Исторические факты из жизни Герасима Колпаковского в Верном.

«…До всех эти мысли довёл
На камне чугунный орёл.
«Навек Колпаковский – герой,
Слава пробудет с тобой
За храбрость на поле брани», -
Высечено на камне…»

«Степь». Ильяс Джансугуров.

Жизнь Герасима Колпаковского.

Мне хочется посвятить этот труд памяти востоковеда Владимира Моисеева (1948 – 2007 г.г.) – моего алма-атинского друга, коллеги, соратника. Генерал Колпаковский был образцом, мерилом, спутником в его научных восхождениях в области отечественной истории и международных отношений.
Служебная и личная характеристики Герасима Алексеевича Колпаковского, управлявшего Семиречьем в течение 15 лет, отражены в разнообразных мемориальных и архивных источниках. Его называли благоустроителем оседлых поселений с русской гражданственностью и культурой.
Дипломат Ю. Шюйлер, посетивший Верный осенью 1871 года, как и многие деятели того времени, высоко оценил нравы, обычаи и порядки при нём, его преобразовательную деятельность: «…достаточно даже недолго пробыть в Семиречье, чтобы убедиться в глубоких различиях между администрацией этой провинции и управлением чиновников в Ташкенте».
В Семиреченской области Колпаковский изыскал пограничные земли для переселенцев из Китая, построил город Джаркент, благоустроил Сарканд и Каракунуз, десятки селений и «кентов» с великолепными мечетями.
Колпаковский строил на свои средства Ташкентский военный собор, православные храмы Заилийского края, в том числе в Алматинской станице. Учредил комитет по сбору пожертвований для расширения Воскресенского военного собора (Омск, 1885 г.).
Герасим Алексеевич, которому была не безразлична народная история и духовная культура родного края, отразился на иконах православия Туркестана. В образе Пресвятой Троицы Иссык-Кульской мужской обители «…изображён Преподобный Герасим, держащий в руках развернутый свиток с начертанною на нем картою всего Иссык-Кульского озера с окрестностями его».
Из свидетельств прошлого приведём необходимые слова сенатора К.К.фон дер Палена, занимавшегося государственной ревизией Туркестанского края: «Три личности из числа покорителей Туркестана оставили после себя глубокий след в деле его устроения: генералы Колпаковский, Кауфман и Куропаткин.
Другие деятели были или последователями и подражателями, нередко весьма неудачными, или, оставаясь в крае слишком короткое время, не успевали проводить в жизнь задуманные мероприятия.
Созданное генералом Колпаковским носит характер более русский, общегосударственный, доказывающее высокий государственный талант его. Некоторые циркуляры его поражают дальновидностью, несмотря на то, что в столь сложном юридическом вопросе пришлось разбираться человеку, воспитанному на войне и проведшему почти всю жизнь в походах». Между прочим, в советской поэме «Степь» И. Джансугуров поэтически сравнил терзающего «чугунного орла» с военными подвигами генерала Колпаковского:
"До всех эти мысли довёл
На камне чугунный орёл.
«Навек Колпаковский – герой,
Слава пробудет с тобой
За храбрость на поле брани», -
Высечено на камне…

Дела давно минувших дней.

Г.А.Колпаковский родился 4 марта 1819 года в семье малороссийского помещика Колпаковского Алексея Дмитриевича и жены его Иващенковой Прасковьи Никифоров. В семье Колпаковских, кроме Герасима, были дочь Александра Алексеевна и сын Иван Алексеевич (1841 – 1903 г.г.), впоследствии прокурор Семиреченской области.
В отечественной литературе официальные биографические статьи о Колпаковском называют местом его рождения город Харьков или Харьковскую губернию. Возможно, отец А.Д.Колпаковский, который был из минских дворян, во время войны 1812 года стал малороссийцем, переехав на Украину.
Его супруга Иващенкова Прасковья Никифировна, по рассказам – дочь харьковского священника. Образование Колпаковский получил в частном пансионе, военное – на службе в армии. По воспоминаниям, сын унаследовал любовь к языку простонародья, знание пословиц и поговорок от своей матери, которая ими пересыпала устную речь: «…всё детство провёл около своей матери, которая научила его читать и писать, верить и уметь исполнять свой долг. Будучи юношей, он увлёкся историей Суворова и боготворил его».
Его военные дороги лежат в Европе и Азии: в Модлинском полку прошёл Новороссийский край, Украину и Молдавию; стал офицером на Черноморской и Кавказской линиях; получил ордена в австро-венгерских походах.
Был первостроителем Березовского округа (Югра) и Заилийского края (Джетысу), городов Ташкента, Омска и Семипалатинска. Будучи губернатором Степного края и Туркестана, благоустраивал азиатскую Россию, обладая широкими полномочиями воина, администратора и политика.
Талантливый военачальник и замечательный, администратор сыграл огромную роль в освоении и преобразовании Казахстана и Средней Азии. С деятельностью генерала Колпаковского связано создание областей Туркестанского края Семиреченской (1867 г.) и Ферганской (1873 г.), образование протекторатов Бухарского (1868 г.) и Хивинского (1873 г.), военно-народное управление краем в годы болезни и кончины губернатора края К.П. фон Кауфмана. Будучи губернатором, командовал экспедицией во время операций Кульджинской (1871 г.), Хивинской (1873 г.) и Кокандской (1876 г.).
Колпаковский состоял войсковым атаманом Сибирского казачества. В истории Заилийского края был организатором и первым наказным атаманом Семиреченского казачьего войска (1867 г., СемКВ).
Генерал причислен к казачьему войску, удостоен мундира со званием Почётного старика Больше-Алматинской станицы. Имя Колпаковского присвоено 1-му Семиреченскому казачьему конному полку (он являлся вечным шефом семиреков с 1911 г.).
В память о Колпаковском семиреченские казаки назвали два селения – Герасимовское и Колпаковское, отмечали день смерти 23 апреля традиционно как войсковой праздник. Полученные им Георгиевские награды за Узун-Агач и Кульджу были переданы Войсковому собору и Казанско-Богородскому сельскому храму.
Также наследие Колпаковского, его личные вещи и раритеты, хранились в Музее семиреченского казачества. Завещание было приурочено ко всеобщему дню ордена Св. Георгия Победоносца 26 ноября 1899 года.
Из Ташкента в Верный помощником Туркестанского губернатора Н.А. Ивановым был выслан конвой с наградами Колпаковского. Генерал М.Е. Ионов, только что назначенный атаманом СемКВ, распорядился встретить делегацию и устроить торжественные мероприятия в войске.
Оружейная мастерская 1-го Семиреченского казачьего полка в краткий срок исполнила художественную витрину для наград – бархатную малиновую подушку, отороченную позументом. И венок из чудных восковых цветов, а также семиреченских подснежников – «верненских петушков», самых любимых красок вешнего Заилийского края.
4 марта, вешнее время Герасима-грачевника – именины генерала Колпаковского. Букет был исполнен женой подъесаула А.А. Власова и сестрой есаула С.М. Александрова, заведующих оружием полка.
Тем временем готовился войсковой парад в доме губернатора генерала М.Е.Ионова. Между прочим, во время уборки помещений на чердаке губернаторского дома был найден великолепно исполненный портрет генерала Колпаковского.
И отныне в золочёной раме он занял видное место в Верном. В означенный час были построены взводы из 8 рядов георгиевских кавалеров и 16 рядов казаков-малолеток Малой и Большой станиц. Парад взял шашки «на караул», полковой хор 1-го Семиреченского полка сыграл встречный марш под управлением капельмейстера Р.В. Николауса. Витрину с наградами взялся нести дважды георгиевский кавалер; его сопровождали войсковые старшины Д.И. Гордоделов и А.Г. Сакулин.
В соборе, на церковной службе Преосвященного Аркадия, присутствовали младший брат Г.А.Колпаковского Иван Алексеевич с семьёй, племянницы и племянники покойного генерала Колпаковского, военные и гражданские лица.
Был зачитан от семьи Колпаковских адрес, присланный Михаилом Герасимовичем, старшим сыном, из города Чудова. Таким же образом прошли проводы ордена Св. Георгия 4-й степени казачьим походом в Узун-Агачский храм.
Сопровождал воинскую святыню есаул Н.В.Леденёв. Следующим днём орден был принят на хранение священником о. Александром (Скальским). Казаки отправились на Сауруков курган, совершили полковое молебствие, помянули друзей полковника Колпаковского, георгиевских кавалеров – офицеров, солдат и казаков 9-го Сибирского батальона.

Благородное семейство Колпаковских.

Семья Колпаковских до последних дней жила в Петербурге по разным адресам. Герасим Алексеевич работал в Гатчине председателем комиссии Военного Совета по устройству казарм. По проектам его ведомства возводились казармы «кирпичного стиля».
Красные строения строились по всей России, и дважды за эту работу в течение последующих трёх лет генерал Колпаковский удостаивался монаршей «высочайшей искренней признательности». Супруга Мелания Фоминична обустроила уютную квартиру на тихой Моховой улице, дом №6.
На столе и в окружении стояли предметы служебного кабинета – две китайские вазы и восточная посуда, кипа официальных бумаг с витиеватой надписью на деловом листе, читаемой славянской вязью по слогам – «Кол-па-ков-ский», личная печать с фамильным гербом, выполненная из семиреченского колыпташа, в бархатной золочёной коробочке.
В том же художественном образе и в строгом ритме возле развернутого и испещрённого календаря лежали визитные карточки. С непременным адресом и телефоном ген. Колпаковского: «Исаакиевская площадь.
Военное министерство. Военный совет». Вокруг стола стояли портреты Колпаковского и его семьи работы фотографов – верненца А. Лейбина, омичей Л. Буланже и И. Кесслера, питерцев С. Левицкого и Н. Лоренковича, лежали стопкой на столе и в книжных шкафах каразинские, хлудовские, катанаевские альбомы.
Коллекция Колпаковского с большим количеством фотографий о городе Верном, стопка журналов о природе и охоте Туркестана и Сибири, почтовые открытки с видами городов и сёл, с достопримечательностями, российскими национальными портретами и событиями.
Были среди раритетов среднеазиатские картины Н.Каразина, В.Верещагина, Н.Самокиша, Е.Тихменева. Его любимые каразинские акварели в журналах «Нива» и «Всемирная иллюстрация», альбомы «Хивинский поход» и «Альбом акварелей по истории службы Сибирского казачьего войска».
Обыкновенно гостя усаживали на почётное место, в тяжеленное кресло с обивкой из шкуры антилопы и ножками из винтовых рогов тянь-шаньских животных. Кругом со стен глядели жители гор и степей, долин и озер, водопадов – тоскливые и радостные чучела, вызывающие сострадание, где поворот головы, направление «взгляда», даже положение ушей рассказывали о повадках и намерениях еще не пойманного зверя.
Когда на зрачки падал свет, появлялся эффект отражения, как у настоящего животного. «Наверное, это менталитет славянского народа, когда людям дорога память о любимом существе, а не его мертвое тело перед глазами», – размышляла Меланья Фоминична.
Из угла выглядывал «Марко Поло» – баран с длинной шерстью и крупными кручёными рогами. А рядом, кроме красивых «торсов» джунгарского медведя, балхашского кабана, семиреченского тигра, снежного барса и других «заготовок» – да много чего из крупного и мелкого зверя! – и несколько пар искусственных, но очаровательных глаз.
На видном месте, рядом с окном, висела перовская картина «Охотники на привале». Работа художника была особо дорога генералу Колпаковскому, настоящему охотнику и любителю вольных и тревожных путешествий.
Колпаковский содействовал успеху географических экспедиций, изучению истории и материальной культуры народов, движению по изучению производительных и культурных сил народов России. Он бывал в Благородном собрании или Городской управе на Невском проспекте.
Известны адреса академических и общественных организаций, действительным или почетным членом которых являлся генерал Колпаковский. Здесь, в столице, он делал доклады и издавал статьи, занимался краеведческой и научной деятельностью.
С Меланией Фоминичной Колпаковский часто заезжал в Смольный институт, где учились его дочери Мария и Александра. Или в Николаевское училище, где воспитывались сыновья – юнкера Григорий и Михаил.
Сыновья появились на свет в годы исторических событий: первенец в 1864 году, во время известной черняевской экспедиции, соединения Сибири с Туркестаном, а младший в 1867 году, в период образования Семиреченского казачьего войска.
Отец для забавы звал детей в домашних виршах полюбовно, называя в рифму Машка и Сашка, да Мишка и Гришка. Супруга Мелания Фоминична Колпаковская (1831 – 1894 г.г.) всё свое фамильное наследие, в том числе и свою родовитость, беззаветно пронесла через щедрую жизнь и передала без остатка дорогим детям и мужу, даря им и близкой родне кровную связь с историей своих далёких предков в грядущих поколениях.
По воспоминаниям, услышанным от бабы Шуши, правнучки Колпаковских А.Н.Базилевской, Мелания Фоминична оказалась, по преданию, «девочкой с яблоками». В юности она была Эмилией, старшей дочерью курляндского немца, лютеранина, малороссийского помещика Фомы (Томаса) Чемберга.
Любопытно, что два города на Украине – чембергский Никополь и колпаковский Харьков – лежат друг от друга на вытянутой руке. И, стало быть, стали родными, желанными. Портрет Эмилии полон символов: на заднем плане – горы (пейзаж отнюдь не малороссийский), платье четырехлетней девочки подпоясано орденской лентой, в одной руке – красное яблоко, другой она только что пыталась сорвать розу, но укололась о шипы и подогнула палец.
Работа написана крепостным художником Чемберга и будто предрекла весь будущий путь девушки. Художник был иконописцем и краснодеревщиком. Жаль, что не сохранилось ни имя портретиста, ни его работы (между прочим, мастер написал «икону Александры», дочери Колпаковских Сашеньки.
Говорят, были образы и других детей и родственников, написанных в стиле «девочки с яблоками»). В рассказе бабы Шуши есть версия истории помолвки Герасима Колпаковского и Эмилии Чемберг. Малороссийская девица весьма приглянулась молодому офицеру Герасиму Колпаковскому.
Но он не решился просить её руки, полагая себя военным, преданным делу полка, царю и Отечеству. Колпаковский в силу разных служебных обстоятельств оказался разлучённым с Эмилией на год-два.
Да и считал себя весьма бедным по сравнению с семьёй Чембергов. Мол, не сможет невесте обеспечить достойное существование. Во время приятельской беседы с сослуживцем, близко знавшим Томаса Чемберга, собеседник неожиданно задал вопрос Герасиму Алексеевичу:
«А Вы знаете, Колпаковский, Вас помнят, о Вас спрашивают…» Колпаковский нашёл отпуск и провёл время с возлюбленной невестой в имении родственника Чемберга. Эта поездка оказалась судьбоносной. После долгого ухаживания Герасим Алексеевич сделал Эмилии предложение. Невеста перешла в православие, изменила своё имя на русское созвучное – Мелания, дабы обвенчаться с любимым православным женихом.
Мелания была хорошей женой и верным другом генерала Колпаковского. Её «..жизнь была полна тревог и лишений, – делятся воспоминаниями родственники. – Она путешествовала с полком, жила в кибитке, родила на плоту первую дочь, вторую – за неделю до Узун-Агачской битвы, от исхода которой зависела не только жизнь её семьи, но и Отечества…».
Мелания Фоминична следовала за мужем по мере его командировок в Омск и Тобольск, Верный и Ташкент, Семипалатинск и Петербург. Четверть века она посвятила благоустройству краёв Туркестанского и Степного, с мужем и детьми возводила храмы, занималась попечением образования и воспитания, покровительствовала науке, искусству и культуре.
Её титуловали в обществе и в войсках – Ваше Высокопревосходительство, по мере того как Колпаковский получит чин полного генерала. Мелания Фоминична – семейная легенда с необычным началом и продолжением.
Рассказывали, что в доме Колпаковских обитал попугай, настоящий флибустьер, собеседник и рассказчик. Он обладал цепкой памятью и логическим мышлением, чувством состояния хозяина или хозяйки.
Но всё, что вызывало интерес гостя в квартире, денщик Софрон воспринимал неодобрительно, жалуясь на всё это царство зверей и пернатых, ему не-ведомых и непонятных. Софрон выносил с большим трудом какаду и называл восточное чудо «чёртовой птицей».
Попугай иронично принимал денщика, каждый раз ставил его в неловкое положение. Было время, когда он важно сидел на плече благосердечного хозяина и покрикивал на окружающих. Или нежно ластился к хозяйке, подыскивая ей приятные выражения, пел озорные птичьи трели.
Когда скончалась Мелания Фоминична, в холодный декабрьский вечер рассказчик-попугай потерял дар речи и редко теперь обращался к денщику, путая сказанное гостями и внося бессмыслицу в петербургский быт.
Мелания Фоминична похоронена в первые новогодние дни 1895 года в Петербурге вблизи кладбищенских ворот Никольского кладбища. Со временем могилы супругов Колпаковских объединены общим памятником.
Было намерение в начале 20-го столетия перенести прах генерала и его супруги из Петербурга в Верный и захоронить в Пушкинском сквере, где находятся могилы двух их детей – дочери Леониллы и внука Владимира.
Но судьба распорядилась иначе. Общий надгробный памятник в Верном (Алма-Ате), возведённый другом семьи Полем Гурдэ, со временем станет темой алма-атинских мифов и легенд.

Мой дом – моя крепость. 

Биографы считают, что Колпаковские сыграли свадьбу в весенне-летний отпуск 1856 года. Двигались гужем трое суток на перекладных из Омска в Тобольск 2 382 версты, совершив своего рода подвиг в условиях бездорожья, климата и бескрайности.
Здесь, в приполярном Березове, в семье Колпаковского 5 августа 1857 года родилась дочь Мария. Это был год завершения пятой заполярной экспедиции по Обдорскому краю под началом гражданского губернатора В.А. Арцимовича.
Экспедиция Арцимовича встречала Новый год в Березове в семье Колпаковского. После ревизии Березовского края (ныне Ханты-Мансийский автономный округ) Арцимович «…мог только радоваться, что приобрёл такого доброго, честного и усердного помощника», как Колпаковский.
Молодых в Березове встретили обжитые поселения на тысячевёрстной дороге. Здесь Мелания Фоминична с мужем поставила первые любительские спектакли. Герасим Алексеевич состоял членом Уральского общества любителей естествознания.
По поручению губернатора Колпаковский изучал возможности возделывания на севере Тобольщины зерновых культур, ходатайствовал об открытии ежегодной ярмарки в селе Самарово (ныне Ханты-Мансийск).
Он стремился повлиять и на культурное развитие края, внёс вклад в формирование зоологического отдела музея Западно-Сибирского отдела Географического общества, пополнил фонды коллекцией этнографических фотографий.
В годы упразднения Березовской казачьей комендатуры возбудил передачу Знамени Ермака 1-му Сибирскому конному полку и сохранение реликвии в Омской войсковой церкви. Сибирский период начинается с увлечения Колпаковским древностями, занятия раскопками в деревне Карагай Ишимского округа и отправкой в Санкт-Петербург в императорское археологическое общество «бронзового орнаментированного котла» из Большого скифского кургана.
По воспоминаниям, его археологические раскопки известны еще с кавказского времени, когда Колпаковский с модлинцами занимался строительством крепостей. Во время возведения базы передовой чеченской линии молодой подпоручик нашёл 22 августа 1844 года христианскую находку среди вскрытой земли.
После обсуждения столь странного предмета среди мусульманских владений укрепление было названо Воздвиженским. Известно, что последующие занятия Колпаковского продолжатся подводной археологией на Иссык-Куле, в поисках таинственного города Чигу.
Среди друзей сибирского периода был краевед Н.А.Абрамов, столоначальник Главного управления Западной Сибири, известный историк и географ, археолог и этнограф, статистик, член-сотрудник Русского географического и археологического обществ.
Он вёл многолетние метеонаблюдения в Березовском округе и Семипалатинске, в Семиреченском крае и Верном. Благодаря творческой дружбе Абрамов напишет «Описание Березовского края» и в 1857 году подарит книгу Колпаковскому, оказавшему содействие в её написании и издании.
Майор Колпаковский в Омске 19 июня 1858 года получил уведомление ехать в укрепление Верное и занять должность начальника Алатавского округа и Пристава киргизов Большой орды. В обозе ехали с мужем молодая жена Мелания Фоминична и годовалая Мария. В пути их окружали сыпучие пески и богатые живописные долины, горы, вершины которых прячутся в облаках, и мрачные глубокие ущелья, на дне которых с рёвом бегут потоки Лепса, Баскан, Саркан, Аксу, Каратал, Коксу.
Кажется, было несчётным число прозрачных речек и ручьёв, звонко спешащих по ущельям из самоцветных камней и орошающих страну живительной влагой, еловые леса на горах и нежные плоды в долине Или; медведь – обитатель гор и тигр – в непроходимых камышовых зарослях Балхаша и Алаколя.
Рек вдоль Джунгарского Алатау было много, однако семь из них дали название стране – Семиречье, проплывающей вслед путешествующему тарантасу. Рядом двигался поток переселенцев из южных губерний крепостной России, мужиков и баб, оторванных прямо от сох, еще не стряхнувших с себя запаха овинов.
Но – с топорами да пилами за поясом, в ожидании строительства семиреченских поселений. Колпаковский получил в наследство от начальника округа М.Д. Перемышльского работоспособный, полный энтузиазма аппарат, сотрудники которого уже отличились «за особые заслуги и труды по устройству алматинских поселений».
Среди них начальник военного укрепления Верное В.Д. Попов, командир Заилийского отряда Д.А. Шайтанов, военные инженеры Л.И. Александровский и Ц.К. Гумницкий. Осенью 1858 года начались работы майора Колпаковского в укреплении Верное.
Был произведён развод, и команды Заилийского отряда выстроились в каре. Священник в восемь часов утра совершил церковный обряд с литургией и водоосвящением из горной речушки Алматинки.
По совершении благодарственного молебствия с крепостных валов был произведён многократный пушечный выстрел, под залпы которого народ с иконами и хоругвями, в сопровождении всех присутствующих, обошёл кругом вновь обустроенное укрепление.
Герасим Алексеевич с семьёй слыл православным, часто бывал в церкви Во имя Святой мученицы Софии и ее дщерей Веры, Надежды и Любови. 14 ноября 1858 года храм был обращён из молитвенного дома Алматинской станицы.
Среди священников крепости известны протоиереи Томской епархии о. Евтихий (Вышеславцев) и о. Александр (Векшин), которые вели сибирских казаков в бой, принимали на исповедание и церковные службы, отпевали ушедших в мир иной.
И особо отметим трагическое начало семьи, судьбу младенца Леониллы (родилась 2 января 1859 г. в укреплении Верное – умерла 1 ноября 1860 г., там же). Чадо появилось на свет уже в Заилийском крае, девочка пережила военное лихолетье кокандского нашествия и в дни победы над врагом неожиданно скончалась.
Священник укрепления Верное о. Евтихий (Вышеславцев) печально отпел годовалую Леониллу. Её похоронят на станичном кладбище (ныне мемориальный парк 28-ми гвардейцев-панфиловцев). В документе за 1862 год (ЦГА РК ф. 360, оп. 1, д. 7, л. 1 об.) говорится, что «священник Векшин Александр Яковлевич встретил семью на исповедание: Г.А. Колпаковский, 43, жена Мелания Фоминична, 31. Дети: Мария, 4, Александра, 1 год»).
В семье Колпаковского появились сыновья Михаил (1864 г., укрепление Верное) и Григорий (1867 г., г. Семипалатинск). Крёстными были первопоселенцы укрепления Верное: отец – Пячковский Харитон Иванович, ст. лекарь Алма-Атинского воен. госпиталя; мать – Максимова Анна Алексеевна, жена смотрителя провиантского магазина.
Подрастала семья Колпаковских, на руках жены Мелании Фоминичны были Мария и Александра. О Сашеньке скажем особо. Однако, заметим, жизненный путь старшей сестры М.Г. Колпаковской нам мало известен.
Однажды Машенька была повенчана с путешественником Н.М. Пржевальским по возвращении его из второй Тибетской экспедиции с 23 по 26 декабря 1885 года. Но помолвка была сорвана самим избранником; старый холостяк неожиданно выехал из Омска в Петербург, оставив в недоумении семью Колпаковских.
Поведение он своё так и не объяснил, да и помолвку вскоре забыли, на то были причины. «Холостому помогай Боже! Я уйду в экспедицию, – говорил своим оппонентам Николай Михайлович, – а жена будет плакать. Когда кончу путешествовать, буду жить в деревне. Со мной будут жить мои старые солдаты, которые мне преданы не менее, чем была бы законная жена».
В начале 20-го столетия избранником М.Г.Колпаковской стал вдовец Топорнин Дмитрий Андреевич (1846 – 1914 г.г.). Весьма известный полководец, генерал-лейтенант кавалерии, из старинного уфимского рода, герой среднеазиатских походов и Русско-японской войны.
В юности он был боевым офицером и знакомым Г.А. Колпаковского: «…Топорнин, есаул казачьей батареи, очень молодой человек, расторопный и способный артиллерист, не раз уже проявивший в здешних делах свою лихость и известный по всей области своею отвагой.
Он ходко двигается на служебном поприще, без всяких на то вспомогательных причин, одними личными заслугами».
Жизнь и деятельность семьи Топорниных связана с Ташкентом. Известно, что детей в семье не было. Мария Герасимовна была попечителем Ташкентского Мариинского женского училища. Ей было 45 лет.
Здесь, в Ташкенте, в разные годы жили сестра Александра (по мужу Базилевская) с семьёй и брат Григорий, тоже с семьёй. Между прочим, в начале прошлого века он служил в 5-м Оренбургском полку 1-го Туркестанского армейского корпуса, которым командовал генерал-лейтенант Д.А. Топорнин.
Известно, что после Русско-японской войны Топорнин ушёл в отставку, жил в Петербурге и похоронен на кладбище недалеко от могил Колпаковских. Возможно, что М.Г.Топорнина похоронена с ним в Петербурге или в склепе Топорниных-Корженевских на Боткинском кладбише в Ташкенте…

…Битва, где вместе рубились они.

Однако 1860 год одновременно был не только глубоко печальным, но и вдвойне радостным. В дни победы отца, командующего Заилийским отрядом в узунагачском деле, родилась третья дочь Александра.
Приехавший с разведки отец навестил семью, совместно с Меланией Фоминичной положили они в колыбельку золотую монетку и дали дочери имя Сашенька. Г.А. Колпаковский состоял в 1858-1864 гг. воинским начальником Алатавского округа и киргиз Большой Орды, одновременно командующим войсками Заилийского (1860 – 1863 г.г.) и Кульджинского краёв (1871 г.).
В армии принял участие в осаде Токмака и Пишпека. За действия в известном узунагачском деле 1860 г. ему присвоены орден Святого Георгия 4-й степени, звание полковника и пожалован на папаху особый воинский знак «За отличие в 1860 году».
За взятие Пишпека 24 октября 1862 года ему присвоено звание генерал-майора. Со дня основания укрепления ставились в штыки две враждебные долины: Чуйская, занятая кокандцами, и Заилийская, частично обустроенная сибирскими казаками.
Военные стычки унесли много жизней новобранцев, первопоселенцев, местных жителей. По воспоминаниям, «…в крепости в это время находилось 2 батальона пехоты по тысяче человек в каждом; одна батарея конной артиллерии в 8 орудий и сотни 3 казаков.
А так как в это время могли находиться люди в лазарете, то на 2 000 пехоты рассчитывать было трудно. И вот, вся сила, которую полковник Колпаковский мог противопоставить налегающей на крепость сорокатысячной массе азиатской орды, от которой, кроме опустошения и разрушения, ничего другого ожидать нельзя было, и это было в обычае этого народа.
Колпаковский, за исключением больных, вывел все войска из крепости. Жители и торгующие купцы заперли все их лавки и квартиры; все вооружились имеющимся у них оружием; даже некоторые из больных солдат вышли из лазарета, и положительно все купцы и жители разместились по брустверам и валам крепости в ожидании общей участи.
Деваться решительно некуда было: и при малейшей неудаче ни один из русских нигде не мог укрыться!.. Главные кокандские начальники, опираясь на массу своей силы, до того были уверены в успехе, что они заранее распределили офицерских жён гарнизона крепости и жён жителей в жёны своим начальникам…
Можно себе представить тогдашнее положение не только полковника Колпаковского, как старшего лица в крепости и ответственного, но и всех находившихся в Верном… Все знали, всем до последнего человека в крепости было известно, что за народ, который идет на крепость; что пощады не может быть никому и никакой!
Ежели только гарнизон крепости не отобьёт, не осилит налегающую азиатскую орду, то все неминуемо должны погибнуть; всё будет опустошено и разрушено!..» В год кокандского нашествия подверглись нападению казаки, занятые сельским хозяйством в окрестностях алматинских станиц.
Враги урожай сожгли, скот и лошадей угнали. Казакам отрубили головы и на обозрение оставили черепа на воткнутых в землю пиках. Среди уведённых в полон была 17-летняя казачка Надя Черепанова. Она осталась жива, проданная в рабство, выдав себя за родственника начальника Верненского гарнизона.
А её младшего брата, пытавшегося сообщить страшную весть станичникам, зарубили на куски. Этими слухами, всеми обстоятельствами военного лихолетья и победой мужа и отца над кокандцами жили супруга Колпаковского и её дочери Мария, Леонилла и Александра.
8 октября 1860 года колонну победителей в узун-агачском деле возглавил казачий подполковник Д.А. Шайтанов, заменивший на время контузии боевого товарища Колпаковского. Прапорщику Снесареву была поручена миссия доложить командиру Отдельного корпуса Г.Х. Гасфорту об успехах операции, что им было сделано за одиннадцать дней непрерывного конного пробега Верный – Омск.
Вспоминая день вчерашний, офицер Д.Г. Колокольцев написал: «…По получении известия от Колпаковского с поля сражения, в крепости была, как рассказывают, такая радость, что передать нет возможности: все как будто воскресли после такой паники!..».
Колпаковский опередил возвращавшийся отряд Шайтанова версты за три от крепости. Его положение тоже не могло быть совершенно спокойное; у него в Верном оставалась больная жена и самые крохотные дочки.
Колпаковский осушил чарку за здоровье Мелании Фоминичны и подошёл к любимой жене. За столом потекли воспоминания матери и отца, обсуждались героические подвиги земляков и жизнь тылового Верного.
Потеря с российской стороны состояла из двух убитых казаков, 26 раненых и 6 контуженых солдат и офицеров (среди них подполковник Герасим Колпаковский и подпоручик Гилярий Сярковский) и 30 нижних чинов.
Священник Андрей Малов совершил 5 - 7 мая 1864 года воинское молебствие на братском кладбище Саурукова кургана. Были положены венки на восемь безымянных могил героев сечи (здесь будет поставлена часовня-памятник, открытая в 1884 году над братской могилой).
Героями названы войсковой старшина Бутаков, сотник Жеребятьев, подпоручик Сярковский, фейерверкер Дудинский. Фельдфебель Штинов попал в общий список нижних чинов, награжденных знаком отличия военного ордена Святого Георгия 4-й степени.
Среди георгиевских кавалеров были два офицера – Г.А. Колпаковский и В.В. Обух. В 1910 году, в год пятидесятилетия узунагачского сражения, на торжественный смотр семиреков и военный спектакль в Верный прибыли боевые товарищи, друзья прошлого Семиречья, родственники. Колпаковского величали «преподобным Герасимом» и доблестным воином, удостоенным дважды ордена Святого Георгия-победоносца…
В семье Колпаковских хранился указ императора, относящийся к первой Георгиевской награде Герасима Алексеевича. «Славное дело, – отмечено в указе. – Подполковника Колпаковского произвести в полковники и дать Святого Георгия 4-й степени.
Об отличившихся войти с представлением и всем штаб- и обер-офицерам объявить благоволение в приказе, а нижним чинам дать по одному рублю серебром на человека. Знаки отличия военного ордена выслать генералу Гасфорту, согласно его желанию».
Среди родственников на воинском торжестве были семья Базилевских и чета Топорниных. О каждом из рода Колпаковских будет рассказ в нашем очерке. Непременно сёстры Александра и Мария Колпаковские.
Также жена полковника Г.Г. Колпаковского Александра Савельевна с дочкой Александрой. И жена М.Г.Колпаковского Вера Николаевна (между прочим, в девичестве Багратион-Мухранская. С одной стороны – это были друзья генерала Колпаковского; с другой – Вера Колпаковская, известная художница в России, главным её творчеством были картины, связанные с жизнью и деятельностью М.Ю. Лермонтова).

Был готов и стол, и дом.

Вернёмся к событиям военного лихолетья 1860 года. Вспомним радостно-трагическую ситуацию в доме Колпаковских, смерть дочери Леониллы и рождение дочери Сашеньки. В детстве она пользовалась неограниченной свободой, дружила и хороводила с казаками, каталась с ними на лодке, ела даже сырую рыбу.
Оправдывалась, мол, «они едят, и я ем». Но Герасим Алексеевич смотрел сквозь пальцы на проделки дочери-сорванца. У нее была гувернантка, француженка мадам Жюли, которая была сильно озабочена дикарскими замашками воспитанницы. А.Г.Колпаковская окончила Императорское воспитательное Общество благородных девиц (1877, 45-й выпуск).
В первый год её пребывания в Смольном институте Петербург охватила эпидемия холеры, или оспы, две воспитанницы неожиданно умерли. Двери в комнату, где они находились, были заколочены, и срочно призванный доктор-француз прививал оспу воспитанницам, одного его взгляда на Сашу было достаточно, чтобы сказать: «Нет, нет! Этой не надо!».
Дело в том, что в семь или восемь лет Саша заразилась чёрной оспой и чуть не умерла. За ней ухаживала бывшая крепостная девушка Мелании Фоминичны Ксения. «Ксенечка, поцелуй меня», – просила Саша, и Ксения мужественно целовала!
Саша выжила, но следы оспы остались на её лице на всю жизнь. С юных лет она вышла замуж и стала счастливой женщиной А.Г. Базилевской. Известно, что Колпаковские и Базилевские – родственники: Сашенька и Фёдор были троюродные сестра и брат.
Общий прадед четы был Николай Мащенко, отец Прасковьи и Семёна. В семье Базилевских жила Екатерина Семёновна Базилевская, в девичестве Мащенко (1824 – 1908 г.г.), также двоюродная сестра Г.А. Колпаковского.
Дочь Александра Колпаковская (в замужестве Базилевская) училась с сестрой Марией в Смольном институте. За время своего обучения Саша приезжала в Верный всего один раз. Путешествие на перекладных заняло около месяца, начиная с весны до начала лета.
И от домашних каникул пришлось отказаться. В Смольном Сашу стал посещать её будущий муж Фёдор Васильевич Базилевский (1848 – 1918 г.г.), студент Петербургского технологического института.
В Ташкенте в октябре 1880 года состоялось венчание дочери Колпаковского. Одновременно свадьба продолжилась в Верном. Между прочим, по случаю обручения, китайцы, занятые в то время какими-то переговорами с Герасимом Алексеевичем, своевременно поднесли Саше богатые наряды.
Среди подарков была огромная восточная ваза, вышитое гладью синее платье было великолепно, но слишком тяжёлым. Его невозможно было носить, платье осталось в шкафу… Фёдор Базилевский служил областным архитектором Сыр-Дарьинской области, затем окружным архитектором Степного края, инженером путей сообщения Сызранско-Вяземской железной дороги. Среди семиреченцев, совершавших брачный союз, назовём священников К. Седачева и А.Покровского, дьякона И.Нарциссова.
Свидетелями по линии жениха были сотник Семиреченского казачьего войска Г.Р.Путинцев, титулярный советник А.В.Игнатович. Невесту представляли Иван Колпаковский, брат Г.А.Колпаковского, в ту пору иссык-кульский уездный судья.
Также М.Л. Петров, старший адъютант окружного артиллерийского управления (брат военного топографа Фёдора Петрова, гляциолога Тянь-Шаня, именем которого назван один из глетчеров Семиречья).
Словом, шаферы были знакомы друг с другом много лет в русском Туркестане. В семье Базилевских родились четверо сыновей – Владимир, Александр, Николай, Сергей. Они были дорогими детьми, внуками Колпаковских.
Первые дети Владимир и Александр умерли рано и причинили скорбь в семье. Священник Константин (Седачев) отпевал годовалого Владимира 9 июля 1882 года. Младенца похоронили на станичном кладбище (затем соборный, а ныне мемориальный парк панфиловцев в Алма-Ате).
Причём, Колпаковские похоронили внука Владимира в общей детской могиле с дочерью Леониллой спустя двадцать лет. По этому поводу грустное письмо Колпаковских к другу, зодчему П.В. Гурде: «…Оба мы, жена и я, проникнуты величайшей к Вам благодарностью за принятие мер к расположению Соборного парка так, чтобы могилы наших детей остались неприкосновенны и находились в стороне от аллей среди густой зелени…».
Родители рекомендовали строителю: «Сами памятники заменить новыми из тёсаного гранита, скреплённого железными скобами, и на них наложить прежние мраморные доски с надписями, придав этим доскам форму с закруглёнными углами. В верхней части плит должны быть водружены железные кресты…».
Муж Александры Герасимовны Ф.В. Базилевский, контролёр управления Министерства путей сообщения, умер в Петрограде неожиданно от воспаления лёгких. После его смерти она жила в Смоленске, в семье своего младшего сына, бывшего полковника Сергея Фёдоровича.
Во время революции и гражданской войны Сергей зарабатывал на продаже самодельных открыток юмористического содержания. В соавторстве со старшим братом Николаем он создал целую коллекцию неологизмов и новомодных сокращений типа «замкомпоморде» – «заместитель комиссара по морским делам».
У них хранились вещи, предметы быта и мебель семьи Колпаковских. Среди прочего две китайские вазы и фарфоровая посуда из частной коллекции Колпаковского. С.Ф. Базилевский был арестован в сталинские годы и расстрелян как враг народа (возможно, из-за фамилии – во время тотальной чистки в Красной Армии польских фамилий).
Его брат Николай Базилевский, инженер путей сообщения, был арестован в Калуге в 1930 г. и сослан на три года в Архангельскую губернию на лесоповал Пинега. Однако был через некоторое время выпущен.
Окружённый ссыльными священнослужителями, которые без ропота, без гнева и сомнения в благости Божией, перекрестясь, рубили столетние сосны, он поверил в Бога, умер христианином, завещав дочери три слова: «Шура! Молись! Веруй!».
мер в 1936 году от болезни «рассширения сердца», у дочери Александры Николаевны Базилевской (1906 – 1979 г.г.). Мать Александра Герасимовна Базилевская (Колпаковская) скончалась в годы заключения сыновей в лагеря. И похоронена близкими 11 сентября 1931 года в Смоленске.

Веселей своих внучат.

В последнем письме из Америки от художницы Марины Артемьевны Биловол получил новые данные о Колпаковских. Вернее, о семейной жизни Базилевских. Марина из рода Базилевских, пра-пра-правнучка генерала Герасима Алексеевича.
Получила художественное образование в Днепропетровске. Известна в монументальной живописи. Ныне пишет маслом и акварельные работы в Пенсильвании, в старинном городке Моррисвилле. Замужем, имеет трёх сыновей с русскими именами Александр, Андрей, Алексей. Есть в семье маленький принц Итан Александер (Ethan Alexander); он наполовину ирландец и пра-пра-пра-пра-правнук Г.А. Колпаковского.
Вот такая интересная и необыкновенная штука под названьем жизнь!.. Марина – хранительница домашнего очага, которая со слов бабушки Шуши, т.е. Александры Николаевны Базилевской (1906 – 1979 г.г.), нарисовала генеалогическое дерево.
В письмах американка сообщила в малых и больших подробностях о семье Базилевских, родственниках Колпаковского, выслала многие портреты семейного альбома и документы, связанные с жизнью и деятельностью генерала Колпаковского.
И однажды рассказала волнующую историю о потомках Колпаковского в Бельгии, в графском роде Д`Эстрэ. Звали героиню рассказа Марина Николаевна Корвин-Круковская. В её честь назвали Марину Биловол.
Родителями Корвин-Круковской были Николай Николаевич Корвин-Круковский и Александра Григорьевна Колпаковская, дочь сына Григория, до революции полковника Оренбургского казачьего войска.
По воспоминаниям, Александра жила с дочерью Мариной в революционную стихию впроголодь, в ужасных условиях. Она пристроилась в советском учреждении чертёжницей и обучала дочь черчению.
Марина была очень красивая и добрая девочка. По воспоминаниям, «…у них был единственный стол, на котором и ели, и работали. Но у Марины было всё самое лучшее из старых сундуков: туфли, шляпки, духи, булавки…
Александра Григорьевна строго следила за безупречностью Марининых манер и осанки. В доме разговаривали только по-французски». Но была единственная цель: как можно скорее и как можно дальше выбраться из Страны Советов, во что бы то ни стало выдать Марину замуж за иностранца и отправить её за границу.
Познакомилась однажды с молодым бельгийским консулом в Москве, который украл её и прятал в бельгийском посольстве, пока они не обвенчались и не получили разрешения на выезд Марины в Бельгию.
В конце 20-х годах у них родился сын (его судьба не прослежена). Тем временем Александре Григорьевне органы НКВД припомнили прошлую жизнь, отца полковника Колпаковского, её мужа Корвин-Круковского и сбежавшую дочь-графиню Марину Д`Эстрэ.
Внучка Г.А.Колпаковского была арестована, посажена в концлагерь и расстреляна. В Брюсселе её дочерью Мариной было устроено условное захоронение, кенотаф в память родителей, расстрелянных в России.
На мемориальной доске читаем: «Злодейской рукой большевиков убиенные… Корвин-Круковский, убит 3 января 1920 г., и Колпаковская, убита 25 августа 1942 г.». Бельгийская графиня поставила памятник не только своим родителям, а всему поколению униженных и оскорблённых соотечественников, родственников и близко знавших семью.

Белых яблонь дым.

В похоронах родителей Колпаковских, на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, приняли участие дети – сыновья Михаил и Григорий, дочери Мария и Александра. Отпели генерала по православному обычаю в церкви Святого Духа.
Богослужение совершил протопресвитер военного и морского ведомства А.А.Желобовский. Погребение проведено высокоторжественно под залпы 6-ти орудий 2-й артиллерийской бригады, с воинскими почестями под звуки военного оркестра лейб-казаков и батальона лейб-гвардии Павловского полка, при спущенных боевых знаменах.
Генерала похоронили в могиле рядом с супругой Меланией Фоминичной, скончавшейся 28 декабря 1894 года. Это был прославленный российский полководец, генерал от инфантерии, государственный и общественный деятель, член Военного Совета, дважды удостоенный ордена Святого Георгия.
Колпаковский являлся Почётным гражданином г. Верного. Перед самой кончиной генерал участвовал в высочайшем смотре войск Петербургского гарнизона. Это было почётной военной традицией, обычаем и долгом встречаться с императором на Царицыном лугу (Марсовом поле). Теперь прошло тридцать лет со времён атамана Колпаковского, представляющего в Северной Пальмире лихое казачество азиатской России.
Будто в память доблестному генералу были выстроены фронтом к Летнему саду пять линий войсковых соединений, собралась вдоль Лебяжьей канавки столичная публика. Звучала военная музыка, над площадью лились полковые марши, озорно неслись солдатские и казачьи песни, гремела эстрада.
Следующим событием в земной жизни генерала Колпаковского могла быть майская программа священного коронования их императорских величеств в Москве. Однако судьба распорядилась иначе, генералу не суждено было принять участие в главном празднике всей России.
Он скончался в квартире, на тихой Моховой улице, в Петербурге, украшенном в дни предстоящего всероссийского торжества. Генерал сидел укрытый пледом в кресле, с обивкой из шкуры антилопы.
Ему было трудно подняться, он тяжело дышал, звал Софрона открыть форточку. Было 23 апреля, настенные часы показали 10 часов 20 минут вечера. И тихо, неожиданно для всех, хозяин скончался, погрузившись в вечный сон.
Через несколько дней после похорон любимый денщик Колпаковского Софрон, помогавший родственникам Базилевским разбирать и складывать вещи покойного генерала, внезапно услышал знакомый голос: «Софрон, открой форточку!».
Софрон обернулся. Ему почудилось, что звал генерал, и бросился на забытый зов. Он любил Герасима Алексеевича и на какое-то мгновение поверил, что тот жив-здоров. Но кресло Колпаковского было пустым, а форточка квартиры распахнутой.
Кричал попугай, вылетевший на улицу на случайно дарованную волю, к вожделенным вешним небесам. Денщик Софрон отвлекся от домашних дел и горько зарыдал от пережитого…

Берлин – Алматы, март 2012 г.

Примечание:
Вопросы, связанные с семейной жизнью, научным творчеством и военной дорогой генерала Колпаковского задавали себе современники-биографы Д.Боулгер и В.Недзвецкий, войсковой старшина Н. Леденев, зодчий П. Гурде, медсестра А. Копцева, военные писатели Д.Г.Колокольцев, Г.П.Фёдоров, П.А.Пичугин, десятки боевых товарищей и гражданских лиц. Среди современников ученые-обществоведы и краеведы В.А.Моисеев, А.В.Жук, Н.П.Ивлев, В.В.Тумайкина, В.К.Белобородов также внесли достойное слово в восстановление биографии Герасима Алексеевича, его жены Мелании Фоминичны, детей и родственников Колпаковских.
В Берлине в серии «Центральноазиатские портреты» вышел сборник документальных очерков В.Н.Проскурина «Генерал Колпаковский». Книга воспринята с интересом в приполярной Югре и горном Алтае, в казачьем Ростове-на-Дону и русской Европе и Америке. Теперь ожидается новое алма-атинское переиздание новой документальной и иллюстрированной книги к ожидаемому 200-летию со дня рождения Г.А.Колпаковского (1819-1896), генерала, войскового атамана, администратора, политика, учёного и семьянина.
К этой дате В.Н.Проскуриным составляется военное, историко-культурное, биобиблиографическое жизнеописание Г.А.Колпаковского на фоне судеб Отечества. Прежде всего, истории азиатской России. Автор любезно предоставил «Простору», где четверть века тому назад впервые вышли его научно-популярные и документальные очерки о Колпаковском, свои новые материалы.

Источник и фотографии:
Краеведческие очерки В.Н. Проскурина. «Его величали «Преподобным Герасимом».
Опубликовано в журнале «Простор», №10 за 2012 год.
Фотографии из частного архива Владимира Проскурина, с сайтов CityWalls.ru и LavraSPB.ru