромный бронзовый котел.
В ханаке над могилой другого популярнейшего в Турции суфийского святого Ходжа Бекташа (около г.Кыршехир) хранится бронзовый котел, изумляющий своими размерами - “на 24 быка”. Он был, кстати, подарен в свое время ханаке эмиром Тимуром.
А распространенные народные легенды о Ходжа Бекташе называют его внуком Ходжа Ахмеда Ясави, специалисты считают малоазийский суфийский орден бекташие духовным преемником ордена ясавйя основанного Ходжа Ахмедом.
Еще один интересный исторический сюжет связан с вопросом-изначально-ли, т.е. сразу после отливки, котел занял место в центре зала джамаатхана? Дело в том, что недавние археологические исследования в центре джамаатханы обнаружили здесь глубокий колодец.
Он оказался заполненным строительным мусором в котором среди обломков жженных квадратных кирпичей нам попадались фрагменты ганчевой штукатурки со следами синей росписи, обломки глазурованных плиток от облицовки нижней панели зала и пр. На основании этого можно было заключить, что колодец перестал функционировать и был заполнен мусором значительно позже строительства тимуровского здания.
Скорее всего- во время одного из капитальных ремонтов, когда понадобилось убирать частично разрушающуюся облицовку панелей, сбивать отстающую расписную штукатурку. Народные предания , сведения которых приобретают особую ценность при отсутствии достоверных письменных источников, говорят, что такого рода работы здесь были проведены однажды в конце XVI в. по повелению бухарского правителя Абдуллахана II (1583 - 1598 г.г.), посетившего Ясы в 1591 г.
Почти за два прошедших к тому времени века декоративные облицовки вполне могли местами отслоится так, что требовали скорейшего ремонта. Вероятно, что именно после этих ремонтных и строительных работ (при Абдуллахане была, по преданию, достроена арка главного портала) бронзовый казан мастера Абд ал-Азиза занял место в центре главного зала постройки. Но где он стоял целых два века?
Был ли он вообще в здании туркестанского храма? Даже в этом можно усомнится… Весной 1509 г. город Ясы и гробницу ходжа Ахмеда посетил Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани, ученый перс впервые попавший в Среднюю Азию и “жадными глазами наблюдавший жизнь незнакомых ему народов, их обычаи, нормы поведения различных социальных групп и придворный этикет основателя феодальной узбекской династии Шайбанидов, компаньоном и советником которого ему довелось сделаться на несколько лет”.
В своих путевых заметках он посвятил много строк восхищения великолепием тимуровской постройки. Со свойственной тому времени пышной витиеватостью он упомянул в описании туркестанского храма многие поразившие его реалии - высокие купола и арки, суффы, айваны и обширный двор…
Даже упомянул поглотительную яму для сточных вод, которая “является образцом обильного водой водоема Каусара, доставляющего вечную прозрачную блаженной жизни жаждущим в долине исканий”. 
Но… ни словом не упомянут великолепный бронзовый котел (!), более всего заслуживающий внимания щедрого на эпитеты автора. Зато упомянут глубокий колодец, “начало источника Сальсабил, который дает отведать напиток отдохновения блуждающим в долине утомления".
Если учесть мнение Массона М.Е. о том, что колодец в нынешней “кудукхане” вырыт в начале XIX в., то придется признать, что “бухарский гость”, находясь несколько дней при святейшей гробнице, пил воду именно из этого колодца, расположенного в центре джамаатханы. 
Ну а где же находился огромный бронзовый котел, если в храме его не увидел любознательный” ученый перс”?
Географические координаты мавзолей Ходжа Ахмеда Ясави: N43°17'51,69" E68°16'15,06"

Источник:
Институт археологии им.А.Х.Маргулана, Национальной Акдемии наук РК к.и.н. Смагулов Е.А. 
http://www.heritagenet.unesco.kz

Литература:
Агеева Е.И., Пацевич Г.И. Из истории поселений и городов Южного Казахстана. // Труды ИИАЭ АН КазССР, т.5,Алма-Ата,1958.
Археологическая карта Казахстана. Реестр. Алма-Ата.1961.
Байпаков К.М. Средневековая городская культура Южного Казахстана и Семиречья. Алма-Ата,1986.
Бекчурин М.-С. Описание мечети Азрета. Заметки статского советника Бекчурина. // Военный сборник, 1866, №8.
Булатов М.С. Шедевр мастера Абдль Азиза. // ж .Советская археология, №2.,1969.
Ермоленко Л.Н. О ритуальных сосудах для сокральных напитков у древних кочевников (сосуды на поддоне). // в сб.: Вопросы археологии Казахстана. вып.2, Алматы- Москва, 1998.
Иванов А.А. О бронзовых изделиях конца XIVв. из мавзолея ходжа Ахмеда Ясеви . // в сб. :Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье. М.,1981.
аньковская Л.Ю. Мавзолей дочери Улугбека Рабии Султан Бегим. // Общественные науки в Узбекистане, №3, 1969.
Массон М.Е. О постройке мавзолея Ходжа Ахмеда в городе Туркестане.// в сб.: Загадки древнего Туркестана. Алматы,1998.
Массон М.Е. Мавзолей Ходжа Ахмеда Ясави. Ташкент, 1931.
Пугаченкова Г.А. Зодчество Центральной Азии.XVвек. Ташкент,1976.
Туякбаева Б.Т. Эпиграфический декор архитектурного комплекса Ахмеда Ясави. Алма-Ата.1989.
Туякбаева Б.Т., Проскурин А.Н. К истории строительства ханаки ходжи Ахмеда Ясеви.// в сб.: Загадки древнего Туркестана. Алматы,1998
Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани. Михман наме-йи Бухара (Записки бухарского гостя). Под редакцией А.К.Арендса. М.,1976.

Фотографии:
Эти фотографии элемента ритуальной чаши для воды внутри мавзолея Ходжи Ахмеда Ясави в Яси (современный Туркестан, Казахстан) содержится в археологической части "Туркестанского альбома". Шеститомное фотографическое исследование было подготовлено и издано в 1871 - 1872 г.г. под патронажем генерала Константина П. фон Кауфмана, первого генерал-губернатора (1867 - 1882 г.г.) Туркестана, как называли в то время территорию Центральной Азии, принадлежавшую Российской империи. Яси ассоциируется с суфийским мистиком Ходжой Ахмедом Ясави (1103 - 1066 г.г.), великая слава которого побудила Тимура (Тамерлана) построить мемориальную гробницу (ханаку) на месте его захоронения. Мавзолею, построенному в 1396 - 1398 г.г., присущи характерные черты тимуридской архитектуры, в то время переживавшей свой расцвет в Самарканде. На снимке видна часть большой бронзовой ритуальной чаши для воды; в надписи на чаше указано, что она была пожертвована Тимуром. Чаша украшена изысканными ботаническими фигурами и персидско-арабскими надписями. Наверху находится продолжение полосы с надписью, выполненной письмом насх и переплетающейся с узором из завитков. Под полосой видны декоративные бронзовые элементы и еще две полосы с надписями угловатыми буквами. На резной поверхности в нижней части фотографии видна арабеска. Высота чаши составляет около одного метра.