«Устремляя наши очи
На бледнеющий Восток,
Дети скорби, дети ночи,
Ждем, не придет ли наш Пророк»

Д. С. Мережковский.

Часть II. О Ташкентском Владении.

Отделение I. О прежнем и нынешнем существовании Ташкента.

Не касаясь исторической подробности о Ташкентском Владении, которая сколь темная столь же и недостаточна даже между жителями оного. Притом и никакие происшествия не дают сему владению достопамятного отличия, особливо по малой связи с другими народами.
Впрочем, прежнее существование оного, как то многие развалины доказывают, имело гораздо лучший вид, более силы и более таких произведений, к коим сей край довольно способен; но к сожалению что нередко оной подвергался сильным переменам й опустошению от внутреннего и внешнего несогласия; нередко ужас войны производил гибельные следствия.
Не упоминая о прежних переменах, уничтоживших силу сего владения, совокупно с другими в сей части Азии потрясениями, должно сказать о тех, коих память еще сохраняется. При начале вступления в свое звание нынешнего Ташкентского владельца Юнус Хожи, были еще двое спорящих о преимуществе занять место, каковое он себе присвоил.
Все они подкрепляемы были народными [21] партиями. Сие родило междуусобие в жителях. Они протвупоставляли силу другой силе во мнениях несогласной. Владельцы стремились к тому только, чтоб быть повелителями, и в одном городе Ташкенте имели свое укрепление, свое вооружение и своих подданных, действующих неприятельски с своими согражданами.
От сего земледелие и скотоводство приходило в упадок; полезное заведение садов подвержено было разорению; вместо трудолюбивого в ремесле упражнения, каждой выходил c оружием в руках и всегда видел жизнь свою в опасности.
Соседние Владении особливо Куканское, яко против сего и могущественное, пользуясь таковыми раздорами, присвоило себе ближайшие селения. Киргиз-Кайсаки Большой и Средней Орды не пропустили так же сего случая: они взяли лучшие места из сего Владения, как то: город Чеменгень с окольными селениями, Туркестан и прочие. Напоследок все Владение состояло из одного только города Ташкента, и того уже опустошенного.
Недоставало малейшего времени, чтоб исторгнуть и оной от власти ссорящихся Владетелей. Тогда утомленные междуусобием, граждане вышли из заблуждения, и с помощью Ходжанского Владельца, благоприятствовавшего Юнус Ходже, свергнули иго прочих Владетелей, и, примирясь, составили паки одних граждан. Но разорённый город, жители приведенные в бедность опустошением полей их, и вообще видимые недостатки в нужных произведениях, все сие требовало новых трудов и большого попечения Владельца» дабы дать прежней вид городу.
Он между умножением хлебопашества и разведением садов, поставлял нужным укрепление города, по крайней мере образом, сходственным по известному действию оружия сего края Азиятцов. Обнесенная вокруг всего города стена доставила ему безопасность и способов к новым предприятиям; и поелику соседственные Киргиз-Кайсаки не удовольствовались еще теми местечками, коими в прежнее время завладели, стесняли жителей Ташкента в упражнении их вне города, грабили и поступали злодейски.
Купеческие караваны часто той же участи подвержены были, словом сказать сии Киргизцы силу свою измеривали одними грабительствами, тогда [22] Юнус Хожа увидел явно, что ласковость и милости сему народу делаемые, показывали только слабость его и бессилие, а чрез то они повремени может быть и более бы сделались опасными. По чему в 1798 году решился испытать успехи своего оружия, собрав войско пошел со оным против их.
Первые сражения хотя и не велики, однакож дали ему преимущество. К тому присовокупил он казнь над теми, кои попадали к нему в плен и коих он почитал более виновными. Ужас рассеялся между сим народом и страх казни сильнее действовал, нежели сила оружия.
Они боялись сражаться, боялись быть пленными: ибо из отсеченных голов их в глазах прочих составляли кровавую пирамиду. И так жестоким примером сим, хотел он из народа дерзкого и предприимчивого к злодействам составить таких подданных, кои бы чувствовали над собою власть, что и действительно последовало: они дрожали сей власти и покорялись - хотя и с внутренним неудовольствием, но принимали законом все то, что Юнус Хожа повелевал.
Тогда все селении, кои они занимали, без дальнего сопротивления взяты и присоединены к Ташкентскому Владению. Туркестан, коей присвоили себе Бухарцы, с помощию тех же Киргиз-Кайсаков взят; а чтоб ослабить всякую предприимчивость сего народа, и чтоб приучить опой к повиновению, то сделал он многие требования за учинённые прежде грабительства и убийство его подданных. Все сие исполнено было беспрепятственно, и платеж получен различным скотом в большом количестве.
После того наложил он на них ежегодную легкую подать (о чем в своем месте будет описано) и таким образом Киргизцы кочующие около Ташкента вошли под власть Юнус Хожи и могут почесться за совершенных его подданных, по всем видимым до ныне участиям. Впрочем, все то, что по сие место сказано, не доставляло однакож еще безопасности Ташкентскому Владению: ибо продолжающееся с давнего времени несогласие с Куканским Владением нарушило спокойствие оного.
При обоюдных набегах и небольших сражениях часто те или другие пользовались победою, но никогда не было такого [23] успеха, который бы решил судьбу того иди другого Владения. В 1799 году Куканской Владелец Хан Хожа приблизившись с своим войском к городу Ташкенту, надеялся может быть сделать более, нежели сколько успел. Юнус Хожа не допустив его вышел с своим войском. Отчаянное сражение последних, чтоб защитить город и следственно жизнь свою, было превыше всех усилий Хан Хожи.
При робости хотя и превосходного числом Куканского войска, Ташкентцами одержана победа. Она еще в тем увеличена, что Куканской Владелец с многими чиновникам и другими людьми попал в плен; остальноеж войско спаслось побегом. Тогда Юнус Хожа пользуясь робостью Куканцов, решился распространить успехи своего оружия. Он умножил число войска своего и в краткое время походя, без дальнего кровопролития завладел всеми местечками, к Куканскому Владению принадлежащими, коя находятся по правую сторону реки Сыр-Дарьи, под названием Курамы, и с тем возвратился.
В сие время Куканскому Владельцу Хан Хоже с его чиновниками в городе Ташкенте отрублены головы. Таковыми последствиями взаимная вражда обоих Владений еще не пресеклась. В 1800 году Ташкентский Владелец паки собрал свое войско, присоединя к оному подвластных ему Киргизцов, пошел против Куканцов. Приблизившись к городу Ходжанту, где находится особый Владелец, сделал со оным союз для обоюдного защищения от Куканского Владения, которое с обоими поступает неприятельским образом.
В сие время подошло к Ходжанту и Куканское войско ожидавшее Ташкентцов. Ободелала разделение река Сыр-Дарья, но чрез оную, по неискуству своему ни те ни другие не осмелились решиться сделать переправу.
И хотя пушечная и ружейная перестрелка происходила с обеих сторон, но безуспешно, и так должны были разойтись. Несогласие в оных Владениях осталось по-прежнему, и все ожидают паки случая, где бы навести друг другу вред, и впрочем, не смотря на свое стесненное положение занимаются приготовлениями собственно себе разорительными. [24]

Примечание.
Ташкентской Владелец в конце 1800 года еще делал приготовление против Куканцов, и уже собиралось войско. Он имеет те виды, что у него находится в Ташкенте сын убитого им прежнего Владельца Хан Хожи, с не-которыми скрывшимся из Кукана чиновниками, поелику место сие занято братом убитого, то он чрез помощь свою надеется его ввести в звание Владельца, или может быть откроются и другие его намерения. Между тем и с Бухарским Владельцом пресечено согласие, и уже Торговые из Ташкента выехали. Чем все таковые не-согласия кончатся осталось в неизвестности 5.

Отделение II. О Ташкентском местоположении, климате и способности к произведениям земли вообще.

Ташкентское Владение местным своим положением принадлежит к лучшей части Азии. Оно находится между 40 и 43 градусом широты и 85 и 89 долготы, граничит с полуденной стороны с Куканским, с западной Ходжантским и Бухарским Владениями, от коих отделяется рекою Сыр-Дарьею; с северной Киргиз-Кайсаками а с восточной кряж гор, идущих от Алтайского Хребта, полагает границу между Черными Киргизцами.
Исключая оного кряжа и гор Каратау от них отделившихся, местоположение большею частью ровное, с небольшими изредка пригорками и увалами; поверхность земли состоит из мягкой глины, несколько жирноватой, которую покрывают различные растения.
Судя по известной мере приближения сей страны к экватору и всем Физическим свойствам, климат оной весьма способен к обитанию; воздух бывает чистой и здоровой. Горной кряж содержит многие источники вод, разливающихся в сем Владении, и они только одни [25] утучняют землю и облегчают труды обитателей. Без сего она не имела бы способности к лучшим произведениям - была бы в запустении: ибо в летнее время жары продолжаются нарочитые, которые иссушают землю, тем более, что и дождей совсем почти не бывает.
Но такой; недостаток отвращается посредством пущенной на пашни и сады каналами воды. Прочие в климате сем перемены обыкновенные: осенью в конце Октября и Ноября месяцев продолжаются дожди, а в Декабре и Январе снег и дождь попеременно.
Стужа хотя и бывает, но очень малая. Снег покрывая землю, редко остается долгое время. В Феврале наступ
Сверх хлебопашества посев хлопчатой бумаги и содержание садов с различными плодами, суть первые произведения тамошнего края, к которым, земля довольно способна, и обитателям нарочитую пользу доставляет. Затем разведение шелку хотя так же производится, но невидно еще в нем большого избытка; со временем может быть в оное размножено будет. Лесов в сем краю годных к строению совсем почти нет, кроме нетолстого осиника и ветловника.
Сверх того растут деревья называемой караагач, можжевельник и другие вместе с мелкими черновниками, способными только на дрова, кои находятся большею частью в горах Алатау, откуда вывозка весьма затруднительна и отдалена, почему, и при малом оных употреблении, всегда бывает чрезвычайная дороговизна.

Отделение III. Краткое замечание о горном кряже в Ташкентском Владении.

Горы окружающие с северо-восточной стороны Ташкентское Владение, отделяются от продолжения Алтайского Хребта, и своею не прерывною цепью идут от севера [26] к полудни. Ледяные верхи высших из них, откуда текут частые ключи, или по крутым утесам бьют водопады, суть лучшие виды тамошнего края. Между оными горами находятся обширные равнины сколь тучные, столь и приятные, имеющие изобильные произрастания.
Вся сия цепь гор большею частью состоит из гранита и известкового камня; между оными изредка находятся и из красной железистой яшмы состоящие. Впрочем не видно в них благонадёжности к редким ископаемым, особливо металлическим. В одной только горе найдены рудные признаки с малым содержанием меди, где есть и не большие выработки прежних народов, однакож нет в оных надежды к лучшим открытиям.
В сих же горах находятся отчасти и железные руды, из коих Ташкентцы выплавляют довольно хороший чугун, и из него делают различную посуду. В горах Каратау, кои простирание свое имеют от востока к западу, и суть таковогож свойства как и первые, в одном месте находится свинцовой блеск в известковом камне, из коего тамошние жители получают небольшую часть свинца. Кромеж того, никаких редких произведений нигде не встречалось.
В сих горах Каратау, между другими произрастениями находится ревень; но оной сходствует с тем, каков и в других горах Алтайского кряжа находится, и к особенному роду, наипачеж вывозимому из Китая копытчатому не принадлежит.

Примечание.
Вышеописанные горы, с Восточной стороны Ташкентского Владения находящиеся, называемые Алатау, сколь ни круты и утесисты, однакож во время войны с соседними Куканским и Ходжантским владениями, чрез оные проложенными путями и с пушками проходят без дальнего затруднения 6.

Отделение IV. Описание города Ташкента.

Вид города Ташкента издали представляется глазам обширнейшим садом, кой, скрывая низкие здания, сам делается виден, не смотря па окружающую стену. Ровное местоположение при подоле гор называемых Алатау, увеличивает приятность сего вида, которая еще более бы была, естьли бы самые здания имели что-нибудь величественное. Впрочем он и в готическом вкусе своем для тамошней страны имеет свои преимущества.
Сей город находится под 40 градусом широты и 88 долготы. Он обнесен стеною, имеющею в высоту до 26-ти, в толщину сверху до 3-х, а в низу до 6 Футов; в окружностиж около 18-ти верст. Сия стена будучи сделана из глины, без всякого другого смешения, имеет многие расседнны.
По ней для стрельбы находятся в разных местах бастионы, но без воинских правил. На случаи выхода из города сделаны шесть деревянных ворот, к коим в ночное время становится караул; но нет ни рва, ни другого извне укрепления. Оная стена по крайней мере делает защищение от мелкого оружия, каковое у Азиатцов сих более и употребительно, но не может по слабости своей выдержать и первых пушечных выстрелов. Внутри оного города сады находятся почти сплошные.
Но как архитектурной вкус домов совершенно в небрежении, то сие и не делает большего на оной город внимания. Низкие глиняные домы имеющие плоскую крышку, суть единственные здания, кои соединяют в себе простоту очень грубую. Дом Владельца и других лучших чиновников так же не имеют ничего особенного и отличаются одною только обширностью. Они обнесены глиняными стенами, имеющими в вышину от 20 до 30, и в толщину до 3-х Футов.
В сих укреплениях у Владельца денежное дело и другие ремесла производятся, сверх того живут как у него, так и у чиновников Караказаны (под их знаменами служащие [28] люди). Прочие жители остальную часть города составляют. Порядок в распоряжении улицами домов отчасти приметен, но более оные смешаны без всякого разбору. Улицы же чрезвычайно узки и неровны; ездят, по обыкновению, только на верховых лошадях, не имея никакого рода возков или телег.
В средине города базар составляет обширную площадь, на которой для торговых людей, по различию товаров, сделаны перегородки, а отчасти и лавке. Тут же по близости находятся харчевни и бойницы для битья скота, где чистота, Так как и во всем городе мало соблюдается.
Вода в город проведена из реки Чирчика чрез расстояние 20-ти верст двумя большими каналами, из коих по частям уже разделяется я вдет мимо каждого почти дому. В прочем, внутри городе есть небольшие ключи, и изредка выкопаны колодцы на случай отводу воды в военное время.
Во многих садах находятся виноградные, черносливные, персиковые, абрикозовые, вишнёвые, шелковичные, ветловые, осиновые и другие деревья, под тенью коих в жаркое летнее время можно находить спокойствие. Проведенная чрез весь город вода способствует очищению воздуха, и следственно народному здравию.
Между всеми строениями в сем городе две мечети, по уверению жителей древние, и во время возмущения разрушенные; в самых остатках или развалинах еще показывают довольно хорошее расположение и искусство тогдашнего народа.
Они весьма обширны и складены из обожженного кирпича, у которых как стены, так и куполы покрыты были синею краской. Сии мечети, хотя бы и можно было еще поправить, но, кажется недостаток искусных людей остановляе
Вообще оной город и чрез 20 лет не выправлен от того разорения, каковое оному в смутное время последовало. Небольшие крепости называемые кургинами, составлявшие укрепления прежних Владетелей, и ныне в развалинах своих видны.
По примерному исчислению во всем городе полагать [29] можно домов около 10 т., жителей мужеского пола до 40 тысяч 7.

Отделение V. Какие сверх города Ташкента еще селении к оному принадлежат.

По Ташкенте первым почитается нынче город Чеменгень, в коем щитают до 700 домов. Около оного подле гор Алатау, и в самых горах подле реки Чирчика, есть еще до 10-ти небольших селений. Все оные обнесены не толстыми глиняными стенами, и по большой части находятся на возвышенных местах.
При случае ж отобрания их из под власти Киргизцов, у некоторых большое сделано разорение укреплению и домам; не пощажены и самые сады, которые ныне вновь приводятся в порядок; однакож долгое время ожидать надобно, чтобы видеть пользу от сих обитателей. Туркестан находящейся по правую сторону реки Сыр-Дарьи, представляет сколь обширную, столь же и приятную равнину, чрез кою протекают от гор Каратау многие речки и ключи.
Сей довольно известной в древности город столько опустошен, что нещитают ныне в нем более 300 домов, и обширность прежнего селения видна уже в одних только развалинах. Он долгое время был под властью Киргиз-Кайсаков, потом от них взят под свое покровительство Бухарцами, а в 1799 году отобран Ташкентским Владельцем. Чрез таковые перемены, причинившие разорение, наконец сей город приведен в такое состояние, что об нем не врассуждении укрепления, ни полезнейших произведений, нельзя ничего сказать особенного.
Сверх оных городов, принадлежать ныне к Ташкентскому Владению, находящиеся по правую сторону реки Сыр-Дарьи, до 10-ти селении, под названиями Курамы, взятые в 1800 году от Куканского Владения; но во всех вышеописанных селениях не щитают жителей и против города Ташкента.
В прочем, в разных местах видны разоренные крепости, откуда жители принуждены удалиться в другие места.

Примечания.
Судя по числу нынешних обитателей в Ташкентском Владении, и соображая пространство земли, способнейшей к лучшим произведениям, но которая в пусте остается, еще обитателей умножить можно не менее того числа, сколько всех их ныне находится, и по такому образу жизни, каков введен там в обыкновение, не может последовать никакого стеснения, чему доказательством служат многие из прежних разоренные селения 8.

Отделение IV. О Ташкентском образе правления.

Ташкентской Владелец употребляет не ограниченную власть над жизнию и имением его подданных; но он власть сию часто приводит в исполнение по совету с лучшими своими чиновниками, которые смотрят на наклонность его мнения и согласуются. В таких советах участвуют первостепенные Хожи, в усердии и преданности коих Владелец уверен. Суд происходит пред лицом его на словах, и нет никаких при том письменных производств.
Изобличенной в важных преступлениях наказывается лишением имения и высылкой за границу, а иногда и лишением жизни виселицею, или отсечением головы. За маловажные же вины садят в яму на определенное время, наказывают на теле или налагают пеню. Но нет ни на какие преступления законоположения; все зависит от произволения Владельца. Для наблюдения в городе порядка, определен особой чиновник, называемой Башчи-Хожа.
Он смотрит за тишиною и благоустройством, делает по просьбам маловажные разбирательства и в случае надобности сам виновных наказывает. Ктож не хочет удовольствоваться его суждением, таковой свободно допускается к Владельцу. Помянутой чиновник по приказанию Владельца, налагает на жителей денежные и другие поборы, и как нет ни на что общей суммы, то, когда в чем надобность [31] встретится, тогда избирают, и в тому нет уже ему никакого учета.
В отбытие Владельца всем распоряжается с полною властью оной Башчи-Хожа, к коему сохраняется вся доверенность. Никто из чиновников определенного жалованья не имеет, но всякой содержит произведением хлебопашества, торговлею и от размножения садов, на что они повременам употребляют отделенную часть Караказанов, или под их знаменам служащих людей, кои, кроме того, ни каким уже поборам не подвержены; а поелику и сии караказаны не получают жалованья, то остальное время употребляют на собственные изделия.
Буде же кто окажет особую услугу, тот награждается от Владельца деньгами, или вещами, вообще с жителей собираемыми. Оные чиновники в мирное время никаких должностей неотправляют; первостепенные ж участвуют только в советах, бываемых у Владельца обо всем, что до благосостояния сего Владения относится, или в случае важного судопроизводства, как выше описано.
В прочих селениях управляют определенные чиновники с полною властью, исключая лишения имения, а паче всего жизни, и они за весь порядок дают отчет самому Владельцу.

Примечания.
Сколь велика и произвольна власть Ташкентского Владельца, то сие могли видеть из двух примеров казни, Один Ташкенец молодых лет, познакомившись со сговоренною за другого жениха невестой, и по движению взаимного чувства, хотел на ней жениться. Надобно было в таком случае воспользоваться позволением самого Владельца, который иногда к таковым примерам благоволил. С сею надеждою оба шли в дом Владельца, встречаются с родственниками жениха, и сии проникают намерение, с горячностью отнимают невесту и обоих ведут к Владельцу. Стыд последней принудил сказать, что она взята и ведена была им силою. Тогда без дальнего рассмотрения последствия, молодой человек яко за насилие повешен! Киргизец, покравший несколько лошадей, [32] таковой же участи подвержен был. Сколь ни привыкли Ташкентцы к подобным явлениям, но при всяком таковом случае показывают содрогание.

Отделение VII. О податях составляющих доходы в Ташкентском Владении.

Денежные подати в Ташкенте бывают неодинаковы; на то ни числа, ни времени, почему бы каждый располагался платить то, что от него требуется. Для содержания дому Владельца и на все расходы при оном, совокупно с теми людьми, которые находятся при услугах, сбирается с каждого дому, или с каждого в нем живущего, имеющего жену (кроме караказанов), такая часть, какая по произволению Владельца бывает нужна.
Буде кого хочет он за услугу наградить, или доставить какое содержание, то так же сбирают по части со всех городских жителей, и в том никто не должен быть ослушен. Поборы cии бывают беспрестанные, и в один месяц сходит с каждого обложенного податью от 5 до 10 рупей, а иногда и более. Каждая рупья может равняется на Российские деньги 20-ти копейкам.
В рассуждении скудости народной, хотя и с затруднением, но подать сию собирают, к чему определены в каждой части города Аксакалы (сборщики), кои имеют еще своих помощников, и все они находятся в повелениях Башчи Хожи.
Сверх сих сборов, почитаются непременными для Владельца: каждой вступающий в супружество платит по 25 рупей, и некоторые, имеющие различные ремесла и промыслы, от доходов своих дают определенную часть, а именно: кто упражняется в хлебопашестве, или вообще что земля производит, у того берется из урожая всего 10-я часть, затем другие поборы более произвольны. С товаров выходящих из Ташкента, так же и тех, которые провозятся, определена 40-я часть.
Киргиз-Кайсаки принадлежащие Ташкентскому Владельцу, какую подать платят, об оном ниже сего описано. [33] Затем собственностью Владельца назваться может производимое его караказанами, хлебопашество, так же содержание во множестве скота, и отчасти торговля, к которой збраны у него особые люди.
Денежное дело непосредственно принадлежит ему же; для оного привозится медь или прямо из России, или чрез Бухарию, и как против цены меди деньги очень малы, то они составляют свой прибыток и идут в обращение на торговлю, Владельцом производимую и прочее (Из Ташкентских денег рупья имеет 5 тенькей; величина же каждой теньки равняется весом Российской деньге.
Для дробного ж счета находятся полтеньки и четверть теньки.). Кромеж сего, никаких нет доходов, или важной прибыли, обогащающей сие владение, как то оное доказывает весьма посредственное состояние всех жителей.

Отделение VIII. В чем состоит главнейшее упражнение обитателей.

Между всеми произведениями земли, хлебопашество предпочитается как плод наиполезнейший и которым занимаются как со стороны Владельца, так и некоторые чиновники, обрабатывая своими караказанами в близости города и около рек Чиртико и Келеса такую часть земли, какая по состоянию каждого нужна. За тем, и другие жители, по мере сил своих, оное производят. В посеве бывает пшеница, нередко вместе с семенами ржи; так же пшена сорочинская, ячмень, проса и прочее.
Время для посеву лучшим почитают весною в марте, и осенью в сентябре месяце когда продолжающиеся попеременно дожди способствуют укорениться семенам; а в летнее время, поелику дождей совсем не бывает, то, чтоб отправить скудость в плодородии, вода проведена на пашни каналами и пущается когда по причине иссушения земли надобность того потребует. Сим образом поступая плодородие бывает, не смотре и на посредственную обработку [34] земли, всегда почти изобильное.
Неурожай же в хлебе мало известен, который естьли и бывает, то от того только, что в то, время, когда должен быть посев, продолжаются, безвременные дожди или настоит совершенная засушливость.
Впрочем, недостаток в вещах способнейших к хлебопашеству и образ самой обработки в народе мало искусившимся полезными изобретениями везде почти приметен. Железные сохи у них употребляемые, походят несколько на Российские плуга, и употреблены на деревянной криулине с оглоблями но без колес. Не смотря однакож и на неисправность сих орудий и худое их употребление в урожае всегда пояти щитают около 20-ти частей, а иногда и более.
По хлебопашестве не последним упражнением почесться может посев и обработка хлопчатой бумаги, так же разведение шелку и садов с различными плодами. Но все сие, со времени прежнего разорения весьма еще недостаточно, почему и покупают нарочитую часть, особливож бумаги и шелку из соседственных Владений, которые таковыми произведениями более избыточествуют. Покупное ж вместе с своим обрабатывают на разные ткани как для себя, так и на продажу посторонним, чем и занимается большая часть людей обоего пола.
Дело сих тканей в Ташкенте, как и сами тамошние обитатели признаются, в чистоте уступает еще другим Владениям. Прочие ремесла вообще не показывают искусства сего народа, почему и не заслуживают быть описаны.
Между прочими заведениями, предпочесть можно литье чугуна. Для плавки его из руд в пребольшом числе приготовляемых, сделан горн, и посредством ручных мехов в действие производится. Из выплавляемого ж чугуна льется различная посуда, как о том и выше описано, которую продают всем надобность в ней имеющим.
Скотоводство хотя бы и могло быть тамошними жителями по удобности мест около реки Чирчика произвожено, однакож они находят для себя выгоднее упражняться в земледелии и рукоделиях, и на сии уже выменивают сколько нужно скота более от Киргизцов, В прочем имеющегося у них скота держат или на полевом корму, или [35] довольствуют посеянной нарочно для того травою, так же ячменем и соломою.
Рубки на древа лесу, хотя оной отчасти и есть в горах Алатау, совсем не бывает, а для всего города довольствуются остающейся от хлеба соломою или рубят в окружности оного небольшое расстояние называемое Яптак.
В сем упражняются многие незнающие никакого ремесла даже и малолетние, которые по силам своим приносят на себе, или возят на верблюдах и лошаках и чрез продажу находят себе пропитание.
ообще должно сказать о весьма отличном трудолюбии сего народа и что из оного мало таких, коим бы праздность была известна, и они как нужное для себя пропитание, так и подать часто временно собираемую, приобретают единственно неусыпными своими трудами.

Примечание.
Хотя в Ташкентском Владении урожай хлеба всегда бывает изобильной, и в посеве оного многие упражняются, однакож таковых кои занимаются другими ремеслами гораздо более и потому большого запасу в нем не предвидится, так что без собственного оскудения, не можно надеяться, чтоб более 10-ти тысяч посторонних людей долгое время могли продовольствовать 9.

Отделение IX. О литье пушек и деле пороху и свинцу.

Литье пушек, по уверению некоторых людей начато пред недавним временем, по показанию одного из Российских пленных, какового ныне уже нет. Таковых пушек находится до 5-ти; они льются из привозимой из России Меди и в прочем так толсты и неискуственно, сделаны, что служат болев для страху народа, мало имеющего об них понятия, нежели сколько для лучшего оными действия. При описании вооружения сказано как оным управляют.
Порох в малом числе делается в Ташкенте, и судя по силе действия его, довольно хорош. [36] На дело ж оного селитра, как уверяют собирается около прежних жилищ и очищается обыкновенным образом вываривания, но не известно, чтоб оная добывалась где в большом количестве.
Серу горючую привозят из других соседних владений. В прочем сколь мало имеют пороху те, которые употребляются в войске, не можно думать и о избытке его. Свинец так же покупают из других мест, а небольшую часть добывают в горах Каратау, которой в одном месте находится в виде свинцового блеска, небольшими изредка прожилками и гнездами в известковом камне, и оной выплавляют в небольшом горну без всякого другого приготовления.

Отделение X. О числе Ташкенского войска и вооружении оного.

Между обитателями в Ташкентском Владении находятся караказаны или составляющие люди войско. Они разделены по знаменам или полкам, число коих неодинаково и простирается от 200 до 1000 человек.
При каждом знаме начальниками по одному из жалуемых Владельцем Хожей, в точном повелении которых сии караказаны и находятся. Они сверх услуги своим Хожам и домашних исправлений, как скоро потребуется, должны быть всегда готовы к походу. Сам Владелец и дети его могущие управлять войском имеют свои знамена и следовательно своих караказанов. Число ж всех их не простирается более 6-ти тысяч. Им даются лошади, готовое оружие и все что потребно для действия оного.
Ежели по обстоятельствам нужно будет, то число войска умножается собранием с каждого дому по одному или по два человека; в противном случае все годные к войне люди употребляются. Войском предводительствует всегда почти сам Владелец, при коем находятся все дети его мужского пода, могущие управлять ежели не войском, по крайней мере лошадью. Сие делает он более для того, дабы они с молодых лет [37] приучались к войне и не страшились грому оружия.
Все они, так же и лучшие чиновники имеют тогда на себе латы, или другие тому подобные щиты. Самое сильное, или почти поголовное вооружение Ташкентцев простираться может с нуждою до 30-тн тысяч, и до столько же Киргизцов пред недавним временем владельцем покоренных, кои дают ему уже свое помощное войско. Но из всех сих воинов, умножающих одно число, едва ли найдется четвертая часть таких, которые бы имели ружья, и то редкие с довольным числом снарядов.
Прочие все с копьями и отчасти с луками, коими хорошим образом управлять очень мало умеют, особливо, что и обучения как лучше действовать никогда не бывает, (во время бытия в Ташкенте войско в поход выступившее имело таковой вид). На войну берутся какие есть и большие пушки. Их везут на телегах и как не умеют сделать лафетов, и ко оным укрепить, то когда дело дойдет до сражения снимают на землю, и полагая на возвышенное место стреляют.
При каждом выстреле пушку с места сбрасывает, которую паки тут же переносят. Из сего судить можно о успехе и исправности их стрельбы. Сверх сих пушек есть до ста больших ружей, из коих чугунными пулями стреляют с верблюдов, укрепляя оные на стержне к деревянным ложам кои привязывают к верблюдам. Кроме сих, особого роду орудий в употреблении невидно. При сражении устройства войску большого нет: одни на других бросаются толпами без всякого порядка и с ужасным кряком.
Дерутся часто в обоюдном замешательстве, и кто неустрашимее может выдержать нападение, тот и с меньшим числом бывает победителем. При случае неудачи, будучи приведены в робость, не смотря на предводителей бросаются в бег; и тогда те, которые одержат верх, сколько можно других преследуют.
Образ сего сражения, устройство и вооружение войска у всех сего края Азиатцов одинаковые; у Ташкентцов же постановлено: ежели кто во время сражения успеет что захватить, то люди мужского пола, так же и оружие всякого рода, непосредственно принадлежат [38] Владельцу, от коего получают за то приличное награждение.
Прочее ж все, не исключая и людей женского пола отдают тем, кто успеет воспользоваться. В войске употребляются знамена из шелковой гладкой материя разного цвета, глиняные обтянутые кожей барабаны, и деревянные трубы на вкус сего народа, которыми так же означается приступ, отступление и прочее.

Отделение XI. О торговле в Ташкенте.

Торговля в Ташкенте собственными произведениями весьма необширна по причине скудости народной, к кою оной приведен от внутренних и внешних раздоров, и которую ныне, по мере избытков своих производят между собою и с соседственными Киргизцами. Из других же Владений, а более всего из Бухарии получают многие вещи, привозимые из России, Китая, Персии и Индии, на скота вымениваемого от Киргизцов, или на свои изделия, состоящие из шелковых я бумажных тканей.
С соседственным же Куканским Владельцем, со времени разрушенного согласия, так как и с Ходжанским совсем почти нет торгового сообщения. В прочем, кажется, между оными и не может торговля войти в большее действие, ибо все изделия собственно в каждом Владения находятся; а ежеле иногда и бывает то единственно для получения таких вещей, каких из своих произведения ее имеют.
Из Ташкента переменам небольшие караваны ходят в степь к Киргиз-Кайсакам, и иногда в Россию получая чрез то из степи скота, а из России разные нужные для себя и для Киргизцов вещи, глав выя ж из них: медь, железо, жемчуг, маржан, выдры, котики, сукна разных цветов, полуплис, кожи и другие мелкие вещи, яко то зеркала, бритвы, гребни и прочее.
Касательно тех товаров, кои входят в России, то шелковые по причине недостатку и в тамошнем краю, не столь выгодны, а более бумажные, или вывозимая сама по себе непряденная бумага. От Бухарии же можно [39] получать Индийские и Персидские изделия, коя туда в довольном числе привозятся и кои более могут распространять торговлю при содействия со стороны Российской.
Денег в Ташкенте и между внутреннею торговлею весьма недостаточно, ибо золотых и серебряных со всем нет, а медные против цены меди очень малы, и которые не выходят на пределы Ташкентского Владения.
Бухарии же золотые и серебреные всякого рода принимаются по весу, довольною выгодою в сравнении к цене продающихся товаров. Говоря собственно о Ташкенте, то польза торговли для оного, особливо с Россиею, чтоб миновать покупки чрез Бухарию, была бы нарочитая; но как караваны их подвержены всегдашней в пути опасности, с одной стороны от Черных или называемых Диких Киргизцов, кои живут в горах по близости Ташкента, с другой от Киргиз-Кайсаков Средней Орды, которые частовременно грабят караваны.
А буде и того освободятся, то Султаны Средней Орды делают свой побор или произвольную пошлину, часто с наглостью соединенную, чрез что совсем почти стеснили торговлю, и редкие уже осмеливаются проезжать, разве за надежным препровождением султана какой-либо волости, да и тогда мало избегают притязания.
Есть ли не было бы сих препятствий, особливо бы между тем и внешнее согласие Ташкентского с соседними Владениями было утверждено, то торговое обращение могло бы быть умножено в пользу их и в пользу Российской торговли. К сему соответствует средоточие сего места между Бухарским и другими Владениями паче врассуждении приближения ко веем этим границам Персии и Индии. К томуж предпочесть должно удобность перехода ко всем тем местам, так же и в Россию, гораздо более из Ташкента, нежели прямо из Бухарии.
Однакож без содействия ближайших к Ташкенту Владений, собственно с сим местом торговля для Российских купцов не может быть довольно выгодна. Притом же, буде не употребится особых посредств то в нынешнем положении опасности в пути таковые ж встречаться могут, каковые и для Ташкентцев сделались разорительными. [40] 
Они тем еще более, что Ташкентцы в случае грабительства, лишаются только имения, но редко жизни, и то разве при отчаянном сопротивлении; но никогда небывают невольниками, яко единоверцы с Киргизцами; Российские же купцы пожертвуя имением, не могут и того свободится, в чем и есть главнейшее препятствие для тех, которые довольно ценят жизнь свою в свободу 10.

Отделение XII. Некоторые обыкновения в образе жизни и нравственная черта характера Ташкентцев.

Ташкентцы, последуя в исповедании веры своему законодавцу Магомету, содержат правила Алкораном предписанные. Учение их не далее простирается чтения своих духовных книг и разумения писмен.
Служение в мольбищах или мечетях бывает повседневно до пяти раз, куда все мущины совершенного возраста собираются. Муллы за тем смотрят, как духовые начальники, и не редко употребляемая строгость приводит их к набожности. Владелец, яко первой поддержатель закона, подает сам Богобоязненной пример и требует сего подражания от других. За тем многие обряды сходствуют с обрядами других народов одного с ними исповедания веры.
Не терпится презрение своих собратий, и не редко без различия состояния, особливо при празднествах пища их один стол составляет; из сего сообщения исключается люди другого исповедания веры.
Владелец иногда посещает своих первостепенных чиновников, и тут ни в чем невидно великолепия, подобно как у него на дворе. Сему причиною кажется нестолько обыкновение их, сколько недостатки. В прочем, оной Владелец сохраняет свою важность, и показывает себя строгим при малейших преступлениях. Но народ будучи склонен к корысти и не правде, страшится наказания, и тогда же под различными видами делает обман со вредом ближнего
Пря всем том должно сказать, что строгость Владельца довольно усмирила [41] буйство народное; горячей нрав их не бывает уж причиною жестоких наглостей. В самых драках боятся друг другу навести сильное увечье, особливо сделать уголовное преступление, ибо тогда виновник редко избегает собственной казни.
Воровства хотя и бывают, но от страху таковогож наказания очень редки. Вообще народ сей характера сколько вспыльчивого, столь и робкого при малейших случаях; способен не столько к войне, сколь-мало к упражнению в ремеслах.
Многоженство у всех их соблюдается по правилам веры. Владелец имеет до 12-ти жен, которых берет по выбору у своих подданных; дети его находятся в особом предпочтении; старший сын, чтоб быть достойным наследником, участвуя в сражениях, старается показать себя отличным защитником Владения, и тем приобретает любовь народную. Прочие, которые в силах, так же показывают свои услуги и пользуются в особенности, награждением, даруемым Владельцем.
Женского же пола выдаются в замужество за родственников его и лучших чиновников, которых сам Владелец для того избирает, и сия родственная связь так же уважается. Прочие обитатели имеют жен по мере состояния своего, платя при взятия такое число скота, денег или вещей, о каком договориться могут.
Жены с своими мужьями разводятся по различным причинам неудовольствия, то есть: когда им недоставляется надлежащее содержание, или по несоответственным каким-либо поступкам. Они ходят по большей части имея лице сеткою закрытое, что и в домах при посторонних людях наблюдают.
Примеры невоздержности их бывают редки и которые строго наказываются. Вообщеж все Ташкентцы довольно крепкого сложения, болезней особенных не бывает кроме оспы, горячки и других небольших припадков. Между жителями видны однакож знаки, происходящие от невоздержности обоего пола, и сие тем более распространяется, что они совсем почти не знают никаких способов лечения.
К числу многих народных суеверий должно отнестя сие: в Ташкенте находятся некоторые люди, почитаемые [42] за безумных, и по предрассудку, что они не причастны никаким преступлениям отлично уважаются. Владелец одевает их нередко в хорошее платье и дает повременам деньги на их содержание.
Они пред ним и на площадях различные делают непристойности и берут везде что им для пропитания надобно, в чем никто им не может отказать; и сии хитрые безумцы, нащет суеверия, ведут жизнь свою в тунеядстве. За тем в обыкновении сего народа ничего невидно особенного, о котором бы можно было сделать большее замечание 11.

Отделение XIII. О Киргиз-Кайсаках Большой Орды.

Сии Киргиз-Кайсаки не только прежде независели от Ташкентского Владельца, Но своими грабительствами не редко стесняли городских жителей и долгое время были для них опасны. Многие селении, вообще с обитателями находились в их власти. Не более трех лет, как оной Владелец начал некоторые волости сколько ласковостью, а более и силою приводить под свою зависимость. В 1798 же году, почти всю Большую Орду, без дальнего кровопролития себе покорил и отобрал селения у них бывшие.
С сего времени сделались они его подданными, которых на первой случай доказательстве повиновения видно в том, что они неоднажды уже участвовали в помощи Ташкентцам против их неприятелей. Число сих Киргиз-Кайсаков, ежели и превосходит, то и не менее числа Ташкентцев. В прочем, врассуждении образа жизни, то оной так же каков известен вообще у сего народа, и отличается только нарочитым упражнением сих в хлебопашестве.
Оные Киргизцы имеют п каждой волости Биев, или Старшин, которых чтоб видно было повиновение и преданность, то Бии и Старшины и старшины должны часто — временно являтся к Владельцу, и ответствуют за спокойствие в их волостях. За тем все они яко подданные платят ежегодно подать в одних только баранов со ста одного; В лошадей же и рогатого скота [43] (коих у них мало) неположено, что на первый случай их нимало неотягощает, а приводит только к повиновению.
В залог же верности их берутся от каждой волости и содержатся в Ташкенте аманаты из лучших Киргизцов. Естьли же в какой волости случится воровство, или другая ссора, в которой ни сами они, ни Бии не могут их решить, то приезжают к Владельцу, и он сам таковые дела разбирая, сверх удовольствия обиженного и наказания виннового, налагает еще на последнего, по рассмотрению штраф отобранием некоторой части скота, которого он сам и получает, впрочем за важные преступления лишает и жизни.
Сии Киргизцы под новою властью, милость и казнь в руке имеющею, боятся уже быть таковыми, какими в недавнее время себя показывали: ибо не пропущается им всякое преступление, доходящее до сведения Владельца, чем и доставлено спокойствие всем обитателям.
С живущими по близости Ташкента в горах Алатау, Черными, или называемыми дикими Киргизцами нет сообщения, и поблизости последних нередко бывают сильные грабежи, коих и сам Ташкентский Владелец пресечь не может, врассуждении неприступных почти мест к их обиталищу.

Отделение XIV. О Российских пленных.

По различным случаям даже с давних времен, многие из российских людей от Азиатцов сделались нещастными жертвами варварского права содержать их под именем пленных в неволе, и содержать с большою жестокостью, так как такой народ которой с ними не одного исповедания веры.
Не говоря о тех, которые сами побегом своим, хотя уже и с раскаянием, но навлекли на себя плен. Теже которые по нещастному случаю сделались добычею хищения, и потом между зверским народом предметом торговли, наиболее достойны сожаления.
Об оном сколько достоверно можно было узнать, то происходит следующим образом: Киргиз-Кайсаки, живущие [44] в близости границы, особливож Оренбургской, при различных случаях похищают Российских людей обоего пола, содержат их у себя тирански в неволе, или продают Ташкентцам, особливо Бухарцам, и другим тамошним народам, которые нелучше с ними поступают. Не находя же совсем способов свергнут с себя иго невольничества, разве принятием их закона, сии нещастные лишаются навсегда своего отечества.
Из таковых пленных кроме Киргизской степи, некоторые живут при дворе самого Ташкентского Владельца, и которые должны принять Магометанской закон; другие же находятся в услугах у частных людей.
В прочем, как те пленные объявляют, Ташкентцы привозимых из России пленных мало содержат у себя, а продают более в Бухарию и Хивинское Владение, где по праву Магометанского закона содержат их яко невольников. Выкуп оных не воспрещается свободному человеку, на за то должно заплатить тому у кого живут, такую сумму, какую он взять согласится.

По сей экспедиции находились в 1800 году в Ташкенте, стата
Колыванских Заводов Берггешворены Поспелов и Бурнашев.
Подписал: Берггешворен 12 класса Михпйло Поспелов.

Комментарии.

5. Исторические сведения, сообщаемые Поспеловым, весьма любопытны, так как относятся к последним годам самостоятельности Ташкентского Владения. Ташкент принадлежит к числу древних городов Средней Азии.
- Уже в начале VII века этот город, под именем Шаш, был известен Китайцам, и владелец его считался в числе вассалов Китайской Империи. В половине того же века Ташкент был посещен известным буддистским пилигримом Хуан-Чанг.
В 713 году правитель Ташкента, дотоле пользовавшийся лишь титулом хана, возведен китайским императором на степень короля. В 714 году владетель Ташкента уже жаловался императору на вторжение Арабов и просил против них помощи, но Китайцы, в замен того, только усилили в 742 году пышность титулов, [52] присваиваемых правителю Ташкента.
Вскоре затем, для укрощения возникших между сырдарьинскими князьями междоусобия послан был туда китайский военачальник Као-Сиянчи. Владетель Ташкента покорился беспрекословно и отправил послов своих к китайскому генерал-губернатору, но тот велел умертвить их.
Эта жестокость заставила ташкентского владельца обратиться к пособию Арабов, власть которых с тех пор и укрепилась в этих местах. В X веке, по свидетельству Ибн-Хаукала, Ташкент, под именем Хас, составлял один из крепчайших северных оплотов Туркестана.
В начале XIII века, он принадлежал к владениям Ала Едина, повелителя хавареземского, под именем Бина-Кета. К югу от него, на правом берегу Сыр-Дарьи, лежал другой город сходственного с ним именин, но которого настоящее название есть Фина-Кет или Шахрохия.
Как крайний северо-восточный предел Харезма, Ташкент в 1209 году подвергся первым ударам Чингиз-Хана, который, отправясь сам прямо на Бухару, из-под Отрара, поручил осаду сказанного города сыновьям своим Джогатаю и Оготаю, а взятие города Дженда возложил на Джуджи.
По исполнении чего он, отправясь вниз по Сыру, разорил близ устьев его город Янкенд, развалины которого осмотрены были в 1740 году Гладышевым и Муравиным. Наконец, покорение Ташкента или Бина-Кета предоставлено было небольшому отряду под командою трех военачальников. Алак, Сухту и Тогай.
После трехдневной осады город сдался и гарнизон его, несмотря на заключенное условие, истреблен Монголами. Ташкент замечателен был не только как военный пункт, но и как место рождения двух знаменитых мусульманских историков.
Хафиз-Ташкенди - составителя истории Туркестана и поэта Бина-Кети, сочинителя Раудат Ули Эль-баб Фи-Маарифети Тарих уэнзаб, т.е.: Сад Гениальных людей в знании истории и генеалогии... В 1590 году Ташкент снова является важным военным пунктом, как сборное место войск Тамерлана при начале второго похода его против Тохтамыша. На этом походе Тимур пересек степь Бет-Пак Дала, по направлению от Туркестана к Улутау.
В конце XV века и первых годах XVI, Ташкент еще находился под властью Омар-Шейх-Мирзы и сына его Бабера, Владетелей Кокана; но уже в половине XV столетия Узбеки, подданные Абулхаира, пользуясь междоусобием двух принцев [53] Маверняхря.
Абусаида и Абдулатифа, проникли, под начальство последнего, в Ташкентское владение, равно как за Сыр-Дарью, и хотя в 1456 году Абдулатиф принужден был сдаться Абусаиду, по однажды изведанный путь вскоре послужил Узбекам, под начальством Шейбани-Хана, к окончательному изгнанию; из Мавернахра Тимуридов, в числе которых и владетель Ферганы, а вместе Ташкента, Бабер должен был бежать в Кабул, где положил начало царству великих Моголов.
С тех пор нет определительных известий об исторической судьбе Ташкента; только из сообщений Кушелева и Миллера, бывших там в 1739 году, узнаём, что в то время правил этим городом Юлбарс-Хан; то же подтверждается письмом находившегося при хане Малой Киргизской Орды Абул-Хаире толмача Мухаммеда Нурлина к генерал-лейтенанту Урусову, которое вывез Гладышев в 1741 году.
О сношениях с Юлбарс-Ханом Миллера находим в показаниях его 3-го июля 1733 года следующее:
«Пунк. 5-й. В Ташкент прибыл он, Миллер, 9-го числа ноября и, явясь у Юлбарс-Хана объявил, что он отправлен по указу Ее Императорского Величества, и по прошению его, хана, от тайного советника Татищева с российскими купцами и товарами в караване, который владения его (хана) Кайсаки ограбили; тут же посланные к нему письма и подарки он, Миллер, поднес и просил, чтоб хан людей и все разграбленное приказал отыскать».
«П. 6-й. На то помянутый хан ему, Миллеру, сказал: Слава Богу, что ты жив приехал, а я о том уже сведом чрез твоего казака (что во время нападения на караван ускакал). К этому хан прибавил, что он до его, Миллера, приезда, к помянутому Когильды (начальнику Киргиз, разграбивших караван) послал и Требовал именем хана и Тюлябия, дабы ой Когильды ограбленное и людей возвратил; а ежели же не возвратит, то он хан, сына своего к калмыцкому хану Галдан-Черену не отдаст; но говорил хан, они меня в том не слушают, однако обещал стараться.»
«П. 7-й. Пошед от хана стал он, Миллер, на квартиру у ташкентского купца Мамая Юсупова, кой с ним ехал из Оренбурга и, бывая часто у помянутого хана, просил, чтобы караван и людей возвратить, однако более ничего исходатайствовать не мог, как токмо, и то с затруднением, людей возвратили.»
Городом Туркестаном, как видно из 9-го пункта того-же показания Миллера, правил в то время какой-то Сеид-Салтан. Отношения его к ташкентскому владельцу неразъяснены, но должно, однакоже, предполагать, что, хотя Сеид-Салтан не пользовался титулом хан однакож не состоял в непосредственной зависимости от ташкентского владельца.
На третий день, по выходе Миллера из Ташкента, Юлбарс-Хан был зарезан в мечети Сартами, которые, по отзыву русского путешественника, не могли долее переносить «обид Кайсацких, от которых их хан не оборонял и судил неправо».
За это, на пятый день путешествия, т.е. 7 го апреля 1740 года, Киргизы снова напали на караван, где был Миллер и ограбили находившихся там Ташкентцев. Обстоятельство это заставляет полагать, что Юлбарс-Хан небыль природный Ташкенец, а какой-либо Киргизский султан, завладевший Ташкениею.
Это вполне подтверждается показанием вышедшего с Миллером из плена капрала астраханского пехотного полка Ивана Чулпанова, который прямо говорит, что Юлбарс-Хан владел Киргизами Большой Орды и посредством их содержал в страхе Ташкентцев.
Впрочем, тот же Чулпанов, относительно порядка назначения ташкентских владельцев, сообщает следующее: «Правители в том городе бывают по одному, по выбору всего города обывателей, как здесь бурмистры, которого обыватели, яко главного начальника, почитают и боятся.
Он поступает с ними яко главный и по винам наказывает, и на дерева вешает, а письменных прав у них никаких нет и таковых дел, кто кого обидит, на письме не производят, но все словесно в три свидетелями разыскивают и потом виновных штрафуют; но токмо те правители более как года по три и по четыре не живут; и когда такого правителя кто возненавидит то убьет, и убившего на место убитого выбирают».
Эти неустройства совершенно объясняют нам следующие слова в показании Кушелева: «Ташкентцы и Туркестантцы все со всякою радостью готовы быть в подданстве Ее Императорского Величества, дабы они охранены были от Кайсаков и Калмыков от которых они многие разорения претерпевают, о чем ему, Кушелеву, также и поручику Миллеру сами Сарты сказывали.» В показании Миллера «Сеид-Салтан говорил, - что народ тамошний непостоянный и послал с ним, Миллером письмо к Ее Императорскому Величеству и к генералу (Татищеву); причем на словах просил, чтобы Ее Императорское Величество благоволила его принять в подданство».
Из показания Поспелова видно, что неустройства продолжались после того, во второй половине XVIII столетия: пока наконец, ташкентский владелец Юнус-Ходже не истребил своих соперников и твердостью, равно как и распорядительностью, не восстановил хотя отчасти порядок в приобретенных им владениях.
Но он вскоре встретил сильного соперника в владельце Коканском. Поспелов называет его Хан-Ходжа; но по всей вероятности, это лишь титул, принадлежавший Нарбута-Бию, который, по рассказу сотника Муркрофта, Мир-Иссет-Уллы и по показанию Коканца Магсум-Ходжи, властвовал в Коконе с 1770 по 1800-й год.
По свидетельству вышеприведенных источников, правление Нарбута-Бия было весьма блестяще для Кокана. Магсум-Ходжа говорит, что он подчинил себе всю Древнюю Фергану, за изъятие Ходженда; в расспросных же сведениях о Кокане, напечатанных в 3-й книжке «Записок Географического Общества» читаем, что «Нарбута-Бий провёл всю жизнь в войне с соседями.
Он постепенно нападал на Андеджан, Номанган, Уш и некоторые другие города, составлявшие с принадлежавшими к ним селениями отдельные области. Нарбута заключил свое поприще покорением Ходженда, которое стоило ему долгих усилий. Умирая, Нарбута-Бий передал власть сыну своему Алим-Хану».
Сведения эти положительно противоречат сообщаемым Поспеловым, так-как из его рассказа обнаруживается, что Нарбута-Бий, в 1799 году подойдя к Ташкенту с войском, был разбит Юнус-Ходжою, взят в плен и в 1800 Году казнен в Ташкенте.
Сын и преемник Нарбуты, Алим-хан, отомстил за отца своего, подчинив себе Ташкент, по свидетельству Назарова, в 1805 году; по показанию-же Магсум-Хаджи в 1803 году. С тех пор город этот постоянно находился в зависимости коканских владельцев.
По смерти Алим-Хана, последовавшей по родословной, составленной Генсом, и по рассказу Мир-Иссет-Уллы в 1810 году, а по свидетельству Магсум-Ходжи в 1812 году, ему наследовал брат его Омар-Хан, в управление его один из потомков прежних Коканских владельцев - Рустам-бек пытался восстановить самостоятельность Ташкении - но безуспешно, не смотря на содействие Бухарцев. По кончине Омар-Хана, в 1822 году, вступил на престол 17-ти летний сын его Мухаммед-Галли-Хан.
Он управлял Коканиею вместе с Ташкентом до 1832 года, когда, по взятии Ташкента бухарским эмиром Насер-Уллою, был казнен по его повелению - и Кокан вместе с Ташкентом подчинен Бухаре. Но владычество эмира продолжалось недолго: в следующем же, 1833 году, Коканцы и Ташкентцы, призвав на помощь Киргизов Средней Орды, истребили бухарских сановников и провозгласили ханом какого-то малолетного потомка прежних владетелей.
Только начальник союзных Киргизов, из рода Ходжей, объявил себя опекуном нового владельца и под его именем в действительности управляет Коканиею.
6. Эти замечания Поспелова весьма любопытны, так-как ни Миллер, ни Назаров не переходили главного хребта Каратау, а лишь огибали северную оконечность его. Между тем известно, что, по предположению Гумбольдта, означенный хребет составляет северную оконечность Билурской Гряды.
7. О состоянии Ташкента в начале XVIII века смотри: «Родословная История о Татарах», часть I, стр. 73, примеч,
О положении его в половине XVIII века, по сведениям, сообщенным Миллером и Кушелевым, смотри «Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие», Апрель 1759 года, стр. 332, прим 13.
В записках о некоторых народах и землях средней части Азии Филиппа Назарова 1821 года описание Ташкента помещено на стр, 91-й. Новейших достоверных сведений о Ташкенте нет.
8. О Ташкентском владении новейшие сведения сообщает Назаров в разных частях своего путешествия, преимущественно же на стр. 56-40, 85-94. Есть также несколько отрывочных указаний в обозрении Коканского Ханства, напечатанной в 3-й книжке «Записок Географического Общества.»
9. О промышленности Ташкентцев см. показания Чулпанова 6-го июня 1739 года, путешествие Назарова и Обозр. Кок. Хан. в 3-й кн. Зап. Геогр. Общ.
10. См. те же источники.
11. См. те же источники.

Источник:
«Поездка Поспелова и Бурнашева в Ташкент в 1800 году. Вестник Императорского русского географического общества на 1851 год. Ч. I, кн. 1-я. География историческая, VI. 1851. http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1800-1820/Pospelov_Burnasev/text2.htm