Молодежные туры в Семиречье.

 «...достаточно даже недолго пробыть в Семиречье, чтобы убедиться в глубоких различиях между администрацией этой провинции и управлением чиновников в Ташкенте»

Воспоминаниям дипломата Ю.Шюйлера. Верный. 1871 год.

Поездка на озеро Балхаш и в горы Джунгарский Алатау.

Сороковые годы XIX столетия знаменуют собою поворот колеса истории к эпохе всесторонних и крайне эффектных по своим результатам исследований Средней Азии. Одновременно с продвижением русских войск, часто даже впереди их, вглубь завоеванных областей двигаются многочисленные научные экспедиции, руководимые великими пионерами исследования, среди которых можно насчитать десятки блестящих и пользующихся всеобщей известностью имен.
Прекрасные географические карты, десятки тысяч листов гербария, обширные геологические и зоологические коллекции, содержательные описания путешествий, всесторонние характеристики природы неведомых до того областей, - таков полновесный актив этой эпохи великого пионерства, продолжавшейся в течение целого полустолетия.
Из исследований этого периода на долю Семиречья в первую очередь относятся известные экспедиции А. И. Шренка, совершенные им в 1840 -1842 г.г. по северной Джунгарии и вокруг озера Балхаша. Путь в первую поездку охватил бассейн оз. Алакуля, восточный берег Балхаша и Джунгарский Алатау. Вторая его поездка были на Тарбагатае, а третья в южную часть Казахских степей. 
В эту последнюю поездку он достиг реки Чу и гор Хантау, откуда через pеки Или, Лепсу возвратился в Семипалатинск. Шренк к собрал обширные ботанические коллекции, обработанные публикованные Фишером и Мейером.
Отчет Шренка об его поездке хотя и краток, но содержит много новых фактов для ботанической и геологической характеристики посещенных им мест. Довольно полное по тому времени описание растительности позволяет хорошо уяснить не только характер последней, но также и смену различных растительных поясов в зависимости от высоты местности над уровнем моря.
Одновременно со Шренком, а именно в 1840 - 1842 г.г., по Джунгарии совершил   ряд   путешествий   знаменитый   флорист   Г. С. Карелин. Он побывал   на Тарбагатае,  в Джунгарском Алатау  и объехал  также   кругом озеро   Балхаша.   
В начале  его сопровождал   молодой,  безвременно  скончавшийся   во   время   путешествия, студент И. П. Кирилов, имя которого Карелин  во всех  своих работах  ставит рядом со своим.    Ботанические коллекции,    собранные    Карелиным и  Кириловым,   колоссальны. 
Десятки новых родов, сотни новых видов, бесконочное обилие новых местонахождений   ранее   известных,  но  подчас редких и  интересных   растений составляют результат странствований Карелина и его спутника. Из под пера, Карелина вышло шесть флористических работ, содержащих списки растений и описания новых видов.
В смысле же описания растительного  покрова  по вертикальным  поясам  или по характерным   сообществам, равно как и в смысле описания других элементов ландшафта, работы Карелина дают очень мало. Лишь только одна статья его, напечатанная юбилейном сборнике, посвященном   Фишеру-Вальдгейму, содержит списки растений сообразно распределению их по вертикальным нишам.  
Одни голые списки, не сопровождаемые общей характеристикой растительного покрова и описанием других  элементов поверхности, не дают абсолютно никакой картины. Кроме того,  цифры высот, приводимые Карелиным в этой работе, не только вызывают сомнения, но абсолютно не верны. 
Так например, положительно можно утверждать, что субальпийская область с еловыми лесами в Джунгарском Алатау начинается отнюдь не на высоте 1215 и., как на это указывает Карелин, а никак не ниже 1700 - 1750 м. То же самое интереснейший список растительности высокогорной снеговой области, несомненно, относится к высотам, далеко превышающим указанные автором 2430 м., по крайней мере к области между 2800 - 3000 м, а может быть и выше.
В 1851 году горный инженер Влангали проехал из Семипалатинска черев Сергиополь и Копал до реки Каратал, откуда через перевал Югентас прошел в долину р. Борохудзира и дошел до китайского городка того же имени, расположенного западнее нынешнего города Джаркента. Результаты своих наблюдений Влангали изложил в интересной и богатой фактами работе, которая представляет первый специальный труд по геологии Семиречья.
Кроме сообщаемых им геологических данных, Влангали делит всю исследованную им область на две части: восточную горную и западную низменную. Восточная часть занята хребтом Джунгарского Алатау, западная же низменная часть представляет «Голодную степь» с редкой растительностью.
Почва последней части может быть разделена на три рода: глинистую, песчаную и солончаковую. Только глинистая почва изредка покрыта не толстым слоем чернозема и на ней могут быть расположены пашни. Одновременно с экспедицией Влангали. на оз. Балхаше и в низовьях р. Или работал отряд топографов во главе с Нифантьевым.
Ими было определено географическое положение озера, свойства его берегов, глубина воды и т. д. Нифантьевым был составлен рукописный отчет, большая часть которого впоследствии отдельными выдержками опубликована различными другими авторами. В следующих 1852 и 1853 г.г. на Тарбагатае и в Джунгарском Алатау горными разведками занимался А. С. Татаринов, попутно собравший также небольшую гербарную коллекцию.
В 1854 г. последовало занятие русскими войсками «Заилийского края», т. е. местностей, расположенных к югу от р. Или, и основание у подножия Заилийского Алатау укрепления Верного (ныне Алмата). Вслед за этим, в 1856 г., известный географ П. П. Семенов, впоследствии Семенов Тян-Шанский, впервые после китайцев и иезуитов XVIII века, по поручению Географического Общества проник в недоступные до того громады Тян-Шаня и к озеру Иссык-Кулю. Семенов прибыл в Верный через Семипалатинск и Копал.
В 1856 г. он сделал две экскурсии на оз. Иссык-Куль: первую через торы на восточную оконечность озера, а вторую через Кастекский перевал и Буамское ущелье к западному концу озера, откуда через перевалы Дюре и Каскелен возвратился в город Верный. В 1857 г. Семенов прошел по всему, южному берегу Иссык-Куля и через «вершину страшного и исполинского горного прохода Зауку (Заукудаван) дошел до, истоков реки Нарын. Несколько восточнее он углубился еще более в сердце Небесного хребта и взобрался на одну из самых исполинских горных групп Внутренней Азии, а именно Тенгри-Таг, увенчанный венцом альпийских ледников одетый блистательным белым покровом вечных снегов».
В ледниках Тенгритага Семенов открыл истоки Сарыджаса, принадлежащего к системе реки Тарымгола. При своем путешествии Семенов собрал прекрасные ботанические и геологические коллекции, выяснил орографию и отчасти цеологическос строение Заилийского Алатау и первый познакомился с ледниками Тян-Шаня, в верховьях Сарыджаса спускающимися до 2745 метров.
По возвращении он напечатал несколько интересных работ, содержащих очень много новых фактов. Ботанические коллекции Семенова содержат до 1200 видов, в том числе десятки новых. Собранные им растения были обработаны и опубликованы Регелем и Гердером.
Талантливый исследователь, кроме того, мастерской рукой нарисовал довольно полную и удачную картину растительного покрова и его изменений по мере поднятия от низменных и равнинных стран к высочайшим вершинам исполинских хребтов. Картина эта до сих пор продолжает служить образцом и ею пользуются почти все позднейшие исследователи. В пределах посещенного района Семенов различает следующие 6 зон: степную, культурную или садовую, хвойных лесов, нижне-альпийскую или альпийских кустарников, верхне-альпийскую или альпийских трав и зону вечных снегов.
Каждая из этих 6 зон описывается им с довольно большой полнотой. От Верного мимо Иссык-Куля через перевал Зауку и мимо Чатыркуля в Кашгар. Казак по происхождению, Валиханов прекрасно знал местные языки и поэтому собрал самые разнообразные сведения. К сожалению, по возвращении из путешествия он вскоре умер и успел напечатать только несколько статей, имеющих научный интерес и обличающих в авторе широкое образование и редкую наблюдательность.
Статьи эти послужили Григорьеву лучшим материалом для его дополнений к переводу работы Риттера о Восточном Туркестане. В 1857 и 1858 г.г. в Арало-Каспийской низменности работает экспедиция Академии Наук под руководством натуралистов Северцова и Бортова. Хотя маршруты экспедиции целиком пролегают за пределами Семиречья, но прекрасные и весьма содержательные работы Борщова имеют самый живой и непосредственный интерес и для нас.
Борщов дает не только изложение своих наблюдений, но делает целый ряд ботанико-географических обобщений, относимых им ко всей Арало-Каспийской низменности, под каковой он подразумевает все пространство от Волги у Саратова, р. Урала и Арало-Иртышского водораздела на севере до Хоросана и Гиндукуша на юге и от Джунгарского Алатау на востоке до Каспия и нижней Волги на западе. 
Подробно рассмотрев рельеф, геологический состав, недавнее геологическое прошлое, климатические особенности, недостаток пресных вод, почву, пропитанную морскими солями, и т. д.  Борщов весьма подробно останавливается на характеристике растительности. Своеобразные физико-географические особенности, говорит он, придают растительности Арало-Каспийского края «в высшей степени оригинальный характер, который мог развиться только при условиях, so многом совершенно отличных от обыкновенных!.
Растительность эта имеет пустынный характер, сильно отличаясь от растительности степей. В своем развитии она ясно обнаруживает два или даже три цикла: весенний, летний и осенний. Летом растительный покров отличается скудостью и редкостью насаждений: «растительность с величайшим трудом, как бы нехотя, развилась на почве, содержащей избыток солей, сжигаемой лучами беспощадного солнца и только изредка освежаемой незначительными дождями; она развилась оазисами, оставляя везде значительные промежутки совершенно обнаженной почвы, а не сплошными насаждениями».
Кроме того, растительность отличается необыкновенным однообразием: известные немногочисленные формы повторяются на больших протяжениях. Преобладающими являются кустарники и полукустарники, Состав ее крайне оригинален и большая часть видов не имеет себе подобных в европейской и других флорах. Центром ее расселения является страна, лежащая к востоку от Арала.
Пришлый элемент флоры Арало-Каспийского края состоит из видов южно-русских, алтайских и персидских. Грибы и лишайники аналогичны и даже идентичны алжирским; с африканскими пустынями сближает также изобилие кустарников из семейств гречишных и солянковых. Почва оказывает огромное влияние на состав и характер растительности, определяя общую физиономию растительного покрова.
В этом отношении Арало-Каспийский край Борщовым  делится на пять областей. Ковыльная степь занимает северную часть области. К югу она постепенно переходит в пустыню, а на севере в травянистые равнины Тобольской губернии. Область эта безлесна, за исключением отдельных рощ по берегам рек из тополей, ив, ольхи и изредка березы; кустарников также' мало: миндаль, таволга, карагана и др.
По характеру травянистой растительности область эта соответствует степям южной России. Весною вся степь покрыта цветущим ковром луковичных растений, особенно диких луков. Для летней растительности наиболее характерными растениями являются ковыль Stipa capillata и типец Festuca ovina. Кроме упомянутых двух растений много крестоцветных, зонтичных, губоцветных и некоторых др. Такой характер степь сохраняет до осени. По свойствам, почвы область степей можно подразделить на 3 части:
1) между Мугоджарами и Уралом - собственно травянистая степь с мягкими почвами,
2) Мугоджары -каменистая степь,
3) между Мугоджарами, Тургаем и Иргизом - глинисто-гальковая степь. Глинистая пустыня является наиболее характерной принадлежностью Арало-Каспийской низменности и занимает весь Устюрт и Мангышлак, а также область между Аралом и Балхашом.
Это волнистая равнина из плотной глины с примесью солей. Весенняя растительность не богата и состоит из луковичных: Tulipa, Gagea, Allium, Fritiilaria, Rhinopetalum, Ammolirion; кроме того, встречаются: Leontice vesicaria, Corydalis longiflora, Megacarpaea laciniata, Iris и огромные Pholipaea. Низовья Сырдарьи в это время характеризуются пышным цветом своих многочисленных деревьев и кустарников: Halimodendron, Ammodendron, Calligonum, Atraphaxis, Elaeagnus и др.
Летняя растительность совершенно своеобразна, оригинальна и бедна формами. Преобладающими растениями являются полынь или джусан Artemisia fragrans и A. monogyna, занимающие иногда огромные пространства и придающие крайне мрачный вид всему ландшафту. Спутниками джусана являются солянки: Salsola crassa, S. lanata, Brachylepis salsa и Anabasis tatarica; но самыми характерными являются: Ferula persica, Rheum -caspium и Calligonum calliphysa - неизбежные спутники глинистой почвы. В низовьях Сырдарьи кустарники отцвели и потеряли свою красоту; трава под ними высохла, остались лишь лазающие Clematis, Apocynum venetum, Cynanchum acutum, Cuscuta, Convolvulus. На влажных местах ковёр из Dodartia, Statice jperfoliata, Sphaerophysa, Aeluropus и Xanthium. Низменные места покрываются морем камышей.
Соленая пустыня занимает северо-восточный берег Каспийского моря; кроме того, меньшими клочками она встречается повсеместно в Арадо-Каспийской низменности. Поверхность ее ровная с массой соленых озер; почва плотная глина или -мергель, пропитанные солями. Бедность 'растительности чрезвычайная; преобладают оригинальные формы, почти исключительно из солянковых.
Окраска меняется по мере развития растительности: весной зеленая, летом желтая (цветение), а осенью розовая, красная или фиолетовая от изобилия крупных ярко окрашенных крылаток при плодах. Массами распространены: Ceratocarpiis arenarius, Kalidium foliatum, K. caspicum, llalocneraum slrobilaceum, Nitraria Schoberi, Salsola clavifolia, Ofaiston monandrum, Halimocnemis villosa, Halogeton glomeratus, Anabasis aphylla, Л. brachiata, Brachylepis salsa, Halostachys caspica и др. Песчаная пустыня занимает огромное пространство к северу и востоку от Аральского моря.
Это - всхолмленные, частью сыпучие, пески. Растительность здесь наиболее богатая, интересная и оригинальная; в том числе много кустарников: 17 видов Calligonum, Halimodendron, Ammodendron IlaloxyloTi, Tamarix, кустарниковые астрагалы, Haloxylon arborescens, Haloslachys caspica и др. Больше половины видов свойственны исключительно этой области. 
Область Заравшана совмещает в себе представителей предыдущих 4-х областей. Бортов сам в этой области не был и она выделена им чисто условно, равно характеризуется неполно и сбивчиво. Вслед за Леманом он отмечает, что степная флора здесь заходит далеко на восток в высокие горы.
Заканчивая обзор результатов исследований Борщова в Арало-Каспийской области, попутно можно отметить позднейшую его работу о водорослях Аральского моря по сборам Аленицына в 1874 г. Борщов приходит к заключению, что: 1) флора водорослей Арала есть флора открытых морских берегов и представляет собою остаток флоры некогда обширного океанического бассейна; 2) большинство водорослей тождественны с водорослями Балтийского и Немецкого морей, пресноводные же водоросли позднейшего происхождения и занесены Аму и Сырдарьей. 
В 1859 году капитан генерал, штаба А. Ф. Голубев определил ряд астрономических пунктов на Иссык-Куле, на Текесе, в Кульдже, в Копале и в др. местах. Им же сделаны многочисленные определения высот, велись наблюдения над климатом и собрано довольно много географических данных, которые опубликованы в виде нескольких статей научного характера.
В том же 1859 году в Семиречье начал свои многолетние работы известный военный исследователь М. И. Beнюков, впоследствии опубликовавший ряд работ географического, исторического и отчасти геологического содержания. В 1862 -1863 г.г. капитан генерального штаба Проценко обследовал перевалы Зауку, Барскаун и Улахол, а также производил рекогносцировки на Кочкорке, Джумголе, Сонкуле и Нарыне.
Отчет его не напечатан, но впоследствии цитируется в выдержках многими позднейшими исследователями. Тогда же в Семиречье работала русско-китайская разграничительная комиссия, участники которой К. Струве и А. Ф. Голубев производили астрономические и метеорологические наблюдения. 
В 1864 г. известный исследователь Г. Н. Потанин, совместно с астрономом К. В. Струве, а также горный инженер А. С. Татаринов работали на Тарбагатае и собрали много интересных ботанических и геологических данных. А. С. Татаринов продолжал свои разведывательные работы и в последующие годы, вплоть до 1872 г. Им напечатан целый ряд специальных статей о горных богатствах Семиреченского края от Тарбагатая до гор Каратау.
В 1864 году были предприняты русские военные походы на коренной Туркестан, в 1865 году завершившиеся занятием Ташкента. Уже одно продвижение войск доставило множество разнообразных новых данных. Производились топографические съемки и собирались всевозможные сведения о городах, жителях, путях сообщения и пр. Одновременно с войсками вглубь страны направлялись ученые экспедиции. Походом генерала Черняева воспользовался Н. А. Северцов, еще перед этим совместно с Борщовым изучавший окрестности Арала. Желая проследить изменения Арало-Каспийокой низменности по направлению к горам, он в 1864 году исследовал северную окраину Тяньшаня. 
С 1865 по 1868 годы Северцов изучал Каратау и Тян-Шань до верховий pек Нарына и Аксая. Зоолог по специальности, Северцов тем не менее собрал не мало общих географических, геологических и ботанических данных. Интересны его сообщения об орографии Средней Азии и в частности Тянь-Шаня, о вертикальном распределении животных, где устанавливается пять вертикальных поясов, описываемых им и с точки зрения растительного ландшафта, о степном характере высокогорной области Тяныпаньских сыртов, о влиянии послетретичного оледенения на вертикальное распределение животных и проч.
Наблюдения Северцова сохранили полную свежесть до настоящего времени -.и используются в самых разнообразных сводках. В 1867 г., одновременно с Северцовым, на Тян-Шанские сырты проникают рекогносцировочные партии Краевского и Полторацкого. Наиболее важной стороной этих изысканий было то, что вместе с партией Полторацкого поездку совершил тогдашний секретарь Географического Общества Ф. Р. Остен-Сакен, собравший значительный гербарий и давший хорошее описание растительности сыртовой области.
Остен-Сакен прошел из Верного через перевалы Кастек и Шамсы на оз. Сонкуль и дальше через р. Нарын, перевалы Джамандаван и Ташрабат до озера Чатыркуля. Сделав отсюда заезд в сторону Кашгара на южный склон Тянь-Шаня, Остен-Сакен через Атбаши, перевал Кызыломбол и Буамское ущелье вернулся в Токмак, откуда проехал в Ташкент. Остен-Сакен во время своей поездки вынес заключение, что на вытянутых по параллели хребтах Среднего Тянь-Шаня растительность северного склона разнообразнее и роскошнее, чем южного. Северные склоны более расчленены и лучше орошены.
Только почти исключительно на них встречаются еловые леса. Возле пресного горного озера Сонкуля растительность частью альпийского, частью субальпийского типа. В ущельях по окраинам Сонкульского плоскогорья встречаются древесные породы; верхняя граница  ползучей   арчи  Остен-Сакеном  здесь определена  на высоте около 2845 м. На перевалах Шамсы 3610 метров над уровнем моря, Джамандаваие 3980 метров над уровнем моря,  Таш-Рабате 3980 метров над уровнем моря и на всех более низких плоскогорьях повсюду альпийская растительность, по мнению Остен-Сакена обнаруживающая близкое сродство с гималайской флорой.
Плоскогорье озера Чатыркуль на высоте 3366 метров над уровнем моря также покрыто богатой альпийской растительностью. Только восточная сторона озера представляет частью солончаковую степь, что вполне соответствует наблюдениям Северцова; в самом озере произрастают Ranunculus flaccidus и Potamogeton pectinatus. 
Южнее озера Чатыркуля по направлению к Кашгару местность, а с ней и растительность, резко меняется, приобретая степной характер. В большом количестве произрастают: Tamarix, Reaumuria, Stipa, Lasiagrostis, Clematis. orientalis; местами заметно засоление и солончаки с такими растениями, как Шаих maritima, Dilophia, Eurotia и др.
Ниже по южному склону в сторону Кашгара растительность и общий ландшафт явно пустынного характера. Долина Атбаши совершенно степная, местами с выцветами солей. В долине Нарына много посевов и растительность сорно-солончаковая. Кроме интереснейших работ Остен-Сакена, начальники рекогносцировочных партий В. А. Полторацкий и Я. Н. Краевский также напечатали несколько статей, содержащих много географических данных. 
Один из участников этих партий, капитан Рейнталь, дошел до Кашгара и всвоем описании пройденного пути сообщает ряд новых сведений. В 1869 и 1870 гг. в Семиречье продолжались работы разграничительной комиссии под начальством И. Ф. Бабкова. В составе комиссии участвовал А. В. Каульбарс, совершивший с 2 топографами большое путешествие от восточного конца Иссыккуля через верховья р. Нарына на Атбаши и оз. Чатыркуль, а оттуда через Сусамыр в долину р. Таласа и до г. Аулиеата.
На всем пути топографы производили съемку, а Кульбарс определил высоту многочисленных пунктов и сделал подробное географическое описание местности. К сожалению, отчет Каульбарса представляет только материалы без определенных выводов и обобщений. Им описаны горные хребты, реки Сырдарьинского и Тарымского бассейнов, озера, лед- ники, леса и пути сообщения. В 1870 г. Каульбарс сделал рекогносцировку Музартского ущелья и дошел до ледников Музарта, но до перевала не дошел.
В 1871 г. Музартский перевал посетил Шепелев и сообщил о нем весьма полные и обстоятельные сведения. Длину ледяного потока на этом перевале он определяет в 15 км, а ширину в 1 - 2 км. В том же году капитан Фишер обследовал р. Или с целью выяснения возможности судоходства и дал интересную работу с промерами и описанием берегов.
Тогда же из Семипалатинска в Ташкент и обратно проехал проф. А. Петцильд, впоследствии давший описание своих наблюдений. В 1872 г. А. В. Каульбарс и К. А. Шарнхорст производили обследование в пограничном с Кашгарией районе и в верховьях р. Нарына. В этом же году в Семиречье начал свои многолетние рекогносцировки и сбор разнообразных коллекций полковник К. А. Ларионов.
В 1873 году южный склон Тян-Шаня со стороны Кашгара посетил индийский геолог Столичка в составе английской памирской экспедиции. Он дошел из Кашгара до оз. Чатыркуля и дал краткое описание этого пути и геологического состава горных хребтов. Весьма подробные извлечения из сообщения безвременно скончавшегося на обратном пути Столички можно найти во втором издании «Туркестана»   Мушкетова.
В 1874 году в Средней Азии начали свои многолетние работы геологи Я. В. Мушкетов и Г. Д. Романовский, продолжавшиеся до 1880 г. В числе остальных областей, ими с особой подробностью и тщательностью обследовано геологическое строение почти всего Семиречья, по весьма многочисленным и разнообразным маршрутам. Результатами этих работ являются: 1) составленная совместно обоими авторами общеизвестная геологическая карта Туркестана; 2) три объемистых выпуска «Материалов для геологии Туркестана» Романовского иЗ) капитальное геологическое описание, под названием «Туркестан», Мушкетова.
В особенности последний труд, кроме богатого фактического материала, содержит массу обобщений и ценных выводов. В ботанических кругах большой известностью пользуются путешествия Альберта Регеля, который в качестве врача с 1876 по 1885 г.г. объездил почти все углы Туркестана, в том числе и Семиречье. Им собран колоссальный гербарий, обработка которого продолжается еше до самого последнего времени.
Однако, кроме гербария, поездки Регеля не прибавили ничего нового, так как его путевые заметки содержат лишь очень отрывочные сведения о растительности отдельных пунктов обширного маршрута и не дают хоть сколько нибудь дельной' картины. Одновременно с Регелем, довольно обширные ботанические коллекции в Семиречье собрал Фетисов, старший садовник города Пишпека. В 1876 г. с севера до Джунгарского Алатау в Семиречье проникла Бременская экспедиция, возглавляемая О. Финшем. В экспедиции участвовал знаменитый зоолог А. Брем.
Многочисленные географические наблюдения этой экспедиции изложены Финшем в его очень увлекательной работе.
В 1877 г. Семиречье посетил французский путешественник Уйфальви, впоследствии давший многотомное описание своего путешествия. Научная ценность этого сочинения все же не может быть признана высокой. В 1878 году известным путешественником по Сибири и Дальнему Востоку, почетным академиком Миддендорфом было предпринято обследование Ферганской долины с целью изучения условий сельского хозяйства.
Результатом этой поездки явился почтенный труд, в котором автор дал полное и всестороннее описание Ферганской долины и прилежащих предгорий. Особенно ценным в этом труде является попытка автора разобрать и возможно полно представить типы поверхностных образований страны. При этом он впервые довольно подробно остановился на характеристике почвенных образований. Так как в этом отношении работу Миддендорф а можно считать первой почвенной работой по Средней Азии вообще, то на ней приходится несколько остановиться, хотя интересующего нас района она непосредственно и не касается.
Когда заходит речь, говорит Миддендорф, о необыкновенном плодородии Туркестана, то такое плодородие склонны приписывать прославленному чернозему. Однако, чем дальше подвигаешься из Сибири к югу, тем реже встречаешь чернозем; наконец, он совершенно исчезает на плоских степях Арало-Каспийской области и ее речных долин. Вместо него здесь вступаешь в область желтозема, который взору представляется не менее характерным, чем чернозем; вступаешь в область повсюду сохраняющей свою однородность суглинисто-мергельной почвы, простирающегося через всю южную половину Азиатского континента. 
Там   черный, тут типичный желтый цвет почвы; там при значительном содержании песка таковой незаметно погружен в темно-черную массу обильного органического вещества, напоминающего жирную садовую землю, - тут голое, по виду похожее на суглинок, минеральное вещество в состоянии мельчайшего минерального порошка и без всяких видимых следов перегноя. В отношении плодородия чернозем и желтозем представляются равносильными соперниками, хотя по внешнему виду, равно как и по прочим свойствам, они столь же различаются, как день и ночь.
Чем же объяснить такое различие в почвенных образованиях Европейской России и Туркестана?
По мере того,  как из области чернозема мы проникаем далее к юго-востоку и вступаем  в  область все более знойной температуры, все  более  сухого воздуха, - исчезают условия  возможности образования чернозема. Зной и засуха сковывают роскошное развитие растиности; засохшие стебли  и  соломины,   разносимые  по   степи  ветрами, кое-где в более защищенных и более сырых местах, но вслед преобладания известкового мергеля быстро разлагаются.
Здесь мы встречаем только  указание  на то, что лосе не всегда бывает одинаковой окраски, и что «некоторые  подробности о  тонком  различении окрасок лёсса  не лишены значения   при культуре и в особенности при   бонитировке почвы в этих  местностях.
И остальном вся обширная глава посвящена описанию лёсса,  как  породы. Миддендорф  при   этом   придерживается только что сформулированного взгляда о субаэральном происхождении  лёсса, при  чем в рассуждениях, как и вообще в самой гипотезе, кроется масса противоречий. С одной стороны   он говорит, что  «вся Ферганская долина  была первоначально выполнена лёссом» и что «Нарын прорвался в   Ферганскую долину лишь после отложения  лёсса».
После этого, лёссовые толщи были смыты и размыты водяными потоками, для  чего  «требовалось  много  лет» кии лее «содействие периодов более сильных ливней и снегов». Следовательно происхождение лёсса Миддендорф тем самым относит к весьма отдаленному прошлому. С другой же стороны, с целью   доказать  ветровое  происхождение лёсса, он говорит о современных пылевых туманах, о, переносе и осаждении частиц мелкозема и т. д.
После описания наблюдавшихся их пылевых туманов и связанных с ними явлений, Миддендорф заключает, что повседневные явления заставляют путешественника сделать допущение о постоянном ниспадании ныли. «Кто будет восставать против допущения образования лёсса из пыли, тому я могу посоветовать лишь одно: пусть по крайней мере  он  посетит Фергану», - патетически восклицает маститый исследователь.
Боясь возражения, что в описанных явлениях пылевых туманов можно усматривать только перемещение одних и тех же масс пыли, но не отложение и прирост нового материала, Миддендорф приводит ряд соображений в пользу того, что в Фергане, да и во всем Туркестане, процессы, осаждающие и связывающие лёсс, многочисленнее, нежели разрыхляющие его и обращающие в пыль». Таким образом, Миддендорф, в начале относя образование лёсса к весьма отдаленному прошлому, впоследствии допускает и даже «доказывает образование его ветровым путем в настоящее время.
Впрочем, в конце он высказывает предположение, что «Фергана в доисторическое время, вероятно, имела более засушливый климат, который существенно способствовал образованию пыли»; поэтому „на лёссовые массы, наполняющие мощные долины, должно смотреть, как на огромные запасы, скопленные в древнюю эпоху".
Здесь только почтенный автор упустил из виду то обстоятельство, что для накапливания пыли вовсе но нужны условия, способствующие се образованию, а наоборот, способствующие осаждению и связыванию, т. е. не более сухой, а более влажный климат. Наряду с субаэральной гипотезой образования лёсса, Миддендорф допускает возможность его происхождения .путем очень постепенного намыва на альпийские луга".
Из описания примеров явствует, что автор имеет в виду делювиальный способ образования, а не накопление ледниковой мути. В другом месте наблюдалось образование лёсса «из распадающейся сланцевой глины». Кроме лёсса, среди поверхностных образований Ферганы Миддендорф выделяет щебневые пустыни, солончаковые пустыни, песчаные пустыни и перегной. Щебневые пустыни распространены в области конгломератовых залежей и большею частью являются в виде возвышенных равнин, едва заметно спускающихся к долине.
Щебневые или хрящевые пустыни большей или меньшей величины занимают непрерывно соединяющиеся между собою поверхности в 50 и более кв. км. При ближайшем знакомстве с этими пустынями поражает повсеместно однообразный размер кругляков конгломерата, при чем они становятся все крупнее по мере приближения к подножию гор. Отсюда Миддендорф заключает, что гальки конгломерата сформировались в ложах текущих вод, там, где последние вступили в более широкие и более горизонтальные русла долин.
6 эпоху, когда образовывались конгломераты, Ферганская долина, как и ныне, была окружена круто поднимающимися горными вырезами, из которых скатывались крупные валуны в тех местах, где вырезы эти открывались в плоскую долину.
Отсюда вода двигалась медленнее, растекаясь по столь обширным равнинам, что во времена разливов она могла шириться все более и более, ослабляясь в своем действии до того, что, наконеп, ей было под силу переносить лишь валуны меньшей величины, не более кулака. Процессы, происходящие ныне в современных речных долинах Ферганы, до того аналогичны вышеупомянутым процессам древней эпохи, что должны считаться непосредственным продолжением этих последних. По мнению Миддендорф а, большинство конглометратов одновременного происхождения с лессом, причем цемент конгломерата и лесс часто  очень сродны друг другу.
Растительность щебневой пустыни очень скудная. Даже весной на каждый кв. м. средним числом приходилось по 16 растений, да и то лишь там, где растительность была сравнительно густая; в большинство же случаев «а кв. метр пространства росло всего каких-нибудь 2 - 3 растения. Солончаковая пустыня занимает все срединное, низменное и. окруженное щебневыми пустынями, пространство Ферганской долины. Говоря о происхождении солончаковой пустыни Миддендорф уже в духе почвоведения отрицает морское происхождение солей и полагает, что «суглинок солончаковой пустыни, покоясь на пористой подстилке, насыщается соленою водою, поднимающейся из глубины».
Среди солончаковых образований выделяются дна типа: сор и такыр. Сор наиболее распространен и „состоит из лесса, содержащего в изобилии соль и железо". Из солей преобладают сернокислые соли. Сор нередко занимает возвышенные площади, но отличается топкостью, для ходьбы и по высыхании покрывается ослепительно белой коркой соли. «Я отнюдь не сомневаюсь, говорит он, в обильном подземном образовании росы, благодаря которому питаются даже источники". Пятый род Ферганской почвы, перегной, бывает двух родов. Во первых, в долинных низинах лессовой полосы перегной может образоваться под водой.
Эти болотистые низменности зарастают целым камышовым лесом, который вместе с намытыми растительными остатками и другими болотными растениями является источником образования торфообразного перегноя. С другой стороны, перегной «встречается как естественное образование и предгорьях, где при более влажном климате продукты выветривания горных пород смешиваются с лессом.
Если склоны и долины таких предгорий содержат в подпочве обильный запас влаги, то образуется роскошный дерн, а на занятом стадами пастбище  под влиянием навоза, оставляемого скотом в большом количестве, все более и более образуется перегноя». Таким образом вполне правильные наблюдения об увеличении влажности на больших высотах, об улучшении растительного покрова и о возрастании гумуса в почве, как "естественного образования", Миддендорф, по недоразумению, свел к простому накоплению навоза от пасущихся стад. Судя по отмеченному нами вступлению с вполне правильным взглядом на генезис почвенных образований, мы вправе были ожидать другого заключения от почтенного исследователя.
К работе Миддендорфа приложено много анализов, произведенных проф. Шмидтом, но они почти ничего не дают для уяснения характера почвенных образований в современном смысле, ибо образцы не приурочены к определенным горизонтам почвенного профиля, а представляют массу почвенного тела. В том же 1878 г. Семиречье снова посетил Н. А. Северцов, производивший исследования по р. Нарыну между Узунахматским и Сусамырским хребтами. В качестве ботаника на этот раз в его экспедиции участвовал А. А. Кушакевич.
В 1878 - 1879 г.г., а затем вторично в 1884 году различные местности Семиречья были обследованы ботаником Н. Сорокиным. В описании своего первого путешествия этот исследователь больше повторяет результаты работ Борщова по Арало-Каспийскому краю. Отчет о втором путешествии 1884 г. довольно богат разнообразными данными о посещенных местностях, лежащих по маршруту Семипалатинск, Верный, Тургень, Чилик, Пржевальск, Иссыккуль, Сонкуль, Джумгол, Сусамыр, Наманган. В 1879 г. Семиречье и Кульджу посетил известный орнитолог и энтомолог Б. И. Альфераки, который, кроме работ по своей специальности, опубликовал краткие путевые замётки с географическими данными.
В 1881 году через Семиречье по тракту из Семипалатинска на Ташкент проехала французская экспедиция Еапю и Бонвало, давших описание своей поездки. В 1882 -18 83 г.г. в пограничных районах работали русско-китайские разграничительные комиссии под начальством генерала Фриде и Мединского. В связи с этим в пограничной полосе были произведены довольно подробные топографические съемки. В 1883 году Герн прошел из Акмолинска к устью р. Чу и дал краткое описание пустыни Бедпакдалы. В 1884 году оз. Балхаш и прилежащие местности исследовались А. М. Никольским.
Хотя целью его путешествия были зоологические наблюдения, но им собраны и опубликованы также довольно ценные физико-географические и ботанические данные По северному берегу озера Балхаша расстилается низкое солонцеватое пространство с озерами, камышом и колючим чингилем. Террасы за полуостровом Тартюбеком 60 м. высоты и представляют глинистую галечную степь. Местами поверхность этой степи лишена всякой растительности, кое-где встречаются мелкие кусты саксаула, чингиля и др. Только чукыр или ревень Rheum tataricum и сассыр Ferula несколько разнообразят унылый пейзаж. Полуостров Чаукар состоит из глинистых холмов, покрытых редкими кустами боялыча, караганы, терескена и ревеня с широчайшими, до 140 см. диаметром, листьями.
Кустарники обыкновенно растут отдельными зарослями на небольших холмиках, промежутки между которыми или голые, или заняты полынью, астрагалами, чукыром и др. Наиболее заметным из мелких растений является Phelipaea salsa, представляющая лиловые пирамиды цветов, без всяких листьев поднимающиеся из твердой глинистой почвы. Местами большие площади заняты хлопушками Leontice vesicaria, издающими треск под ногами лошадей. Кроме того весною бросаются в глаза Megacarpaea laciniata, Adonis parviflora, Rosa berberifolia, Pyrethrum discoideum, Tulipa altaica, разные Allium. Горы поодаль от озера более мертвы и состоят из глинистого сланца. Между отдельными сопками простирается высокая, ровная солонцовая степь с еще более чахлой растительностью; лишь местами полынь занимает большие площади исключает другую растительность.
На южном берегу озера до р. Лепсы господствуют песчаные холмы, покрытые полынью и разнообразной песчаной растительностью; местами встречаются заросли саксаула. Долина р. Лепсы поросла лесом пз ив, тополя и джигды; к лесу примыкает глинисто-солонцеватая полоса с тамариксом и саксаулом, чередующихся с Lycium, а между ними Rheum tataricum. В старицах растут белая кувшинка, камыш и рогоз.
Растительность долины р. Или богаче, чем по реке Лепсы. Около Илийского выселка находится роща из джигиды, местами с примесью тала, облепихи, шиповника, ежевики и пр. Лес этот густой и, благодаря колючести, трудно проходим. Полянки между деревьями покрыты высокими зарослями молочая, солодки и горчака.
Вниз по реке до устья Курту берега крутые, долина узкая и древесной растительности немного. Дальше появляются аналогичные лесные заросли, как и у выселка, кроме того с примесью туранги и вперемежку с высокими зарослями камыша. Кустарники и деревья часто опутаны стеблями Cuscuta и lematis с красивыми гирляндами пушистых плодов. К реке местами подходят' песчаные холмы с джузгуном, тамариксом и саксаулом. В старицах растут камыш, кувшинка, рогоз. Берег Балхаша в низовьях р. Или зарос сплошным камышом.
В конце 1885 года из Кашгарии через перевал Бедель, урочища Карасай и Арабель и через перевал Зауку в г. Каракол на оз. Иссык-Куль прибыла экспедиция Н. М. Пржевальского, возвращавшаяся из своего четвертого путешествия по Центральной Азии. Отчасти в связи с этим, в 1886 г. в Семиречье была направлена экспедиция Географического Общества для исследования горной группы Хан-Тенгри.
Экспедиция эта состояла из горного инженера И. В. Игнатьева и тогда еще молодого, но впоследствии известного ботаника-географа А. Н. Краснова. В то время, как Игнатьев ограничился маршрутами вокруг упомянутой горной группы и дал краткое ее геологическое описание, А. Н. Краснов посетил Чу-Илийские горы, оз. Балхаш, р. Или, передний и центральный Тянь-Шань и через перевал Бедель спустился на южный склон последнего до города Учтурфана.
Результатом указанных поездок Краснова, помимо ряда мелких статей и заметок, явился общеизвестный его труд «Опыт истории развития флоры южной части Восточного Тянь-Шаня», написанный талантливым исследователем со свойственной ему широтой взгляда и мастерством тонкого наблюдателя природы, богатый мыслями и обобщениями.
Хотя многие выводы автора чрезвычайно смелые и подчас даже неверные, тем не менее работа его представляет выдающийся интерес,, так как в ней впервые затронуты и широко освещены многие важные вопросы ботанической географии. Тянь-Шаня. В работе Краснова, впервые для Средней Азии, использован так называемый геоботанический метод исследования, причем растительности дается по вертикальным зонам и по отдельным формациям. Описание важнейших формациий сделано им с таким мастерством и полнотой, что во многих случаях даже и теперь к атому описанию можно прибавить лишь очень и очень немногое.
В пределах Центрального Тянь-Шаня Краснов различает 4 вертикальные зоны, а именно: альпийскую, хвойную, культурную или широко-лиственную и арало-каспийскую. Так как Краснов ставит своей целью изучение «зависимости между характером ботанических формаций и жизнью и историей горных пород, служащих этим формациям почвой», то помимо чисто ботанических данных мы находим в его работе богатые сведения о характере и генезисе различных поверхностных образований: конгломератов, лёссов, ледниковых наносов, песков и проч.
Кроме того, здесь же мы находим первые сведения о характере некоторых Семиреченских почв, вполне согласованные с духом и понятиями только что нарождавшегося тогда генетического почвоведения. В 1888 году Пржевальский вновь исходатайствовал согласие Географического Общества на снаряжение большой экспедиции в Тибет через Семиречье. Осуществить эту поездку знаменитому путешественнику, однако, не было суждено. Заканчивая последние приготовления к отъезду в г. Караколе, он заболел и после непродолжительной, но тяжкой болезни скончался 20-го октября 1888 г.
Согласно воле покойного, его похоронили недалеко от города на берегу оз. Иссык-Куля. На могиле его сооружен прекрасный памятник, высоко поднимающийся над прибрежной долиной, а гор. Каракол переименован в гор. Пржевальск. После смерти Пржевальского экспедиция была пополнена известным геологом К. П. Богдановичем и выступила только в 1889 году. Из Пржевальска она направилась частью через перевал Барскаун и Бедель, частью через Нарын и Чатыркуль в Кашгарию и далее на Тибет. 28 мая 1887 года произошло знаменитое Верненское землетрясение, до основания разрушившее город и причинившее в огромном районе много других бедствий. Для обследования причин и результатов этого землетрясения в Семиречье была направлена специальная экспедиция во главе с И. В. Мушкетовым, который дал широко известную работу о результатах своих исследований.
В 1889 году геодезист Ю. А. Шмидт посетил и описал до того мало известную область, лежащую на запад от оз. Балхаша. Выйдя из Омска, он пересек Южно-Сибирский водораздел, степь Бедпакдалу, низовья р. Чу и вышел к кишлаку Сузак у северного подножия Каратау. Кроме подробного описания всей пройденной страны, Шмидт дает первую карту р. Чу с прибрежной полосой от г. Пишпека до устья в масштабе 15 верст в дюйме.
Озеро Саумалкуль, в котором теряется р. Чу, покрыто сплошными зарослями камыша и осоки. Оно с каждым годом все мелеет и усыхает; вода в нем настолько соленая, что даже верблюды не Пьют. Высота озера определяется Шмидтом в 96 м.
Река Сарысу, вступив в урочище Телекуль, летом исчезает или течет отдельными плесами; ниже она снова появляется, проходит через ряд мелких озер с густым раствором горьких солей и заканчивается в крайнем озере Телекульского урочища.
За этим урочищем в западу тянется ряд солончаков и такыров, весною затопляемых полыми водами.

Источник:
«От пустынных степей Прибалхашья до снежных вершин Хантенгри». Р. Аболин. Издание Норкомзема Казахской ССР (Алмата) и института почвоведения и геоботаники САГУ (Ташкент). Ленинград – 1930.