Путеводитель по памятникам Сырдарьинской области.

«Первобытные памятники были обнаружены в 1958 году Хорезм­ской экспедицией при изучении Пикар-Дарьи и других протоков древ­ней дельты Сыр-Дарьи, частично являющихся староречьями Жаны-Дарьи, частично - меридиональными протоками, связывавшими Инкар- Дарью с более северными руслами Пра-Куван-Дарьи»

С.П. Толстов.

Изучение памятников Сырдарьинской области.

Исследование памятников древних русел дельты Сыр-Дарьи, нача­тое нами в 1946 году и особенно интенсивно развернувшееся за послед­ние годы, позволяет сделать вывод о значительных изменениях в водном режиме и в направлениях нижнего течения этой реки, происходивших сколько столетий после ее возникновения.
Еще в период поздней антич­ности, постоянное течение вод по руслу этой реки прекратилось, в то вре­мя как Пра-Куван-Дарья продолжала действовать и, более того, стала основным направлением Сыр-Дарьи на нижнем участке ее русла.
С тех пор постоянного течения по Жаны-Дарье не было на протяжении многих столетий, включая и раннее средневековье. Но в XII - XVI в.в. наступил новый период обводнения этого русла, на нем возникают многочислен­ные средневековые поселения и города.
Таким образом, мы можем внести серьезные коррективы в исто­рико-географические представления о нижнем течении Сыр-Дарьи. Очевидно, что в древности и раннем средневековье основное русло Сыр-Дарьи на участке ниже примерно района нынешней Кзыл-Орды шло не там, где сейчас, в эпоху первобытности сток шел по Инкар-Дарье, а в ранней античности - по Жана-Дарье и Пра-Куван-Дарье.
Последняя была обводнена дольше Жаны-Дарьи, вплоть до раннего средневековья (об этом говорят «болотные городища» эфталитов и огузов в ее низовьях. Что же касается XII - XVI в.в., то новые материалы дают основание предполагать, что в этот период главным протоком Сыр-Дарьинской дельты снова стала Жаны-Дарья и именно она составляла ниже города Отрара русло «Сейхуна» арабоязычных авторов средневековья.
По ны­нешнему своему руслу (крайнему с востока протоку дельты) Сыр-Дарья, видимо, пошла сравнительно недавно, во всяком случае позднее, чем по перечисленным нами юго-западным протокам.
Мы говорили здесь лишь о главных направлениях течения вод Сыр-Дарьи по протокам ее обширной дельты, нет сомнения, что одно­временно с ними действовали и другие староречья, которые то напол­нялись водой, то пересыхали в зависимости от водного баланса в верхнем течении реки.
Изучение памятников первобытной культуры на древних руслах Сыр-Дарьи в ее нижнем течении находится еще на начальном этапе. Сейчас более или менее известны памятники позднекельтеминарской культуры в дельте Сыр-Дарьи, опубликованные А. А. Формозовым. Некоторые из этих стоянок были обследованы в 1955 году А. В. Виноградо­вым.
Первобытные памятники были обнаружены в 1958 году Хорезм­ской экспедицией при изучении Пикар-Дарьи и других протоков древ­ней дельты Сыр-Дарьи, частично являющихся староречьями Жаны-Дарьи, частично - меридиональными протоками, связывавшими Инкар- Дарью с более северными руслами Пра-Куван-Дарьи.
Эти сравнительно кратковременные работы привели, с одной сто­роны, к находке в западной части Инкар-Дарьи, в урочище Жалпак, к северу от колодца Чабан-Казган, скоплений энеолитических кельтеминарских стоянок с кварцитовым и кремневым микролитоидным инвентарем.
С другой - к находке стоянок бронзового века с керамикой таза-эагьябского типа, две стоянки бронзового века и единичные находки неолитических орудий были обнаружены и на средней Инкар-Дарье, к юго-западу от колодца Камысты.
Уже эти первые находки показали, что археологическое обследо­вание берегов Инкар-Дарьи представляет огромный интерес, ибо эта область была основным районом контакта неолитических и бронзовых культур Хорезма с синхронными культурами Центрального Казахстана и более северных и восточных областей.
Работы 1959 года значительно пополнили находки памятников эпохи бронзы на Инкар-Дарье. Уже в начале разведочного маршрута в райо­не юго-западнее (колодцев Баян) было открыто несколько стоянок этого времени.
Однако наиболее интересной оказалась группа курганов, об­наруженная в 1959 году Инкар-Дарьинским отрядом Хорезмской экспе­диции на возвышенности Тагискен, круто обрывающейся над живопис­ной излучиной русла Инкар-Дарьи.
В 1960 - 1961 годах здесь были проведены стационарные раскопки (начальник отряда - М. А. Итина). Кроме того, в 1960 году восточнее Тагискена, близ северного участка русла Инкар-Дарьи, обнаружены поселения, которые, судя по кера­мике, были оставлены людьми, хоронившими своих покойников на Тагискене.
Свидетельством оседлости этих племен и занятия их ирри­гационным земледелием являются остатки жилищ оседлого типа и каналы, отведенные от находящегося поблизости большого русла. Могильник Тагискен расположен примерно в 200 километрах к юго-западу от Кзыл-Орды, на русле Инкар-Дарья, в том месте, где она подходит к Жаны-Дарье.
Погребальные сооружения имели вид курганов, кото­рых первоначально было обнаружено 11, но после дешифрирования на местности данных аэрофотосъемки было установлено, что их бо­лее 70. Отчетливо выделяются две группы.
Северная группа, состоя­щая из 11 курганов, расположена в центральной части изгиба плато. Вторая, южная, группа, содержащая наибольшее количество насыпей, в основном дает сакские курганные захоронения, датируемые VI - V в.в. до н. э.
Северная группа менее однородна в хронологическом отношении, ибо содержащиеся в ней погребальные сооружения датируются большим периодом, охватывающим, видимо, почти все I тысячелетие до н. э.
Кроме того, основная масса погребальных соору­жений северной группы курганами в собственном смысле слова не является. Наибольший интерес представляет обнаруженный здесь некрополь эпохи поздней бронзы, предварительно датируемый нами IX - VIII в.в. до н. э. с возможными отклонениями в ту или другую сторону.
Это комплекс погребальных сооружений из прямоугольного сырцового кир­пича (54 х 28 х 10 - 12 см, 48 х 32 х 10 - 42 см), которые принадлежат, безусловно к одной культуре. Среди них можно уже попытаться вы­делить ранние и поздние постройки. К более ранним сооружениям относятся мавзолеи 4, 5а и 7, возведенные из кир­пича, сделанного из местной коренной породы и имеющего ры­жеватый цвет.
Планировочные принципы этих построек одинаковы, опишем наи­более сохранившееся сооружение 5а (раскопки его проведены В. А. Лоховицем). Древним строителям удалось чрезвычайно остроумно совместить здесь квадратный внешний контур с циркульным построением внутрен­них помещений.
Длина внешних стен около 18 метров, ориентированы они по странам света. В каре стен вписан круг диаметром 14 метров, сделано это весьма расчетливо - по осям планировки внутренние стены слегка под­тесаны, затем круговая линия выдерживается посредством добавления к плоскости стены дополнительной кладки и толстой обмазки, в углах по касательной к кругу установлены мощные кирпичные колонны.
На расстоянии 1,6 метров по кругу расположено 12 (в мавзолее №4 их восемь) прямоугольных кирпичных колонн, сохранившихся на высоту до 2 метров. Так образуется идущий по кольцу внешний коридор.
Еще на 1,3 метра ближе ч центру установлено 8 (в мавзолее №4 - четыре) таких же колонн, образующих в плане прямоугольник - центральную камеру сооружения. По внешнему контуру кольцо колонн соединено тонкой кирпичной или плетневой стенкой, покрытой толстой обмазкой.
С внутренней стороны к ней пристроены глиняные скамьи, занимающие пространство между колоннами. Колонны, образующие центральную камеру, стенками не соединялись. Таким образом была создана планировка, включающая в квадрат два кольцевых коридора, охватывающих тоже квадратную камеру.
Вход в мавзолей находился в восточной стене и вел прямо во внут­ренний коридор. Во внешний коридор попасть было невозможно, так как он был перегорожен двумя тонкими стенками, между которыми и находился проход.
В полу, по внешней и внутренней стороне колонн, равно как и по внутренней стороне внешней стены мавзолея, концентрическими окружностями располагаются столбовые ямки диамет­ром 15 -20 см. Следует сказать, что с конструктивной точки зрения никакой надобности в создании здесь столбовой конструкции не было. Кирпичные колонны вполне обеспечивали прочную опору для перекры­тия.
Дело, вероятно, в том, что дом для умершего всегда подражает жилищу, в котором он обитал при жизни. Надо думать, что жилища татиекенцев были круглыми в плане и имели столбовую конструкцию, которая в дом для мертвого была перенесена уже чисто традиционно.
Можно предполагать также, что обилие деревянных конструкций давало горючий материал, необходимый для погребального ритуала. Ибо в мавзолеях совершалось трупосожжение, причем оно предполагало не только кремацию покойника в центральной камере, но и создание коль­ца огня вокруг нее.
В центральной камере, а иногда и во внутреннем коридоре, рас­полагался сопровождающий покойника погребальный инвентарь - ке­рамика, орудия из бронзы, бронзовые и золотые украшения и прочее.
И коридоры и камера были перекрыты. Есть основания думать, что мавзолеи эти представляли собой цилиндроконические сооружения из сырцового кирпича и дерева, обрамленные квадратом внешней стены - ограды.
Для понимания такой конструкции большое значение имеет срав­нительный этнографический материал. Нам известны на обширной тер­ритории, главным образом в Восточной и Южной Африке, аналогичные сооружения, но не погребального, а жилого назначения.
Характерны они также для значительной части Судана и Эфиопии. Здесь господствует цилиндроконический жилой дом, построенный из дерева, травы и прутьев. Впоследствии в Эфиопии и других районах подобные постройки могли быть дворцовыми и даже церковными сооружениями.
Как и на Тагискене, в этих домах сочетаются деревянные и глиняные конструк­ции. Деревянные столбы, стоящие по кольцу, составляют основу ци­линдроконического сооружения, они окружают центральное помеще­ние, где посередине расположены столбы, поддерживающие обрамление дымового отверстия и раму, на которую опирается коническая кровля.
При этом за пределами главного дома часто бывает внешний коридор, окаймленный столбами, или галерея, иногда не имеющая внешней стены. Как правило, есть н двор, который бывает круглым, овальным или квадратным.
Вернемся к Тагискену.
В момент совершения обряда горел весь мавзолей. Вопрос о том, в каком виде он продолжал существовать в дальнейшем, остается открытым. Надо сказать, что эти мавзолеи служили местом захоро­нения вождей, причем вокруг каждого из них группировались более скромные по масштабам погребения членов их семьи и приближен­ных.
Эти погребения пристраивались к основному, образуя с ним еди­ный комплекс. Сплошная зачистка площади между указанными мав­золеями в северном и южном направлениях, которая еще далеко не закончена, дала вокруг мавзолея №5а - шесть сооружений, с южной стороны мавзолея № 7 - пять и вокруг мавзолея №4 - три.
При такой ситуации предположение, что после окончания обряда над мавзолеем насыпался курган, отпадает. Тем не менее, сомнительно, что здание так и оставалось стоять в разрушенном виде. Возможно, мавзолеи заново перекрывали, при этом опорой для перекрытия служили кир­пичные колонны.
Позднее пристроенные погребения представляют собой прямо­угольные ограды из голубовато-белого сырцового кирпича, поставлен­ные на древней дневной поверхности, причем могильная яма заглуб­лена в материке на 60 - 80 см.
На площади некрополя встречаются могильные ямы, также вырытые в грунте, но не имеющие оград, неко­торые из них, несомненно, более ранние, так как они перекрыты погре­бениями с оградой. Однако до полной камеральной обработки материа­ла установить точно хронологическую последовательность всех захо­ронений могильника затруднительно.
При раскопках некоторых мавзолеев были обнаружены ямы с ко­стями животных - козы, коровы. Они сопровождают погребения в оградах, а во многих случаях располагаются внутри погребального сооружения.
В относительно более поздний период появляются со­оружения - упрощенный вариант древних мавзолеев, сохранивший все основные принципы их конструкции. Это прежде всего сооружения №4а и №5в.
У них отсутствует внешний квадратный контур, наружная стена мавзолея круглая, между ней и прямоугольной камерой - коль­цевой коридор. Вход по-прежнему в восточной стене, система столбо­вых ям та же, но колонн нет, и столбы уже играют в конструкции активную роль.
Как и в мавзолее №7, место трупосожжения обрамлено канавкой и имеет вид земляного стола. По-видимому, наиболее поздним среди погребальных сооружений этой культуры является мавзо­лей №6, раскопанный в 1960 году Ю. А. Рапопортом.
Диаметр холма достигал 50 метров, максимальная его высота - около 1,8 метра. Как показали раскопки, бугор заключал развалины круглого в плане погребального сооружения диаметром около 25 метров, состоящего из цилиндрического центрального массива (диаметром около 15 метров), сло­женного из сырцового кирпича размером 50 – 60 х 25 – 30 х 10 см, и впи­санной в массив квадратной погребальной камеры.
Массив этот охва­чен кольцом внешней стены, между ним и последней располагается коридор шириной 2,05 метра. С востока как внешняя, так и внутренняя стены прорезаны проходом, примерно метровой ширины. Система стол­бовых ям отсутствует, но столбы здесь не нужны, так как внешняя стена сооружения представляла собой ограду.
Погребальная камера ориентирована сторонами по странам све­та; площадь -  7,3 х 6,9 метров. Она заглублена на 1,3 метра ниже уровня древ­ней дневной поверхности, и, таким образом, нижняя часть ее стен образуется вертикальным срезом материкового грунта.
Выше шла кир­пичная кладка, положенная на тонкий слой камыша. Заслуживают упоминания две ямы, вырытые в земляной части западной стены до возведения кладки. Одна из ям идет не менее чем на 2 метра под стену и содержит множество костей, а возможно, и скелеты крупных жи­вотных, вероятно, коров.
Видимо, здесь мы имеем дело с так назы­ваемой «жертвой закладки». Стены камеры были обложены толстым слоем камыша и веток, пол покрыт тонкой глиняной обмазкой, поверх него положены циновки.
Вдоль стен, по периметру камеры, прорыта канавка шириной 60 - 70 см и глубиной до 30 см. Таким образом, цент­ральная часть каморы оказывалась как бы приподнятой. В камере со­вершалось трупосожжение. Погребальный инвентарь обнаружен в основном здесь.
В каждом ее углу стояла группа сосудов, причем в одной группе были главным образом кувшины, в другой - миски и т. д. В камере же были обнаружены бронзовые серповидные ножи, брон­зовые иглы, поделки из золота.
Большой интерес представляют брон­зовые гвозди (их найдено около стен более ста), которыми, очевидно, прикрепляли к стенам камеры ковры или кошмы. Мавзолей №6 - погребение очень знатного лица. Как и мавзолеи №4, №5а и №7, он по размерам, обилию инвентаря и сложности ритуала мало отличается от скифских царских курганов.
Это дает возможность пола­гать, что в рассматриваемую эпоху здесь, как и в Хорезме, в недрах первобытнообщинного строя уже зарождались рабовладельческие от­ношения. Предварительная обработка материалов могильника позволяет прийти к некоторым заключениям.
Материалом для датировки тагискенских сооружений служит прежде всего керамика. Кера­мика всех погребальных сооружений довольно однотипна. Однако в мавзолее №6 ее особенно много, причем большая часть сосудов сделана на круге, что характерно именно для этого керамического комплекса.
Но все основные встреченные там формы были найдены в других сооружениях. Это, пожалуй, не относится лишь к одной группе кру­говых сосудов, о которых речь будет идти ниже. Среди лепной керамики тагискенских сооружений очень четко вы­деляются две категории сосудов.
Первая - сосуды типа открытых горшков или мисок, стенки которых сплошь покрыты резным орнамен­том, спускающимся в виде фестонов; его основными компонентами являются треугольники, ромбы, меандр и т. д.
Это посуда андроновекого типа, но по форме тулова и по наличию лодтреугольного венчика она может быть отнесена к позднеандроновскому времени. Вторая категория сосудов - небольшие горшки с коротким пря­мым или слегка отогнутым горлом и сильно раздутым, иногда просто сферическим туловом.
Они великолепно залощены и покрыты орнамен­том сплошь или в виде фестонов. Эта керамика находит себе подчас прямые аналогии в дындыбаевско-бегазинских комплексах Центрального Казахстана (Бугалы II, некоторые комплексы Бегазы, Дындыбай, курган 11).
Все они да­тируются началом I тысячелетия до н. э., не позднее VIII века. Такой да­тировке не противоречат и четыре бронзовых наконечника стрел, листовидных, со скрытой втулкой и очень узким пером, найденные (по два) в мавзолеях №4 и №7.
Наконечники этого типа известны для па­мятников Северного, Восточного и Центрального Казахстана т, где они всюду датируются IX - VIII в.в. до н. э. Среди сосудов, сделанных на круге, выделяются короткогорлые с округлым туловом и небольшим плоским дном, покрытые горизон­тальным рифлением.
Этот тип посуды широко распространен и встре­чается во всех сооружениях. Для комплекса мавзолеев №6 и №5б характерны узкогорлые кувшины без ручек, с очень сильно раздутым туловом, украшенным великолепным геометрическим орнаментом, с пастовым заполнением; иногда сосуды покрыты горизонтальным рифле­нием.
Наконец, в мавзолее №6 были обнаружены два хума, которые име­ют уже совершенно античное глиняное тесто. Их поверхность рифленая, у дна очень своеобразный перегиб, который типичен (но в более угло­ватых формах) для античной керамики архаического периода Хорезма, поселений в дельте Мургаба (Яз-тепе), городищ Кобадиана.
Таким образом, для тагискенской культуры характерно сочетание двух элементов. В ней проявляются традиции, уводящие нас в эпоху бронзы, в круг андроновской, а затем дындыбаевско-бегазинской куль­тур Центрального Казахстана.
И вместе с тем в ней присутствует еще один компонент, свидетельствующий о том, что своими корнями она связана с высокой южной цивилизацией. Мы имеем в виду велико­лепные сосуды, сделанные на гончарном круге, и применение в строи­тельстве сырцового кирпича.
На данном этапе наших исследований истоки этих южных влияний для нас еще не совсем ясны, однако по некоторым данным мы можем предположить, что тагискенские мавзо­леи - наиболее ранние из известных нам памятников, принадлежа­щих одному из самых южных сакских племен - сакаравакам.
Основная территория их расселения находилась южнее и восточнее, бассейн Инкар-Дарьи -  северная периферия этой территории. Быть может, юж­ная локализация этих племен и связанная с этим возможность их более близких контактов с населением южных районов Средней Азии, находившимся на более высокой ступени развития, и объясняют появ­ление гончарного крута и сырцового кирпича в культуре Тагискена.
Эта культура, подвергшаяся сильному влиянию высокой цивилизации юга, сохраняет, и довольно явно, черты культуры местной степной бронзы. Тагискенский  комплекс дает нам ключ к пониманию ряда элементов культуры сакских племен второй половины I тысячелетия до н. э., населявших область нижнего течения Сыр-Дарьи.
Характер­ный для погребального ритуала могильника Тагискен обряд трупосож жения представляет большой интерес для дальнейшей истории погре­бального обряда у племен, заселявших эту территорию в последую­щие эпохи.
Как мы увидим ниже, обряд трупосожжения прослежи­вается в этом районе и по некоторым погребальным памятникам сле­дующего исторического периода - у степных «варваров» античного времени.
Анализ географического распространения памятников эпохи брон­зы в зоне древней дельты Сыр-Дарьи позволяет прийти к выводу, что в то время, когда в западной части этой дельты господствовала таза-багьябская культура Хорезма, особенно ярким памятником которой служат стоянки в районе колодцев Бурлы (открытые в 1958 году; поиск № 29), в верхнем течении Инкар-Дарьи процветала другая культура, -  весьма своеобразный вариант культур степной бронзы исследуемой тер­ритории, - названная нами инкар-дарвинской.
Из памятников, относящихся к рубежу бронзового и раннежелез­ного веков, следует отметить стоянку Мурзалы 1 (поиск № 60), открытую в 1958 году на нижнем отрезке Инкар-Дарьи. Два сосуда с этой стоянки имеют много общего с керамикой амирабадской культуры Хорезма, которая в свою очередь обнаруживает черты сходства с кара-сукской культурой более восточных районов.
Однако находка эта единичная, надо надеяться, что дальнейшие исследования в этом районе позволят заполнить существующую пока лакуну между памят­никами тазабагъябской и инкар-дарьинской культур бронзового века и гораздо более многочисленными памятниками последующего истори­ческого периода - античной эпохи.

Источник и фотографии:
С.П. Толстов. «По древним дельтам Окса и Яксарта». Восточная литература. 1962 год.