Поездка в заповедник Барсакельмес.

«...Вдруг расступились с шумом войска:
Вырвались дикие табуны
Вскачь их пустили, и были все Визгом и ржаньем оглушены.
Тьму кобылиц, тьму жеребцов Тут напустили на беглецов.
В ужасе каждый их ханов сказал,
Вздрогнув и дико глянув, сказал:
«Что за невиданные ишаки!» -
«Это куланы, а не ишаки»...»

Эпос «Манас».

Поездка из Аральска на Барсакельмес.

Таинствен­ные куланы - цель путешествия на остров Барса-Кельмес! Территория, на кото­рой они обитали и местами еще жи­вут, очень обширна: пустыни и полу­пустыни, равнины и горы от Северной Аравии, Сирии до Монголии и Тибе­та, Казахстана и Туркмении.
В каждой из стран их называли по-разному: в Тибете - кианг, в Монголии - джегетей, в Туркмении, Сирии, Аравии - онагр, в Казах­стане - кулан. На самом деле это три разных подвида: кианг - самый крупный, темный и с высокими ногами; онагр - мельче кулана и кианга, окрашен светлее их; джегетей - мельче кулана, но крупнее онагра.
Предок современного кулана долгое время не был известен науке. Народ складывал о куланах легенды: мясо и жир его счи­тались чудодейственными, высоко ценилась шкура. Одна из таких легенд о шкуре онагра и использована Оноре Бальзаком в его философской повести «Шагреневая ко­жа».
Вот как там говорится об онагре, кулане:
«Мы, бедные парижане, понятия не имеет об онагре! В нашем музее его нет. Какое замечательное животное! - продолжал ученый. - Это существо таинственное, его глаза снабжены отражающей обо­лочкой, которой жители Востока приписывают волшебную силу; шкура у него тоньше и глаже, чем у лучших наших коней, она в ярко-рыжих и бледно-рыжих полосах и очень похожа на кожу зеб­ры.
Шерсть у него мягкая, глянцевитая на ощупь; зрение у него по своей остроте не уступает зрению человека; онагр несколько крупнее наших лучших домашних ослов и наделен чрезвычайной храбростью.
Если на него нападут, он поразительно успешно отбивается от самых свирепых животных; что же касается быстроты бега, то его можно сравнить лишь с полетом птицы; лучшие арабские и персидские ко­ни не угнались бы за онагром.
По определению, данному еще отцом добросовестного ученого Нибура, средняя скорость бега этих удивительных созданий равна семи географическим милям в час. Наш выродившийся осел и представления не может дать об этом осле, независимом и гордом животном.
Онагр проворен, под­вижен, взгляд у него умный и хитрый, внешность изящная, движенья полны игривости. Это зоологический царь Востока! Суеверия турец­кие и персидские приписывают ему таинственное происхождение, и имя Соломона примешивается и повествованиям тибетских и та­тарских рассказчиков о подвигах этих благородных животных.
Надо заметить, что прирученный онагр стоит огромных денег: поймать ого в горах почти невозможно, он скачет, как косуля, летает, как птица, басни о крылатых конях, о нашем Пегасе, без сомнения, ро­дились в тех странах, где пастухи могли часто видеть, как онагр прыгад со скалы на скалу».
Разумеется, что многие свойства куланов здесь опоэтизи­рованы, много вымысла, народной фантазии. В устной поэзии Востока описание кулана более реалис­тично. Кулан воспет в народном эпосе казахов и киргизов.
В киргизском эпосе «Манас» легендарные куланы помога­ют главному герою, именем которого и названа поэма. Покорные одному Манасу куланы сопровождают его в ла­герь враждебных ханов. Отряды врагов сталкиваются с этим табуном диких куланов и в страхе бегут, спасаясь от лавины бегущих животных:
...Вдруг расступились с шумом войска:
Вырвались дикие табуны,
Вскачь их пустили, и были все Визгом и ржаньем оглушены.
Тьму кобылиц, тьму жеребцов Тут напустили на беглецов.
В ужасе каждый их ханов сказал,
Вздрогнув и дико глянув, сказал:
«Что за невиданные ишаки!» -
«Это куланы, а не ишаки»...
В древнем эпосе «Камбар батыр», чтобы подчеркнуть си­лу и ловкость героя, так говорится об его охотничьих трофеях:
Возвращается мой Камбар.
У него - пять куланов справа седла,
Пять куланов - слева от седла.
Еще в древнейшие времена куланы были предметом охо­ты. Их мясо считалось изысканным блюдом. Из меха брюха самки изготовлялась зимняя одежда, а из кожи - дорогой цветной сафьян для обуви и отделки седел.
С тех пор прошло много веков. До нас дошли и более поздние сведения об охоте на куланов. На них охотились, подстерегая на водопоях, и объездом: группа охотников брала в кольцо табун куланов, выбирая для этого возможно более пересеченную местность, где можно укрыть­ся.
В открытой степи настигнуть этих резвых животных было невозможно. Восхищали куланы охотников своим быстрым бегом и выносливостью. Люди давно пытались приручить куланов, но безуспешно.
Известно, что куланов одомашнили в Передней Азии раньше, чем лошадей, и запрягали в колесницы. И уже в наше время в питомнике Бадхызского заповедника кула­нов запрягали в беговые дрожки и седлали. Но это лишь частные случаи, в большинстве же попытки оседлать или запрягать кулана кончались неудачей.
В наши дни проблема одомашнивания куланов одна из важнейших: куланов скрещивали с лошадью и ослом, но гибриды оказались бесплодными. Это животное тщательно изучается. Известно, что ку­ланы Барса-Кельмеса - родственники туркменского онаг­ра.
Они такие же быстроходные, как лошади, но с относи­тельно большой и тяжелой головой и с более длинными ушами. Хвост у куланов короткий с кистью на конце, как у полосатых зебр и ослов; окраска желтых пустынных то­нов, переходящая местами в белую, по спине проходит узкая темная полоска - ремень. Между ушей до холки имеется высокая стоячая темная грива. Лошадиной челки у куланов нет. В этом они похожи на ослов.
Взрослые самцы и самки не отличаются по окраске, но самцы несколько крупнее по своим размерам. Молодые куланята в первые месяцы своей жизни покрыты относи­тельно длинной мягкой и несколько мохнатой шерстью тусклого тона. Особенно сильно бросаются в глаза их длинные уши и конечности. Например, длина тела взрос­лых куланов от конца носа до корня хвоста двести-двести двадцать сантиметров, высота в холке сто десять-сто трид­цать семь сантиметров.
Молодые в возрасте до полутора месяцев имеют длину тела сто десять-сто двадцать, высо­ту в холке восемьдесят восемь-девяносто сантиметров. На передних ногах есть хорошо заметные каштаны - округлые лишенные волоса участки сморщенной кожи.
На задних же ногах их нет. Вообще каштаны на всех четырех ногах - верный признак, что перед нами лошадь. Кулан же соединяет в себе черты лошади и осла: молодые куланы более похожи на лошадь, а постарше - на осла.
По мнению многих ученых, куланы родственны с ослами, но некоторые зоологи считают, что для таких выводов нет достаточных оснований и наиболее правильно сближать кулана с настоящей лошадью, несмотря на некоторые зеб­ровые и ослиные признаки (длинные уши, короткий хвост, невысокая грива и отсутствие челки, ослиный голос).
Учитывая это и принимая во внимание повадки животного, можно сказать, что кулан - это близкий родственник ло­шади Пржевальского, когда-то очень широко распростра­ненной, но ныне сохранившейся только в Центральной Азии. Ведь недаром ученые отнесли их к одному роду эквус, и так же, как лошадь Пржевальского, куланы со­хранились лишь кое-где и в небольшом количестве.
Известно, что предки куланов жили в степной зоне евро­пейской части Союза, Западной Сибири и Казахстане, полупустынях и пустынях Средней и Центральной Азии, Ти­бете, в степных и полупустынных областях Передней Азии, включая далекий от нас Аравийский полуостров, в Малой Азии и северо-западной Индии.
Но уже за время существования человека на земле ареал (область распространения) кулана сильно сократился, так как резко упала численность самого животного, особенно за последние шестьдесят-восемьдесят лет.
Кулан сейчас почти истреблен и сохранился в немногих районах. Зоологи считают, что главной причиной сокра­щения ареала кулана является прямое истребление его в связи с освоением ранее безлюдных или слабо населен­ных степей и полупустынь. Животные лишились водопоев, не охранялись. Не спасал их и быстрый бег, так как в охоте на них применялось огнестрельное оружие и автомо­биль, от которого они не могут убежать.
Как широко были распространены куланы в Казахстане и когда покинул территорию нашей республики последний кулан? Еще в XVIII веке куланы занимали боль­шую часть Казахстана и равнины Средней Азии далеко на юг.
Животные уходили на север - до города Семипала­тинска и по реке Иртышу доходили до 52° северной широ­ты. Тогда куланов было больше всего около реки Сарысу, жили они по реке Эмбе, в Кокчетавских горах и Ерейментау.
В шестидесятых годах прошлого столетия крайним север­ным пределом распространения этих животных были отроги Мугоджар и Улутау, река Кулан-Утпес и протоки реки Терсаккан. К началу двадцатого столетия на большей части Казах­стана куланы уже исчезли совершенно и сохранились только в пустыне Бетпак-Дале, в Северном и Южном Прибалхашье, в районе Джунгарских ворот и в Зайсанской котловине.
В Бетпак-Дале их было еще много. Жи­вотные эти обитали между Аралом и Каспием - на Ман­гышлаке и Устюрте. В двадцатых и тридцатых годах лишь в небольшом количестве встречались они в Южном При­балхашье. А к концу тридцатых годов куланы исчезли и отсюда.
Позднее лишь отдельные заходы их из Джунга­рии отмечались к востоку от Балхаша, по реке Или и в отрогах Джунгарского Алатау. В настоящее время эти редчайшие животные (подвид онагр) сохранились на юге Туркмении в Бадхызском запо­веднике, где их насчитывается около семисот особей.
Отсюда куланы, как уже говорилось, были завезены на Барса-Кельмес, где акклиматизировались в течение двух десятилетий и обитают до сих пор. Впервые на остров Барса-Кельмес было завезено восемь куланов в 1953 году, несколько позже - еще шесть.
Однако прироста стада не было: табун возглавлял старый самец, поэтому куланята не рождались, что было нежелательным явлением. В 1955 году из далекого Бадхыза на Барса-Кельмес привезли годовалого самца и дали ему кличку Бадхыз. Уже в следующую весну работники заповедника увидели первого новорожденного куланенка. В дальнейшем год за годом рождались сыновья и дочери Бадхыза. Среди них особо выделялся Ратмир.
Сейчас на острове восемьдесят потомков Бадхыза. Это общее число поголовья куланов в заповеднике. Так мало! Ведь ввозилось четырнадцать взрослых животных, среди них было одиннадцать самок.
Особенно темпы роста куланьего поголовья замедлились в последнее десятилетие. Если в 1963 году насчитывалось сорок восемь куланов (26 самок, 13 самцов, 9 новорож­денных), то в течение последующих шести лет их прибавилось всего на тридцать с небольшим особей.
Чем объяснить такой медленный прирост поголовья? Причина - бескормица в зимний период. Только за две зимы 1963 - 1964 и 1966 - 1967 годов отход составил тридцать восемь голов, а зимой 1970 - 1971 года - одиннадцать.
Уже в зиму 1968 - 1969 года животных подкармливали сеном и комбикормами. Тогда погиб только Бадхыз. Он отстал от табуна и не подходил кормиться к Центральной усадь­бе. Пал он от истощения в возрасте пятнадцати лет. Это был последний кулан, завезенный из Бадхызского заповедника. Он интересен своим происхождением и поведе­нием на острове куланов. Бадхыз дал жизнь десяткам стройных и быстрых, как ветер, куланов.
Что губит новорожденных куланят - жара или холод, сказать трудно. В южной Туркмении - родине нашего Бадхыза, солнце становится особенно жестоким в полуденные часы. В Прибалхашье, Бетпак-Дале, на Устюрте и Барса-Кельмесе - лишь с той разницей, что на этих широтах значительно меньше солнца.
А ведь солнце, его слепящие и обжигающие лучи в пустыне - страшнее всего. От них стремится спрятаться все живое. Но куланы, ослы и верб­люды - исключение: солнце им не страшно.

Источник:
М.И. Исмагилов. «Остров куланов». Серия «Человек и природа». Издательство «Кайнар», Алма-Ата, 1973 год.

Фотографии
Александра Петрова.