Экскурсия из Алматы на петроглифы Баян-Журек.

«Ветер летит над рекой,
С ропотом волны резвились.
Слышится голос глухой,
Словно рыдает кобыз.
Что это? Песня ли крик?
Зов или жалобный стон?
Слушает мудрый старик
Голос ушедших времен»

Ильяс Джансугуров. «Жертва».

​Поездка из Алматы в поселок Капал.

О времени появления наиболее древних рисунков в Баян-Журеке единого мнения у исследователей нет. Так, З.С. Самашев выделяет несколько сюжетов с фигурами солнцеголовых персонажей и видит в них шаманов.
Он датирует их эпохой энеолита. Однако близких аналогий этим изображениям в работе не приведено. На наш взгляд, эти сюжеты им удревнены, поскольку рассматриваются вне контекста с другими изображениями.
Рассмотрим подробнее рисунки наиболее древней группы петроглифов Баян-Журека. Уже было отмечено, что разновременные петроглифы Баян-Журека встречаются вместе, поэтому следует попытаться выявить группы рисунков разных эпох.
Так, в третьей и четвертой группах сосредоточены основные культовые сюжеты с небольшим количеством подновлений. К ним следует отнести изображения мужчин с расставленными руками, эротические сюжеты с участием двух и трех человек, людей в позе адорации, мужчин, изображенных парами, и участников поединков, а также ряженых с лучами (или, возможно, перьями) над головой.
К этой группе можно отнести и изображения колесниц, запряженных лошадьми. Эти сюжеты известны на всех памятниках наскального искусства Казахстана. Если учесть, что в петроглифах Баян-Журека имеется немало «реставрированных» рисунков, то можно обратиться к петроглифам четвертой группы, где подновлений немного. Здесь сосредоточены основные культ
Здесь же обнаружены сложные композиции с фигурами лошадей и людей. Животные выполнены в определенном стиле: тонкой линией обозначены хвосты, ноги и копыта. У некоторых просматриваются на ногах путы. Головы лошадей несоразмерно маленькие. Обозначены короткие уши. К сожалению, эту сцену частично подновляли - поверх фигур видна более поздняя грубая выбивка.
Если рассматривать не обновленные рисунки, то можно заметить, что они выполнены в том же стиле, что изображения лошадей эпохи бронзы в Ешкиольмесе. Таким образом, почти все они, за исключением явно свежих рисунков, были созданы в эпоху бронзы.
Поскольку фигура ряженого высечена рядом с другими и не отличается от них ни по технике выбивки, ни по патине, то вряд ли следует этот сюжет связывать с эпохой энеолита, что предлагает З.С Самашев. 
Сам «ряженый» представляет значительный интерес для исследователей первобытного искусства. В литературе о петроглифах было принято считать, что персонажи, изображенные с лучами или ободом вокруг головы, представляют собой солнцеликие божества. Однако В.Д. Кубарев, исследуя росписи Каракола, пришел к выводу, что часть из приведенных изображений не обязательно должна обозначать божества.
В некоторых фигурах соднцеголовых персонажей он видит «шаманов». С таким выводом согласен и З.С Самашев, рассматривая ряженых из Баян-Журека.  Основным аргументом В.Д. Кубарева в пользу того, что изображены шаманы, являются атрибуты – зеркала или какие-то другие круглые предметы в руках у персонажа и его костюм. С этим утверждением можно согласиться.
Действительно, на ногах просматриваются линии, напоминающие бахрому (или шерсть). Сама же поза ряженого напоминает танец. Значительно труднее определить, кто был изображен в третьей группе петроглифов. Здесь фигура «ряженого» необычна.
Его голова заключена в полукруг, а над головой виден стержень с двумя дисками. Однако не исключено, что сюжет этот мог быть подвергнут реставрации или же фигура ряженого перекрыла какое-то другое изображение, а вверху мы видим фрагмент повозки или колесницы.
В таком случае, фигура «шамана» уже не будет казаться неестественной, она близка фигуре такого же персонажа из четвертой группы петроглифов на вершине сопки. Фигуры солнцеголовых персонажей и ряженых известны на юге Казахстана, в Тамгалы в Семиречье, в Кульжабасы, а также в горах Каратау.
Однако там на ряженых «надеты» волчьи или лисьи маски. В Кульжабасы известен сюжет, где изображены две фигуры с телами птиц. Все они датируются серединой II тыс. до н. э.
Но почему на Алтае и в Монголии аналогичные фигуры шаманов, как и людей в масках с бычьими рогами, намного древней, чем в Семиречье? На этот вопрос ответа пока нет. Известно, что многие сюжеты возникли намного раньше. В Европе изображения персонажей с посохами известны еще в эпоху энеолита. Эти же сюжеты присутствуют на скалах Тамгалы, но здесь датируются эпохой бронзы.
Фигуры солнцеголовых персонажей из Саймалы-Таша выполнены в тех же традициях, что в Тамгалы и в урочище Каракыр, хотя возраст древнейшей группы петроглифов Саймалы-Таша определяется концом III тыс. до н. э.
Можно предположить, что мировосприятие древних жителей Казахстана и Средней Азии было традиционным и менялось медленно. Поэтому описанные выше образы существовали длительное время - от эпохи энеолита до эпохи бронзы.
Рассмотрим еще несколько сцен и сюжетов древнейшей группы петроглифов Баян-Журека. Прежде всего, это культовые сюжеты, связанные с мифологическими представлениями населения эпохи бронзы, - пары мужчин в позе единоборства. У них изображены мужские признаки.
Фигуры развернуты вполоборота, кулаки сжаты. Аналогичные пары известны, прежде всего, в Семиречье: в Каракыре и в горах Каратау. У борцов под руками видны лунки – символы плодородия, реже встречаются пары мужчин, обращенных друг к другу.
Немало рисунков с фигурами людей, изображенных парами. Каждый из них показан в анфас с правой рукой, поднятой вверх, левой рукой каждый удерживает животных. На вершинах гор среди других нередки сцены эротического характера.
Этот сюжет встречается часто, почти на всех известных памятниках эпохи бронзы. Смысл его, на первый взгляд, прост и связан с культом плодородия, однако в Баян-Журеке есть сюжеты с участием трех людей, что затрудняет понимание этих сцен. 
Наиболее близкими рисункам из Баян-Журека являются сцены из Саймалы-Таша, где в эротических сценах тоже участвуют три человека. Безусловно, эти сюжеты свидетельствуют о языческих обрядах.
Известно, что еще в средние века на Руси имели место пережитки языческих представлений. Не исключено, что такой обряд мог совершаться с магической целью и сопровождаться массовой оргией. В Саймалы-Таш есть сюжет с участием нескольких пар в позе соития.
Рядом с ними изображены люди в такой же позе, где видны не пары, а группы из трех человек. Возможно, в этих сценах следует видеть отражение определенных обычаев, когда в определенные календарные дни допускались эротические оргии с участием многих людей. Несмотря на то, что рисунки Баян-Журека моложе рисунков Саймалы-Таша, они близки не только по содержанию сюжетов, но и иконографически.
По данным исторических хроник и некоторым мифологическим сюжетам, аналогичные вакханалии имели место и в эпоху античности. Так, известен праздник урожая в честь Диониса, бога виноделия, связанного с культом плодородия, а также в честь Адониса, бога умирающей и воскресающей природы. Проводились эти праздники в определенные сроки - весной и осенью либо зимой.
Миф об Адонисе связан с его смертью и возрождением. В первый день праздника женщины оплакивали умершего, срезали на себе волосы, в течение дня отдавались любому прохожему (по другим сведениям, - чужеземцам). На другой день праздновали возрождение божества". Праздники с плясками, сопровождаемые оргиями, описаны в средневековых летописях.
В «Повести временных лет» упоминаются весенние праздники, сопровождаемые игрищами с умыканием девиц. В работе Б.А. Рыбакова приведено несколько таких примеров, когда праздники сопровождались «срамословием». По описанию летописца Нестора, на игрищах пели «бесовские» песни, умыкали жен, «имея же по две и по три жены». 
Характеризуя язычество славян, Б.А. Рыбаков полагает, что эти обычаи наиболее полно представлены в ранних святилищах и своими корнями уходят в глубокую древность, возможно, они возникли уже в эпоху бронзы.
Говоря о Волосе (Велесе), Б.А. Рыбаков в другой работе пишет: «В поисках истоков можем оказаться на той хронологической глубине, когда охотник маскировался в звериную шкуру, когда колдун-жрец, имитируя процесс охоты, выступал в звериной шкуре и был «волосатым».
В Жетысу - Семиречье и в горах Каратау встречаются рисунки с изображением людей, оплодотворяющих козлов и лошадей. Когда эти сюжеты стали встречаться часто, стало ясно, что они отражают определенные обряды древнего населения.
Аналогичные сцены запечатлены и на скалах в горах Баян-Журек и связаны, как и многие другие рисунки, с культом плодородия. Подобные рисунки известны в горах Каратау в урочище Кошкар-Ата и на сопке Тектурмас.
В петроглифах Баян-Журека в первом случае изображено соитие человека с козлом, во втором случае - с лошадью. Представленные по Каратау и Баян-Журек изображения недостаточно четкие, но есть несколько аналогичных сцен в рисунках Саймалы-Таша и в Монголии, где смысл этих сюжетов ясен.
На рисунке из Баян-Журека видно, что вся эротическая сцена была подновлена, возможно (судя по патине), в средние века, но вряд ли нарушена во время реставрации, поскольку ноги персонажей подновлены частично и видна часть первоначального изображения.
Кроме того, аналогичные фигуры выполнены в тамгалинской традиции: в последующие эпохи эти сюжеты исчезают. Подновлявшие не нарушили древнего сюжета. На плите видна большая сцена с участием пеших лучников, сцены охоты, всадники на лошадях.
Рисунки выполнены в разное время, часть более древних петроглифов подновлена предположительно в древнетюркское время. Вся композиция распадается на несколько блоков, сюжетно между собой не связанных. В центре расположен эротический сюжет соития человека с лошадью.
Это явно культовая сцена. Оплодотворяющий лошадь человек держит ее двумя руками. На ногах у лошади видны путы. Связаны левая передняя и задняя девая ноги. У человека на голове просматривается головной убор либо маска, возможно, это козлиная маска, так как видна линия, напоминающая рога.
Над лошадью высечен еще один человек на полусогнутых ногах в головном уборе, обращенный к держащему лошадь. В нижней части композиции выбиты поздние изображения всадников на лошадях, козлов и верблюда.
Второй сюжет со сценой скотоложства также является фрагментом композиции с множеством фигур людей и животных. Справа вверху высечены маленькие фигуры двух мужчин, в руках одного из них бич или жезл.
Внизу под ними лежащий вверх ногами мужчина (убитый или поверженный). Внизу справа мужчина и козел. Человек держит козла за рога и соединен с ним фаллосом. Смысл этого сюжета остается неясным, хотя, на первый взгляд, также связан с культом плодородия. Можно предположить, что в древности существовали обряды, призванные просить благополучия и плодородия у божеств.
Это были моления, подобные тем, что были призваны вызвать дождь и обильный урожай у земледельческих народов. В.В. Бардавелидзе приведен пример, когда в Сванетии, вызывая дождь, по селу носили куклу в виде фаллоса.
У скотоводческих народов эти обряды могли быть несколько иными, но смысл их оставался тем же. В кельтской мифологии известен ритуал, который сводился к оплодотворению лошади жрецом или королем. Известно, что лошади в кельтской мифологии отводилась особая роль: она являлась священным животным. Это был главный ритуал, освящавший начало исполнения королем своих функций.
Таким образом, можно предположить, что здесь запечатлена сцена «священного брака». Аналогичные эротические сюжеты широко представлены в наскальном искусстве Алтая, Монголии, Казахстана и Средней Азии.
Эти сюжеты связаны с языческими верованиями и своими корнями уходят в глубокую древность. Семантическое единство их прослеживается в основном у скотоводческих и некоторых земледельческих народов, на что обращали внимание многие исследователи XX века.
Конечно, экстраполировать древние обычаи на первобытное искусство Казахстана следует осторожно. Однако сцены скотоложства, поскольку они встречаются на обширной территории, - не случайность и, по замечанию Д.В. Черемисина, связаны с мифологическими представлениями.
Эротические сюжеты представлены также петроглифами изображениям мужеложства. Наиболее близки им рисунки из Саймалы-Таша и Ешки-Ольмеса. В Баян-Журеке имеется еще целый ряд культовых сюжетов с участием людей: это фигуры мужчин в позе адорации, изображение двух людей, взявшихся за руки, причем один из них показан вверх ногами; третий участник в этой сцене стоит рядом в молельной позе с воздетыми руками. Смысл сюжета не ясен, тем более что рисунки подновлены, и судить о том, что изображено, довольно сложно.
Интересен рисунок с фигурой человека с хвостом (или колчаном), от руки которого тянутся бечевки к задним ногам двух козлов. К архаичным сюжетам следует отнести в основном культовые, выполненные в традиционном стиле, когда древний художник стремился выделить самые важные детали у того или иного персонажа.  Такие рисунки были наполнены важной для человека эпохи бронзы информацией.
Следует обратить внимание на позу персонажа: поднятые вверх руки указывают на обращение к высшим силам, божествам, маска на голове, возможно, указывает на статус ряженого. Несмотря на то, что рисунок был подновлен, следов его явной порчи нет.
В руках у него различаются какие-то предметы в виде двух шаров или дисков. Подобные же предметы мы видим у двух человек с поднятыми руками. Перед ними изображено множество козлов и слева внизу фигура еще одного человека.
С такими же дисками в руках и в позе адорации изображена целая группа из трех человек, причем изображенный, справа персонаж показан в специальном костюме, что позволяет видеть в ряженом птицу. Аналогичные фигуры двух ряженых из Кульжабасы имеют частичное сходство с персонажем из Баян-Журека, что позволяет считать, что здесь не случайное совпадение.
Представляет интерес еще одно нечеткое изображение ряженого, подвергшееся позднее частичному подновлению, - в фигуре этого персонажа мы также видим человека в маске: рисунок выполнен в древней традиции. Туловище показано в анфас, голова повернута направо.
Трудно определить, волчья, лисья или бычья маска на человеке, но четко видна узкая морда и короткие рожки (или уши). Несколько близких по стилю сюжетов с фигурами людей в масках имеются в горах Кульжабасы и Каратау, а также за пределами Казахстана - в Монгольском Алтае. 
Относительно семантики этих рисунков единого мнения нет: в ряженых с рожками видят замаскированных охотников или жрецов-шаманов. Нередки изображения лунок, причем лунки выбиты не на плоских валунах, как в долине реки Биен, где они являются составной частью петроглифов Лунки высечены на скалах на вершинах сопок. Видно множество лунок и в центре козел. Известно, что козел является символом плодородия, как и жертвенные лунки. 
На одном из рисунков изображен кулачный бой. Фигуры мужчин изображены в профиль, руки со сжатыми кулаками выдвинуты вперед, в сторону противника, носы неестественно увеличены.
Фигуры людей эпохи бронзы часто изображались без одежды с выделенными половыми признаками. В кулачном бою оба соперника показаны в штанах. Между ними лунки овальной формы, причем нанесены они не на камень с рисунками, обращенный вверх, а на боковую грань плиты.
Подобные петроглифы типичны для эпохи бронзы, однако форма одежды среди древнейших гравюр здесь встречается впервые. На предвершинной части сопок и на самих вершинах гор высечено несколько колесниц.
Наиболее четкое изображение находится в нескольких метрах от вершины горы и расположено неподалеку от изображения «шамана». На колеснице виден человек, держащий в руках поводья.
В упряжи кони, причем ноги их спутаны - у каждого коня одна задняя и одна передняя ноги связаны. В колесах по четыре спицы. Достаточно хорошо и четко обозначены дышло, ярмо и вожжи.
Рядом выбито подновленное изображение верблюда с всадником. Еще несколько рисунков колесниц высечены на западном гребне сопки. Среди них встречаются петроглифы с колесницами, как запряженными лошадьми, так и без упряжных животных, с крупными колесами с четырьмя спицами и сплошными маленькими колесами. Изображение колесного транспорта в петроглифах позволяет определить время появления тех рисунков, которые являются сопутствующими этим сюжетам и составляют с ними единую композицию.
Известно, что наиболее древними петроглифами Казахстана и Киргизии являются рисунки из Саймалы-Таша. В этом святилище на повозках и колесницах в упряжи среди древнейших петроглифов мы видим преимущественно быков, тогда как в более поздних - лошадей.
В Баян-Журеке немало изображений колесниц, запряженных лошадьми. Некоторые изображены без упряжных животных. Наиболее близки им колесницы из Ешки-Ольмеса, как и многие другие сюжеты.
Определение хронологии петроглифов Баян-Журека - задача не из простых, поскольку, с одной стороны, колесницы и сопутствующие им сюжеты «привязывают» большинство петроглифов к эпохе колесниц, то есть к середине II тыс. до н. э. или ко второй его половине, с другой стороны, колесницы Ешки-Ольмеса выполнены в иной традиции: там много микрорисунков, вырезанных или прочерченных на скале. Кроме того, в Ешки-Ольмесе, наиболее близком к Баян-Журеку памятнике, очень много рисунков, выполненных с помощью граффити, более поздних по времени.
Наличие более архаичных сюжетов, выполненных в тамгалинском стиле, позволяет признать, что многие рисунки Баян-Журека появились раньше, чем в Ешки-Ольмесе. В первобытном искусстве изображение колесниц являл ось сакральным актом.
В литературе о петроглифах уже отмечено, что колесницы связаны с культом колеса и солнца. В последние годы возник вопрос, почему их изображения, высеченные на скалах, представлены в плане, тогда как фигуры тягловых животных изображены иногда в профиль, а возница показан как бы лежащим позади колесницы. Исследователями выдвигались различные гипотезы, в том числе не связанные с погребальным обрядом.
На наш взгляд, наиболее правдоподобной является трактовка этих рисунков, предложенная М.С. Сергеевой и Ф.Р. Баллоновым. М.Е. Сергеева предлагает рассматривать рисунки с колесницами как культовые, поэтому она видит преднамеренность плановых изображений.
Она считает, что важна не точность, а сущность рисунков. Древним художникам важно было выделить солярную символику колеса. Ф.Р. Баллонов плановые изображения колесного транспорта связывает с трехмерным изображением, когда колеса, животные и человек представлены с разных точек зрения. Такая традиция в петроглифах прослеживается и в других сюжетах.
К архаичным сюжетам можно отнести несколько сюжетов с ряжеными, в руках у которых имеется по два диска. Некоторые из них держат их на руках, поднятых вверх над головами, причем диски соединены между собой и напоминают очковидный знак.
Содержание и семантика этих рисунков неясны. Однако для древних людей это был хорошо знакомый мифологический сюжет. Следует учитывать, что, в отличие от Ешки-Ольмеса, в Баян-Журеке имеется довольно много архаичных сюжетов. К ним можно отнести фигуры ряженых, изображенных в масках и с какими-то атрибутами в руках. Поза их указывает на то, что это культовые сюжеты, притом редко встречающиеся в других регионах.
Рассмотрим те из них, когда на поднятых над головами руках люди держат по два шара или диска. Непонятно, почему у каждого персонажа их два, почему они соединены между собой.
Скорее всего, эти предметы – символы, подчеркивающие статус персонажей или указывающие на причастность их к конкретным обрядам и на связь с солярной символикой. Аналогичные шары изображены в руках персонажей из Монголии". В наскальном искусстве остается еще много вопросов, на которые пока что нет ответа. Но уже сейчас можно сказать, что это искусство было образным, насыщенным символами, понятными для древнего человека.
На одном из рисунков высечена сложная композиция.
В правой части за трещиной в плите сохранилась неподновленная часть петроглифов. Вверху выбиты фигуры нескольких человек, причем один из них изображен вверх ногами и вниз головой, что может обозначать, что он мертв. Выше два человека стоят рядом.
В руке одного странный предмет - не палка и, вероятно, не копье. Аналогичное изображение двух ряженых персонажей было недавно обследовано в ущелье Жынгылшек в Каратау, причем ряженые из этого ущелья показаны в масках с рожками или ушками на голове. Предмет в левой руке одной из фигур отдаленно напоминает посох, но, возможно, это бич. В Баян-Журеке, судя по позам ряженых, это культовый сюжет, как и вся композиция.
Ниже справа выбита фигура мужчины, держащего козла. Изображения мелкие и недостаточно четкие, поэтому трудно утверждать, что здесь запечатлена сцена скотоложества (такие сцены есть в Баян-Журеке, в Каратау и в Саймалы-Таше), но и рассматривать эту сцену как изображение охоты вряд ли следует. Поскольку каждый из отдельных сюжетов в этой большой композиции связан с древними языческими представлениями.
Некоторые сцены, связанные с повседневной жизнью скотоводов, не являются зарисовками с натуры. На фото 73 запечатлена сцена охоты с собаками. Если внимательно рассматривать ее, можно заметить, что охотник стреляет в оленя (или быка), рога которого увенчаны солярными символами.
Аналогия этим рисункам в большом количестве имеются в петроглифах Монголии. Объектами охоты являются олень (?), бык и козел, причем от головы одного из копытных животных (быка?) идет замкнутая линия, образующая под прямоугольную фигуру.
Вряд ли эта сцена является зарисовкой с натуры, так как одновременно охотиться на животных разных видов невозможно. Солярные символы на рогах оленя (иди быка?) могут указывать, какие из животных для древнего человека являлись сакральными. 
Таким образом, и эту сцену можно признать культовой. Однако какая-то часть петроглифов, конечно, должна быть связана с повседневной жизнью древнего населения. В Баян-Журеке есть изображение волокуши (или незаконченное изображение колесницы).
Достаточно четко выбиты дышло, ярмо, лошади, сзади видна рама, но нет колес. Возможно, на раме был изображен возница, но большая часть изображений была подновлена и, возможно, испорчена.
В фигуре на раме трудно увидеть человека. В Баян-Журеке есть немало реставрированных рисунков и сцен. Их несложно выделить, так как они намного светлее древних. Судя по образовавшейся патине, вторично они были обновлены в средние века, хотя часть рисунков подновляли уже в раннем железном веке. В большинстве случаев подновлявшие бережно относились к творчеству людей эпохи бронзы.
Иногда видно, как изящные фигуры животных были вторично восстановлены. Факт реставрации легко установить по рисунку: в фигурах животных частично не проработаны ноги, или  у животного не выбиты вторично голова и рога.
В фигуре быка неподновленными остались хвост и часть рогов. На фото 58 к древним изображениям лошадей, выполненным в характерном стиле, позднее «подрисовали» всадников. Как выглядела лошадь, высеченная в эпоху бронзы, можно судить по ее изображению в правой части всей сцены. Ее фигура подновлена только частично, и она отличается от других, выбитых грубо.
Иногда рисунки позволяют проследить, насколько грубее поздние изображения и как легко можно ошибиться при копировании всей сцены, не имея возможности точно отделить более древние изображения от поздних.
Таким образом, изображений эпохи бронзы может оказаться намного больше, чем принято считать при первичной обработке материалов. Однако это не столько затрудняет понимание некоторых сюжетов, сколько не дает возможности определить их выразительность.
Могут исчезнуть и некоторые детали, важные для установления хронологии петроглифов и понимания их назначения. В Баян-Журеке имеются петроглифы без следов подновлении.
К ним относятся фигуры людей с расставленными в стороны руками, часть ряженых с воздетыми вверх руками, изображения части колесниц, оленей и лошадей, собак, змей и лунок. К этой же группе можно отнести сцены охоты, часть очковидных знаков.
Некоторые фигуры животных выполнены в прямоугольном стиле. Если рассматривать стилистические особенности петроглифов этого региона, то следует отметить некоторое сходство с древнейшими рисунками из Тамгалы, Кульжабасы и Каракыра.
Оно выражается в стиле, близком к прямоугольному: у ряда фигур животных, в подчеркивании деталей и изображении узлов в виде шара на конце хвостов быков, в массивной удлиненной передней части корпуса и маленьких головах у лошадей.
В эпоху бронзы сложилась традиция изображать корпус человека в анфас, при этом ступни ног могут быть, как на профильном рисунке, обращены в сторону, налево или направо, а нос может быть обозначен в противоположную сторону.
Такие приемы позволяли древним мастерам показать одновременно основные детали рисунка. На большинстве мужских фигур в эпоху бронзы было принято обозначать фаллос.  Рисунки Баян-Журека по выбору плит, по топографии и частично по технике исполнения наиболее близки рисункам из Ешки-Ольмеса, однако на этом памятнике их значительно меньше, чем в Ешки-Ольмесе; здесь намного меньше более поздних петроглифов эпохи раннего железа и средневековых, тогда как в Ешки-Ольмесе петроглифы сакского времени не уступают, а в некоторых ущельях и превосходят по количеству и выразительности рисунки эпохи бронзы.
Таким образом, многие сюжеты Баян-Журека имеют много общего с такими же изображениями из различных регионов Евразии. Древние рисунки датируются в Казахстане эпохой бронзы, в Монголии наиболее ранние из них - эпохой неолита и энеолита, а более поздние - эпохой ранней и развитой бронзы.
При этом надо учитывать, что целый ряд казахстанских петроглифов имеет наиболее близкое сходство с рисунками развитой бронзы в Монголии, на Алтае и в Средней Азии. Метод привлечения аналогий дает возможность датировать рисунки в очень широких пределах.
В последние годы по стилистическим признакам удалось частично вычленить группу петроглифов переходного периода от эпохи бронзы к раннему железу в горах Ешки-Ольмес, в Ой-Джайляу, а также в Тамгалы.
В Баян-Журеке это сделать крайне трудно. Здесь нет многих сюжетов переходного времени, не разработаны стилистические признаки, по которым можно было бы выделить целый пласт более поздних петроглифов эпохи бронзы, поэтому время создания наиболее древних рисунков в Баян-Журеке можно определить только приблизительно.
К древнему пласту можно отнести культовые сюжеты, колесницы и ряд изображений с «хвостатыми» персонажами, а также немногочисленные фигуры быков-туров и быков со сведенными полукольцом рогами и с узлами на хвостах: их следует отнести к наиболее древней группе петроглифов.
Значительно труднее определить рисунки эпохи поздней бронзы и переходного времени. Некоторые фигуры животных, в том числе лошадей, имеют сходство по ряду стилистических признаков с их изображениями из Ешкиольмеса.
Характерными признаками для этих фигур являются вытянутые шеи животных, неестественно маленькие головы, длинные, иногда прочерченные хвосты. Таким образом, большую часть рисунков следует отнести к середине II тыс. до н. э. и второй половине II тыс. до н. э.

Источник:
Петроглифы Баян-Журек. К.М.Байпаков, А.Н. Марьяшевю «Credo», Алматы, 2008 год.

Фотографии
Александра Петрова.