«В 1855 г. Шокан Уалиханов как адъютант и офицер по особым поручениям генерал-губернатора Западной Сибири Г. Х. Гасфорта был впервые в экспедиционной поездке по Центральному Казахстану, Тарбагатаю и Семиречью. С этой поездки начинается систематическая работа Ш. Уалиханова по изучению флоры и фауны, обычаев и традиций, истории и культуры казахского народа. Днная работа написана не позднее 1855 года. В архивах Санкт-Петербурга имеются копии, свидетельствующие об авторской принадлежности Шокана Уалиханова к написанию этого труда.»

Так, (Заилийским краем) при первом знакомстве русские назвали длинную полосу земли, лежащую между рекою Или и снежным хребтом Кунгей-Алатау, слегка к западу расши­ряющуюся. Расширение это начинается с устья Каскелена небольшой речки, впадающей в Или при среднем течении по­следней.
Полоса эта имеет большой склон к северу и прорыта множеством рек, сбегающих с Алатау; все они, без исключения, впадают в Или, одну из самых больших рек в Киргиз-кайсацкой степи.
Или (по-китайски Или, по киргизски Иле, Ле) составляется из трех истоков: Текес, Хашгол и Кунгес; из них первый есть самый главный, вытекает из хребта Музтаг или Ледяные горы, и имеет до соединения с Кунгесм течение на восток; уже по соединении всех их Или принимает направление на запад, оро­шает китайскую область Или и большой город Кульджу, прини­мает в себя множество горных речек с обеих сторон и под тем же названием вливается несколькими рукавами в Балхаш, из которых самый главный и глубокий есть Бурлю.
Протяжение Или едва ли не более 800 верст, ширина у рус­ского пикета, близ устья Талгара, около 200 сажен, течение ее очень быстро вследствие большого склона к Балхашу и изо­билия вод Алатауских гор; вода в ней (исключая какие-нибудь два-три месяца зимы) очень мутная, дно неровное, изрытое ее беспокойным течением, берега глинисты, в некоторых местах высоки и круты, особенно правый берег.
На всем протяжении своего течения она образует множество незначительных остро­вов, покрытых тополем, мелким кустарником и изобилующих хорошим подножным кормом.
Левый же берег Или большею частью низменный, иногда песчаный, солонцеватый и покрыт камышами и кустарниками джигды, тополя, чингиля, ветлы, вербы, сексеула и карагайника. Ниже пикета, при урочище Капчагай, на протяжении слишком тридцати верст, Или сперта высокими, неприступными скалами гор того же имени; далее она вырывается в песчаную степь и течет между песками, в густых и огромных камышах.
Это одна из всех рек Киргиз-кайсацкой степи, которая так полноводна, что проходя слишком 200 верст глубокими песками, достигает само­го Балхаша с неизменным своим изобилием вод. При впадении своем она раздробляется на мелкие рукава, разбитые на неболь­шие лужицы (маленькие плесы), теряющиеся в песках дельты, состоящей из мно­жества больших островов, называемых у киргиз-кайсаков камау (ниже есть еще брод Уч-арал.), покрыта тополем и другим мелким лесом; здесь, отличные выгоны п превосходное киргизское хлебопашество.
Рыбы в Или мало; подобно другим рекам, принадлежащим бассейну Балхаша, она изобилует во множестве только марин­кой и двумя другими родами мелкой рыбы: османами (форелью) и судаками.
Кайсаки говорят, что в ней водятся сомы, но едва ли это справедливо. Зимою на Или бывает много дичи и зверя, которые сходятся туда с гор. Гуси, утки, драхвы зимуют на Или. Большие серые коршуны также проводят там зиму.
Осенью по­является множество пеликанов; в камышах по берегу обитают тигры и леопарды, а также кабаны, дикие кошки и др. Весенний разлив Или бывает не ранее марта месяца; осенью же она так мельчает, что в сентябре и октябре образуются бро­ды, удобные для прохода скота, так, известны три брода: Огуз-ткель, между устьями Чилика и Тургена, Кыз-кечу, или Кыз-уткель, между Иссыком и Талгаром немного ниже впадения с правой стороны реки Чингильды, и Тамгалы-уткель, при урочище Тамгалы-Тас.
Через последний идет караванный путь из Таш­кента в Кульджу и на Семипалатинск и называется Джанай-джол (Джанаевский путь); второй замечателен исторически проходом бежавших из России калмыков.
В русских пределах, т. е. начиная от цепи китайских пикетов, Или имеет справа только два притока: Усек и Кушмурун (Борохуджир), берущих начало из гор Уч-Куянды и Чингильды (Джунгарского Алатау).
С левого берега, со стороны Кунгей-Алатау, который тянется параллельно Или с востока па запад, вливаются в Или следую­щие речки: Чарын, Чилик, Чабдар, Турген, теряющийся в солон­цах, песках и камышах около Или, и Иссык (60 верст), Талгар, Каскелен с притоками слева (справа).
Большая, Малая и Средняя Алматы (Яблонная), Аксай и Чемолган, Курту, не доходящая до Или и теряющаяся в песках, и Кура. Курту принимает в се­бя Джирень-айгыр, Каргалы; Чарын принимает в себя справа две Каркары, Кегень и Темирлик, а Чилик слева - Асы.
Почти все из сказанных речек до середины своего течения имеют направление на северо-запад, а потом делают поворот к Или. Все они обильны османами, отчасти маринкой, а Талгар, кроме того, - судаками.
Течение их до поворота чрезвычайно (быстро и следует по каменистому руслу, но далее, в глинистых и возвышенных берегах, они становятся более спокойными; вода вообще мутная; в горах нередко (эти реки) образуют красивые водопады, особенно река Иссык, имеющая великолепный сорокапяти-саженный водопад.
Талгар и Иссык, и вероятно все прочие, но словам кайсаков, берут начало из ледников. Последний из них по выходе несколькими ключами из-под льда образует гор­ное озеро, имеющее версты три в окружности и составляющее резервуар этой речки.
Берега некоторых (речек) сопровождаются лесом, который в нижних частях перемешивается с большими непроходимыми ка­мышами. Горы Кунгей-Алатау, называемые также Большим Алатау, в отличие от Малого, лежащего к северу от Или, отделяют бассейн Или от бассейна озера Иссык-Куль; высшая точка его находится у верховьев реки Талгара и называется Талгарнын-тал-чоку (Талгарнын Тау-Чоку - Талгарский пик в Заилийском Алатау.
Она видна верст за 300. Горы эти гораздо выше Мало­го Алатау (Джунгарского Алатау), но так каменисты, покрыты толстым слоем чернозе­ма, богаче растительностью и, как следует думать, произведе­ниями царства ископаемого.
Узкий хребет этот не шире пятиде­сяти верст, потому он очень крут и имеет мало удобных проходов; впрочем алатауские киргизы проходят его через верховья Алматов (Средних) в один день; восточная оконечность его бо­лее отлога и образует удобный проход на Иссык-Куль и в Каш­гар, называемый Сантас.
Кроме того, есть еще малые удобные проходы для всадника через верховья реки Тургень. На запад же он разветвляется на множество отрастей, из которых одна огибает озеро Иссык-Куль с юго-западной стороны и примыкает к Заиссыккульскому Кыргызнын-Алатау, а дру­гая уходит в Бетпак-Далу (Голодную степь) между Чу и Бал­хашем, а третья занимает пространство между верхними частями рек Чу, Сыр п Аму-Дарьей до самого Коканда.
Самая западная ее ветвь между Чу и Сыром есть горы Каратау, оканчивающиеся над песками Каракум крутым мысом Кушмурун. Воды с Кунгей-Алатау скатываются на север, в Или, а на юг - в озеро Иссык-Куль; северная его сторона лесиста, южная - безлесна; это же явление заметно и в Малом Алатау.
Причиною тому, я полагаю, (является) направление дождевых ветров, дующих преимущественно с запада, с Балхаша. В ущельях этого хребта заключается все растительное богатство Заилийского края, но оно и не выходит из этих пределов.
Яблонные, абрикосовые деревья, клен, ягодные кустарники: малина, барба­рис, смородина и другие украшают собою горные речки только до выхода их из гор, а вслед за тем сменяются сначала мелким березняком, а потом тополем, ветлой, талом, к которым на Или присоединяется еще джигда; зато в горах нет этого последнего красивого дерева, чисто степного, из-под коры особливо в подрубах, сочится клей.
Точно таким же образом к Или постепенно исчезают и разнообразные цветы гор, а вместо них виден там и сям простой тростник - чий, куран да повилика на камышах. Яблоки здешние в диком состоянии мало уступают садовым кульджииским как на вкус, так и величиной своей; урожая на урюк (абрикосы) летом 1853 года вовсе не было: сильные весен­ние ветры и холода уничтожили цветы; урюка вообще повсюду много; самое плодородное и обильное место есть источники Алматов.
По обе стороны этих урочищ лес так разнообразен, что эти места получили название у кайсаков Чубарагач (чубарый - лес), т. е. разнообразные деревья. Здесь есть и малина, и черная смородина, дикая роза, черный барбарис.
Выше яблонь и абрикосов начинается хвойный лес: ель и пихта, также осина; еще выше ель мешается изредка с березой и степными кустар­никами, отличающимися твердостью - таволгой и ргаем. Засох­шие стволы ели и можжевельник - самая крайняя раститель­ность. Еще выше (находятся) камни и, наконец, снег. На глав­ных высотах камни рисуются отвесными и дикими скалами очень значительной высоты.
Иногда на значительной же высоте этого хребта находятся порядочные озера, которые служат резервуарами бегущих с гор рек. Так, близ истоков Иссыка нахо­дится озеро Джасылкуль. Пахотные места киргиз-кайсаков лежат в десяти верстах от гор, где берега речек не так круты, позволяют им удобно выводить воду арыками из быстрых речек по своим пашням, и грунт земли более плодороден.
Кроме этих пахотных мест, киргиз-кайсаки сеют просо и пшеницу в нижних частях почти всех речек, где, несмотря па глинисто-песчаный грунт, урожаи быва­ют все-таки хорошие. Здесь урожай бывает еще более, чем на Копале.
Колос проса достигает высоты трех футов. Сенокосные места здесь также богаты; подножный корм и сенокосы на сазах сохраняют свою свежесть до исхода сентября и вновь зе­ленеют с половины марта месяца.
Джунурчка (мусюй), или, как зовут кайсаки, желтик, составляет в горных ущельях непро­ходимые сети, в которых запутывается лошадь. Повилика и хмель вьются по древесным стволам и растут по крутым ска­там.
Здесь природа гораздо богаче цветами, чем в Малом Алатау, и потому можно угадывать, что здесь возможно развести с успе­хом пчеловодство, если только не будут иметь влияние вечные белки гор.
Мы находили здесь диких пчел, вырабатывавших свой мед и коробочках, образованных из плевы и подвешенных на стволы курая или другой травы, имеющей толстые стволы. В горах пасутся маралы, тау-теке и дикие козлы, называемые киргиз-кайсаками аккуйрук, архаров меньше, а сайги живут в долине; куланы, которые есть в степи по правую сторону Или, здесь не видны.
В чаще, в глубоких ущельях водятся медведи (муровятники), тигры (только летом), барсуки, красные лисицы др.; волков здесь множество; попадалась даже черная лиси­ца. В речках живут выдры, а по камышам - большие кабаны, которые вследствие изобилия в этой стране солодкового корня бывают чрезвычайно жирны.
В долине водятся зайцы, куницы, лисицы, кролики, ежи, дики кошки, черепахи и др. киргиз-кайсаки внизу Или находили даже дикобразов. В больших и густых камышах по Или водятся, и не в ред­кость тигры, рыси, изредка леопарды и другие хищные.
Они не­редко посещают киргиз-кайсацкие табуны и держат иногда в осаде аулы. Кайсаки отваживаются вступать с ними в борьбу и убивают их, а шкуры продают русским за 20 рублей серебром. Птицы здесь бесчисленное множество; из дичи известны гуси, утки, турпаны, драхвы, рябки горные и долинные, голубки дикие и другие.
Зиму здесь проводят лебеди и журавли; на Или живут пеликаны; на сухих тополях вьют свои гнезда аисты; в густой листве малакитника или жимолости поют соловьи и славки, а в долине - певучие жаворонки, щеглы и др.
В горах, около больших утесов, в лесу вьют гнезда большие орлы, карагуши, серые коршуны, ястребы, а по камням видны каменные рябки и куропатки. По Или и другим речкам, поросшим камы­шом и кустарником, водится множество фазанов.
Овода, комаров и мошек на Или бездна в продолжении всего лета, все это от сырости, которая удерживается в камышах: к этому еще присоединяются ядовитые: каракурт (род большого паука), тарантул, фаланга и скорпион (бузаубас - телячья голова).
Эти насекомые водятся на всем пространстве от левого берега Или почти до самой караванной дороги, проходящей вер­стах в двенадцати от подножья хребта гор. Змей также много, но они невелики и длиною не бывают более 1,5 аршина.
Они больше пресмыкаются по солончакам, где ужасно ядовиты; гор­ные змеи менее ядовиты. Здесь мы встретили особый и новый род змей, доселе нам незнакомый в степи. Кажется, чем далее к востоку, тем земля становится плодо­роднее; сами кайсаки очень хвалят земли к востоку.
Среднее течение Или совершенно открыто сибирским северным ветрам, и только незначительный хребет Чолак, да горы Аркарлы и Малай-Сары видны за нею; но выше Алтын-Эмеля Или заграждена с севера снежным хребтом Малым Алатау и его восточными отрогами.
От реки Каргалы, впадающей в Курту, к западу грунт заметно переменяется и вместо плодородного чернозема идут солонцы вплоть до Чу, а по направлению к Или - глубокие пески Муюн- Кум. На всем этом пространстве, исключая берега некоторых ключей, обвлажняющиеся маленькой водой, грунт едва и с боль­шим усилием производит жесткий кокпек и ибилек (травы, известные только в степи), да мелкую полынь.
Горы становятся голы, бесплодны. Так начинается в этом краю Голодная степь, или Бетпак-Дала. Грунт ее серый, выгорелый, солонцеватый: устье Или и берег Балхаша окружены на большое пространство убродистыми (Т. е. рыхлыми, глубокими) холмистыми песками пли камышами, которые перемешива­ются между собою.
Около берега Балхаша и в низовьях Или рас­сыпаны мелкие озера с солью и с пресной водой (изобилующие карасями). Больше по Или нет нигде соли, и киргиз-кайсаки зимою, во время бессолицы, вываривают соль из солончаков, которая, как и вываренная соль, называется чилама.
Этой послед­ней мало годной в пищу солью, обильны окрестности горок Бурулдай, между Чиликом и Кум-Кечу. Климат Заилийского края общий - степной, крайности и не­постоянства погоды - его отличительная черта; зимою бывают морозы, хотя, считая средним числом, и гораздо умереннее, чем в северной части степи; летом жара доходит до 40° по К.
Холода редко спускаются ниже 5° по R. Вообще климат благорастворенный, здоровый, летом дневной зной отрадно заменяется ночной прохладой, навеваемой с вершин гор. Весна чрезвычайно дож­длива и ненастна.
Зима 1853 года, первая зима, проведенная русским отрядом за Или, была самая жестокая, какой не припомнят киргиз-кайсацкие старики. Это подает повод кайсакам очень оригинально думать, что русские так сроднились с зимой, что не могут с ней расстаться и таскают ее с собой, куда ни придут.
Они говорят, что со времени основания Копала там зимы стали холоднее и снега глубже. Все-таки и в эту зиму на Или снег был не глубже 1,5 аршина; ближе к горам - более 2,5 аршина; посреди зимы в горах были такие оттепели, что снег таял и показывалась на тропинках грязь.
В год, нами проведенный на Иссыке, мы сдела­ли следующие заметки: Или стала 8 ноября (здесь, как н ниже, время дано по старому стилю), на Или сошел снег около 13 февраля, Или вскрылась ото льда 8 марта, разлив воды был в июле.
Осень так же, как и весна, очень дождлива, но осенние дожди поливают одни горы. В Заилийском крае дуют два ветра: северо-западный, с Бал­хаша, и восточный, сверху, называемый у киргиз-кайсаков эбиджель и дует (он) исключительно весной.
Последний теплый и сухой; первый всегда несет дождевые тучи и гонит впереди себя стену пыли, поднятой с сухой Бетпак-Далы и с прибреж­ных песков Балхаша. Постепенно стена эта приближается и вдруг пригибает камыш, роняет некрепкие юрты и мигом же проносится - наступает тишина и крупный дождь поливает землю.
С какою быстротою несется эта буря, следует только заметить, что признаки ее на западе появляются не раньше, как за час, а, может быть, часа за три уже весь Заилииский край бывает орошен водою.
К концу июля месяца уже вся трава в долине Или выгорает, камыш сохнет н только по речкам и влажным местам (по сазам) и в ущельях гор растительность еще сохраняет свою свежесть. Яблоки созревают здесь в начале августа, абрикосы - в половине июля.
В летние месяцы воздух редко охлаждается дождями. Параллельно хребту через Заилийский край проходит кара­ванная дорога из Ташкента, в недальнем расстоянии от гор; все речки, через
оторые она пролегает, удобно переходятся вброд; по речкам к Или и по горам пробиты тропинки, а иногда и боль­шие кочевые дороги, по которым двигаются аулы во время своих перекочевок.
С октября месяца по всему протяжению Или на тому и дру­гом берегу ее останавливаются на зимовку кайсаки, занимаю­щие, сказать положительно, оба берега, начиная от цепи китай­ских пикетов до русского пикета при устье Талгара.
Ниже в песках и сексеулах зимой пасутся их лошадиные табуны, и аулы стоят почти до Камау. По сходе снегов у подножья Алатау во­лости кайсацкие выступают на эти урочища и начинают пахать пашни.
У подошвы гор, около берегов речек разбросано множество курганов (насыпей) различной величины; я заметил, что неко­торые из них расположены по два; вершины у всех опали и образовали глубокие впадины, углубления.
Об одном из них, за­росшем уже лесом, нельзя не упомянуть. Он находится под самыми горами, где вырывается в долину реки Талгар, обнесен глубоким рвом, поросшим уже яблочником, имеет от основания рва в высоту саженей 15, в окружности - не менее версты и называется Курган-Тюбе (Курган-сопка).
На вершине его, кото­рая имеет усаженную кустарником и яблонями негладкую плос­кость, есть еще развалины древнего укрепления. Обе эти древ­ности кайсаки относят к временам Тохтамыша, но кому принад­лежат действительно эти древние насыпи и курганы, неизвестно, а между тем много народов прошло через эту страну.
Кроме этих древних развалин курганов, есть еще новейшие.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е издание дополненное  и переработанное, стр. 173 - 180.

Комментарии к Географическому очерку Заилийского края. 1856 год.

Печатается по тексту ССВ, т. 3, с. 9 - 17. Беловая копия рукописи хранится в архиве ВГО (разряд 70, оп. 1, д. 14, лл. 1 - 15). Две другие копии (черновая и беловая) хранятся в архиве Ч. Ч. Валиханова (ААН, ф. 23. оп. 1, д. 12, лл. 1 - 8 об.; д. 22/3, лл. 22 об., 35 об.).
Беловые копии идентичны, они отличаются от черновой более четким построением и важными разночтениями. Видимо, это одна из первона­чальных редакций. В беловике ААН немало ошибок, допущенных пере­носчиком.
Черновая копия ААН переписана в отдельную тетрадку школьного формата небрежно и со множеством ошибок. В конце тетрадки имеются заметки без заголовков, не связанные с «Очерком Заилийского края». Черновая копия, видимо, снята с разрозненных листов, а потому местами нарушена первоначальная авторская пагинация. Но кое-где встречаются интересные разночтения с беловиком.
Авторство Ч. Валиханова устанавливается, во-первых, его ссылкой на эту работу и, во-вторых, повторением мыслей, высказанных в «Очерке Заиийского края», в других работах. Например, в «Очерке Заилийского края» он писал: «Зима 1853 года - первая зима, проведенная русскими за Или, была самая жестокая, какой не припомнят киргиз-кайсацкие стари­ки. Это подает повод кайсакам очень оригинально думать, что русские так сроднились с зимой, что не могут с ней расстаться и таскают ее за собой». (ААН, ф. 23, оп. 1, д. 12, л. 4).
Эта же мысль высказана и в «Кульджинском дневнике»: «Зима 1853 года памятна в этом крае... киргизы говорят, что такой зимы они не помнят, и уверяют, что русские возят с собой холод». (См. Ч. Ч. Валиханов. Собрание сочинений, т. II. Алма-Ата. 1962 г., с. 96).
Самым веским доказательством авторства Ч. Валиханова является то, что в своей обзорной работе «Географический очерк Тянь-Шаня и бассей­на оз. Иссык-Куль», в которой дано описание всех рек, берущих начало в Тянь-Шане,
Ч. Валиханов нарочито опускает бассейн Или, приводя только ссылку на свои прежние работы «О Большой киргизской орде» и «Заилийском крае» (см.: Собр. соч., т. 1., с. 316). Эти две работы дошли до нас в виде копий в одной тетради (ААН, ф. 23, оп. 1, д. 22/3, лл. 4 - 9 п лл. 22 об. - 35 об.). Работа написана не позднее 1855 года.
1 ...длинную полосу земли, лежащую между рекою Или и снежным хребтом Кунгей-Алатау. - В начале пятидесятых годов географического термина «Заилийский Алатау» не было, вместо этого во всех геогра­фических сочинениях, в том числе в трудах П. П. Семенова, А. Ф. Голу­бева. И. И. Захарова, Ч. Ч. Валиханова и других, употреблялось «Кунгей-Алатау».
Исследователи были убеждены, что Алма-Атинский хребет и Кунгей-Алатау одно и то же. Дифференциация на Заилийском и Кунгей- Алатау произошла позднее. Заилийский хребет казахи раньше называли Алматы-тауы (Алма-Атинский хребет).
2 Камау - дельтовая часть река Или, непосредственно примыкающая к южному берегу Балхаша.
3 Большим Алатау. - Имеется ввиду весь массив Северного Тянь-Шаня в противоположность Джунгарскому, или Малому Алатау.
4 ...выше Малого Алатау (Кичи-Алатау) - одно из исторических на­званий Джунгарского Алатау.
5 Заиссыккулькому Кыргызнын-Алатау. - Речь идет о Терскей-Алатау, огибающем озеро Иссык-Куль с южной стороны.
6...песками Каракум... - не совсем точное определение. От западной оконечности Каратау до Приаральских Каракумов лежит еще огромная пустыня и низменность, заключающая в себе долины рек. Чу, Сарысу и озеро Тели-Куль. Каратау оканчивается в районе Нижней Сырдарьи, недалеко от ее правого берега.
7...озеро Джасылкуль. - Настоящее название горного озера, которому впоследствии было присвоено неточное имя «Иссык», его часто путают с названием озера Иссык-Куль. Иссык (собственно: Есик) - название не озера, а речки, берущей начало из озера Джасылкуль.
8 По сходе снегов у подножия Алатау волости кайсацкие выступают на эти урочища... - т. е. занимают урочища, расположенные вдоль север­ного подножья Заилийского Алатау с востока на запад (Кеген, Тургень, Талгар, Каскелен, Курдай).
9 называется Курган-Тюбе. - Речь идет об одном из Талгарских городищ, расположенном при выходе реки Талгар из гор на равнину. Горо­дище сейчас снивелировалось.
10 При самом исходе из гор Талгара есть еще развалины древнего укрепления. - Имеется в виду Верхнеталгарское городище, теперь находя­щееся в черте города Талгара.

О Киргиз-кайсакской Большой орде. 

«Небольшая по содержанию работа входит в серию трудов под общим названием «Географический очерк Заилийского края» и примерно датируется 1854 - 1855 г.г. В это время Заилийский край находился под контролем царской администрации, и здесь был основан укрепленный пункт Верный. В работе речь идет о казахских родах, расположенных по всему Заилийскому краю. Также здесь описываются названия кыргызских племен, кочевавших в этом регионе. Копии текста хранятся в архиве Русского географического общества (Санкт-Петербург) и в Санкт-Петербургском филиале архива Российской академии наук.»

Заилийский край занят двумя главными родами Большой орды: албанами и дулатами с частью чапраштов, никогда отсюда не выходивших на правый берег Или. На востоке в Илийскую долину иногда выходят дикокаменные киргизы из рода бугу, родовые кочевья которых находятся на юго-восточной стороне Иссык-Куля, а на западе - из родов султы и сарыбагыш, чьи кочевья находятся также на юго-западном берегу того же озера и в окрестностях Пишпека (укрепления,  находящегося за Чу и принадлежащего ташкентцам).Чокан Валиханов.

Западная граница кочевьев албанов есть река Турген; они кочуют даже и в китайских владени­ях, платя последним ничтожную дань. К западу от албанов. т. е. от Тургена, кочуют дулаты и чапрашты (смежно) до истоков реки Чу и далее за ней через реку Талас из ташкентских городов и укреп­лений.
Дулатовские кайсаки превосходят все другие роды (Большо­го жуза) как своею многочисленностью, так и воинственностью и богатством. Их в пять раз больше, чем албанов, в три раза, чем джалаиров, не говоря уже о других незначительных родах Большой орды.
Некоторые поколения дулатов, албанов и боль­шая часть чапраштов кочуют н на правой стороне Или. Оба эти рода еще делятся на несколько отделений и подразделений, но об этих разделениях будет подробнее объяснено в своем месте.
Заилийские кайсаки больше других находились под влияни­ем ташкентского владычества и, находясь в близком соседстве с отдельным независимым народом - киргизами (бурутами), принуждены были вести с ними борьбу, а потому до вступления русских войск за Или эти киргизы Заилийский край считали местом укрывательства и оставались безнаказанно.
Ныне, с заня­тием пункта за Или, вследствие преследования за преступления эти буйные племена сделались более спокойными. Древние насыпи и курганы в Заилийском крае свидетельству­ют о древнем присутствии каких-то народов.
Владения народов уйсунь, уйгуров, джунгар сменяли одно другое. Последний на­род был завоеван китайцами в 1755 году, а все владения этого народа Китайская империя включила в свои пределы. Большая орда, кочевавшая по Таласу и далее к Ташкенту, под начальством Аблай-хана двинулась на восток и после удач­ной и продолжительной борьбы вытеснила их за Малый Алатау и заняла свои давние места.
Итак, эти места, по сказаниям кайсаков, вновь заняты Большою ордою у калмыков, и, следователь­но, притязания китайцев па эту страну несправедливы, (так как) с появлением исконных жителей она стала независимою.
Хотя до появления русских войск в этой части степи Большая орда и считалась под покровительством России с 1824 года, но китай­цы не переставали посылать в Заилийский край свои отряды для сбора ничтожной дани до 1840 года, в который они потерпели горестное и плачевное поражение от здешних чапраштов при урочище Тирен-Узек.
Отряд состоял из трех тысяч китайцев и, собирая ясак, наме­ревался пробраться к ташкентскому аксакалу для переговоров. Еще до сих пор китайцы не могут забыть этого поражения и с глубоким негодованием отзываются о всяком кайсаке чапраштинского поколения.
В это же время с запада с еще большим корыстолюбием беспокоили Большую орду их единоверцы - командцы, собирав­шие с них зякет (подать). По всему видно, что это обременяло кайсаков и кокандцам нелегко было принудить ордынцев к добро­вольному платежу зякета.
Они употребляли для этого военную силу. Равномерно кокандцы хотели военною рукою заставить алатауских киргизов платить им зякет, но последние сильно сопротивлялись и, имея неприступные горные кочевья, остались независимыми.
Я говорю это о бурутах, кочующих в верхних частях Иссык-Куля. Кушпек, знаменитый и умный наместник Ташкента, сам ходил с большими-отрядами в Большую орду и к киргизам. Он построил несколько укреплений; впрочем еще до него в Заилийском крае около реки Каскелен ташкентским мннбаши (тысячни­ком) был построен в 1778 году ташкентский курган, но извест­нейший здесь варвар - султан Рустем изменнически перерезал воинов, и курган их разрушен был до основания.
Развалины всех сих курганов до сих пор живо видны в Заилийском крае. Впоследствии осталось только одно Тойчубеково укрепле­ние, возобновленное в новейшее время, и через него действовали на сбор зякета.
Но и оно в 1851 году под начальством казачьего полковника Карбышева (было) разрушено русскими войсками. После этого сбор зякета продолжался уже отрядами и то только около Чу. До разрушения Тойчубековского замка в нем находилось постоянно человек 50 сартов, которые вместо охранения спо­койствия и сверх своей обязанности сами занимались грабежами караванов. Прочное занятие пункта за Или в 1853 году русскими на­всегда прекратило здешние беспорядки, и можно надеяться, что страна эта, через которую идут важнейшие пути в Кульджу, Кашгар и к горным киргизам, в скором времени зацветет своею торговлею и богатством.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е издание дополненное  и переработанное, стр. 180 - 183.

Комментарии о Киргиз-кайсакской Большой орде. 

Печатается по тексту ССВ, т. 3, с. 9 - 17. Рукопись хранится в ААН (ф. 23, он. 1, д. 22/3, лл. 4 - 9). Существует беловая копия в Архиве ВГО (разряд 70, он. 1, д. 14), восходящая к другой, ныне отсутствующей.
Публикуемая копия датируется 1854 - 1855 г.г., т. е. временем занятия Заилийского края и основания укрепления Верного. В составлении этой серия, видимо, принимал участие и Г. Н. Потанин, который также инте­ресовался вопросами истории, географии, этнографии и культуры Казах­стана.
Возможность совместного написания подтверждается словами Г. И. Потанина. Оп пишет, что при беседе с Чоканом «все что меня заинтересовало, я начал записывать для памяти; сначала я носил эти записки в кармане... Впоследствии... завел большую тетрадь. В это время география и этнография Киргизской степи сделались для меня любимым занятием и Чокан помогал мне наполнять тетрадь своими рассказами. Таким образом, мы занесли в нее обстоятельное описание соколиной охоты у киргизов... Он рассказывал, я записывал». (См.: Сочинения Ч. Ч. Валиханова, СПб.1904 г. с. XVI).
Вполне вероятно, что статьи, входившие в тетрадь  Г. И. Потанина («Составные части киргизского пороха», «О хлебопашестве», «Юрта», «О киргиз-кайсацких могилах»), записаны им под дик­товку Ч. Ч. Валиханова, и в них проявилась индивидуальная манера письма Г. Н. Потанина.
В некоторых рукописях имеются абзацы, припи­санные позднее рукой Г. И. Потанина. Название дается на основания ссылки Ч. Валиханова па эти работы (см. ССВ, т. 1, с. 318).
1 ...об зтих разделениях будет подробнее объяснено е своем месте.  - Это обещание автора, к сожалению, не нашло отражения ни в черновом ни в беловом варианте.
2. Владения народов уйсунь, уйгуров, джунгар сменяли одно другое. - Уйгуров и джунгар нельзя считать основными аборигенами Семиречья. Коренными жителями его с древнейших времен было племена, входившие в усуньскую конфедерацию, восходящие в свою очередь к своим пред­кам - семиреченским сакам. С VI - VIII в.в. в числе основных жителей Семиречья были известны чигили, тюргеши, карлуки, ягма и некоторые другие, которые, как и их предшественники, оставили курганы, городища, надписи на камнях и т. д. Джунгарское завоевание Семиречья было кратковременным (первая половина XVIII в.).
3...Последний народ был завоеван китайцами в 1755 году.. Ч. Ч. Валиханов допускает фактическую ошибку в отношении времени разгрома Джун­гарского ханства. В начале 50-х г.г. ойратские войска во главе со своим предводителем Амурсаной продолжали ожесточенное сопротивление Цинской армии и только в 1758 году после ряда серьезных поражений Джунгар­ское ханство было окончательно уничтожено и вошло в состав империи Цинов (см.: Я. Я. Златкин. История Джунгарского ханства. 1835 - 1750 г.г. Над. 2-ое. М., 1983 г.. с. 279 - 304).
4. Султан Рустем - современник героя поэмы Джамбула Супатая. Они боролись за свободу и независимость казахов Большой орды от Китая и Кокандского ханства. Из архивных документов явствует, что впоследствии Супатай занял несколько иную позицию.
5. Тойчубеково укрепление - военная крепость, построения Тойчубеком на берегу Аксая у подножья Заилийского Алатау. Тойчубек - крупный казахский феодал, управлявший казахами племен чапрашты и дулат, ставленник Кокандского ханства. Укрепление разрушено отрядом Карбы­шева в 1801 году.

Составные части киргиз-кайсацкого пороха.

«Содержание работы показывает технологию изготовления пороха в условиях Степи. Указывается, что основными частями казахского пороха являются селитра, уголь и сера. К рукописи имеет отношение однокурсник и друг Чокана Валиханова Г.Н. Потанин, который писал ее своим ранним почерком со слов самого Валиханова. Текст, переписанный Г.Н. Потаниным хранится в именном фонде Ч.Ч. Валиханова в Санкт-Петербургском филиале архива Российской академии наук. Работа относится к серии статей о «Заилийском крае и Большой орде» и датируется 1855 г.»

Составные части киргиз-кайсацкого пороха суть селитра (сор), уголь (кумур) и сера (кукурт). Селитру киргиз-кайсаки собирают или с навоза давнишних зимовок или из земли старых «калмыцких» курганов, уголь употребляется исключительно из талового дерева, а сера употребляется русская, получаемая через торговцев татар, хотя и привозят сюда серу с ташкентского базара, но она признается слабою.
Положительно предполагая, что в «калмыцком» кургане в «древности жили люди, кайсак берет  мешок и наполняет его землею, испытав предварительно через брошенную в огонь горсть земли из второго слоя, заключается ли в ней селитренное начало, которое узнается по вспышке.
Набрав земли, он ставит казан (котел) на огонь, наполняет его, сколько нужно, водою, всыпает в него собранную землю и кипятит до ключа. Земля остается на дне казана, а вода прини­мает желтый цвет.
Вскипятив таким образом, он снимает котел с огня и дает устояться, отчего земля, само собою разумеется, отделившись от воды, садится на дно котла; после этого желтая жидкость тщательно процеживается один раз через чистую кошму, чтобы земля не оставалась в воде, а после этого вода легко кипятится в чистом казане еще раз и выливается в чистое корыто или другой сосуд и прикрывается накладываемым кресто­образно на поверхность жидкости тонким тростником (чием) с оставляемыми небольшими клеткообразными отверстиями.
Се­литра сама кристаллизуется, приставая к чию, и образуется много гвоздеобразных сосулек длиною в вершок и менее, а тол­щиною в гусиное перо. Оставшаяся вода снова кипятится и снова выливается в корыто, что повторяется раз семь; от каж­дого приема кипячения и выстаивания желтой жидкости полу­чается селитры всякий раз не менее одной глубокой тарелки.
Получив требуемое количество селитры, ее высыпают в чу­гунный котел и трут беспрестанно целые сутки булыжником или другим твердым камнем. Приготовив селитру, смолотую до чрезвычайной мелкости, приступают к приготовлению угля, который исключительно вы­жигается из тала - дерева, признаваемого кайсаками самым мягким и годным для пороха.
Точно так же и уголь растирается в самый мельчайший, как селитра, порошок, на растирание которого, но словам кайсака, нужно пять человек, которые бы работали до усталости це­лый день. Берут вески или меру и весят или меряют селитру, уголь и серу.
Так, для получения двух с половиной фунтов пороха кла­дут один фунт селитры, полфунта угля и один фунт серы. Вывесив эти составные части, их все вместе высыпают в ко­тел, нагревают его до такой степени, чтоб высыпанный состав не мог воспламениться, и трут его целые сутки, поддерживая через легкое вспрыскивание водою постоянную влажность.
Исте­рев все это в мельчайший порошок, который уже принимает цвет пороха, берут из гривы или хвоста лошади порядочный пук волос, которым и продолжают тереть состав до тех пор, пока не образуются крупинки величиною в просяное зерно, а во все время (порошок) слегка вспрыскивают для влажности состава.
Образовавшийся требуемой величины порох отбирают от слишком крупного, который снова растирают камнем, снова вспрыскивают и опять трут волосом до тех пор, пока получат порох требуемой величины крупинок.
Оставшуюся мякоть, если не хотят выкинуть ее, орошают слегка водою и потом также трут волосом. В заключение для очищения всего пороха от мя­коти в хороший сухой день провеивают его на легком ветру, и порох уже делается годным к своему назначению и употреб­лению.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е издание дополненное  и переработанное, стр. 183 - 184.

Комментарии к Составным частям киргиз-кайсацкого пороха.

Печатается по тексту ССВ, т. 3, с. 21. Рукопись, переписанная ранним почерком Г. Н. Потанина, хранится в ААН (ф. 23. оп. 1. д. 22/3, лл.1 - 4). Входит в серию статей о «Заилийском крае и Большой орде» и дати­руется по аналогии 1855 годом (см. легенды к статьям «Географический очерк Заилийского края» и «О киргиз-кайсацкой Большой орде»). Работа дошла до нас в трех копиях, из которых две хранятся в архиве Ч. Ч. Валиханова (ААН, ф. 23, оп. I, д. 22/3, лл. 1 - 4 и д. 8, л. 26 - 26 об. п третья беловая - в архиве ВГО (разряд 70, оп. 1, д. 14, лл. 33 - 35).
1 ...«калмыцких курганов». - Условный термин, которым казахи называ­ли памятники языческого периода. Он возник в период распространения ис­лама, который прививал отвращение ко всему домусульманскому.
2...заключается ли в ней селитренное начало... - Речь идет о калийной селитре, отчасти фосфоре желтого и коричневатого цветов, который казахи добывали на развалинах старых зимовок и кладбищ, где в результате большого скопления костей образовались селитренные корки с вкрапления­ми фосфора.

О хлебопашестве.

"Одна из нескольких статей, входящих в серию работ «О Заилийском крае и Большой орде», написанных, очевидно, совместно с другом и однокурсником Шокана Уалиханова Г. Н. Потаниным. Отсюда и встречающиеся в тексте сравнительные отсылки к российским реалиям того времени. Например, фраза «…какая употребляется у нас в Сибири», казалось бы, неуместная для уроженца Степи Шокана Уалиханова. По аналогии с остальными статьями из серии этот труд датируется 1855 г."

Находясь под влиянием ташкентцев, кайсаки не могли не перенять у них хлебопашества, промышленности столь полезной и мирной для них. есмотря на неусовершенствование у киргизов пахотных ору­дий, совершенно почти несоответствующих своему назначению плодоносный грунт почвы в Большой орде всегда вознаграждает труд пахаря и вознаграждает удивительным урожаем. Многочисленность речек, вытекающих из главных хребтов гор: Кунгей-Алатау, Малого Алатау, Алтын-Эмеля и других, очень способст­вует орошению полей посредством водопроводов, или, так сказать, ирригационных каналов (арыков), совершенно неизвестных в России.
Здесь летом бывает очень мало дождей, а при жаре, доходящей в июле до 40°, киргиз-кайсацкие пашни непременно выгорят без искусственного орошения их через арыки, которые здесь благодаря природному положению мест доведены до той степени совершенства, что при трудолюбии и старании кайсака- пахаря он, несмотря на жару, верно рассчитывает урожай на сам сорок (урожай баснословный).
С первого раза трудно пове­рить иногда, не удостоверяв лично, на какую высот выводится арыки, просеченные по уступам больших увалов, сопок и возвы­шенностей. Сметливая на этот раз рука киргиз-кайсака очень хорошо проведет арык из речки, текущей в чрезвычайно глубо­ком рву, и трудно поверить, когда даже убедишься, что на одной версте вода своим непринужденным и свободным течением выве­дена кверху саженей на тридцать.
Вывести ее из рва, какой бы он глубины ни был, для кайсака ничего не значит. Мягкость грунта и в самом деле не требует здесь такой сохи, какая употребляется у нас в Сибири. Довольно куска железа очень малого размера, чтобы вспахать землю на такую глубину, от которой можно надеяться на урожай.
Железо сохи (сошники) скорее походит на здоровый и массивный железный гвоздь, чем на соху. К дереву приделывается только одна часть сошника, а пахание производится двумя быками. Устраивать соху, как устраивают ее наши сибирские казаки, киргиз-кайсак не умеет и боится колес, с которыми он совершенно не знаком.
Прилагаю здесь рисунок этого орудия. В Большой орде сеют преимущественно просо, употребляемое киргиз-кайсаками зимою, когда они не имеют молока. Посев пшеницы китайской недавно введен здесь, но с некоторого вре­мени киргизы, а особенно зажиточные, сеют пшеницу в доста­точных размерах для своего существования.
Вообще хлебопашество появилось в Большой орде со временя Байкабыла, одного из главнейших родоначальников в роде джаныс в начачале XVII столетия. Он первый начал пахать среди киргиз-кайсаков с помощью одного калмыка, бежавшего к нему от своих родовичей.
Род джаныс и по настоящее время признает себя первым по открытию хлебопашества и более дру­гих родов занимается этой промышленностью. По рассказам почетных и пожилых ордынцев, пшеница привезена сюда из Кашгара через дикокаменных киргизов (бурутов), знакомых с пашнею с начала XVII века.
В Большой орде известны следующие семена: пшеница, про­со, купан, употребляемый осенью для закармливания лошадей, мусюй (джунурчка), вывезенный в позднейшее время из Китая, горох, ячмень, джасмык (чечевица), зыгыр (лен), кукуруза (джугара) и кунджут нз Китая.
Разведение ржи и хлопчатой бумаги также занимало некото­рых старательных и богатых киргиз-кайсаков, но эти растения, как показали опыты, не могли созреть вовремя и были застигае­мы холодными инеями августа месяца. Из Ташкента завезено сюда искусство строить простые (без колес) мельницы; древности также оставили между кайсаками немало понятий об устройстве их, а два жернова, найденные в ущельях Большого Алатау, откуда вытекают реки Алматы и Талгар, суть не что иное как остатки древних мельниц.
Кайсацкий серп немного согнутый, походит скорее на ножик; один кайсак при хорошем и густом урожае хлеба выжинает в день самое большее 25 - 30 снопов, величины три четвертых в окружности. Молотьба хлеба производится волами (в других районах хлеб молотили с помощью в ряд поставленных ло­шадей, а нередко и верблюдов.), которые гоняются целый день но хлебу, уложенному на земляном гумне.
Гумно устраивается на глиняном грунте, для чего предвари­тельно орошается то место водой, утаптывается, а потом просу­шивается. Смотря по средствам, кайсак заводит па гумне (определенное число) волов, но я не видал меньше шести.
Вытоптанный хлеб при легком ветре провеивается обыкно­венным образом. Если ветра нет, то кайсак прибегает к своему подручному средству: один взбрасывает кверху зерно, а двое, трое или более машут мешками и производят движение в возду­хе, через которое зерно провеивается.
Но это редкие случаи, к которым кайсак прибегает в крайности, когда ему нечего есть, а то он терпеливо дожидается ветра, который здесь дует, не ску­пясь. Рассчитав количество проса или другого хлеба, нужного киргиз-кайсаку на зиму, он везет в аул это количество, где просо поступает в распоряжение его жены, которая обязана все очис­тить от шелухи.
Для этого просо (недолго) жарят в чугунном котле, толкут в ступке потом очищенное и поджаренное (зер­но) складывают в кабы (особые для этого (сделанные), крепкие шерстяные мешки. Остальной лишний запас сырого проса на пашне же зарыва­ется в ямы и засыпается землей, где хранится или всю зиму или до первой надобности зимой.
Заканчивая кратким обзором эту статью, можно заметить, что в Большой орде, более чем где-либо, развиты понятия о са­доводство и огородничестве. Разведение виноградников, урюка, яблонь (во всем почта Семиреченском крае растут яблоки в диком состоя­нии, а урюк только в ущельях Большого Алатау, за Илею) и других фрук­товых деревьев, конечно, передано кайсаку или из Ташкента, где эта промышленность развита хорошо, или из провинции Западного Китая, как-то: провинций Кульджинского и Кашгарского округов.
Нельзя сказать, чтобы садоводством уже занялись киргиз-кайсаки теперь только, начали заниматься этим некоторые таш­кентские выходцы, именующие себя чала-казаками. Кайсаки охотно дают им свои земли и учатся искусству разводить сады.
Огородничество, можно сказать, и между кайсаками уже раз­вито. Оно тоже перешло от ташкентцев. Гряд в огороде не делают таких размеров, как у нас, но делают маленькие, имеющие в длину два аршина, а в ширину полтора аршина.
Полив гряд производится, как и на пашнях, арыками, (по) которым пускают (воду) по бороздкам огорода, огибающим зигзагом каждую грядку. На грядках, где сеют огурцы и арбузы, навоза не употре­бляют, а садят простым способом, как морковь и бобы, с тою только разницей, что огурец и арбуз рассеивают редко.
Из огородных семян известны: огурец из Китая, доходящий длиною вершков до семнадцати и имеющий всегда не прямую, а неправильную форму. Семена в нем здесь редко дозревают; он тонок по длине и не будет так вкусен, как наш огурец.
Дыни из Ташкента, Яркенда, Коканда; они очень вкусны, чрезвычайно большого размера и имеют форму огромной тыквы. Арбузы так­же хороши, их семена вывезены из Ташкента и частью из Китая. Здесь я не видел розовых арбузов.
Они очень вкусны, сахарис­ты, желты и весят от 15 до 45 фунтов. Величина необыкновен­ная и походят по грубой коре также на тыкву. Из других семян известны: тыква китайская, похожая па большую бутыль; эта тыква имеет длинное горло и киргиз-кайсаки употребляют ее как посудину, в которой можно возить жидкости; бобы, брюква, морковь желтая, репа, горох, табак китайский и многие другие.
Я не лишним нахожу здесь в заключение сказать несколько слов о пахарях и возделывателях пашен и огородов (игинчи) - классе киргиз-кайсаков, промышляющих целое лето и трудящих­ся до кровавого пота.
Игинчи никто иной, как дневной и ночной работник, не знающий покоя. Днем он ходит по полосе, гоняет воробьев, а ночью караулит свою пашню или огород от скота. Он никогда, кажется, не прикрывает своей жалкой наготы, и тело его от сильного летнего зноя доходит до невыразимой черноты и гру­бости.
Пища, разумеется, еще хуже, чем имел или имеет он в ауле; он терпеливо и безропотно довольствуется в день двумя неболь­шими чашками айрана (простокваши) - и другого кушанья вовсе не имеет.
Поливая через арыки пашню, он ходит по полосам ее с же­лезною лопатою или киркою и на его обязанности лежит полить одинаково все точки пашни, для чего он, где вода не может зай­ти свободно, заплескивает ее туда лопатою с терпением, заня­тым едва ли не у китайца.
Его летний труд признается оконченным уже тогда, когда хлеб будет вымолочен, сложен в мешки или же перевезен в аул. Только в сентябре этот жалкий работник спит спокойно, забыв все лишения, какие претерпел он в продолжение лета.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е издание дополненное  и переработанное, стр. 184 - 188.

Комментарии к О хлебопашестве.

Печатается по тексту ССВ, т. 3. с. 22 - 26, основанием для которого была рукописная копия - Архив ВГО (разряд 70, оп. 1, д. 14, лл. 42 - 49). Другая копия хранится в архиве Ч. Ч. Валпханова - ААН (ф. 23, оп. 1. Д. 22/3, лл. 9 - 15). Публикуемая копия имеет важные разночтения, в част­ности о сельскохозяйственных орудиях у казахов и способе хранения зерна, которых нет в другой. Очевидно, она скопирована с третьей перво­начальной редакции, и поэтому мы взяли ее за основу. Эта статья входят в серию работ о «Заилийском крае и Большой орде», написанных, по-видимому, вместе с Г. Н. Потаниным, она датирует­ся также 1855 годом.
1 ...находясь под слиянием ташкентцев, кайсаки не могли не перенять уних хлебопашество. Вслед за многими русскими учеными Ч. Вали­ханов традиционно объяснил начало распространения земледелия у казахов влиянием внешних факторов, в том числе заимствованием у соседей. В советской историографии в связи с введением в научный оборот широко­го круга разнообразных источников наряду с этой точкой зрения суще­ствуют ииные взгляды, согласно которым развитие земледелия в Казах­стане имеет местную основу (см. Хозяйство казахов на рубеже XIX - XX в.в. Алма-Ата, 1980 г., с. 137 - 249).
2. В Большой орде сеют преимущественно просо.., - Просо (тары) каза­хи употребляли преимущественно зимой. Из него они делали талканы, тары-коже (квашеный напиток на просяном отваре). Ботку (кашу на молоке).
3...посев пшеницы китайской недавно введен - Ч. Валиханов, по-ви­димому, не располагал более ранними источниками о казахском земледе­лии в Среднем и Старшем жузах. В частности, в материалах сотрудников академических экспедиций 1768 - 1774 г.г. (И. П. Фальк. X. Барданес) имеются сведения о сравнительно широком использовании китайской пше­ницы в хозяйстве казахов указанных районов еще в середине XVIII в (см. ААН СССР, ф. 3, он. 35, д. 25а, лл. 451 -452; д. 29).
4. Чалаказаки (чала-казахи) - в этническом отношении - это потомки казахов, имеющих смешанное происхождение, для них характерен полу-оседлый образ жизни.

Юрта.

«Рукопись, переписанная ранним почерком Г. Н. Потанина при его совместной работе с Шоканом Уалихановым, относится к группе статей о «Заилийском крае и Большой орде» и ориентировочно датируется 1854 - 1855 г.г. В работе со знанием дела и детально рассказывается об устройстве жилища казахов, приспособленного к кочевому быту. Любопытно упоминание о нескольких разновидностях юрт, а также о различиях в устройстве жилищ в зависимости от благосостояния их владельцев.»

Юрта (ее устройство н убранство). Дом киргиз-кайсака приспособлен к его кочевому быту; юрта, говоря о средней вели­чине и тяжести ее, может поместиться на одном верблюде. Она состоит из тонких решеток и палок и нескольких войлоков.
Пер­вые служат ей основанием (остовом), вторыми она закидывается от дождя и мороза. Деревянная часть юрты состоит из трех частей: кереге (ре­шетка), уука (стрелок) и чангарака (круг). Нижняя часть, или кереге, есть решетка, слегка скрепленная в перекрестках ремня­ми так, что удобно складывается, когда нужно везти юрту, и раздвигается, когда юрту ставят.
Окружность юрты состоит от двух до восьми решеток, связанных вместе и называемых канат. Ууки, или выгнутые стрелы, составляют свод юрты, нижние концы их привязываются к кереге, а верхние, заостренные, за­пускаются в дыры, пробитые на боку чангарака, составляющего самый венец юрты.
Чангараком называется деревянный круг, скрепленный не­сколькими выгнутыми кверху поперечинами. Он служит в юрте отверстием для прохода дыма и света и закидывается отдельной квадратною кошмою, по нужде снимаемой и закидываемой.
Войлоки, которыми закрывается юрта сверху, имеют различ­ный вид и потому носят разные названия. Нижние кошмы, зак­рывающие кереге, называют туурлык; верхние, лежащие на стрелках, - узюк; кошма, имеющая четырехугольный вид с удлиненными концами, накидываемая на чангарак, называется тюндюк.
Для выхода дыма из юрты в ненастную погоду тюндюк поднимается на бакан, т. е. жердь, которая зацепляется за угол его изнутри и подымается против ветра, чтобы заградить его. Особенный небольшой продолговатый войлок, подшитый чием, закрывает дверь.
Для большей теплоты кереге одеваются сна­ружи между ним и кошмою еще чием - тонким тростником, обмотанным разною цветною шерстью. Ставить юрту - дело кайсацких жен. Да и нетрудно ее поставить: связать кереге, поднять чангарак на ууки, накинуть кошмы, обвязать все это двумя арканами, да вставить и привязать к краям кереге бруски дверей - и вся работа.
Окраины войлоков для прочности обшиваются джиеком, т. е. вязаною шерстяною кромкою, а нижние края узюка - особыми шерстяными, иногда суконными, разного цвета с фигурными клапанами, пришиваемыми за оба конца к кошме; под эти кла­паны, отстоящие один от другого во всей окружности юрты на аршин продевается особая широкая, краевая шерстяная тесь­ма, называемая баскур, которая и укрепляет плотно узюк к де­реву юрты.
Иногда косяки дверей с обеих сторон убираются костяными резными фигурными изображениями или обиваются тонкими (пластинками) меди с выдавленными украшениями. Внутри богатые кайсаки юрту украшают шелковыми ташкент­скими материями; такие чистые юрты обыкновенно изготовляют­ся в приданое дочери и называются утау, их не выставляют зимой, чтоб не задымить, а можно видеть только летом и то (ставят их только) для дорогих гостей.
Средняя цена юрты такого достоинства от 200 до 400 баранов. Белая кошма, употреб­ленная на юрту, предпочитается другому цвету. Кереге, ууки и чангарак красятся пережженною охрою (джуса). В бури юрта под чангарак подпирается изнутри высокой палкой и сопротивляется напору.
Палка (точнее: длинный шест) эта называется бакан. Взглянем теперь внутрь юрты. Супружеское ложе в юрте по­мещается от входа или направо пли прямо против дверей; все богатства и имущество помещаются в коврах и русских красных ящиках (сундуках русской работы) по правую сторону кровати и при посещении люби­мым гостем накрываются большим шелковым ковром.
Почетное место, где усаживают почетных гостей, - около изголовья посте­ли. Саба с кумысом и вычурным (поставленным) в нее писпеком, т. е. палкой, употребляемой для взбивания кумыса, ставится не­много поодаль, в ногах кровати; домашняя утварь направо от входа загораживается отдельным чием.
Оружие вешается над постелью. На чангараке, особенно осенью, вы увидите коптя­щуюся конину, баранину, казы о которых в своем месте будет сказано, новые турсуки под кумыс, подойники, шкуры под ай­ран и пузыри под масло.
На кереге встретите русский медный таз с приделанным к нему уродливым железным кольцом, рядом с ним нагайку и за ууком шапку или чашку. У простых и бедных киргизов беспоря­док еще больше; там нет почетного места для кунака, по край­ней мере его нельзя заметить как замечается это у порядочного кайсака, в юрте которого постланы на землю кошмы, а на почет­ном месте - сверху ковер.
У бедняка везде видно неряшество начиная с почерневшего от дыма чангарака до прогоревшей на земле ямы от постоянного огня. К окончательной и полной картине юрты присоединяется еще чайник для чая пли кувшин (куман) с водою для омовений, никогда не сходящие со своего обычного места, на котором раз­водится огонь.
У киргиз-кайсаков существует еще другая юрта, называется кос (кош), или джулум-уй, Она употребляется у них для табун­щиков лошадей или во время походов и в этих случаях для перевозки вьючится на лошадей.
Кошей немного, и если в ауле иногда и встретится кош, то он, вероятно, принадлежит торгов­цу. Кош отличается от юрты прямыми ууками и отсутствием чангарака, вследствие чего имеет коническую вершину, нижние концы ууков вместо завязок заменены короткими петлями, кото­рые скоро надеваются на головки кереге; кош редко бывает боль­ше двух отделений решеток.
Этот кош перешел к торговцам, которые признали его удобным во время хода караванов.
Есть еще третий род юрты, которая называется калмак-юй (калмыцкий дом). По значению названия уже видно, что этот дом перешел от калмыков-торгоутов. Этот калмак-уй, пли иначе торгоут-уй от кайсацкой юрта отличается только тем, что ууки его длиннее и менее выгнуты, чангарак в диаметре не более пяти четвертей, и вообще эта юрта имеет более коническую форму.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е издание дополненное  и переработанное, стр. 188 - 190.

Комментарии к Юрте.

Печатается по тексту ССВ, т. 3, с. 26 - 28. Рукопись, переписанная ранним почерком Г. Н. Потанина, хранится в ААН (ф. 23, он. 1, д. 22/3, лл 15 об. - 20 об.). Имеются еще две копии: одна -ААН (ф. 23, оп. 1, д, 8, лл. 27 - 28) и другая - архив В ГО (разряд 70, оп. 1. д. 14, лл. 50 - 55). Публикуемая рукопись относится к группе статей о «Заилийском крае и Большой орде», датируется 1854 - 1855 годами.
1. Окружность юрты состоит от двух до восьми решеток... - Допущена неточность. Юрты обычно состоят минимум из четырех, максимум из девяти или двенадцати решеток.
2. - тюндюк... изнутри... подымается против ветра, чтобы заградить его - Здесь вкралась неточность. Для защиты от ветра надо опустить тюндюк. Вероятно, речь идет о том, как осветить юрту во время проливного дождя, чтобы в нее не попал дождь.
3 ...с фигурными клапанами, пришиваемыми за оба конца к кошме. - Речь идет об украшении узука. называемого додеге.
4. Баскур - ковровая полоска, с помощью которой укрепляется не узук, а остов юрты; им опоясывается верхняя часть кереге. Более подробные сведения о внутреннем убранстве юрты, о истории ее возникновения см.: М. С, Муканов. Казахская юрта. Алма-Ата, 1981 г.

О киргиз-кайсацких могилах (молах) и древностях вообще.

«Статья входит в серию работ о «Заилийском крае и Большой орде» и датируется 1855 г. В работе говорится о встречающихся в Степи погребениях казахов, в том числе известных ханов Кулан-хана, Суюка (сына Аблая) и Абулхаир-хана. Очевидно, работая над историей казахского народа, Шокан Уалиханов с большим интересом относился к изучению старинных надгробных сооружений и посвятил этому немало времени.»

По всей степи разбросано множество древних и новых мо­гил, курганов, насыпей и пр. Эти немые памятники кайсацкого быта гораздо важнее в географическом, чем в историческом отношении, потому что имена погребенных остаются навеки в устах народа и кайсак соображет свой путь с положением этих могил.
Мола - неопределенное название, под этим именем смеши­вается и древняя и новая могила, но по преимуществу молой называется простая, неизысканная насыпь, куча из щебня или какой-нибудь уродливый монумент, слепленный из глины.
Этой простотою, безыскусственностью и отличаются новые могилы от старых, только некоторые следует исключить из этого числа, как например, могилу Кулан-хана, могилы Сюка и Абулхаир-хана (Младшей орды).
Не менее примечателен материал, из которого строятся молы, за исключением тех, которые выстроены чалаказаками (выход­цами ташкентскими). В кайсацкой моле и около нее выражает­ся весь вкус кайсака, его искусство в архитектуре, его резьба и живопись.
Новые могилы имеют две главные формы: одиночную и курганообразнуюю, при последнем условии могила представляет небольшой ташкентского типа курган, т. е. укрепление с небольшими дверьми на запад, укрепленными наружным траверзом.
Вообще могила эта составляет квадрат, стороны которого рав­няются саженям тридцати, высота аршин в шесть или семь, а толщина стенки вершков восемь (т. е. около 24 см), но некоторые из них так обширны, что в них может укрыться от нападения человек до ста.
Заключая по сходству этих курганов с ташкентскими укреплениями и по прочности, должно приписать постройку их чалаказакам. Эта форма более других нравится кайсаку, потому что гро­мадность у него - первое условие величия предмета, и могилы таких форм поэтому устраиваются над прахом важных и бога­тых киргиз-кайсаков.
Подобного рода могилы есть на татарском кладбище в Семипалатинске; в степи же они встречаются в Большой орде у подошвы обоих Алатау. Большая орда кочевала за рекой Чу и имела сильные сношения с Ташкентом, а потому и не мудрено, что эта форма заимствова­на у ташкентцев и мастера для первоначальной постройки вызывались оттуда.
Самая большая могила, какую я встречал в Большой орде в этом роде, построена для Кулан-хана на реке Талгар по кашгар­ской караванной дороге. Эта могила состоит из двух частей: ограды и самой гробницы.
Ограда имеет вид кургана (т. е. крепостного сооружения) с башен­ками на углах и с простым украшением над дверьми. Гробница стоит внутри ограды и имеет вид купола (т. о. купольное сооружение с кубическим основанием) на кубическом пьеде­стале.
Эта могила так обширна, что в ней могла бы поместиться вся ханская фамилия. Менее важные могилы делаются сплошной массою в виде конусов, четырехгранных пирамид и иногда сверху приделыва­ется какой-нибудь отросток, или пирамида устраивается с усту­пами, которые украшаются ломаною линией; словом, виды этих могил неисчислимы.
Повсеместный материал для постройки есть земля. Здесь она заслуживает названия более употребительного материала. Мно­гие могилы первоначальной формы сделаны из земли и только снаружи укреплены глиною или вымазаны ею, обложены необожженными кирпичами.
Где заняли кайсаки это искусство, неизвестно, но положительно можно сказать, что обожженный кирпич нельзя назвать редкостью в степи вообще, он нередко встречается на древних постройках. Кайсацкий кирпич отличается прочностью глины и неровною отделкою; он очень тонок и различной формы, судя по потреб­ности: для круглых (сооружений) - округленный, для пирамид - квадратный и прямоугольный.
Около развалин могилы султана Сюка я видел кпрпичеобжягательные печи - произведе­ние рук одного ташкентского выходца. Печи эти отнюдь не ус­тупят русским. Курганообразные могилы почти всегда строятся из сырого кирпича, а не лепятся из глины, как настоящие курганы в Ташкенте.
Диким камнем, щебнем обкладываются могилы только небольшие и второстепенные, например, вокруг могилы Сюка погребено несколько задавленных разрушившеюся гробницею - они просто закиданы землею и сверху уложены щебнем.
Вокруг Козу-Курпеча также много таких могил. К числу их принадле­жит могила Капал-батыра, давшая название речке и укрепле­нию. Из дерева очень мало встречается могил. Я видел такую только одну; она поставлена из тонкого тополя срубом сужи­вающимся кверху.
Могилу Сюка (сына Аблая) в Большой орде, как замечено выше, строил ташкентский чалаказак. Квадратную комнату дол­жен был покрывать монастырский свод; высота ее была аршин в пятнадцать, но чалаказак, вероятно, видел только, как кладутся своды, и не успел его замкнуть, все здание рухнуло и задавило его и девять рабочих-кайсаков.
Сын Сюка - Барак едва был спасен. Развалины этой новейшей могилы, разрушившейся в 1853 году, в год ее построения, лежат в десяти верстах от реки Каратал к северу, у подошвы горы Бураной. Аблай-хан похоронен в Азрет-султане.
Могила Абулхаир-хана (Малой орды) находится па реке Улкояк, впадающей в Тургай справа. Она описана у Рычкова, который видел ее в 1771 году во время бегства калмыков. Мы заимствуем описание ее из энциклопедического лексикона (том первый, стр. 54): «Памятник Абулхаира сложен из сероватого кирпича и имеет вид усеченного конуса, накрытого полушаром.
Вышина его аршина четыре, поперечник при основании аршина три. В вершину полушара воткнуто по обыкновению копье, об­вешанное разными лоскутьями, ложками, чашками, конскими хвостами и узелками с пшеном».
Судя по описанию этой могилы, я встретил в Большой орде две, похожих на нее, похожих по крайней мере по наружности, это могилы Атач-батыра и Байгазы. На кубических основаниях обеих поставлены полушары готической формы; внутри полушара пустота и с боков отверстия: два больших при основании, одно вместо окна - небольшое; чтоб подняться к куполу, с одной стороны сделаны ступени.
С южной же стороны отгорожено отдельное место невысокою стеною, примыкающей к главному строению. Оно, верно, назначено для родных этих батыров, которые погребутся с ними вместе. Кубическое же основание могилы Байгазы имеет внутри пустоту, и могила, обнесенная глиняною стеною вокруг памятника, обсажена таловым лесом, приятно зеленеющим на безлесной долине. В куполы обеих воткнуты короткие копья с пучками конских волос.
Могилы всегда устраиваются на возвышенных местах, кара­ванных или кочевых дорогах и около речки пли озера. Это делается с целью, чтобы проезжий мог прочесть особенную над пра­хом молитву (бату - благословение).
Древние надгробные памятники отличаются большим разно­образием форм, лучшей отделкой материала, употреблением прочных сводов и добавочными украшениями резьбой. Путе­шественник, проходя мимо, замечает в своих записках, что эти здания суть произведения народа не дикого, а образованного.
Но когда цвело просвещение среди этой пустыни? Постараюсь это дело (довести) до той степени ясности, до которой дозволяет ис­торическая истина. Первоначально следует заметить, что древние могилы по простоте и искусству в строении должно разделить на два раз­ряда: на народные могилы (насыпи) и н могилы почетных (палаты).
Страна эта, наши степи, были заняты до монгольского перио­да истории тюрками коренными; четыре племени, участвовавшие в защите Огуз-хана против своего отца: уйгур, каладж, канлы и карлык, составляли основу тюркского союза.
Были народы, которые по происхождению принадлежали к другому поколению, но подчинялись тюркскому языку и тюркским правам. Таковы были болгары, хазары, башкиры, мадьяры н др. Нашест­вие монголов совершенно изменило население этой страны, са­мые имена племен потерялись и только некоторые остались именами кайсацких родов; старое население, без сомнения, сли­лось с новым, и здесь на законах монгольских нередко возникали орды, отдельные от Золотой или Волжской орды: Ногайская, или Мангытская, орда па Урале, Синяя орда до Сенхуна и Тюмен­ская орда в роде шейбанидов.
Вероятно, ханы всех этих орд завещали хоронить себя в глубине степей, так мы находим могилу основателя Мангытской орды Эдигея на одной из Упутауских вершин, которая п носит название этого военачальника.
Могила его - простая груда щебня, вероятно, она прежде имела определенную фигуру, но разрушилась; достоинство ее поддер­живается очень удачно неприступностью горы, на которой она стоит. Итак, относя постройку древних могил к монгольскому перио­ду, нужно требовать от монголов больших сведений в строитель­ном искусстве этого рода, тогда как тюрки были гораздо образованнее их, имели города и оставили в них памятники своей оседлости, богатства и торговли.
Так, например, болгарская столица Болгары, в 60 верстах от Казани, и доныне сохраняется в развалинах. На другом кры­ле тюркского союза уйгуры были не менее образованы, жили также городами, имели грамоту и исповедовали даже несторианскую секту христианской религии.
Эти два народа, вероятно, по­ставили для монгольских властителей порядочных мастеров. Итальянец Плано-Карпини описывает изящество хаканского трона в Каракоруме с четырьмя фонтанами, один из которых бил кумысом.
После этого не мудрено, что в глухой степи, около Улутау, на Кенгирах (имеется) множество могил, удивляющих своим устройством: Камыр-хан, Алача-хан, Домбаул (аулие), Булган-Ана и другие, все они складены из кирпича, снаружи облиты финифтью разного цвета.
Булган-Ана, находящаяся при устье Кара-Кенгира, на Кара-Джаре, белого цвета; это небольшое здание с куполом, такого же устройства и все прочие. Алача-хан несколько отличается: основание купола меньше самой гробницы, а потому вокруг него обведен потолок, а стены, продолженные вверх, образовали ряд балкона, на который с внутренней стороны ведет винтовая лестница.
Особенно замечательны в этих сооружениях прочное устройство сводов и кладка кирпичей накосо: один ряд кирпичей положен правыми концами вниз, другой левыми.
Эти могилы такая редкость, какая во всей степи уже не повторяется, кроме Нуры, недалеко от устья которой лежит могила Ботагай; о ее устройстве я ничего положительного не имею. (Развиваясь) от этой формы, древняя могила, превращаясь в пирамиды, некрытые галереи и в плиты с отверстиями доходит до простых столбов.
Пирамидальные могилы с пустотою внутри обыкновенно воз­двигаются из дикого камня; гробница эта принимает пирами­дальную форму не прямо с земли, первоначально возвышаются отвесные стены, а потом уже начинают суживаться.
Я знаком только с тремя такими могилами; Кашана, которая описана у Палласа, близ реки Тугызак, впадающей в Уй. на Оренбургской линии; Урдабай, между истоками рек Аксу и Баскан, в 12 верстах от пикета Карасу по тракту из Аягуза в Копал; внутри ее стоит гранитный истукан; наконец, самая важная Козу-Курпеч.
Она стоит на берегу реки Аягуз, в (90) верстах от Аягузского укрепления. К стене (сооружения) приставлены четыре гранитных истукана с азиатскими физиономиями, с ожерельями на груди и с какими-то брусками, которые они держат в обеих руках на животе.
Эти истуканы, как говорят, изображают ге­роев из поэмы, которую рассказывают кайсацкие импровизаторы в долгие ночи. По герою поэмы называется и могила Козу-Курпеч. В версте по направлению к Аягузу находится могильный столб и около него безобразный истукан соперника Козу-Курпеча - Кодара.
Еще есть столбы, водруженные в землю. Они находятся у подошвы гор Кызыл-Рай. Описание их можно най­ти в записках одного есаула, ходившего в Коканд. Вершины этих столбов украшены человеческими образами.
Тут же он видел косвенно поставленные плиты с отверстиями, которые он считает за двери или окна в общем здании. На пути из Каркаралов в Актав встречается множество гробниц, составленных из плит вертикально и плотно сжатых между собою, с одной стороны находятся двери.
Подобные гале­реи есть в Большой орде. Все остатки древностей кайсаки приписывают ногаям, кото­рые кочевали здесь после монгольского ига, другие (в восточной части степи) - калмыкам, некоторые остатки в западной части - башкирам, или, как следует полагать, народу с ними соплемен­ному.
К этим остаткам относятся: старые разрытые рудники, ныне брошенные (медный - около Джезды-Кенгира), брошенные в пашни (на урочище Тюндюгюр), // покинутые жернова (в ущелье Алматы) и старые насыпи, вроде валов.
В Большой орде часто встречаются развалины отдельных квадратных укреплений с валом и рвом, но самый замечательный остаток древности есть ров, прорытый от верховьев речки Коры в Малом Алатау до истоков реки Чу.
Ров этот прорыт по всем вы­сотам гор, глубинам рвов и едва ли не будет длиною верст на 900; глубина его и в настоящее время не менее полутора саже­ней. Киргизы имеют об этом рве предание, что у одного хана дикие куланы увлекли сына в поле, где он пропал без вести.
Чтобы удержать куланов, когда они побегут обратно, он велел вырыть поперек степи ров. Но, вероятно, можно предположить, что это граница темучиновых улусов. Около Копала, на реке Биень, есть старинная крепостца с гранитными столбами вокруг нее.

Источник:
Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е издание дополненное  и переработанное, стр. 190 - 197.

Комментарии О киргиз-кайсацких могилах (молах) и древностях вообще.

Печатается по тексту ССВ, т. 3, с. 29 - 38, основанному па рукописной копии - ААН (ф. 23, оп. 1, д. 22/3, лл. 36 - 47). Имеется одна беловая копия архива ВГО (разряд 70, оп. 1. д. 14, лл. 17 - 32). Она является одной из статей, входящих в серию работ о «Заилийском крае и Большой орде». Датируется 1855 годом. См. Г. И. Потанин. Киргизские могилы. XXII иллюстр. приложение к газете «Сибирская жизнь». 1903 г., № 211 (Томск).
1. Молой казахи называют памятники, построенные из неровного камня или кирпича-сырца и относящиеся к позднему средневековью. Памятники, сооруженные из жженого кирпича, они называют кумбез, кешен кесене, там. Подобные типы памятников бытовали на протяжении столетий (X - XX в.в.).
2. Кулан-хан - султан Кулан Адилев, внук Аблая. умер в 1881 году, считается родоначальником албановских и сувановских казахов.
3. Сюк (точнее Суюк) - сын Аблай-хана, в конце XVIII и в первой чет­верти XIX в. управлял казахами Большой орды, в начале 20-х годов изъявил желание добровольно вступить в российское подданство. Развалины его мавзолея находятся севернее г. Талды-Кургана, против изгиба р. Каратал.
4. могила Абулхаир-хана (точнее: мавзолей Абулхаира). - Мавзолей неоднократно был описан русскими путешественниками, построен в тра­диционной форме древних мавзолеев с квадратным основанием, на котором покоится конический свод.
5. выстроены чалаказаками (выходцами ташкентскими). - Речь идет о ташкентских казахах, потомки которых живут в Сары-Агачском, Келеском, Бостандыкском и Пахта-Аральском районах. Из их среды дейст­вительно вышло много хороших строителей.
6. Новые могилы имеют две главные формы: одиночную и курганообразнию... -  Имеются в виду одиночные и групповые кладбищенского типа могильные сооружения. Казахское кладбище состоит из аружной огра­ды, своей формой напоминающей крепостную стену (курган) с угловыми башнями.
7... укрепленными наружным траверзом (траверсом). - Наружная стена, служащая защитой чего-либо, в данном случае внутренних строений - могильных насыпей, саркофагов, склепов, купольных мавзолеев и т. д.
8. Улутавских вершин... - Речь идет об одной из вершин гор Улутау, которая называется Едыге.
9... в Каракоруме... -  Первоначально (VII - IX в.в.) - резиденция уйгур­ских каганов, в XIII - XIV в.в. - столица монголов.
10. Булган-Ана... небольшое здание с куполом. - Сейчас купола нет, сохранились только четыре стены с аркой.
11. Кашана (Кешене, Кесене, Кешен). - Речь идет об известном соору­жении в Кустанайской области, исследованном проф. Петри.
12. Урдабай. - Древнее сооружение Урдабай очень заинтересовало Чокана Валиханова своим сходством с известным надгробием на реке Аягуз - мавзолеем Козы-Корпеш н Баян-Сулу. В дневнике он записал: «Нужно осмотреть Урдабай - древнюю могилу с истуканом. (Она находится) на дороге от Аксу к Карасуйскому пикету». Это был первый из семи объек­тов, которые он хотел осмотреть. (См.: ААН, ф. 23. оп. 1, д. 13, д. 31).
13...есаула, ходившего в Коканд. - Подразумевается хорунжий Н. И. По­танин, сопровождавший в 1829 году Кокандское посольство.
14... косвенно поставленные плиты с отверстиями... - Имеются в виду большие бегазинские ограды эпохи бронзы, сложенные из огромных гранитных плит. Исследованы в 1947 - 1950 г.г.
15. На пути ив Каркаралов в Актав встречается множество гробниц, составленных из... - Памятники этого типа относятся к ранним периодам эпохи бронзы (XVI - VIII в.в. до н. э.). Большая часть из них теперь исследована Центрально-Казахстанской экспедицией Академии паук Казахской ССР.
16. Ров... длиною верст на 900... вероятно, ...это граница темучиновых улусов. - Вопреки народным преданиям, такое толкование логично. Созда­ние огромного искусственного рва протяженностью от Тарбагатайскпх гор до реки Или в казахских народных преданиях связывают с облавной охотой.
Подтверждение этому можно найти в записках среднеазиатских авторов XIII - XVI в.в. Ясно, что перегораживать рвом такую огромную территорию не имело никакого политического и экономического значения для Темучина.
По народным преданиям, рытье этого грандиозного рва длилось па протяжении нескольких поколений, т. е. в течении ряда столетий. Основ­ным сюжетом этой легенды является умерщвление Джучи стаей куланов во время охоты и обет отца-властелина истребить за это их всех.