Глава одиннадцатая.

Нравы.

Если бы Руссо ¹ прожил несколько месяцев в казачьих ордах, если бы он хорошо узнал народ сей, по невежеству, грубости, беспечности и порывам страстей, столь близко подходящий к состоянию его естественного человека, то может быть, мы не читали бы ни его рассуждений о неравенстве людей и о вреде наук, ни тех прекрасных и остроумных софизмов, которыми наполнены многие другие его сочинения, ни того, что враги и почитатели сего славного мизофилантропа написали в его защиту и опровержение.
Примеры убедительнее слов. Никакие рассуждения не заставили бы его сознаться в заблуждении, но шестимесячное пребывание у киргизов и ближайшее рассмотрение нравов их произвели бы более, нежели все возможные доводы.
Народ, о котором мы говорим, конечно, не состоит из антропофагов, или каннибалов ², не приносит в жертву подобных себе, не находит забавы в убийстве или травле их зверями и даже имеет свои добрые качества. Но какой европеец захочет обратиться в его состояние?
Какой мечтатель позавидует обществу людей, которые незнакомы ни с наслаждениями нравственной природы, ни с средствами улучшить самое физическое существование свое, которые, закоренев в грубости, боятся всего того, что могло бы их смягчить, которые думают, что величие состоит в одной жестокости, и что храбрый должен вечно проливать кровь, которые, наконец, понимают только выгоды частные, не возносясь до тени понятия о пользе общей, о сем источнике величайших добродетелей, о сем единственном основании счастия всех и каждого?
Монтескье ³, разделив Азию на два пояса - на северный и южный - предположил, что она не имеет пояса умеренного и заключил, что жители первой сильны, воинственны, храбры и деятельны, а жители второй слабы, изнежены, ленивы и робки, что первые любят свободу, а последние склонны к рабству, что первые родятся быть завоевателями, а другие - рабами.
Не говоря о том, что большая часть племен, населяющих великую, или, как обыкновенно говорят, независимую Татарию ⁴, и причисленных сим знаменитым писателем к поясу северному, по свойствам своим принадлежит скорее к южному, скажем только, что характер киргизов исключает их из обеих половин.
Они не могут быть помещены в одном разряде с народами северными потому, что не имеют ни деятельности, ни мужества, ни духа завоеваний, принадлежащих сим последним. Равномерно нельзя их отнести и к народам южным, потому что они не изнежены, не слабы и не знают не только рабства, но и подданства. Они составляют класс, средний между двумя предыдущими ^5.
Киргиз подходит к южному азиатцу леностию своею. Чего недостает в климате для произведения сего свойства, то довершает в нем образ жизни: большую часть лета от жары проводит он во сне, а зимою почти не оставляет своей кибитки потому, что снега засыпают все пути.
Притом не зная никаких искусств и ничем почти не занимаясь, кроме скотоводства, он ни в какое время не видит нужды много трудиться. Жены и дочери составляют также одну из причин, поощряющих его к лености, освобождая от всех трудов по домашнему хозяйству.
Видя хотя немного достаточного киргиза, лежащего в совершенном бездействии близ турсука (кожаного мешка), наполненного кумысом, нельзя не вспомнить гомеровых циклопов ⁶, которые не пахали, не сажали и не сеяли, а жили на счет богов. 
Таковая праздность рождает в киргизе беспечность, сластолюбие и болтливость. Она же делает его до чрезмерности любопытным и даже жадным ко всяким новым слухам. Никакая почта не может сравниться в скорости с молвою, которая как ветер пустынь разносит новости по ордам киргизским.
Коль скоро приезжает в аул гость, особенно издалека, то все тотчас собираются слушать его, и за все угощение никто не требует от него другой платы кроме рассказов. Богатые и знатные сообщают своим приятелям новости с нарочными вестниками.
От вида ли единообразных и утомительных для зрения степей, или от другой какой причины, большая часть киргиз-казаков угрюма и не предается шумным веселостям. Многие столь задумчивы, что удаляясь от всякого общества, проводят по несколько часов в уединении.
Легкомыслие и доверенность в тех случаях, где не вмешивается корысть, суть черты, наиболее приближающие их к природе. Последнее из сих свойств совершенно противоположно характеру большой части азиатцев, возрастающих под таким правлением, которое приучает всех к подозрению.
Следовательно, киргизы доверчивее прочих жителей Азии, потому, что не живут под игом деспотизма. Заключение наше подтверждается тем, что части сего народа, кочующие около Китая и подвластные оному, также зависящие от Коканда, Ташкента и проч., гораздо более имеют скрытности, пронырства и склоннее к подозрениям, нежели обитающие внутри степей единоплеменники их, которые ничего не боятся.
Замечательно, однако же, что все киргиз-казаки умеют соединять доверчивость свою со склонностию обманывать, особенно тех, которые не мусульмане (В Коране сказано, что лихоимство не может иметь места между магометанином и неверным).
Обманы их немногосложны, не сопровождаются большими кознями, не хитры, но часты. На обещания их никак нельзя полагаться, особенно, когда они дают оные в нужде или в надежде что-нибудь выиграть.
Получив желаемое, они уже не думают об исполнении данного слова. Само собою разумеется, что в народе, имеющем такие правила честности, нет прочных договоров.
Китайский писатель князь Циши ⁷ в описании побегов тургутов из России в Зюнгарию, говорит о киргизах:
- "Кочевые народы сии тогда только хранят данное слово, когда видят, что за нарушение оного жестоко будут наказаны, впрочем, нет для них ничего столь священного, чего бы они не нарушили из одной корысти" (Описание сие переведено с китайского на русских язык г. Липовцовым и помещено в "Сибирском вестнике" 1820 года (книж. 10 и 11)).
Казалось бы, что люди, имеющие нужды ограниченные, не знакомые с роскошью и не умеющие употреблять своих богатств, должны быть равнодушны к прибыткам и небольшим потерям, но здесь находим совсем противное.
Корыстолюбие киргизов простирается до чрезвычайности.
Много раз случалось мне видеть между ними ужасные драки за раздел самых маловажных вещей. Бывшие у них в плену рассказывают, что когда случится им ограбить какой-нибудь караван, то они разрывают на части последние безделицы; например: если попадутся им часы, то один берет себе колесо, другой винтик, третий стрелку и так далее.
Потом всякий, возвратившийся с грабежа, должен еще разделить добычу с родными и приятелями своими, после чего ему остается за все труды и за все буйство самое ничтожное возмездие. Когда же он уступает какую-нибудь вещь в долг или в подарок, то непременно требует за оную вдвое против истинной ее цены.
Между тем неотступно выпрашивает у родных или приятелей своих все, что ему нравится. Столь же неутомим он и во всех вообще требованиях. Нигде не нужно более терпения, как в сношениях с киргизом, особенно по делам службы. Как бы ни были нелепы его просьбы и сколько бы раз ни была доказана ему невозможность исполнить их, он возобновляет оные при каждом удобном случае.
Если же делают ему удовлетворение только с намерением избавиться от него, то успех свой приписывает он не снисхождению того, кто уступает, но слабости его и становится в требованиях своих еще неумереннее.
Черта сия должна быть принимаема в соображение при всех сношениях с сим народом.
Не будем говорить здесь о суеверии киргиз-казаков, ибо выше мы представили много доказательств оного, но упомянем о скупости, о гордости пред слабыми, о низости пред сильными и о вспыльчивости. Видя киргиза, неравнодушно и иногда со слезами слушающего или рассказывающего какое-нибудь трогательное присшествие, видя его восхищающегося не только изящными предметами и хорошими делами, но даже удачными выражениями, думаешь, что он должен быть добр и сострадателен.
Мысль сия исчезает при взгляде на нечувствительность его к бедным соотечественникам своим (Число нищих в киргизском народе очень значительно. Их обыкновенно называют байгушами) и к несчастию. Признательность к благодеяниям и почтение к старикам, или аксакалам (Аксакал значит белобородый) , суть лучшие черты его характера и почти единственные его добродетели.
В них только видишь, что сердце его имеет искру доброты. Качество сие много бы произвело в нем хорошего, если бы грубость, невежество и необузданное своевольство не подавляли оного. Под именем храбрости киргизы разумеют хищничество и буйство. Неустрашимость, свойственная самым необразованным умам, им совсем не принадлежит.
Войны правильной они не ведут и вести не могут по недостатку подчиненности, распорядка и согласия, но нападения, как на проходящие чрез степи их караваны, так и на границы соседственных с ними народов делают они очень часто.
Однако ж толпы таковых хищников редко бывают многочисленны. Набеги свои производят они по большей части ночью, нечаянно и без всякого порядка, но с удивительным стремлением и криком, имея при себе разного рода оружие, как то: сабли, ружьи, стрелы, палки, каменья и, наконец, арканы, или веревки для пленения неприятелей.
Первый удар их, или первая атака, если так можно назвать нападения разбойников, бывает всегда сильна, и устоять против оной нелегко. В ней совокупляют они всю храбрость свою, но при первой неудаче теряют ее, стремительно переходя из дерзости в робость и обращаясь в бегство.
Если же принуждены бывают спешиться, то совсем не могут защищаться. Следовательно, вся смелость их заключается в надежде на лошадей и на получение корысти. Таков воинственный дух большей части кочевых народов - как древних, так и новейших.
Геродот ⁸ в кн. IV, описывая поход Дария Гистаспа ⁹, в Скифию, говорит: - "Конница скифская, нападая на персидскую, всегда обращала ее в бегство, но сия последняя удалялась под защиту пехоты, и скифы, устрашенные видом оной, возвращались назад."
Тацит ¹⁰ (Histor lib. I.), упоминая о нападении роксолан ¹¹ на Мезию, при Оттоне ¹², замечает:
- "Mirum dictu ut sit omnis Sarmatorum virtus velut extra ipsos; nihil ad pedestrem pugnam tarn ignavum; ubi per turmas advenere, vix ulla acies obstiterit".
(Удивительно, что вся храбрость сарматов ¹³ находится как будто вне их. Нет народа слабее в пешем бою, но где нападают они (конными) толпами, там лучшее войско едва может им противостоять.)
Подобный сему образ войны, или говоря точнее, образ нападений, видим в истории страшных монголов и ныне находим у бедуинов, курдов, туркоманов ¹⁴ и других подобных им народов. Сомкнутый фронт или каре регулярной и опытной пехоты должны устоять против десятерного числа киргизов. Одна пушка может истребить их невероятное множество.
Дрожа от страха при одном виде оной, они теснятся против нее, стараются один за другим спрятаться и тем подают возможность каждому ядру вырывать целые. ряды людей. Один караван, разграбленный киргизами на пути в Бухарию, долго оборонялся от хищников поставленною на верблюда самоварного трубкою, которую приняли они за пушку, или фальконет, и от которой, когда ее на них наводили, два или три раза обращались они назад.
Какое ужасное опустошение может произвести в народе сем одна рота артиллерии, если она будет искусно употреблена.
Главнейшая причина такой трусости заключается в том, что киргизы, как мы уже сказали, не ведут решительной войны, но нападают только случайно, небольшими толпами и не имеют понятия о правильных сражениях, один гром пушек уже поражает их страхом.
Прибавим к тому, что они почти никогда не сражаются с другою целию, кроме корысти, а побуждение столь низкое не может сделать целого войска неустрашимым. Свойства сии не мешают им, однако ж, наносить сильный вред самым храбрым неприятелям отгоном лошадей при малейшей оплошности, грабежом обозов при разделении сил и, если возможно, похищением арканами часовых с передовых цепей.
Равным образом набеги их на границы наши всегда оканчиваются не сражениями, а угоном скота, захватом безоружных людей, потравою лугов, истреблением сена, и, наконец, скорым бегством. Все сие служит доказательством, что киргизы - не воины, но только вооруженные воры, или пастухи.
Впрочем, должно заметить, что их корыстолюбие и жадность к добыче, соединенные с суеверием, могут произвести многое. Киргизы не кровожадны, но и это хорошее качество происходит от того же корыстолюбия, а не от доброты сердца. Они не стараются истреблять неприятелей потому, что всегда ищут не победы, но добычи.
Они не убивают пленных потому, что находят более выгоды в продаже их бухарцам, хивинцам или другим соседственным с ними народам. Гостеприимство, оказываемое киргизами своим соотечественникам и без всякой платы, наблюдаемое как один из священнейших законов вероисповедания, не распространяется на чужеземцев, а тем менее - на иноверцев.
Европеец, который бы вздумал странствовать по ордам их без вооруженного прикрытия, неминуемо встретит неволю. Магометанин сунитской секты, без друзей и покровительства, если попадется в руки людей несколько просвещенных исламизмом и не станет обороняться, то будет только ограблен.
Персиянина же и всякого подобного ему шиита ожидает одна участь с христианином. Отважные жители гор Кавказских, конечно, во всех отношениях страшнее киргизов для неприятелей своих, но у них законы гостеприимства священны, и всякий чужестранец, принятый черкесом под покровительство, безопасен ¹⁵.
В киргизских ордах никто не ручается и не может ручаться за безопасность путешественника. Непостоянство и ветренность киргизского народа, соединяясь с корыстолюбием, делают у него все связи непрочными и долго будут препятствовать введению посреди оного учреждений полезных.
Хан Меньшей орды Ширгазы ¹⁶, с которым я говорил о сем предмете, отвечал мне: "Наш народ есть стадо диких коз. Сколько ни старайся приучать их к чему-нибудь, при первом шорохе все бегут в разные стороны".
Хан Абульхайр в письмах своих Тевкелеву, не раз говорил: 
- "Моя легкомысленная казачья орда".
Склонность киргизов к тщеславию особенно обнаруживается в высшем классе. Доказательством оного может служить строгость, с каковою разбирают они происхождение султанов от чисто ханской крови, или от смешанной с простонародною.
Сюда же принадлежит охота их всем рассказывать свои подвиги, а те, которые имеют от правительства нашего медали, сабли и похвальные листы, непременно показывают их всякому русскому. Даже сыновья и внуки киргизов, получивших таковые знаки отличия, присваивают себе права отцов или дедов своих.
Медали, за неимением орденской ленты, часто привешиваются на каком-нибудь ремне или шнурке. При ограниченности желаний, при скупости и неумении наслаждаться выгодами жизни, народ сей не извлекает из богатства другой пользы, кроме тщеславия.
Однажды спросил я одного владельца 8 000 лошадей, почему он не продает ежегодно по некоторой части табунов своих.
Он отвечал мне:
- "Для чего стану я продавать мое удовольствие? Деньги мне не нужны; я должен запереть их в сундук, где никто не увидит их. Но теперь, когда табуны мои ходят по степям, всякий смотрит на них, всякий знает, что они мои, и всякий говорит, что я богат."
Вот каким образом молва о богачах киргизских разносится по ордам, вот каким способом приобретают они уважение своих соотечественников и титул бай (богач), часто дающий им преимущество пред потомками ханов и пред самыми достойными старейшинами.
Итак, не у одних просвещенных народов богатство предпочитается душевным свойствам, полудикий, не умеющий пользоваться оным, также поклоняется сему кумиру, как и европеец. Нет ничего ужаснее мщения киргиз-казаков и последствий оного.
Сие пагубное свойство ввело между ими то опустошительное зло, которое, заняв место законного удовлетворения за обиду, лишило их истинной храбрости и заменило ее всегдашним стремлением к грабежу, которое истребляет, разоряет, развращает их и которому дают они название баранты (repre'sailles).
Зло сие состоит в беспрерывных отгонах друг у друга скота и возникающих из того междоусобных драках. B прежние годы баранты производились, как говорят, только по приговору судей, или старейшин и тогда только, когда виноватый решительно отказывался удовлетворять истца.
Ныне же всякий обиженный, обокраденный, или недовольный собирает шайку наездников, приезжает с нею к своему неприятелю, нападает на его жилища и угоняет табуны или стада его. Само собою разумеется, что сей последний защищает свою собственность, призывает к себе на помощь соседей своих и старается отразить хищников.
Если же он в том не успеет, то едет с товарищами в аул неприятеля, взаимно нападает на него и угоняет скот, не различая правых от виновных. Таковое отмщение повторяется, число участвующих в одной ссоре беспрестанно увеличивается, стада и табуны (Баранты чрезвычайно уменьшают в ордах киргизских число скота, потому что при отгоне его не берегут, и значительная часть оного дорогою при быстром перегоне издыхает, пристает, получает потом болезни и нередко заражает здоровые стада и табуны.
Притом количество скота, доставшееся барантою в полную добычу, спешат уменьшить, убивая в пищу) истребляются, пламя мщения раздувается, и целые тысячи народа стонут от зла, произвольно введенного и охотно поддерживаемого.
Отличающиеся проворством и удальством в сих неистовствах не только не терпят презрения, но почитаются храбрыми и получая название батырей (Тамерлан в своих наставлениях, писанных им для детей и потомков, не раз говорит, что отличившиеся храбростию в сражениях полководцы и воины его получали исключительное название Behader, которое Ланглес (Institut.polit. et militaires de Tamerlan) / переводит на французский язык словом brave. Тамерланов багадыр, киргизский батыр, монгольский батур, означает одно и то же понятие, напоминают нам русских богатырей. Все сии слова должны быть отрасли одного корня, или даже только изменения одного и того же изречения. 
Бох, или бог значит по-турецки: мощный, сильный, господин) или богатырей, прославляются во всех ордах. Многие из них, давно уже оставившие свет, еще живут в памяти потомков, и имена их воспеваются как имена людей, составляющих украшение и славу народа.
Вот героизм киргизский! Вот понятия их о величии души! Киргиз-казак, который не может отмстить нанесенной ему обиды, в минуту гнева похож на беснующегося. Один из ордынцев, кочевавших в 1821 году около Антоновского форпоста, почти на глазах моих дал сам себе несколько ран ножом оттого, что при драке его с одним русским несколько уральских казаков отняли у него противника, прежде, нежели он успел довольно наказать его.
Другой, будучи приговорен биями к наказанию, пришел в такое неистовство, что сам себя ранил, убил топором отца, нанес рану дочери и изрубил несколько лошадей. Если же после разных препятствий и долговременных исканий обиженный находит предмет своей ненависти, то делается совершенным тигром.
Несколько лет назад казаки Меньшей орды байулинского поколения берчского рода, мстя за смерть своих родственников, напали на алимулинцев и взяли часть врагов своих в плен. Воображение едва ли может придумать участь, каковой были подвержены сии несчастные, между которыми находились и невинные.
Победители привели их на могилы убитых ими, принудили их к противоестественному преступлению, и потом всех поодиночке тут же умертвили, а старейшине разрезали горло, и собрав кровь его, горстями пили ее.
То же бывает, когда убийцу выдадут родственникам убитого.
Они сперва перерезывают ему главнейшие жилы, потом разрубают все составы тела: иногда же распарывают живот и кладут во внутренность оного отсеченные руки, ноги и голову. Такова была смерть Берды-ходжи, старейшины той части Меньшей орды, которая подвластна Китаю.
Мы о нем говорили в историческом описании. Из всех трех орд казачьих Меньшая кажется наиболее потерпела от междоусобий. Баранты в ней чрезвычайно усилились в начале нынешнего столетия и дошли до того в 1813, 1814 и 1815 годах, что толпы матерей и отцов, лишенные пропитания, приходили на границы наши и продавали детей своих, не находя другого средства к спасению им жизни.
В 1815 году около Гурьева куплено было русскими в течение одного месяца около 100 таковых. За мальчиков платили по 4 и по 3, а за девочек - но 3 и по 2 куля ржаной муки (Г. Броутон, живший между Маратами ¹⁷, пишет, что в народе сем не только матери продают своих детей рупии по две (около 5 рублей), но что беднейшие из женщин с малютками своими ищут пищи в скотском помете и едят зерна, которые в нем находят. См. Les Marattes, trad. l'anglais par Breton, T. 1, page 42)".
В Средней и Большой ордах баранта также существует, но говоря вообще, они как во внутреннем управлении, так и в сношениях с соседами (исключая вражды с дикими киргизами) спокойнее Меньшей орды.
Доказательством тому служит история их. Различие сие весьма давно замечено российским правительством.
Тевкелев еще в 1753 году писал к хану Нурали: 
- "Средняя орда не так ослушна, как Меньшая, ибо пленных наших выдает и виновных сама наказывает." 
То же можно видеть в журналах и донесениях чиновников русских, бывших в Средней орде как в прошедшем, так и в нынешнем столетиях. Старые киргизы говорят, что будто бы предки их соблюдали очень строго твердость во всех кровных союзах и целомудрие.
Ныне признаются они, что добродетели сии очень много ослабели, а оттого почти все связи основаны на личных выгодах каждого. В заключение скажем о привязанности киргизов к своему отечеству, или, лучше сказать, к земле своей. Благоразумнейшие из них очень чувствуют, что безначалие и раздоры долго еще не позволят им наслаждаться благоденствием народным, но все хотят лучше терпеть, нежели оставить те места, на которых родились и взросли, тот образ жизни, к которому привыкли.
Правда, что несколько тысяч кибиток вынуждены были навсегда перейти из степей своих в пределы России; множество бедных, или так называемых байгушей, и теперь переходят внутрь границ наших, но большая часть их, невзирая на спокойствие, которым теперь пользуются, и на богатства, которые приобрели в России, желают возвратиться на Родину.
Поселенные между башкирами, беспрестанно бегают за границу; байгуши, живущие у русских в работниках, нажив что-нибудь порядочное, спешат к своим соотечественникам в орды; из 7 или 8 000 кибиток, водворившихся в Астраханской губернии, почти третья доля в 1820 году возвратилась (В 1824 году киргизы сии вторично перешли в Астраханские степи) в прежние кочевья. Мы не могли без особенного удовольствия смотреть на сих последних, когда они, перешед чрез Урал, и ступив на отечественный берег свой, прыгали от радости и целовали землю.
Султан Меньшей орды Ширгазы ¹⁸, сын бывшего некогда хивинским ханом Каипа, очень долго жил в Петербурге, был в русской службе майором, находился несколько лет при одном из первых вельмож Екатерины II и, разумеется, должен был привыкнуть к выгодам, удовольствиям, даже прихотям европейской жизни.
Несмотря на все это, он возвратился в орду и умер в ней истинным киргизом во всех нравственных отношениях. Женский пол казачьего народа по многим причинам должен быть предпочтен мужскому.  Киргизки далеко превосходят киргизов в трудолюбии. Они отправляют все домашнее хозяйство, на них лежит половина попечений о скоте, они сверх того занимаются рукоделиями и приготовлением одежды себе и детям, они же должны заботиться обо всем нужном для мужей своих, даже иногда седлать им лошадей и сажать их верхом.
За все сии труды награждены они рабством, имеют в мужьях своих владельцев, или господ (Один французский писатель,говоря о религии и нравах секты несериев, пишет:
- Les femmes sont regardees comme faisant partie des bestiaux de la maison (Journal Asiatique 1824; 27 Cahier)).
Правда, что их не заключают в гаремы и предоставляют им свободу в обращении с мужчинами, но снисхождение сие невольное, ибо:
1) заключение жен введено там, где у всякого их по нескольку, где климат и сложение тела подвергают добродетель их всегдашней опасности и где ревность их может производить беспорядки не только в домашней, но и в гражданской жизни.
Киргизы же, как увидим далее, кроме богачей, имеют большею частию только по одной жене, и женский пол у них не может нарушать общественного порядка, потому, что сей порядок не существует;
2) народы, у которых есть серали, ведут жизнь постоянную и запирают женщин внутри домов своих, но киргизская кибитка не может защитить от любопытных и не остановит поползновения к неверности;
3) турки, персияне и почти все прочие поклонники Магомета имеют у себя невольников, которые женам господ своих доставляют возможность жить в вечной праздности, и евнухов, которые охраняют гаремы от всяких покушений. Киргизы же очень редко держат у себя первых, и к счастью соседей своих, совсем не знают последних; сами же ленивы, следовательно, жены их, занимаясь всеми домашними работами, не могут не показываться сторонним мужчинам.
К трудолюбию киргиз-казачки присоединяют свойственные полу их добродушие, чадолюбие и сострадательность. Бывшие у киргизов в плену отзываются о них гораздо лучше, нежели о мужчинах. 

Глава двенадцатая.

Обычаи.

Обычаи и обряды народа составляют часть нравственности его. Познание оных столько же нужно для политика, как и для историка. Из описания обычаев наблюдательный ум может извлекать истины очень важные.
Мы начнем сию статью вычислением главнейших обыкновений киргизов в домашней жизни и потом перейдем к обычаям общественным:

Рождение.

Рождению киргиза предшествует суеверие. Коль скоро беременная женщина почувствует приближение родов, то призывают к ней гадателей, или баксов, которых присутствие и предсказания почитают средством к облегчению страданий родильницы.
У иных же, особенно в Средней орде, к родам приглашают всех ближних соседей, как мужчин, так и женщин, и потом, когда все соберутся, протягивают чрез кибитку или юрту веревку, по которой заставляют родильницу ходить взад и вперед.
Когда настает минута ее разрешения, то одна из присутствующих родственниц или приятельниц обхватывает ее руками и давит ей живот с намерением ускорить рождение младенца. Если силы одной женщины недостаточны для произведения желаемого действия, то место ее заступает мужчина или ей помогают несколько других женщин.
Всякий входящий при сем случае в кибитку, должен родильницу ударить три раза полою платья и сказать: "Чык" (выходи).

Имена.

Имена младенцам даются иногда тотчас по рождении, а иногда по прошествии года, или когда они начнут ходить. В выборе имен отец и мать не руководствуются ничем, кроме произвола своего. Иные заимствуют их от урочищ, от очертания лица и обстоятельств, предшествовавших рождению, другие от имени первого вошедшего в кибитку при родах, многие стараются подбирать всем сыновьям своим имена сходные, сообразуясь с именем старшего.
Например, я знал четырех братьев: Аргимбая, Алчибая, Алтымбая, и Миндибая. Для любопытных приведем здесь еще несколько имен мужских и женских:

Мужские.

Арслан, Булька, Абульгазы, Идига, Ишгазы, Маненбай, Яманча, Мендиарг, Азимджан, Каратай, Иссянгильди, Чуман, Якаш и проч.

Обрезание.

Постановление Магомета об обрезании соблюдается киргизами с несравненно большею против прочих законов Корана точностию. Они совершают оное над детьми своими от 3 до 10 лет их возраста, большею частию посредством мулл, нарочно обучающихся сему искусству и исполняющих оное при чтении молитв как священный обряд религии. Родители в то время дают праздники.

Воспитание.

По рождении младенцев пекутся только о прокормлении их. Рубашек им не делают, но завертывают их в какое-нибудь полотно или от холода - в овечьи шкуры. Малютки, выползая из таковой одежды нагие, иногда в горячую золу, а иногда на снег, с первых дней своей жизни приучаются ко всем переменам воздуха.
Некоторые матери сыновей своих пеленают и кладут их между коленами и ступнями подушки для того, чтобы ноги их сделались несколько вогнутыми, и от того более способными к верховой езде. Само собою разумеется, что  кочевом народе отцы не могут употреблять трудов на воспитание сыновей своих, и что уменье смотреть за стадами и ездить верхом на требуют больших попечений.
О женщинах, родящихся для работ и услуг своим мужьям, нельзя сказать того же: они непременно должны заниматься обучением дочерей своих разным искусствам, необходимым в домашней жизни, как то: прясть, ткать, шить одежды, готовить пищу, делать разные узорчатые занавески, вышивать шелком, золотом и проч.

Свадебные обряды.

Выше говорили мы, что, следуя Ал-корану, киргизы соблюдают многоженство. Число жен, однако же, редко соответствует у них желаниям мужей, потому что они приобретают их покупкою, которая называется калым и возрастает с количеством жен (Количество калыма не определено.
У бедных он состоит из 5, 6 и менее овец, а у богачей доходит до 200 лошадей или 500 и 1000 овец, с прибавлением разного рода имущества и иногда невольников или невольниц), так что вторая стоит дороже первой, третья - дороже второй и так далее.
По сему правилу, несколько жен может иметь токмо богач, а недостаточные простолюдины вообще имеют по одной. Нурали, хан Меньшей орды, имел 16 или 17 жен и сверх того около 15 наложниц (которых также можно держать и которых дети мало отличаются от законных), а потому он был отцом 32 сыновей и 33 или 34 дочерей.
Молодые мужчины большею частию не по выбору своему берут первых жен, но по назначению родителей, девицы же всегда подчинены воле их. Оттого истинная привязанность между супругами встречается редко.
Многие отцы, особенно знатные и богатые, сговаривают детей своих еще в пеленах. Первое основание брака составляют условия о числе калыма и сроке уплаты оного.
Когда условие сделано, то мулла освящает его, трижды вопрошая отцов или родных жениха и невесты: 
согласны ли они соединить своих детей? - и читая молитвы о благоденствии будущих супругов при свидетелях или посредниках, избираемых для решения споров, которые впоследствии времени могут возникнуть между договаривающимися сторонами.
Сговор сей заключается каким-нибудь пиршеством, приглашением гостей и разными забавами. По том жених или отец его начинают выплачивать калым, а отец невесты приготовляет ей приданое, какое желает или какое обещался дать (В числе приданого непременно должна быть кибитка, в которой будет жить невеста, сделавшись женою).
Пока калым не выплачен, свадьба не совершается, но жених имеет право посещать невесту наедине и даже спать с нею вместе, не нарушая, однако же, целомудрия. В некоторых поколениях и родах свидания сии сопровождаются следующими обрядами.
Перед отъездом жениха к невесте отец его делает домашнее торжество: призывает муллу, читают за здоровье отправляющегося в путь молитвы и поют в честь его песни, наряжают его в богатое платье, дают ему лучшее седло с красивою сбруею, хорошую лошадь и отправляют.
Прибыв в аул своей будущей подруги, он является к отцу ее или старейшему в семействе, объявляет цель своего прибытия, испрашивает позволения разбить свой белый шатер или палатку и ищет подарками и угождениями приобрести дружбу жены невестиного брата или другой подобной ей родственницы, с тем, чтобы она могла быть посредницею сношений его с нареченною женою, которую между тем от него скрывают.
Таковыми средствами и подарками всем женщинам, принадлежащим к семейству, достигает он наконец предмета своих желаний: ему приводят в шатер невесту, и оставляют с нею наедине. Хотя свидание сие иногда бывает первым в жизни для обоих будущих супругов, но поелику предшествовавшие оному обряды исполнены, и калым ежели не весь, то частию выплачен, следовательно, отступиться в сие время от заключенного до половины супружества нельзя, без гонения родителей или мщения и взысканий обиженной стороны.
Впрочем, к такой решительной мере не приступают почти никогда и потому, что девицы не смеют открыто желать, а мужчина имеет средство утешить себя в одном неприятном для него супружестве другим, по собственному выбору.
И опять от сего обычая страдают только одни женщины. После первого посещения невесты жених в некоторых местах получает право всегда видеть ее наедине и потому оставляет в ее ауле белый шатер свой (Обряды сии возможны только людям достаточным; бедные сокращают их поневоле) до свадьбы; в других он должен возвратиться к отцу и не возобновлять свиданий своих с невестою до совершенной уплаты калыма.
Если прежде свадьбы один из сговоренных умрет, то разбирается, имел ли жених тайные свидания с невестою или нет. В первом случае ему или родственникам его возвращается 1/2 отданного им калыма, во-втором - 4/5, остальное предоставляется родным невесты.
Разбор сей делается потому, что нареченные супруги весьма часто поспешают в тайных свиданиях наперед воспользоваться будущими правами своими, а корыстолюбивые родственники невесты представляют возможность преступления, как право на удержание не принадлежащего им имущества.
Если от преждевременных наслаждений невеста сделается беременною, то, совершив скорее свадьбу, отдают ее жениху, хотя бы калым не был выплачен. Когда же все идет должным порядком, и жених, выплатив калым, желает окончить свадебный обряд, то он дает знать о том будущему тестю и, наконец, сам является к нему с ближними своими.
Тут родственники невесты приступают к нему с требованиями подарков: один снимает с него халат, другой шапку, третий берет пояс, узду, седло и проч., и всякий приговаривает: это за воспитание невесты. 
Равным образом (как увидим ниже) поступают и родственники мужа, когда привезут к ним приданое молодой жены.
Пока готовят приданое, подруги и приятельницы невесты собираются к ней по вечерам работать, одевать ее и петь песни (Это русские девичники). По окончании всех свадебных приготовлений, жениха и невесту, наряженных в лучшее платье, приводят в кибитку, назначенную для совершения брака.
Мулла становит их посредине, ставит пред ними чашу с водою и, накрыв оную полотном, читает молитвы; потом спрашивает соединяемых, охотно ли они приступают к браку, и трижды поит их водою, наконец, дает оную пить всем предстоящим.
Если же сих последних много, то он только окропляет их. Некоторые муллы в чашу с водою кладут при сем случае стрелу с привязанным к ней клочком от гривы жениховой лошади и с лентою невесты, другие вместо того погружают в воду написанные на бумаге молитвы. 
После сего главного обряда, который соответствует венчанию христиан, новобрачной надевают на голову вместо девичьего женский убор и сажают ее посреди кибитки, в которой собравшиеся около нее женщины поют песни. . Молодой муж подъезжает к дверям оной и просит позволения войти, но его долго не пускают.
Наконец, он врывается, силою отнимает жену, выносит ее, сажает с собою на лошадь, и увозит или к себе (Рубруквис пишет в 9-й главе своего "Путешествия", что обычай сей существовал в его время (1254 году) у монголов.
Они доныне соблюдают оный, как видим из "Путешествия в Китай чрез Монголию" г. Тимковского (т.Ш., с.316)), или в приготовленную для них в том же ауле кибитку, и тут уже никто не нарушает их уединения.
В некоторых частях Меньшей и Средней орд невесту в день свадьбы носят по всему аулу на ковре, прощаться. В Большой орде, она сама ходит и прощается со всеми. Во многих поколениях обычай врываться новобрачному в кибитку молодой супруги и силою увозить ее, не существует.
Вместо того, после совершения брака женщины отводят молодую на ночь в белый шатер, где она видалась с женихом, еще будучи невестою, и оставляют ее там, по удалении провожатых туда же приходит и жених. Между тем к шатру привязывают лошадь с нарядным убором и халат.
Поутру, если молодой муж нашел жену свою добродетельною или, по крайней мере, невинною против него, надевает приготовленный ему халат, садится на лошадь и приезжает с радостным лицом к тестю, где между тем ожидают его приветствия и поздравления созванных гостей.
Если же муж находит жену свою виновною и если не сам он участник преступления ее, то имеет право приготовленную для него лошадь заколоть, одежду изорвать, кибитку изрубить и, покрыв таким образом преступницу позором, требовать от отца ее возвращения калыма или другую дочь без всякой новой платы.
Заметим здесь мимоходом, что строгие требования сии, введенные древними обычаями, ныне очень ослабели, как говорят старики, потому что целомудрие вообще не так сохраняется, как прежде. Счастливо оконченная свадьба заключается празднествами, пирами, скачками и разными играми.
К отъезду новобрачных от отца молодой жены собирается весь аул, в котором она жила. Тут отец торжественно вручает зятю навьюченное на верблюдах и лошадях приданое, а потом делает дочери своей наставления, увещевает ее быть верною и добродетельною, прощается с нею и, наконец, посадив ее на лошадь, подводит за повод к мужу (Иногда вместо отца совершает обряд сей один из почетнейших родственников).
Молодые супруги отправляются обыкновенно при слезах и воплях собравшихся на прощанье женщин. По приезде в аул мужа отец его дает праздник и созывает гостей. Между тем возле кибитки его ставят кибитку новобрачной и выкладывают приданое ее, из которого жадные родственники поспешают выбрать себе то, что им нравится, и дарить ей в замену другие, по большей части худшие вещи. К приданому жены немедленно присоединяется и та часть имения, которую отец отделяет всякому женатому сыну.
Для доказательства расторопности и рачения молодая жена обязана несколько дней по прибытии в аул мужа, вставая как можно ранее, ходить открывать верхи кибиток у родственников его. Сколько бы жен киргиз не имел, всякая из них при малейшем его достатке, живет в особой кибитке, или юрте, потому-то и полагается правилом, что невеста должна в приданом своем непременно иметь кибитку.
Старшая, или первая, жена называется байбича (богатая жена) ¹⁹, она одна - настоящая хозяйка дома. Если бы муж и не любил ее, он обязан иметь к ней уважение и внушать оное прочим женам своим, которые между тем, будучи все равны, не имеют никаких друг пред другом преимуществ и находятся в некоторой зависимости от байбичи.
Впрочем, приданое их не мешается и всегда остается принадлежащим той, за которою получено. Осторожные мужья даже и скота жен своих никогда не смешивают в одном стаде.
Обыкновение сиё введено для того, чтобы имущество матери доставалось только ее собственным, а не другим детям ее мужа. Байбича может оставить мужа, если имеет к тому важные причины, и возвратиться к родным своим, младшие жены не могут сделать того же ²⁰.
По смерти мужа старший брат его или старший сын вступает в управление домом. Дядя, заступивший место отца, обязан выдать племянниц замуж с приданым, которого количество хотя не определено, но должно быть соответственно состоянию семьи, а остальное имущество разделяется между племянниками.
Многие киргизы женятся на калмычках, не принуждая их переменять религии, но в выборе жен из своего народа соблюдают самые отдаленные линии родства. Многие даже почитают непозволительным брать жену из одного с собою родового отделения.
Например, джаголбайулинец не женится на женщине, принадлежащей к роду джаголбайлы, но будет искать себе жену в другом поколении или, по крайней мере, в другом роде семиродского поколения. Впрочем, правило сие не общее.
В противоположность оному некоторые киргиз-казаки признают, что по смерти одного брата, другой, делающийся главою его семейства, имеет право жениться на одной из младших жен покойника (Обыкновение сие весьма ясными словами запрещено в Коране (гл. 4)) ²¹.

Погребения и поминки.

Смерть киргиза, по обычаям народным, должна быть сопровождаема не только печалию его родственников, но всеми знаки вольного или невольного отчаяния жен. Коль скоро покойник испустил дух, они обязаны немедленно поднять вопль и крик, плакать, биться, царапать себе лицо и рвать волосы, вычисляя добродетели умершего, храбрость его и важнейшие подвиги.
Трагические представления сии продолжаются весьма долго, иные, до истечения года, ежедневно возобновляют их по утрам и вечерам пред куклою, или болваном, который, будучи одет в платье покойника, служит плачущим вместо его изображения.
Последний обычай более существует в некоторых частях Средней орды. Мертвое тело поспешно обмывается, наряжается в лучшее платье или пеленается в холст и кладется на ковер. Потом становятся около него все ближние, а мулла между ими читает молитвы и прославляет отличные качества покойника.
Наконец, несут или везут его на верблюде к могиле в сопровождении родственников и плачущих женщин, с навязанным на длинном шесте черным платком вместо знамени. По прибытии на место погребения опять читают молитвы и потом уже опускают тело в могилу.
Иногда зарывают вместе с телом оружие, конскую сбрую и уборы умершего, иногда же сверх того убивают лошадь его, и мясо оной, сварив, едят, а кости на той же могиле сожигают. С могилы все возвращаются в аул покойника есть и пить, причем, у набожных магометан опять читают молитвы за упокой души.
Между тем посреди или возле той кибитки, где жил усопший, выставляется на шесте черный платок или кусок какой-нибудь черной ткани, для означения траура, и знак сей остается на целый год (По смерти Абулхайра жена его ханша Папай писала к Тевкелеву, чтобы он прислал ей черное знамя, "которое обняв, слезно плакала бы она и с которым бы кочевала").
Иные на празднествах, делаемых при похоронах, раздают почетнейшим гостям подарки из имущества умершего, которое тогда выкладывается для зрителей наружу. У других гости получают при сем случае только кусочки одежды покойника на память.
Богатых людей, умирающих зимою, в некоторых поколениях Средней и Большой орд, вместо погребения вешают на деревьях, обвернув в войлок или в полотно, весною же отвозят их в Туркестан и хоронят там близ гроба киргизского пророка Ходжи-Ахмета.
Могилы копаются так, чтобы из главной ямы была в боку другая маленькая, и в сию-то последнюю кладется мертвое тело для того, чтобы земля, которая насыпается на главную яму, не давила покойника. Иногда с той же целью делают в могиле сруб или плетень, и накрывают оный досками, а потом уже сыплют землю.
Возвышенные места и холмы предпочтительно избираются киргизами для погребения умерших. Иные сверх того еще делают над ними насыпи или ставят разного рода памятники. Вид кладбища киргизского есть одно из любопытнейших зрелищ для путешественника.
Тут утомленные однообразием и пустотою степей глаза останавливаются или под тенью дерева (Выше заметили мы, что если дерево, посаженное над могилою, примется, то погребенный в ней признается святым (авлия)), или на складенных из камней и глины пирамидах, башнях и высоких оградах.
В одном месте видит он копья с развевающимися на них конскими гривами, лентами и платками; в другом - решетки, служившие стенами кибитки, или каменные и деревянные чалмы, а иногда просто груды камней.
На могиле славного наездника находит он седло с копьем, лук, стрелы, над птицеловом - какое-нибудь грубое изображение беркута или ястреба (Некоторые зарывают вместе с мертвыми посуду, им принадлежавшую), над младенцем - колыбель и проч.
Над гробом хана Абульхайра на речке Улкиаке в 470 верстах от Орской крепости было построено квадратное здание со сводом, под которым положено тело с саблею, копьем и стрелами. Посаженное над ним дерево принялось, и хан признан святым.
Могила одного известного бия Джаны (около урочища Тюгушкана) со всех сторон обнесена каменною стеною выше сажени с глиняными по углам башнями. Верстах в 50-ти от Усть-Уйской крепости на берегу Тобола стоят также развалины каменного строения на могиле одного киргиза. Такого же рода памятники находят во многих других местах.
Кроме кладбищ, принадлежащих киргиз-казакам, в степях их находятся многие древние могилы, которые приписывают они ногайцам, некогда в сей стране обитавшим. Ногайские могилы отличаются высотою, обширно-стию и часто состоят их огромных насыпей таких камней, кои привезены издалека; иногда находят в них золотые и серебряные украшения для конской сбруи, монеты и проч.
Киргизы несколько раз поминают своих родственников, и обряд сей наблюдается ими весьма точно. Поминки совершаются после смерти чрез 40 дней, чрез 100 дней, и чрез год; а у иных и чрез 9 лет. Важнейшими почитаются те, которые делаются по прошествии года.
Случай сей требует необходимого и богатого праздника, а потому при разделе имения покойника старший в семействе непременно отделяет часть на поминки, родственники со своей стороны также жертвуют для сего празднества, кто чем может.
Если оно несоответственно богатству или званию умершего, то наследники подвергают себя укоризнам встревоженной тени его и покрываются стыдом в глазах своих знакомых. У богатых людей годовые поминки чрезвычайно дорого стоят.
Пригласив множество гостей, выслушав молитву за упокой души усопшего, призвав тень его и вычислив знатнейшие его подвиги в жизни, закалывают белую лошадь, варят ее и присоединяя к прочим, заранее приготовленным кушаньям, начинают ее есть и пить кумыс.
Потом приступают, так же, как на свадебных пирах, к играм, скачкам, песням и разным другим забавам, в которых отличающиеся проворством и искусством получают от хозяев награды и иногда весьма значительные.
Бывшие на поминках известного в Меньшей орде батыра Сырыма ²², уверяли меня, что оные стоили наследникам и родным более 2 500 овец, до 200 лошадей, до 5 000 ведер кумысу, несколько кибиток, панцирей и множество разных других вещей, розданных отличнейшим наездникам, стрелкам и борцам.
При таком же празднике в память Средней орды батыра Хангильды употреблено, как говорят до 5 000 овец, до 250 лошадей и проч. Свадьбы, похороны, поминки суть обряды, относящиеся к семейственной жизни, но празднества и увеселения, которые их сопровождают, суть уже обряды общественные.
По сей неразрывной связи одних с другими мы перейдем теперь от первых к последним

Праздники и забавы.

Празднества киргизские состоят в следующем: Коль скоро приглашенные гости соберутся, хозяева просят двух или трех из почетнейших посетителей угощать прочих и смотреть за порядком, самых же знатнейших избирают для раздачи наград в играх.
Потом разносят по всем очищенным для праздника кибиткам кушанья и огромные чаши с кумысом (Богатые родственники и приятели в пособие хозяину привозят с собою на празднества свой кумыс и даже пригоняют скот для угощения).
Подкрепив силы, приступают к разным играм и забавам, как то: к борьбе, скачке, стрельбе из лука, песням и музыке. Если скачка по качеству или количеству лошадей заслуживает внимания, то ею начинают праздник.
В сем случае все зрители собираются около цели, к которой положено прискакать и возле которой расставляют награды, предназначенные отличнейшим из лошадей; тут же и судьи, избранные для раздачи оных.
Между тем другая часть судей или посредников отправляется к тому месту, с которого должна начаться скачка и наблюдает, чтобы все желающие участвовать в ней пустились с одной линии и в одно мгновение по данному знаку.
Место отъезда избирается от цели в 20, 25 и 30 верстах, иногда в 50 и 60; некоторые уверяют; что случается и далее. На первой половине сего пути порядочные ездоки (избираемые почти всегда из мальчиков) сдерживают своих лошадей и берегут их силы, а на второй уже пускают во весь дух.
Если лошадь утомится, приближаясь к цели, то хозяин и родственники или приятели его, выезжающие обыкновенно навстречу скачущим, не останавливая ее, накидывают ей на шею один или два аркана, начинают четырьмя или пятью плетями погонять ее, тянут за узду, кричат, шумят, и тащат ее таким образом к мете.
Беда тому, кто в сие время неумышленно или, как иногда бывает, с намерением замедлить бег лошади попадается на пути скачущим. Горячность, в которую они тогда приходят, дикие крики их, шум, топот и облака пыли не позволяют им ни видеть, ни слышать.
Нередко лошади до того утомляются, что достигнув меты, мгновенно падают мертвыми. Само собою разумеется, что первый всадник, прискакавший к цели, получает драгоценнейшую из наград, второй - следующую за нею и так далее.
У знаменитых богачей для первого приза иногда назначается до 100 лошадей, или несколько невольников, верблюдов, панцирей, халатов и сотни овец, а на последний часто достается одна коза. Есть другого рода скачки у киргизов, в которых мужчины спорят о ловкости и искусстве в верховой езде с женщинами или девушками.
Тут забавляющиеся обоего пола ездоки разделяются попарно, и каждый мужчина обязан, догнав ту, которая с ним в паре, остановить ее, или, по крайней мере, рукою коснуться до ее грудей. Как ни грубы киргизские красавицы, однако, они до сей свободы допускают только тех, которые им нравятся, от прикосновения же неприятной руки освобождаются они ловкостию, увертками и, наконец, в нужде, плетью, которой удары большею частию соразмеряют со степенью привязанности или ненависти к преследователям своим.
Таким действительным средством не мудрено женщине поставить мужчину в почтительное от себя расстояние, тем более, что ей не запрещено оставлять следы своего гнева и на лице нерасторопного человека. Второе место в забавах киргизского народа занимает стрельба из лука.
Умеющие владеть оружием сим пускают стрелы в цель не только стоя неподвижно на земле, но на скаку с лошади и даже стоя на седле. Некоторые стреляют в бросаемые пред ними вверх шапки и кольца. Это напоминает карусели европейских рыцарей!
Борьбу киргизы также довольно любят и борются с искусством, схватывая друг друга за пояса, но кулачного боя не знают. На праздниках или пирах (Киргизы борются и бегают взапуски большею частию полунагие, а иногда и совсем голые) по нескольку десятков человек пускаются бегать и, хотя все киргиз-казаки вообще имеют очень мало проворства в ногах, однако, отличающиеся в беганье пред прочими, равно как искуснейшие стрелки из лука и победители в борьбе, получают награды, но награды очень маловажные в сравнении с теми, которые даются на скачках.
Люди, искусные в гимнастических упражнениях, или имеющие отличных скакунов, могут являться на праздники и показывать способности свои или лошадей своих, не быв приглашены. Показать гибкость своего тела, поднять что-нибудь с земли наскаку, подвернуться под лошадь, усидеть на седле, когда один или двое тянут всадника с лошади арканами - вот опыты удальства, которыми киргиз-казаки наиболее привлекают внимание зрителей на празднествах.
Между играми вместе отдыха молодые гости обоих полов поют. Ниже будет сказано, что песни киргизские почти всегда импровизируются, это обстоятельство делает их чрезвычайно занимательными и разнообразит увеселения поющих.
Они или разделяются на два хора, из которых в одном женщины, а в другом мужчины, или составляют пары для дуэтов. Женщины в песнях выражают преимущества своего пола и жалобы на мужчин, мужчины, в свою очередь, оправдываются, выхваляют себя и описывают прелести любви.
Как с той, так и с другой стороны говорят иногда колкости и довольно остроумные ответы, которые тотчас замечаются и выхваляются слушателями. В зимнее время молодые киргизы и киргизки еще иначе забавляются. В декабре месяце 1820 года на празднике у одного из султанов, кочевавших тогда около озер Каракуль, мне случилось видеть следующую игру: сначала играющие мужчины и девицы сели все в один круг, потом хозяин принес небольшую баранью косточку, и, положив ее на колени одной из девушек, предложил развязнейшему из мужчин открыть игру.
Гость тотчас встал, сложил руки назад, подошел к той девице, на коленях которой лежала косточка, и стоя, начал нагибаться с тем, чтобы взять ее зубами, не разводя рук и не трогаясь с места. После него все мужчины начали делать то же, и похвалы с веселыми криками сыпались на тех, которые достигали своей цели с точностию; неловкие же получали от девицы, державшей косточку, по нескольку легких ударов плетью.
Когда все мужчины, в круге сидевшие, испытали по очереди свою гибкость, началась другая игра. Один из них взял ту же косточку в зубы, и все женщины должны были подходить к нему с тем, чтобы зубами же выдернуть ее у него прежде, нежели он закроет оную губами своими.
Проворные исполняли сию обязанность довольно удачно; неповоротливая должна быть целовать того, который держал косточку. На иных праздниках бывают видимы еще другого рода забавы, например: силачи вырывают у живого барана ноги, или бросают в большую чашу с кумысом монеты, и желающие должны отыскивать их на дне ртом и проч.
Многие киргизы находят особенное удовольствие смотреть на прожорство знаменитых едоков, которые на праздниках являются для распространения своей славы и истребляют невероятное множество мяса и кумысу.
Наконец, на пиршества приглашаются для увеселений отличнейшие музыканты с кобызами, чибызгами и балалайками ²³. 

Общепринятые знаки вежливости.

Встречи и приветствия, которые киргизы при свиданиях делают друг другу, определяются степенью их знатности, богатства и сердечного расположения. Человек, ничтожный к хану или сильному султану, не смеет подходить иначе, как сложив руки на груди и низко кланяясь, а если тот, к кому он подходит с таким подобострастием, пожелает в знак особой милости протянуть ему руку, то он сжимает ее обеими своими руками, становясь на одно колено.
Человек среднего состояния подходит к своему начальнику с поклоном, но не складывая рук. Хан же, или сильный повелитель, в ответ на приветствия своих подчиненных кладет руку на плечо простолюдина, жмет руку того, к кому имеет уважение, и обнимается с приятелями своими.
Если киргиз встречает на пути человека знатного или богатого, то сходит с лошади и обеими руками своими сжимает одну его руку, если же встретит хана, должен остановиться на дороге и дождаться, пока он проедет, между тем наклоняет голову, прижимает руку к груди и громко приветствует его.
Люди равного звания, но некоротко знакомые, только жмут друг другу одну руку; приятели подают один другому обе руки, и потом сперва протягивают оные в одну сторону, а потом в другую, или наоборот, прижимая между тем грудь к груди.
Движения сии занимают место обнимания. Женщины также должны соблюдать при встречах общепринятые обряды. Женщины равного состояния просто кланяются одна другой, не протягивая рук и никогда не целуясь; но пред ханшею или знатною султаншею должны они потупить взоры и, кланяясь, гладить себя по щеке рукою.
Пред старшими родственниками молодая женщина становится на одно колено. Правителям слабым и султанам без власти чернь отказывает даже и в наружных знаках почтения, пред сильными соблюдают их очень строго.
Когда родоначальник любим, или почтен, все приходят к нему просить советов. Отправляясь на баранту или в какой-нибудь поход, требуют от него наставлений.
При последнем случает читают иногда молитвы, клянутся быть согласными и приносят в жертву лошадь или другое какое-нибудь животное белое. Если же белого нет, то выбирают такое, на котором по крайней мере пятно белое, особенно на лбу, и потом его съедают. 

Избрание хана.

Любопытный и важнейший обряд киргиз-казачий есть избрание хана. Опишем оный подробно. Как скоро в назначенное для сего время и место начнет собираться народ, тотчас открываются частные совещания, тотчас составляются маленькие круги для решения, кого избрать себе главою и кому поручить быть представителем каждой толпы в верховном Совете знатнейших правителей народных?
Когда число прибывших на выбор сделается довольно велико, назначают решительное общее собрание и расстилают рядами ковры и войлоки, на которых султаны, старейшины, бии и родоначальники садятся по старшинству в знатности или власти, а простой народ становится за ними сзади.
Начало сего заседания, как и везде, тихо, а окончание всегда шумно. Почетнейшие по летам и опытности открывают оное, смелейшие оживляют, сильнейшие дают направление и, наконец, все вместе производят споры, которые продолжают иногда дня два, три и более.
Когда же хан избран, несколько знатных султанов и старшин идут объявлять ему о том, сажают его на тонкий белый войлок и, подняв на головы свои, опять опускают на землю.
Тут на смену их с стремлением бросается народ также поднимать нового повелителя своего и качать его несколько времени при громких восклицаниях и криках.
В заключение войлок, служивший вместо трона, а иногда самую одежду ханскую разрывают на мелкие части, и всякий старается унести с собою какой-нибудь из них лоскуток, как памятник того, что он был участником выбора. Обычай сей есть остаток времен чингисовых.
План-Карпин ²⁴ говорит, что в его присутствии (Voyage de Plan-Carpin en Tartarie, en 1246 et 1247 vid. Chap. IX. В Издании сего путешествия Бержероном вместе Каюк (Сауис) напечатано Сuуnё. Ошибка сия, без всякого сомнения, принадлежит не сочинителю, но переписчику или типографщику.
Человеку, не знающему истории чингисовых потомков, немудрено по сходству литер читать Сuуne там, где неявственно написано Сауuс, или Сuуuс, но План-Карпину невозможно было изуродовать таким образом имя сего хана), Каюк ²⁵, восходя на престол деда своего Чингиса, был также посажен на войлок и поднимаем вверх знатнейшими чиновниками монгольскими.
Гайтон пишет (Histoire des pays Orientaux, Ch. 16), ²⁶, что и сам Чингис был таким же образом качаем при избрании его в ханы. Пети-де-ла-Круа повторяет то же (В Histoure du Grand Genghizcan, печат. в Париже 1710 года на стр. 78 сказано: Sa harangue finie, en le fit metre, sur un feutre noir (?) qu'on avoit etendu sur la terre, et la personne qui etoit chargee de porter la parole, lui annonca hautement la volonte des peuples Mogols.
Lui remontra, que quelque pouvolr, qu'il eut, il le tiendroit du Ciel; que Dieu ne manqueroit pas de benir ses desseins s'il gouvernoit ses sujets aves justice; et qu'au contraire il le rendroit miserable, s'il abusoit de sa puissance: ce que lui marquoit le feutre sur lequel il ^etoit assis. Apres cette remontrajice, sept Cans,Ie releverent d'un air de ceremonie, et le porterent sur le trone, qui avoit ete prepare au milieu le l'assemblee) ²⁷.
Благодарность нового хана за полученное достоинство изъявляется немедленно праздником, который он дает всему присутствующему народу и на котором не щадит он ни баранов, ни лошадей, ни кумысу. Желая придать в глазах непросвещенных азиатцев более важности званию ханов, правительство русское положило всегда сопровождать утверждение их великолепием и разными церемониями.
Обыкновение сие постоянно соблюдается со времени избрания в ханы Меньшей орды Нурали. Для любопытных читателей, мы представим в пример описание торжества, с которым в 1812 году был возведен близ Оренбурга в ханы бывший султан Меньшей орды Ширгазы, сын Айчуваков.
По получении известия об утверждении избрания Государем императором военный губернатор оренбургский, князь Волконский ²⁸, назначил день для торжественного возведения и дал знать как самому хану, так и знатнейшим султанам, родоправителям и старейшинам киргизским, чтобы они к 23 числу августа прикочевали с народом к левому берегу Урала.
22 августа один штаб-офицер с несколькими обер-офицерами и переводчиками послан был в степь объявить приблизившемуся к границе хану, что на другой день будет торжество.
23 числа начало церемонии возвещено в 7 часов утра тремя пушечными выстрелами с крепости. В 8 часов один штаб-офицер с двумя обер-офицерами и конвоем приехал сказать Ширгазы, что приготовления кончены и что его просят отправиться на место торжества.
Между тем посланы были к нему карета и две коляски. В карету сел он сам с одним султаном, с присланным к нему штаб-офицером и переводчиком, коляски наполнялись почтеннейшими султанами и приближенными.  Впереди ханской кареты ехали два офицера с четырьмя урядниками, сзади оной - 50 казаков.
За прочими экипажами следовали толпы конных киргизов. В то же самое время, когда отправился хан от своей кибитки, выехал под данному знаку и военный губернатор из крепости. По прибытии обоих на место торжества стоявшие в ружье войска отдали честь, забили в барабаны и заиграла музыка. Войска при сем были следующие: 200 казаков оренбургских, один полк тептярский, 300 башкирцев, гарнизонный полк пехоты и артиллерийская рота.
Тотчас по приезде военный губернатор, взойдя вместе с ханом на приготовленное возвышение, объявил всему собравшемуся народу Высочайшую волю Государя на утверждение Ширгазы и велел читать императорскую о том грамоту на русском и татарском языках.
Потом хан стал на ковре на колени и произнес торжественно пред Ал-Кораном присягу в верности России, повторяя слова оной вслед за читавшим ее по утвержденной форме первенствующим из магометанского духовенства. В заключение поцеловал он Коран, поднял его на голову и, встав, приложил к присяжному листу вместо подписи печать свою.
После того произведены были 21 выстрел из орудий артиллерии, бывшей в строю, и 11 выстрелов из шести орудий с крепости; из ружей пущен беглый огонь, барабаны зазвучали, и музыка опять заиграла. Между тем надели на хана присланные для него от двора соболью, богатою парчою покрытую шубу, шапку и золотую саблю с надписью его имени.
Шапку надевал на него генерал-майор, шубу-полковник, а саблю - подполковник. Наконец, военный губернатор вручил ему императорскую грамоту на ханское достоинство и он, поцеловав ее, поднял на голову. Тут все разъехались, но в 4 часа пополудни военный губернатор опять прислал к хану карету и коляски, для приглашения его со свитою к обеду.
При входе его в комнаты заиграла музыка, за обедом, после императорской фамилии, пили за его здоровье с пушечного пальбою; после обеда дан был бал. На другой день киргизы были угощаемы в степи без церемоний. На третий день в степи же сделан им прощальный обед и роздано множество подарков.

Комментарии.

1. Жан Жак Руссо (1712 – 1778 г.г.). Французский мыслитель, писатель, композитор, выдающийся представитель философии европейского Просвещения. Философско-соц-иологические идеи и этика Ж. Ж. Руссо оказали большое влияние на развитие гуманитарных идей в европейских странах в конце XVIII - первой четверти XIX в.
С его именем связано становление новых подходов в этнологии. Широкую известность в Европе и России приобрела работа Ж. Ж. Руссо "Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми" (Трактаты. М., 1969 г. С. 31 - 108), а также другие его философско-этические трактаты, в которых содержится ряд важных теоретических положений по истории.
Созданная им утопическая модель "естественного состояния" общества, базировавшаяся на идеалистических представлениях об истории первобытной эпохи человечества, сыграла большую роль в повышении интереса европейской науки к изучению малоизвестных народов Азиатского Востока, Африки и Америки, а также послужила во многих случаях теоретико-методологической основой для разработки ряда конкретных историко-этнологических концепций (см.: Токарев С. А. Истоки этнографической науки. М., 1978 г. С. 114 - 118. Ерофеева И. В. Европейское Просвещение XVIII в. и становление научной историографии Казахстана.
Вопросы историографии и источниковедения дореволюционного Казахстана. Алма-Ата, 1988 г. С. 50 - 86). Именно эту сторону вопроса имел в виду А. И. Левшин, избрав объектом своей научной полемики Руссо - признанного авторитета в теоретических вопросах социологии (см.: Леви-Строс К. Структурная антропология: Сб. переводов. М., 1980 г. С. 54 и др.)
2. Антропофаги. Людоеды, то же, что и каннибалы.
3. Шарль Луи Монтескье (1689 – 1755 г.г.). Французский просветитель, писатель, социолог и историк, ранний представитель французской просветительской философии. Наиболее полное выражение его политическая теория и исторические взгляды нашли в произведении "Дух законов" (Избранные произведения. М., 1955 г.), опубликованном в Женеве в 1748 г.
Учение Ш. Л. Монтескье получило большой, хотя и противоречивый, отклик среди разных слоев российского общества. Его влияние испытали на себе многие русские авторы, писавшие о казахском народе в конце XVIII - первой пол. XIX в.
4. Татария. Так называлась в европейской литературе XVII-XVIII вв. часть территории Евразийского материка, включавшая в себя обширные пространства Южного Урала, Юго-Восточной Сибири, казахских степей, Средней Азии, издавна являвшихся средой обитания тюркоязычных народов.
5. В своих представлениях о национальном характере казахского народа А. И. Левшин опирался на изложенную Ш. Л. Монтескье в "Духе законов" историко-географическую схему, согласно которой климат той или иной страны является главным фактором, определяющим психический склад населяющих ее народов, а последний, в свою очередь, формирует в совокупности с природой, образом жизни, внешним окружением и прочими "естественными" условиями жизни народов их социальную организацию.
По мысли Монтескье, в Татарии отсутствуют зоны умеренного климатического пояса, и "ее страны, расположенные в очень холодном климате, непосредственно соприкасаются с теми, которые находятся в климате очень жарком".
Отсюда он делал вывод о том, что в Центральной Азии имеет место противостояние "сильных", "воинственных" и "храбрых" народов (к которым, видимо, относил казахов), проживавших в холодных северных широтах, и народов "изнеженных", ленивых и робких, которые издревле обитали в южных местностях региона.
Первых Ш. Л. Монтескье характеризовал как прирожденных завоевателей, а вторых - как побежденных (см.: Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. С. 387 - 391).
Легко заметить, что А. И. Левшин в ряде разделов своего труда выступает последовательным сторонником этой априорной и метафизической схемы. В современных условиях его точка зрения на проблемы социальной психологии и общественного развития казахов не выдерживает научной критики, так как базируется в значительной мере на идеалистических и внутренне противоречивых методологических посылках.
В то же время она имеет определенный научный интерес, позволяя проследить пути развития европейской мысли в области истории и этнологии восточных народов.
6. Циклопы. Мифические одноглазые великаны в повествовании Гомера о странствиях Одиссея.
7. Циши. См. коммент. 34, гл. 1. Ч. II.
8. Геродот. См. коммент. 5, разд. II. Ч. I.
9. Дарий I Гистасп. Персидский царь из династии Ахеменидов (522 - 486 гг. до н. э.). Около 514 г. до н. э. совершил военный поход против скифов Северного Причерноморья, который закончился отступлением персидской армии.
10. Корнелий Тацит (ок. 56 - ок. 117 г.г. н. э.). Римский историк, широко известен своими историческими трудами "История" (в 14 кн., из которых дошли до нас 1 - 4-я кн. и начало 5-й) и "Анналы", посвященными жизни Рима и всей империи.
11. Роксоланы. Название племени, создавшего крупный военно-политический союз кочевых племен с центром в Северном Приазовье. Роксоланы — выходцы из среды сарматов Поволжья и Приуралья. Во II-I вв. н. э. отвоевали у скифов степи между Доном и Днепром. В I в. н. э. они занимали степи к западу от Днепра. Около 70 г. совершили набег на Мезию.
12. Отон (Оттон). Римский император (15 января - 17 апреля 69 г. н. э.), сменивший Гальбу.
13. Сарматы. Общее название ираноязычных племен, расселившихся со II в. до н. э. по IV в. н. э. в степях от Тобола до Дуная (см.: СИЭ, т. 12, с. 559).
14. Туркоманы. Прав, туркмены.
15. На северном Кавказе гость находился под защитой хозяина до тех пор, пока пребывал в его жилище, за его пределами он мог быть ограблен соседями или даже самим хозяином (см.: Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов. М., 1967 г. С. 305 - 307).
16. Ширгазы (каз. Сергазы). См. коммент. 3, предисловие.
17. Мараты (Прав. - маратхи). Народность, проживающая в Индии в штате Махараштра.
18. Сергазы (Ширгазы) Каипов. Казахский султан Младшего жуза, сын хивинского хана Каипа (см. коммент. 3, гл. 5. Ч. II). По распоряжению барона О. А. Игельстрома (см. коммент. 72, гл. 5. Ч. II) в 1789 г. был отправлен в Петербург в качестве депутата от казахов.
Принимал участие в шведской войне, был произведен в майоры. В 1790 г. сопровождал русское посольство в Бухару, в 1791 г. снова вернулся в Петербург, там же был в 1793 г. в должности адыотанта графа П. А. Зубова.
В 1795 г. Сергазы приехал в казахские степи во время выборов в ханы Есима (см. коммент. 60, гл. 5. Ч. II), затем вместе с С. К. Визмитиновым (см. коммент. 81, гл. 5. Ч. II) поехал в Симбирск, а оттуда был отправлен в Петербург, где находился до 1798 г. В 1798 г. вернулся в Казахстан. Умер Сергазы в 1820 г.
19. Перевод неточен, байбише (бэйбiше) - так называют первую жену в том случае, если у мужчины имеется несколько жен.
20. Не только старшая жена, но и другие жены могут оставить мужа по причине его импотенции, жестокого обращения с ними и проч. Однако разводы у казахов были редки.
21. Это право именуется в научной литературе правом левирата. Вдова, за которую в свое время был уплачен калым, считалась собственностью не только мужа, но и всех близких его родственников. Особенно строго это право соблюдалось, если у вдовы были малолетние дети.
Их нельзя было отпускать в род матери или в другой род, если вдова пожелает выйти замуж за представителя другого рода. Вдова, имевшая взрослых детей, могла отказаться выйти замуж за брата или близкого родственника покойного мужа, ее к браку в таком случае не принуждали, но она должна была остаться при родственниках мужа (Аргынбаев X. А. Семья и брак у казахов: Автореф. дис. докт. ист. наук. Алма-Ата, 1975 г.).
22. Батыр Срым. См. коммент. 71, гл. 5. Ч. II.
23. А. И. Левшин под балалайкой, по-видимому, имеет в виду домбру.
24. План Карпин, Плано Карпини. См. коммент. 39, разд. II. Ч. I.
25. Гуюк (Каюк). Внук Чингисхана, ставший после смерти отца Угедея (см. коммент. 15, гл. 1. Ч. II) верховным ханом монголов. Умер в 1248 г.
26. Гайтон. Представитель царского дома в Малой Армении. В XIV в. принял католичество и составил для европейцев на латинском языке сочинение о Монгольской империи под заглавием "Восточная история", (см.: Армянские источники о монголах.
Извлечения из рукописей XIII - XIV в.в. Пер. с древнеармянского и перевод А. Г. Галстяна. М., 1962 г.).
27. Пети де-ла-Круа Франсуа (1653 – 1713 г.г.). Французский переводчик и историк-ориенталист.
28. Григорий Семенович Волконский (1742 – 1824 г.г.). Князь, оренбургский военный губернатор (1803 - 1817 г.г.). С 1817 г. член Государственного Совета.

Глава тринадцатая.

Просвещение.

(Статья сия была напечатана в "Северном архиве" на 1825 год, откуда заимствована и переведена издателями парижского журнала "Bulletin des sciences Geographiques" 1827). Ни образ жизни, ни нравы, ни религия не позволяют киргизам быть образованными.
Все просвещение их состоит из нескольких слабых лучей, почти невольно озаряющих человека, который хотя немного мыслит, имеет воображение и принимает впечатления окружающих его предметов, но и сии познания их обезображены суеверием.

Язык.

Язык их есть испорченное турецкое наречие, в котором много слов не понятных как для турка, так и для татарина крымского, казанского, а иногда даже и для оренбургского. Сверх того, где турки и татары пишут ш, там киргизы говорят с, где у первых я, у, ии, ио, ю, там произносят они джа, дже, джи, джо, джу: вместо г употребляют х. 
Большую часть гласных выражают неявственно, а буквы а и э часто так смешивают, что их почти нельзя различать или, лучше сказать, составляют между сими двумя звуками третий, средний.

Грамота.

Киргиз, понимающий Ал-Коран и, следовательно, знающий по-арабски, слывет чудом мудрости. Умеющий читать и писать на своем, т. е. на татарском ¹ языке, почитается ученым, вообще же не знают они грамоты.
Ханы, султаны и бии в сем случае не отличаются от последних подвластных своих (Императрица Екатерина, желая пролить на киргизов хотя несколько лучей просвещения, указами 1782, 1784, 1785, 1786 и 1789 годов повелела строить для них на границе мечети и школы, учащихся содержать на счет казны, а отцам их оказывать преимущества, давать похвальные листы, подарки и проч. Воля ее была исполнена: строения сделаны, но всегда были пусты и, наконец, развалились.
Столь же тщетны были до 1822 года труды шотландских миссионеров, живущих в некоторых пограничных городах русских и очень усердно старающихся проповедывать ордам киргиз-казачьим правила своей религии. После выезда моего из Оренбурга открыто там Неплюевское училище, в котором, как слышно, учатся с успехом и киргиз-казаки. Известие утешительное) и имеют у себя письмоводителей или мулл, которые читают им получаемые бумаги и отвечают на оные.

Рукоприкладство.

Повелители орд и родов к письмам своим только прикладывают печати, на коих вырезаны их имена. Та же печать, приложенная к белой бумаге, служит вместо доверительной грамоты тому, кто предъявит оную, слова его приемлются вместо письменного послания.
Простолюдины, не имея печатей, употребляют тамги, или знаки, особенные для каждого рода и заменяющие подписи и гербы как в рукоприкладстве, так и в клеймении скота, или другого какого имущества (Тамги заимствованы киргизами у монголов ², которые распространили их употребление не только в Средней Азии, но, вероятно, и в Индии, ибо у индийцев слово "тамга" означает то же понятие, что у киргизов. Г. Abel Remusat в "Recherches sur les langues Tartares, (T. I, c. 233) пишет:
"Dans la langue vulgaire de l'Hindostan, un certain nombre de mots d'origine Mongole, tels que: Darouga, Chef; Tamga, marque, distinctive etc.". Ланглес, встретив слово "тамга" (tamgha) в персидском переводе книги "Les Institute politiques et militaires de Tamerlan", затруднялся, как выразить оное и, наконец, перевел словами: brevet d'officier (?)). Для примера мы представляем в конце книги некоторые изображения сих знаков.

Поэзия и музыка.

При всей, однако ж, грубости и при всем невежестве киргизского народа мы находим в нем начала поэзии и музыки. Моисей, Давид, Гомер, Полибий, Платон, Аристотель ³ говорят о существовании сих изящных искусств в те времена, когда мир, так сказать, еще был в пеленах; новейшие путешественники нашли их у большей части полудиких.
Киргизы, столь близкие по многим отношениям к сим последним, представляют новое доказательство того, что человек родится поэтом и музыкантом. Конечно, поэзия их не подчинена правилам науки, и они не сочиняют стихов, но, надеемся, что ни один просвещенный читатель не откажет им в понятиях о стихотворстве, когда узнает, что они, подобно древнейшим народам мира, имеют песни, в которых прославляют подвиги своих героев, описывают природу и поют любовь.
Слова сих песен редко выучиваются и никогда почти не переходят в неизмененном виде от одного к другому ⁴, но всякий сам сочиняет их, всякий киргиз сам импровизатор и по-своему выражает происшествия, мысли и чувствования, мешая их с изображениями встречающихся глазам предметов. Легко себе представить можно, что таковые внезапные произведения бывают по большой части бестолковы и уродливы, особенно там, где употребляются сравнения, которые, как известно, составляют любимую риторическую фигуру всех азиатцев; однако бывают между оными и удачные, в некоторых песнях встречаем не только гармоническое падение стихов, но даже иногда и рифмы.

Вот две киргизские песни в переводе:

Черны брови не сурмены,
Привязали вы меня к себе.
Я люблю верно тебя,
Отгоняешь ты меня.
Давай, давай овса лошади,
То пеший на дороге не останешься;
Отдай скотину за девку,
То век с ней не расстанешься.
Я сильно в тебя влюбился,
Позволь мне с собою поиграть.
Молоденек, молоденек для игры,
Лошадь упади тебе на шею.
Бросился ястреб на уток,
На стадо, стадо большое.
Я сам болен весь,
И еда на ум нейдет.
Против дверей вода стоит,
Моя пола обмочилася;
В том ауле две девки,
Обе в меня влюбилися.
Сосна-дерево выросло,
На него туман упал;
Вчера к себе меня не пустила,
Когда-нибудь сама приласкаешься.

* * *

Видишь ли этот снег?
Тело моей милой еще белее.
Видишь ли эту кровь, текущую из зарезанного
Щеки ее еще алее.
Видишь ли этот обожженный пень?
Волосы ее еще чернее.
Знаешь ли, чем пишут муллы у нашего хана?
Брови ее темнее чернил их.
Видишь ли пылающий уголь?
Глаза ее сверкают еще сильнее.

Песни киргизские сопровождаются иногда музыкою, иногда же составляют дуэты, терцеты и квартеты, в которых певцы поют один за другим по куплету. Содержанием таких концертов бывает или простой рассказ, или спор и соперничество в любви, или похвалы какому-нибудь знаменитому гостю, которого хотят почтить.
Место эпической поэмы занимают у киргиз-казаков сказки ⁵, исполненные чудес, волшебства и убийств. Герои оных часто подражают европейским рыцарям XII и XIII столетий; ездят по степям искать приключений, сражаются с колдунами, богатырями и славнейшими наездниками, входят в связи с женами своих неприятелей и освобождают несчастных от тиранства мужей, получают от красавиц своих талисманы, прославляют в песнях прелести их, разоряют, грабят для них аулы, похищают их и, наконец, привозят к себе для того, чтобы уделить им четвертую или пятую часть своего сердца.
Одна мысль о такой награде за верность смущает душу европейской женщины, но киргизка, родившаяся и возросшая для рабства, принимают ее если не спокойно, то, по крайней мере, с покорностию и без удивления.
Красноречивые рассказчики умеют украшать повесть уподоблениями и природе подражающими словами: они голосами изображают крики разных животных, дополняют описания телодвижениями и, входя в положение своих героев, принимают в них самое живое участие.
Во всех рассказах сего народа видно пылкое воображение и склонность к пиитическому энтузиазму. Мелодия, или, говоря просто, голоса киргизских песен менее терпят изменения, нежели слова, ибо они почти все одинаковы, просты, однообразны, унылы и утомительны для слуха, как то можно видеть из прилагаемых в конце книги примеров.

Музыкальные инструменты.

Главные музыкальные инструменты киргизов суть кобыз и чибызга ⁶. Кобыз похож на старинный русский гудок и даже немного на скрипку, но не имеет верхней деки и состоит из выдолбленного полушара с приделанною к нему вверху ручкою и с выпуском внизу для утверждения подставки.
Струны, на кобыз навязываемые, очень толсты и свиваются из конских волос. Играют на нем, сжимая его в коленях (как виолончель), коротким смычком.  Тоны, издаваемые сим инструментом, отменно грубы и нечисты, однако ж, я слышал на нем подражание пению разных птиц, очень близкое к природному.
Чибызга есть дудка, выделываемая иногда из дерева, а по большей части из камыша, и имеющая около аршина длины с тремя или четырьмя на конце прорезанными отверстиями без всяких клапанов и перегородок внутри. Играть на чибызге значит петь внутренностию гортани. После сего не мудрено заключать, что она в дикости и грубости звуков должна еще превосходить кобыз.
Некоторые из киргизов заняли у русских балалайки ⁷ и другого рода инструмент, который известен в разных местах Европы под разными наименованиями. В России простой народ называет его варган (орган) (guimbarde). Он делается обыкновенно из железа или стали, а играют на нем, прикладывая его к зубам и приводя в движение тоненький стальной прутик, занимающий в нем место струны ⁸.
Греки находили, что музыка необходима для исправления нравов; киргизы употребляют ее для распространений суеверия и для лечения больных. Как то, так и другое видели мы при описании трагикомических представлений баксов, которые отправляют должности гадателей и лекарей.

Врачебное искусство.

Впрочем, пустые и суеверные обряды сих мнимых лекарей не составляют всего врачебного искусства киргизов: они действительно знают многие полезные лекарства, а потому мы должны дать читателям понятие о киргизской медицине.
От боли в груди пьют они взвар, составляемый из корня дикой розы, или шиповника, с медом и коровьим маслом. От чесотки и некоторых других болезней купаются в воде соляных озер.
Лом в костях унимают, намазывая больные члены соком, вытекающим из распаренного осеннего овечьего помета или привязывая к больному месту тот же помет сожженный.
Опухоли разгоняют припарками из разных трав. Больные ноги окуривают парами киновари, которую под ними жгут на угольях. Ознобленные члены как можно скорее опускают во внутренности нарочно убиваемой для сего случая овцы. Тем же средством лечат и раны.
От переломов пьют тертую медь и еще какой-то толченный камень. Растение, называемое ими шираз, употребляют они вместо сальсапарилли. Медьвежья желчь служит, подобно настойке испанских мух, для восстановления истощенных сил. Ею же мажут больную спину.
В некоторых случаях обвертывают больных в теплые, только что содранные шкуры разных (Г. Эверсман следующим образом описывает сей способ лечения: киргизы берут недавно снятую кожу дикой лошади, а за неимением и старую, но не более как за год пред тем содранную, размягчают ее, потом посыпают внутреннюю часть толченою корицею с камфорой и зашивают в нее больного: так оставляют его на сутки и в сие время стараются в нем производить испарину; в пищу дают ему только вареное мясо без соли.
Чрез 24 часа средство сие должно произвесть полное действие. Г. Эверсман, как искусный врач, полагает, что такое лечение может быть весьма действительно; впрочем, с какого бы животного ни была снята кожа, действие лекарства сим не изменяется) животных, в других едят киноварь, пьют овечью кровь, растопленное сало и проч.
Ноги птицы, называемой ими тилегус и похожей на куропатку, иссушив, толкут и дают пить с водою больным белою горячкою и укушенным бешеными собаками. Нет нужды объяснять, что все таковые сведения киргизов в медицине суть только опыты, открытые случаем и врожденным всякому человеку физическим стремлением пещись о сохранении своей жизни.
Сведения сии не основаны ни на какой теории и передаются от одного другому изустно. 

Астрономия.

Скажем теперь несколько слов об астрономических познаниях киргизского народа. Пастух, живущий всегда под открытым небом, скрывающийся от зноя дневного под тению дерев, скал или в пещерах и потому почти всегда наслаждающийся величественным зрелищем ясной ночи; пастух, не имеющий других часов кроме солнца, луны и звезд, другого занятия кроме рассматривания их - невольно и неприметно знакомится с большею частию светящихся над его головою точек, узнает время восхождения и захождения их, замечает расстояние одной от другой и проч.
Таким образом халдеи положили основание астрономии, таким же образом и киргиз-казаки приобрели некоторые понятия об оной. Но суеверие, везде скоро обратившее науку сию в собрание ложных умствований, не замедлило подавить начала оной и в сем народе: киргизские звездочеты, подражая европейским астрологам, употребили познания свои не для дальнейших наблюдений светил небесных, но для обмана.
Населив небо добрыми и злыми духами, они поставили себя посредниками между сими горними жителями и легковерными соотечественниками своими; начали гадать по звездам, подчинили влиянию их землю и все дни года, стали предсказывать по ним будущее, пугать, обнадеживать - одним словом, придали им все те свойства, которых действие на слабые умы всегда отражается в собственную их пользу.
Происшедшие от сего вздорные мнения о существовании на всех светилах разных духов и сношения с ними гадателей уже описаны нами (См. статью "О вере и суевериях"). Здесь обратим внимание только на истинные астрономические познания киргизского народа, сохранившиеся среди множества басен.
Большая часть оных носит на себе печать естественной простоты и пастушеского образа жизни своих основателей. Полярная звезда по маловидному течению своему и по положению на севере занимает у киргизов главное место на небе и называется темир-казык, т. е., железный кол (Герберштейн, говоря о татарах в своих "Commentar. Rerum Moscoviticarum" (издание 1571 г. Базель, с. 89) пишет: "Stellarum, inprimus vero poli arctici, quem ipsi sua lingua Selesnikoll hoc est, ferreum clavum, vocant aspectu cursum suum dirigege solent".).
Ею руководствуются они в ночных путешествиях, по ней узнают страны света, к ней обращаются, когда собьются с дороги. Венера, восходящая вечером, когда гонят стада с полей в аулы, или поутру, когда скот пускают с ночлега на паству, носит у них название пастушьей звезды (чубан-джулдусы) ⁹.
Не разделяя звезд, составляющих Большую медведицу (джиды-каракчи) ¹⁰, киргизы говорят, что они состоят из семи волков, которые гонятся за бегущими от них двумя лошадьми, акбузат (белый мерин) и кукбузат (серый мерин) и что, когда первые, догнав сих последних, съедят их, то сделается преставление света.
Сближение их будет знаком приближающейся кончины мира. Плеядам дают они название дикого барана (аркар, или уркар) ¹¹, и поелику сие небесное животное их весною несколько времени бывает невидимо, то они думают, что оно нисходит в землю и выгоняет из оной траву, нужную для питания подобных ему земных баранов и овец.
Созвездие Девы называют они сюнбюля, Тельца - саур, Близнецов - джауза-берюджи и проч. Млечный путь, по направлению которого, как думают киргиз-казаки, летают птицы из Европы в Азию и обратно, именуют они птичьею дорогою (кушнун джулы, или юлы) ¹².
Зная положение и течение большей части светил небесных, киргиз смело пускается ночью в путь по степям, в которых нет ни дорог, ни тропинок, и не только безошибочно достигает желаемой цели, но даже определяет на каждом шагу час или время, протекшее от начала ночи, и место, где застанет его утро. Таким же образом, смотря на солнце, назначает он, сколь давно показалось оно на горизонте и когда сокроется.
По сим замечаниям располагает он занятия свои, отдых, путешествия, остановки, выезды, свидания. Словом сказать, он смотрит на небо, как европеец на карманные часы.

Метеорология.

Киргизы знают также метеорологию. Многие из них, особенно старики, имевшие случай наблюдать перемены атмосферы в течение нескольких десятков лет, предсказывают жар, холод, снег, засуху и начало каждого времени года.
Равным образом по переменам погоды летом определяют наперед состояние атмосферы в соответствующие времена зимы; по осени заключают о весне и проч. Прорицания их заслуживают ту же степень вероятия, как и наши метеорологические календари.

Счисление времени.

Год у- киргизов начинается с марта месяца. Первый день оного называют они науруз, т. е. новый год; и месяцам дают наименования зодиакальных знаков. Разделение сие вошло к киргизам в употребление вместе с магометанскою религиею, а потому немногие и употребляют оное: большая часть знает только весну, лето, осень и зиму, не различая месяцев.
Некоторые же дают им еще другие названия: март - кокос; апрель - мамыр; май - мамрай; июнь - аряй; июль - чилдай; август - сюнбуля; сентябрь - сара-жатамыз; октябрь - карачакаус; ноябрь - джютти-часкан; декабрь -кантор; январь - джиштунай; февраль - бырдыны ¹³.
У персиян заняли они и составление недели, которую начинают, следую Ал-Корану, с субботы. Названия дней удержали они персидские: сембе (вместо шембе) - суббота, джексембе - воскресенье, дюсембе - понедельник, сисембе - вторник, сярсембе - среда, бийсембе - четверг, джума - пятница.
Последняя празднуется как у християн воскресенье. Счисление от Эгиры ¹⁴, или бегства Магомета, известно в киргизском народе только ученым муллам, прочие не имеют и понятия об оном, но более считают монгольскими юбилеями ¹⁵, содержащими в себе по 12 лет, из которых каждое носит название какого-нибудь животного (Летоисчисление сие употребляется ныне в большей части Азии и известно одним под именем монгольского, другим - под именем уйгурского, турецкого и проч.
По древности его должно полагать, что оно изобретено еще в баснословные времена монголо-турецкой истории, но кем и когда, того никто не знает. Пети-де-Лакруа в предисловии к шефереддиновой "Истории Темерлана" пишет, что Улугбек, внук Тамерлана и известный восточный астроном, говорит об оном, но относительно к происхождению его отзывается незнанием.
Абель-Ремюза ¹⁶ (в Recherches sur les langues Tatares, т. I, p. 300) решительно называет оное киргизским и полагает, что киргизы составили его, подражая китайскому 12-летнему циклу. Жаль, что мнения сего не подтверждает он доказательствами и объяснениями.
Во всяком случае, здесь под именем киргизов должно разуметь не киргиз-казаков, которые еще не существовали тогда, как описываемое нами счисление лет было уже давно в употреблении, но древних киргизов, или нынешних кара-киргизов.
Мы здесь заметим только, что название пятого месяца есть число китайское: лу, или лун-лу, по-китайски значит дракон - и герб империи). Порядок оных следующий: первый год называется мыший (сычкан), второй - коровий (сыгыр), третий - барсовый (джулбарс), четвертый - заячий (тугушкан, или куян), пятый - драконовый (лу), шестой -змеиный (джилан), седьмой - лошадиный (джильки), восьмой - бараний (кой), девятый - обезьяний (пичин), десятый - куриный (таук), одиннадцатый - собачий (ит), двенадцатый - свиной (дунгуз). 
За сим следуют опять мыший, коровий и так далее, тем же порядком ¹⁷. Считая таким образом, киргиз говорит, что какое-нибудь происшествие случилось назад тому три года куриных, т. е. 36 лет, или четыре года бараньих и два простых, т. е. 50 лет, или два года коровьих и семь простых, т. е. 31 год и так далее. 

Меры и способы определять количество вещей.

Не зная другой торговли кроме меновой, киргизы не имеют ни монет, ни весов, ни определенных мер, как у других народов. Монеты заменяются у них баранами или овцами, числом которых определяют они цену большей части вещей. Предметы, подлежащие весу, берут они глазомером.
Протяжения измеряют временем, зрением и слухом: когда говорят о большом пространстве, то означают во сколько дней или в какую часть дня можно оное проехать на лошади и на верблюде. Определяя места близкие, принимают за меру расстояние, на котором может быть слышен крик человеческий (Расстояние сие, называемое киргизами чакрым ¹⁸, пограничные жители наши переводят словом верста и полагают равным версте. Башкиры и татары версту называют тоже чакрым), или на котором глаз перестает видеть (Те же пограничные жители наши называют это видок и говорят: два видка, три видка и так далее), а поелику выше сказали мы, что киргизы отличаются необыкновенною остротою зрения, то три или четыре видимые глазами их пространства составляют на ровном месте целый день доброй конной езды.
Некоторые вместо разделения времени на часы делят день от восхождения до захождения солнца на четыре равные части. 

Глава четырнадцатая.

Образ управления и законы.

(Gens) superstitione ас lascivia discors et mobilis, inscia legum, ignara magistratuum. Tacitus, Historiae, Lib.I. (Народ) суеверный, распущенный, склонный к волнениям и мятежу, незнакомый с законами и государственным управлением. Тацит, История, кн. I.
Нет ничего, кажется, легче как постигнуть, что спокойствие того общества, в котором мы живем, есть необходимое условие для счастия нашего, и что, следовательно, добровольное старание о ненарушении оного собственными поступками должно быть первою и естественною обязанностию всякого человека.
Самый грубый, самый необразованный ум может открыть истину сию без руководства. Но так ли она легка в исполнении, какою кажется? Так ли легко быть добродетельным, как говорить о добродетели, и всякий ли образованный человек добродетелен?
Мы видели нравственное состояние киргизов: на нем основано и политическое положение их, из него истекает и образ управления, и гражданское их устройство. Европеец, привыкший к порядку, законам, подчиненности и притом видящий почти все азиатские владения под игом деспотизма, узнав о разделении народа киргизского на орды, поколения, роды, отделения, и о существовании в оном ханов, султанов, биев, предполагает, что каждая орда, конечно, имеет самовластного главу, которому повинуются беспрекословно все начальники поколений, ее составляющих; что каждому из сих последних подчинены правители родов его поколения; что правитель рода заведывает всеми отделениями своих однородцев и так далее.
Словом сказать, он подумает, что киргизы живут под неограниченною властию своих начальников, но ближайшее рассмотрение открывает у них анархию. Употребляем выражение сие не в строгом смысле, ибо совершенное безначалие не может быть продолжительно, но непрочность властей, у киргизов существующих, неопределительность оных, слабость, свобода переходить из-под одной к другой, отсутствие законов, ненаказанность преступлений очень близки к тому понятию, которое обыкновенно разумеется под словом "анархия".
И по сей-то причине народ киргиз-казачий не имеет ныне самостоятельного политического бытия. Географы обыкновенно полагают Большую орду вообще независимою, а Среднюю и Меньшую решительно причисляют к подданным русским.
Как то, так и другое неточно и несправедливо. Только некоторые роды Большой орды могут назваться независимыми, из остальных одна часть находится под властию Коканского владения, другая повинуется Китаю, а третья признала над собою владычество России (См. "Исторические известия", т. II).
Средняя и Меньшая также не все вообще под одним правлением: из оных подданными российскими называют себя только роды, кочующие в северной части степей, за Уралом и Иртышом, и имеющие необходимую нужду в покровительстве пограничных русских начальников; прочие, живя в отдалении, или не признают над собой никакой посторонней власти, или отдают себя под защиту других соседственных владений.
Таким образом, китайцы присваивают себе часть Средней орды и некоторые кочующие близ их земель отделения Меньшей, другая же небольшая часть сей последней подвластна хивинскому владельцу. Впрочем, в добровольном подданстве киргизов всем чужеземным правительствам должно видеть не решительное намерение оставаться под властию их или желание сим способом ввести у себя спокойствие и порядок, но необходимость искать защиты или надежда получить какие-нибудь выгоды в торговле.
Нередко побудительного причиною подданства их бывает властолюбие начальников, предполагающих усилиться покровительством могущественной державы или, наконец, просто желание их получить богатые подарки от того владельца, которому они покоряются.
Примеры тому беспрерывно встречаем в историческом описании связей сего народа с Россиею. Не повторяя их здесь, напомним только, что таковые же виды были одною из главнейших причин, побудивших Абуль-хайра и Абулмамета добровольно покориться с ордами своими императрице Анне, и прибавим, что сохранением власти над киргизским народом Россия обязана, конечно, не святости клятв и обещаний, первоначально данных сими ханами и потом повторенных всеми преемниками их, но своей силе и торговле.
Ни один усердный магометанин не почитает священным договор, заключенный с христианином, тем менее уважает оный киргиз, не имеющий закона выше личной выгоды своей. По сим правилам, покорность его чужеземным правительствам рождается, изменяется и оканчивается вместе с нуждами: переходя от границ наших к пределам Хивы или Китая, делается он из русского подданного китайским, или хивинским, а приезжая в Ташкент или Кокан, называет себя ташкентским, коканским и проч.
Частые нападения на военные линии наши, отгоны лошадей, увлечения в плен людей, разграбления караванов, сражения с нашими отрядами и множество подобных происшествий показывают, какое понятие имеют киргизы о подданстве своем России.
Также поступают они и с другими соседственными державами, которые называют их подданными своими (В 1795 году начальник Сибирской линии послал г. Бурнашева ¹⁹ в Бухару. Кроме писем к хану бухарскому у него было письмо к султану киргиз-казачьему Букею.
Когда бухарцы увидели на сем письме надпись: "С. Букею, подданному императрицы российской," то немедленно именем своего хана спросили г. Бурнашева:
- "Почему султан сей назван подданным русским, когда он со всеми подвластными ему киргизскими и прочими народами состоит единственно только в подданстве бухарского владельца?"
См. "Путешествие от Сибирской линии до Бухары в 1794 и 1795 годах", напечатан, в "Сибирском вестнике 1818 года", ч.2.).  Точно также думают они и об отечественных властях, переменяя подчиненность свою по обстоятельствам.
Когда один признанный ими над собою начальник начинает преследовать их за какое-нибудь преступление, то они переходят к другому, если же и сей последний не захочет укрывать их, тогда ищут они третьего или четвертого, который бы принял их под свою защиту за какую-нибудь плату, и за обещание впредь делить с ними будущую их добычу.
Благодаря невежеству, грубости и алчности народной таковые снисходительные покровители преступников очень часты в киргизских ордах. Число оных еще более умножается от бессилия родоправителей, от недостатка средств честным образом распространять свою власть, от множества виновных и от невозможности наказывать злодеяния.
Какого порядка ожидать и от самого честного начальника толпы людей, повинующихся только тогда, когда необходимость понуждает, и совершенно ничем не жертвующих для общего блага; людей, в которых стремление к грабительству беспредельно, которых невозможно удержать в зависимости без послабления и из которых всякий ищет сам повелевать, если имеет хотя малую к тому возможность?
Что предпримет самый строгий, справедливый и благоразумный правитель, когда он не имеет ни войска, ни иждивения для содержания какой-нибудь полиции, которая надзирала бы за подвластными ему и приводила в исполнение его распоряжения или, по крайней мере, защищала бы его самого от насилий за соблюдение им правосудия?
Здесь следует упомянуть, что хотя повелители киргизов и получают с них плату скотом и разного рода вещами, но приношения сии делаются без всякого порядка и по большей части в случаях особенной нужды в покровительстве; определенной же подати народ киргиз-казачий вообще не платит, и умнейшие родоначальники тщетно проповедуют оному статью из Ал-Корана о зекате (Зекат есть известная часть дохода, которою мусульмане обязаны жертвовать на общественные и богоугодные предметы), повторенную древними законами киргизскими.
Одна только необходимость или сила напоминают им об ней. Аблай-хан ²⁰ и Хотай-Менды-султан в Средней орде и Арунгазы-султан ²¹ в Меньшей пытались приучить своих подвластных к правильному платежу определенной подати, но успех не соответствовал желаниям их, хотя, впрочем, разными способами получали они от повиновавшихся им киргиз-казаков значительный доход.
Мы не исключаем из сего правила ясака, платимого частию Большой орды китайскому правительству (Абульхайр, вступая в подданство России, торжественно обещал за всю орду свою платить ясак и давать войско, но правительство наше никогда не требовало ни того, ни другого) и состоящего из одной головы рогатого скота со 100 и одного барана с 1000.
За дань сию, собираемую только для поддержания права называть всех киргиз-казаков подданными своими, двор пекинский ежегодно посылает подарков несравненно более, нежели чего она стоит. Министерство богдохана делало ему уже несколько представлений об отмене оной.
Путешественники (См. "Путешествие в Китай" г. Тимковского (ч. I, с. 254) и далее выписку из китайской книги "Си-юй-вынь-цян-лу", в коей помещен любопытный ответ, данный киргизами китайцам при первом требовании от них подати.
Вот он:
- "Небо производит траву и воду, скот есть дар неба, пасем его и себя пропитываем сами: за что же будем давать другому?") говорят, что жадные киргиз-казаки приезжают ежегодно в Пекин под видом поклонения единственно для получения подарков: китайский государь дает им чины и отличия, но они, выехав из Китая, все сие большею частию уничтожают и кидают знаки достоинств.  
То же делают они с наградами от российского двора получаемыми, исключая денег и халатов, которые имеют внутреннюю ценность. Киргиз-казаки, около Ташкента и Туркестана кочующие и повинующиеся ныне владельцу кокандскому, одни могут составлять прямое исключение из того, что сказано нами о сборе подати в сем народе вообще, особенно, если они доныне столь же послушны, как были во время владения Ташкентом Юнус-ходжи ²².
Тогда не только с точностию платили они положенную на них дань - по одному барану со ста, - но, боясь повторения строгих наказаний, уже однажды ими испытанных от сего хана, исполняли все его требования.
Бии и старейшины, ответствуя за спокойствие в своих волостях, являлись в положенные времена к хану доносить о благополучии, а в случае важных ссор и приключений приводили с собою к нему на суд виновных или тяжущихся.
Юнус-ходжа сам входил в разбирательства значительнейших распрей и не только в наказание приказывал отбирать у виновных имущество их, но даже казнил (См. журнал Поспелова, который, как уже сказано выше, был в Ташкенте в 1800 году).
Не такова власть обыкновенных правителей казачьих, включая в число оных и самых ханов, которые прежде были во всех трех ордах, а с половины прошедшего столетия остались только в Средней и Меньшей (Это было писано в 1822 году.
Ныне правительство российское совсем уничтожило ханское достоинство в казачьих ордах). Преданные России киргиз-казаки избирают их, а правительство российское утверждает и почитает верховными повелителями обеих орд, но повинуются им только роды, участвовавшие в избрании их и кочующие близ границ наших, и то не все.
Прочие, не признавая ни владычества России, ни властей ею поставляемых, управляются самопроизвольно избранными старейшинами {аксакалами), биями ²³, батырами и султанами. Некоторым из сих последних они также дают титул ханов.
Впрочем, и сии правители, равно как начальники, российским правительством утвержденные, не целыми, без исключения, поколениями, родами или отделениями повелевают, но толпами или партиями, часто составляющимися из киргизов разных родов, разных поколений, иногда даже разных орд.
Большая же часть султанов, при границах России кочующих и величающих себя пышными названиями повелителей, в самом существе не имеют никакой власти и отправляют должность стряпчих. Влияние их на дела простого народа начинается осенью и оканчивается с началом весны, т.е. оно существует только зимою, когда киргизы приближаются к границам нашим и постоянно проводя близ оных несколько месяцев, необходимо нуждаются в людях, которые имели бы какое-нибудь звание от русского правительства полученное, и могли бы за них ходатайствовать у пограничных властей наших.
Хитрейшие из таковых султанов успевают вместе и обогащаться, и давать поступкам своим вид усердия к общей пользе или преданности России, за которую получают от правительства нашего похвальные листы и подарки. С.-Петербургский архив Коллегии иностранных дел, равно как архивы оренбургской и омской пограничных комиссий, наполнены жалобами ханов и султанов киргизских на неповиновение подвластных им и на собственное бессилие с убедительными доказательствами невозможности выдавать им преступников на границу нашу потому, что подобными действиями подвергают они себя мщению, разграблению и даже смерти.
Сия последняя причина, сия опасность, грозящая всякому беспристрастному старейшине или родоначальнику, не только служит преградою благотворным намерениям русского правительства, но лоддерживает неустройства и преступления во всех отделениях киргизского народа, как независимых, так и подвластных китайцам и коканцам.
Естественная привязанность к жизни и собственности невольно делают самых благонамеренных и справедливых людей покровителями хищников. К удивлению, однако же, при всех своевольствах и при всем безначалии казачьего народа некоторые из повелителей оного присваивают себе право жизни и смерти над своими подчиненными.
Правда, что смертные приговоры их не произносятся по. произволу или собственному их определению, но всегда бывают находимы в велениях никому из них непонятного Ал-Корана, однако ж, зная сколь слаб свет исламизма в степях киргизских, нельзя повиновение в сем случае назвать действием одной религии.
Ближе приписать оное силе повелевающего, слабости семейства или рода, к которому принадлежит осужденный на казнь, и мщению исполнителей смертного приговора или надежде их, по обычаю народному, получить часть остающегося после него имущества (Мысль сия не касается тех случаев, в которых киргизы хладнокровно убивают и терзают пленных: тут один делается полным властелином, а другой вещию, и, следовательно, все рассуждения о правах одного на другого излишни).
Причины, на которых основываются выборы начальников киргизских, суть доказанная опытом способность вникать в разбирательство тяжб и правосудие, многочисленность семейства, дающая повелителю возможность подкреплять волю свою силою родственников (Самые ханы боятся старейшин многочисленных семейств и стараются жить с ними в дружбе), богатство и происходящая от него щедрость, старость лет, естественным образом внушающая уважение и служащая почти первым правом на отличие там, где не умеют еще отдавать справедливости качествам ума и сердца, и какие-нибудь чрезвычайные подвиги в общенародных делах или войне. 
В ханы избирают только султанов, которых достоинство, как мы видели, есть наследственное.
Все прочие начальники могут быть и часто бывают из простого народа. Происхождение в сем случае не уменьшает власти их. Как бы ни была бела кость ханского потомка, но если он умом, богатством или другими качествами не составил себе значительного числа приверженцев, то голос его не делает перевеса в собраниях народных.
Собрания, о которых здесь упоминаем, бывают очень часто. В делах маловажных они составляются из родственников, приятелей и соседей. При совещаниях же о предметах, относящихся до целого народа или поколения, они принимают вид сеймов.
Тут уже являются все родоначальники, батыры, богачи и старейшины с толпами любопытных. Сильнейший или почтеннейший открывает заседание предложением дела, потом начинаются толки, рассуждения, предположения и споры, которые по большей части продолжаются несколько дней сряду.
По вечерам главнейшие ораторы дают клиентам своим отчет в занятиях дня и отбирают их мнения. По утрам все опять собираются в главном сейме и привозят новые умственные запасы. Наконец, после многих прений или составляется общее положение, которое немедленно объявляют толпящемуся кругом народу, или члены совета начинают ссориться и разъезжаются по домам, не сделав ничего кроме шума, а иногда и драки. 
Было время, говорят благоразумнейшие из киргизов Меньшей орды, когда и наш народ жил в покое, было время, когда и у нас существовал порядок, были законы и правосудие. Сей золотой век, о котором вспоминают они со вздохами, есть царствование знаменитого хана их Тявки (См. Историческое описание), который, если верить преданиям, был действительно в своем роде гений, и в летописях казачьих должен стоять наряду с солонами и ликургами ²⁴.

Усмирив волновавшиеся долго роды и поколения, он не только ввел в них устройство, порядок, но и дал им многие законы. Киргизы Большой и Средней орд утверждают, что народные законы их гораздо древнее хана Тявки.
Не останавливаясь на изысканиях о том, кому принадлежит первенство законодательства киргиз-казачьего, изложим краткий свод оного.
Первое место в нем занимает закон возмездия: за кровь мстить кровию, за увечье - таким же увечьем (Droit du taillon). За воровство, грабеж, насилие, прелюбодеяние казнить смертию. По сим постановлениям, родственники убитого имеют право лишать жизни убийцу, а отрубивший руку, ногу ухо и проч. должен быть лишен той же части тела.
Впрочем, наказания могут быть смягчаемы по приговорам судей или согласию истцов, и тогда преступник наказывается только установленною за всякое преступление платою. 
(Закон, известный всем магометанам, ибо он основан на Коране, которого в части 1-й, главе под словом: телица (русск. перев.), сказано: 
- "Правоверные! Вам учреждается закон воздавать равное за равное для убитых.; но если брат простит кровь брата своего, то с преступника можно взыскать другое какое удовольствие.").
Убийца возвращает себе жизнь, платя кун, т. е. отдавая за каждого убитого мужчину 1000, а за женщину 500 баранов. Изувечивший или отрубивший другому какой-нибудь член платит равным образом определенное число скота. Большой палец стоит 100 баранов, мизинец 20, и так далее. 
Кто убьет султана или ходжу, тот платит родственникам убитого кун за семь человек. Обида султана или ходжи словами, наказывается пенею в 9 скотин, а за побои - 27 скотин. Если жена умертвит мужа, то она непременно предается смертной казни, от которой не может спасти заплата куна, если родственники не простят ее.
Из правила сего исключаются беременные жены, которые за убийство мужей не наказываются, но навсегда предаются презрению и почитаются бесчестными. Если муж убьет жену, то он может избавиться от казни, заплатив кун. Родители за убийство детей своих ничем не наказываются, но женщина, умертвившая от стыда младенца, незаконно рожденного, предается смерти.
Самоубийцы погребаются в отдельных местах. Ежели женщина будет сбита с ног всадником и изувечена и от того родит мертвого ребенка, то с виновного взыскивается плата по следующему расчету: за младенца до пяти месяцев за каждый месяц - по одной лошади, а за младенца от 5-ти до 9 месяцев за каждый месяц - по одному верблюду.
Изнасилование равняется убийству и потому подвергает виновного смертной казни или заплате куна мужу за жену и родственникам за девицу; но женитьба на изнасилованной девице и уплата за нее калыма избавляет преступника как от смертной казни, так и от куна.
Муж, заставший свою жену в прелюбодеянии, может ее убить и, если сделает сие тотчас по открытии преступления, остается безнаказанным. Во всяком другом случае, он может просить судей о приговоре к смертной казни неверной жены и ее соблазнителя, если преступление их доказано; если же четыре благонадежных человека присягнут за них в невиновности, то суд не подвергает их никакому взысканию.
Увезший чужую жену, без ее согласия, наказывается смертию или взысканием куна, а если похищение последовало с согласия увезенной, то похититель может удержать ее, заплатив мужу калым и доставив ему сверх того девицу без калыма.
Обидевший женщину, обязан просить у нее прощения, а в случае отказа в оном платит бесчестие. Кровосмешание подлежит смертной казни, но она заменяется наказаниями по приговору семейства, ибо преступления сего рода не передаются на рассмотрение сторонним людям.
Богохульника, изобличенного семью свидетелями, должно убивать каменьями. Ежели кто примет христианскую веру, у того родственники отнимают все его имение. Над рабами владельцы имеют неограниченное право жизни и смерти. Жалоба раба на господина нигде не приемлется.
Сына, осмелившегося злословить или бить отца или мать свою, сажают на черную корову, лицом к хвосту, с навязанным на шею старым войлоком: корову сию водят вокруг аулов и сидящего на ней бьют плетью; а дочь связывается и предается матери для наказания по ее произволу.
Изобличенный в воровстве возвращает трижды девять (27) раз украденное, и наказание сие называется айбана. Если покража состоит в скоте, то виновный должен придать к верблюдам одного пленного, к лошадям одного верблюда, к овцам одну лошадь.
Сто верблюдов равняется 300 лошадям и 1000 овцам. Кто сделал и воровство и убийство вместе, тот платит за два преступления. Жена и дети, знавшие о воровстве мужа или отца и не донесшие на него, не подвергаются никакому взысканию, ибо на старшего в семействе не позволено доносить.
За убитую охотничью собаку или беркута хозяин может требовать невольника или невольницу. Ежели сын, отдельный от отца, умрет бездетен, то имение его поступает к отцу его. Малолетние дети отдаются в опеку ближайшим родственникам, а если их нет, посторонним надежным людям.
Духовные завещания делаются при родственниках и муллах. Лошади, коровы и овцы, бывшие в чужих руках, взыскиваются с приплодом, какой был, кроме скота, ба рантою угнанного; а для удостоверения в том, что нет утайки, требуется от передержателя присяга.
Разбирать ссоры и произносить приговоры над виновным должны если не сам хан, то правители или старейшины тех аулов, к которым принадлежат истец и ответчик, приглашая к разбирательству еще и избранных обеими сторонами двух посредников. 
Если ответчик имеет подозрение на судей, он может их устранить. Если ответчик к суду не явится или присужденной пени заплатить не может, то оная взыскивается с его родственников или с его аула, предоставляя оному право возвратить свою потерю совершением над виновным судебного приговора.
Для удостоверения в преступлении требуется не менее двух и иногда трех свидетелей. За отсутствием свидетелей позволяется прибегать к присяге, но давать оной ни истец, ни ответчик сами за себя не могут - за них должны присягать люди, известные своею честностию.
Если же никто за обвиненного не присягает, то он осуждается. Женский пол, равно как работники, слуги и рабы, к свидетельству не допускаются. Судьям и посредникам за решение дела положено давать 10-ю часть всего иска.
Если осужденный не исполняет приговора суда или начальник аула умышленно уклоняется от разбирательства дела и тем покровительствует преступнику, то истец получает право с позволения своего старейшины произвесть баранту, т. е. с родственниками или ближайшими своими соседями ехать в аул ответчика и тайно отогнать к себе скот его, но возвратясь домой, должен объявить о том своему начальнику, который наблюдает, чтобы количество возмездия соразмерно было иску (Сие последнее обстоятельство показывает, что баранта была допущена древними постановлениями киргизскими совсем не в том виде, в каком ныне существует и в каком мы выше ее описали).
В дополнение к сим законам должны быть присоединены следующие достопамятные постановления хана Тяв-ки:
- Чтобы сам хан, равно как и все султаны, старейшины и правители родов собирались осенью в одно место, в средине степи, для рассуждения о делах народных.
- Чтобы ни один киргиз не являлся в собрания народные иначе как с оружием. Безоружный не имел голоса, и младшие могли не уступать ему места.
- Чтобы всякий, могущий носить оружие (кроме султанов), платил хану и правителям народным в подать 20-ю часть своего имущества, ежегодно.
- Всякому поколению, роду и отделению иметь свою собственную тамгу (знак, заменяющий герб). Тамги сии тогда же и розданы с обязанностию накладывать их на весь скот и имущество для различения что кому принадлежит (Тамги, как мы уже сказали, доныне употребляются с великою пользою. От сего названия взято слово таможня).
Нельзя не заметить разительного сходства вычисленных нами узаконений с уставами большей части европейских народов во времена младенчества их. Жестокий, но близкий к необразованной природе человека закон мщения и возмездия (Drout du taillon) существовал почти у всех народов во время их младенчества.
Мы находим его у евреев, греков, римлян, арабов, германцев, скандинавов и, наконец, у предков наших, славян. Евреи даже имели особое выражение (goel) для наименования мстителя пролитой крови. В арабском языке есть также слово, которым означается ближайший родственник убитого (tair), непременно обязанный отмстить кровь его собственною рукою.
В похвалу сим мстителям написаны многие стихотворения арабские (Hist, du Mahometisme, par Mills, p.380). Моисей подтвердил (Исхода Гл. 21, 24) закон возмездия. Солон (Кто выколет другому одно око, тот да лишится обоих своих очей. См. Petiti leges Аttiсае, VII, 3, Paris, 1635) предписал исполнять оный афинянам. Римляне поместили его в своих 12 скрыжалях (Aulus Gellius I.XX. c.l; I.VIII. c. 3).
Чем грубее были народы, тем тверже и непоколебимее исполнялся обычай мстить кровию за кровь. По мере смягчения нравов действие оного ослабевало и заменялось постановлениями более кроткими. Таким образом, убийце позволено было искупать жизнь свою и избавляться от мщения родственников убитого им человека отдачею скота или другого имущества.
Таким образом определена и плата за увечье, отсечение члена и другие подобные преступления. Введение первого из сих двух постановлений, не говоря о народах древних, видим ясно в российской истории X и XI столетий. Слова warheld, или wahr-geld у норманнов ²⁵ и происшедшее от оного у предков наших слово вира (См. Шлецера ²⁶ "Русскую правду" и разные древние грамоты. Нестор ²⁷ упоминает о вире при описании царствования Владимира I ²⁸), значит не что иное, как плату за убийство (См. Эверса ²⁹ Das aеlteste Recht der Russen. Dorpat). Впрочем, закон возмездия столь известен в истории всех народов, что нет никакой нужды о нем распространяться. 
Плата, киргиз-казаками установленная за отсечение членов и увечье, напоминает нам таковые же законоположения франков, аллеманов, лангобардов ³⁰ и других народов, прежде населявших Германию (См. Heroldi et Lindebrogii collect, legum antiquarum).
В киргизских народных собраниях, в выборах ханов, в постановлении всегда носить при себе оружие видим обычаи тацитовых германцев. Заметим, однако же, что киргизы перестали в точности исполнять постановления своего законодателя или законодателей.
Основания оных сохранены, но круг действия изменился, и сила исчезла. Право отмщения за кровь не забыто, но власть родо-правителей ослабела: приговоры судебные не уважаются, воровство почти не почитается преступлением, определенные подати не существуют, ханы не смеют являться в средине степей повелителями и предпочитают спокойное управление небольшим числом своих приверженцев опасной обязанности разъезжать по ордам для водворения правосудия и порядка; дух междоусобий и разделений сделался всеобщим, нигде не замечается ни согласия, ни тени патриотизма, самое даже обыкновение не являться никуда без оружия уничтожилось.
Не уважая законами и обычаями своих предков, киргиз-казаки еще менее повинуются постановлениям держав, к подданным которых причисляют их географы. С лишком 90 лет они находятся под властию России, и 90 лет правительство печется о водворении между ими какого-нибудь порядка, но едва только ныне начинает видеть начала успеха.
Внушения, труды, издержки на заведение меновых дворов, школ и мечетей; построение некоторым султанам домов для привлечения к оседлости; заведение ханского Совета, родовых расправ и пограничных судов; производство ханам и родоначальникам жалованья; содержание при них на счет казны мулл или секретарей; позволение зимовать внутри пределов империи - все тщетно.
Меры сии мало подвинули киргиз-казаков к образованию. Школы и мечети пусты, дома, приготовленные для жилья, развалились, никем не быв обитаемы, требования пограничных комиссий или судов почти никогда не удовлетворяются.
Самый Совет ханский, в Меньшей орде учрежденный (в 1806 году) с благодетельной целию приучить полудикие орды к правосудию, а потому обязанный решать все внутренние дела по обычаям народным и состоящий, под председательством почетнейшего султана, из шести советников, добровольно избираемых всеми родами, никогда не собирается.
Итак, почти решительно можно сказать, что все законодательство киргизское заключается ныне только в произвольной и никаким правилам не подчиненной баранте и иногда в вышеупомянутой нами власти ханов и сильнейших султанов казнить таких преступников, которых смерть не может произвести сильного ропота в народе (Не излишним почитаем повторить, что это писано в 1822 году).

Казни.

Сии несчастные лишаются жизни двояким образом: они бывают или повешены на деревьях, или удавлены. В последнем случае осужденный приводится пред собрание старейшин, родоправителей и народа с веревочного на шее петлею, который концы с обеих сторон держат по два или три человека.
Потом мулла, или занимающий его место читает приговор. По окончании оного повелитель, или глава собрания дает рукою знак, по которому исполнители его воли, держащие концы веревки, вдруг начинают тянуть их в обе стороны со всею силою и задушают страдальца.
В заключение его привязывают к хвосту необузданной степной лошади и пускают в чистое поле. Удары копыт, пни, кустарники, камни довершают действие, начатое силою веревки (Жаль, что вы не приехали двумя или тремя часами, ранее, говорил мне однажды хан Меньшей орды при посещении мною его аула, вы бы видели, как здесь, пред моею кибиткою, удавили двух киргизов, уличенных в разбойничестве. Словами сими хотел он мне дать понятие о своей силе и правосудии).
Если преступление не так велико, то вместо смертной казни преступника до половины обнажают, намазывают ему лицо сажею, надевают на шею кусок черного войлока, велят ему держаться зубами за веревку, привязанную к хвосту лошади, и потом заставляют его бегать за нею; между тем двое погоняют ее кнутьями, а двое других поощряют его тем же средством к бегу.

О причинах безначалия.

Велика зависимость правительства от нравов народных, но еще более влияние образа правления на дух и свойства народа. Безначалие, грабежи, убийства киргизов, конечно, происходят от невежества, грубости, корыстолюбия, хищничества и мстительности их, но пороки сии существуют, распространяются и наносят им разные бедствия только потому, что нет силы для удержания оных, нет власти, которая бы укрощала их и пеклась об общем благе.
А без законов, без порядка и подчиненности какой народ когда либо наслаждался благоденствием? "Добродетель поставлена природою после свободы, но она также бежит от чрезмерной вольности, как и от рабства" (Esprit des Lois).
Все соседи киргиз-казаков управляются или монархическим или деспотическим правлением, все родственные им народы живут в рабстве, достойном сожаления, а они почти совсем не знают подчиненности, у них не существуют даже ни имя подданного, ни имя владельца.
Явление очень любопытное для политиков! Если будем искать причин оного, то главнейшую найдем в образе кочевой жизни сего народа и в бесплодии земель его. Никакая отечественная власть не могла покорить киргизов доныне потому, что не имела средств, а чужеземные владельцы не видят в завоевании их десятой доли выгод, нужных для замены той потери в людях и деньгах, которой будет стоить пребывание войска в степях, вообще бесплодных, бесприютных.
К тому же завладение землями кочевого народа не составляет покорения жителей. Занять страну, киргизами обитаемую и даже изгнать их из оной, если бы нашлась в том польза, не невозможно, но какие силы нужны для удержания в повиновении двух или трех миллионов людей, не имеющих никакой оседлости и ценящих грубую свою независимость выше всех благ мира!
Вот укрепления, ограждающие киргизов! Вот непреоборимый оплот настоящего  их положения! Если бы природа не защитила их сими способами, то они бы давно все влились в состав какого-нибудь соседственного азиатского государства.
Может быть, и шах Надир ³¹ по завладении Хивою пожелал бы иметь название повелителя киргиз-казачьих орд, если бы бедность оных, препятствия природы и уважение к императрице российской не преградили ему пути на север от Хивинского владения.

Комментарии.

1. В дореволюционной литературе тюркоязычные народы именовались татарскими или турецко-татарскими, поэтому автор здесь казахский язык называет татарским.
2. Тамги (по-каз. танба). Не были заимствованы казахами у монголов, как пишет А. И. Левшин, они существовали с глубокой древности у всех кочевых племен Евразии и Северной Африки.
3. Моисей. Мифический библейский вождь и законодатель древних евреев, автор "Ветхого завета" (Пятикнижия); Давид. Второй царь древнего Израиля, основатель династии, считается автором сборника "Псалмов", особо почитаемых у христиан и евреев.
У мусульман первый известен как Муса, второй - Даут; Гомер - легендарный древнегреческий поэт, которому приписывается создание величайших произведений античной и мировой литературы "Илиады" и "Одиссеи"; Полибий (ок. 200 - ок. 120 г.г. до н. э.) - древнегреческий историк, автор "Истории" в 40 кн., от которых сохранились полностью лишь первые пять книг.
Эта работа представляет собой фактически первую попытку изложения "всеобщей" истории Греции, Македонии, Малой Азии, Сирии, Египта, Карфагена и Рима в их взаимной связи, описываются события 220 - 146 г.г. до н. э.; Платон (428 или 427 - 348 или 347 г.г. до н. э.).
Древнегреческий философ-идеалист, ученик Сократа, сочинения Платона включают 34 диалога, "Апологию Сократа" и 13 писем. В его произведениях рассматриваются проблемы этики, политики, психологии, педагогики, натурфилософии и теории познания; Аристотель. См. коммент. 17, разд. II. Ч. I.
4. Ввиду непродолжительного пребывания в Оренбургском крае, А. И. Левшин не смог достаточно глубоко изучить духовную культуру казахского народа. В связи с этим в его описании народного творчества казахов имеется ряд поверхностных суждений, базирующихся на европоцентристских представлениях о духовной жизни кочевых народов Востока.
Казахский фольклор, поэзия, музыка имели древние корни, восходящие к эпохе их предков - тюрко-монгольских и древнеиранских племен. Казахские акыны, жырау, сказители, музыканты развили эти богатые традиции и, несмотря на отсутствие письменности, сохранили героический эпос ("Кобланды-батыр", "Алпамыс", "Ер-Таргын", "Камбар-батыр" и др.), лиро-эпические поэмы - "Козы-Корпеш - Баян-Сулу", "Кыз-Жибек" и др.; стихи, песни, инструментальную музыку Казтургана (XV в.), Асан Кайгы, Доспамбета (XVI в.), Бухар-жырау (1693 – 1787 г.г.) и др. (см.: История казахской литературы. Т. 1. Алма-Ата, 1968 г.).
5. Кроме волшебных у казахов имелся также большой цикл бытовых сказок, сюжеты многих из них имеют общие корни с фольклором многих тюркоязычных, финно-угорских и других народов.
6. Чибызга. Правильно сыбызгы.
7. Балалайку русские заимствовали у тюрков, "а не наоборот.
8. Казахи называют его "шанкобыз", и он широко распространен у народов Сибири, Центральной Азии.
9. Джиды-каракчи. Правильно Жетi каракшы, т. е. семь разбойников, семь воров.
10. Плеяды казахи называют "уркер", а не Архар.
11. Уркер производное от слова "урку" — испугаться. По казахским преданиям, семь звезд, составляющих созвездие "Плеяды", испугались семи разбойников (Большой Медведицы) и сбились в кучу, поэтому их и называли Уркер (см.: Абишев X. Рассказы о небе. Алма-Ата, 1962 г. (на каз. яз.).
12. Правильно по каз. "kyc жолы".
13. У казахов существовало несколько вариантов календаря, в которых отдельные месяцы имели разные названия. Наибольшее распространение получили следующие названия месяцев: наурыз (март-апрель), кoкек (апрель-май), мамыр (май-июнь), маусым (июнь-июль), шiлде (июль-август), тамыз (август-сентябрь), кыркуйек (сентябрь-октябрь), казан (октябрь-ноябрь), карата (ноябрь-декабрь), желтоксан (декабрь-январь), кантар (январь-февраль), акпан (февраль-март). Этот вариант календаря узаконен с 1990 г. на территории Казахстана.
14. Эгира. Прав. - Хиджра.
15. Двенадцатилетний животный цикл счисления времени был распространен во всей Центральной и Юго-Восточной Азии и не был изобретением монголов.
16. Абель Ремюза (1788 – 1832 г.г.). Французский ориенталист, профессор Парижского университета, автор ряда работ по истории и филологии народов Дальнего Востока, Центральной Азии и Сибири.
17. Названия годов искажены. Приводим правильные названия на казахском языке: 1 год - тышкан; 2 - си-ыр; 3 - барыс (у А. И. Левшина - джулбарс (тигр), барс - барыс; 4 - коян; 5 - улу (по-каз. улитка, а не дракон. Дракон по-каз. айдахар, или аждаха); 6 - жы-лан; 7 - жылкы; 8 - кой; 9 - мешiн; 10 - тауык; 11 - ит; 12 - доныз. (Подробнее о народных календарях, в частности о казахском, см.: Искаков М. Халык календары. Алматы, 1980 г.).
18. Правильно - шакырым.
19. Т. С. Бурнашев. См. коммент. 35, разд. I. Ч. I.
20. Аблай-хан. См. коммент. 24, гл. 4. Ч. II.
21. Арынгазы-султан. См. коммент. 88, гл. 5. Ч. II.
22. Юнусходжа. См, коммент. 26, гл. 4. Ч. II.
23. Бии. Влиятельные родоначальники, пользовавшиеся наследственными правами, осуществляли преимущественно судебные функции в казахском обществе. В социальной иерархии стояли на втором месте после султанов»
24. Солон (между 640 и 635 — ок. 559 г.г. до н. э.). Крупный политический деятель и социальный реформатор Афин. Имя Солона было очень популярно в Древней Греции, его причисляли к "семи мудрецам"; Ликург (нач. IV в. до н. э. - 324 г. до н. э.). Видный государственный деятель древних Афин, выдающийся оратор.
25. Норманны. Название, под которым в Западной Европе были известны народы Скандинавии в период их широкой экспансии в конце VIII - сер. XI в.в. В самой Скандинавии участников военных походов в страны Европы называли викингами, на Руси они были известны под названием варягов.
26. Август Людвиг Шлецер (1735 - 1809 г.г.). Немецкий историк, публицист и статистик. По приглашению Г. Ф. Миллера (см. коммент. 53, разд. I. Ч. I) в 1761 - 1767 г.г. работал в России, изучал древнерусские летописи. Написал ряд работ по русской истории. Главный его труд "Нестор. Русские летописи на древнерусском языке, сличенные, переведенные и объясненные" (Геттинген, 1802 – 1809 г.г., рус. изд., Спб., 1809 - 1819. Т. 1 - 5. Ч. 1 - 3).
27. Нестор. Монах Киево-Печерского монастыря (с 70-х гг. XI в.), древнерусский историк и публицист. По мнению многих исследователей, Нестор был составителем крупнейшего произведения древнерусской исторической мысли "Повести временных лет", возникшего ок. 1113 г.
28. Владимир. Князь киевский, по данным "Повести временных лет", примерно с 980 г., сын князя Святослава Игоревича.
29. Иоганн Филипп Густав Эверс (1781 – 1830 г.г.). Русский историк, член Петербургской Академии наук (1809 г.). С 1810 г. возглавлял кафедру географии, статистики и истории России в Дерптском университете.
В 1826 г. издал капитальный труд "Das aеlteste Recht der Russen in seiner geschichtlichen Entwicklung." (рус. перев. Спб., 1835 г.), в котором попытался проанализировать "Русскую правду" в связи с политической и экономической историей России.
30. Франки, аллеманы, лангобарды. Древнегерманские племена, населявшие территорию Западной Европы.
31. Надир-шах. См. коммент. 21, гл. 5. Ч. II.

Глава пятнадцатая.

Сельское домоводство.

Cкотоводство.

Всякий знает, что народы кочующие суть общества пастухов: и так, нужно ли говорить, что главнейший, или лучше сказать, единственный источник богатства и любимейшее занятие киргиз-казаков составляет скотоводство? Размножению оного способствует как образ кочевой жизни, от него же родившийся и им существующий, так еще более соленость трав, покрывающих степи киргизские.
Домашние животные, на них разводимые, суть: овцы, лошади, верблюды, рогатый скот и козы. Стада овец изумляют здесь многочисленностию своею. Едва ли есть где-нибудь в мире такая страна, в которой бы видно было их более. Богатейшие из киргизов имеют оных тысяч по двадцати.
Наружным видом овцы киргизские, по словам Палласа, похожи на индейских: носы у них горбатые, нижняя губа длиннее верхней, уши большие, повислые. Отличительнейшая же часть их есть курдюк, или широкий, жиром наполненный хвост, из которого вытапливают от 20 до 30 фунтов сала.
Целая овца иногда весит от 4 до 5 пудов и дает сала до 2 пудов. Они вообще так крепки, сильны и высоки, что 10 и 12-летние дети могут ездить на них для забавы верхом. Цвет их обыкновенно темно-рыжий, шерсть длинна, растет клочками и до того груба, что на самое толстое сукно употреблена быть не может; стригут ее осенью.
Принося большею частию по два ягненка, овцы сии чрезвычайно быстро размножаются и переносят с удивительно кротостию непогоду, голод и жажду. Хотя зимою и бывают они тощи от недостатка корма, но зато весною очень скоро поправляются и тучнеют от соляных трав.
Выгоды, получаемые киргизом от овцы, чрезвычайно важны: он питается мясом ее, он укрывается от холода шубою, выделанною из ее кожи, покрывает жилище свое войлоками из ее шерсти, получает от нее молоко и любимый свой курт.
Овца служит ему для определения цены вещам вместо денег, и наконец, она же составляет главнейший предмет торговли его со всеми соседними народами и, едва ли не главнейшую цель их связей с ним. Короче сказать - овца киргиза кормит, одевает и знакомя с соседами, доставляет ему все нужное и приятное. 
Жаль, что мы не можем определить, сколько миллионов овец имеют все казачьи орды. Известно только то, что редкий из богачей знает число оных в своих стадах. Несмотря на разнообразие и многочисленность выгод, приносимых киргизу овцою, он не мог бы существовать без верблюда, который при благодетельной для степей способности переносить жару и голод, возит на себе все имущество и даже дом его, которого шерсть прядется и употребляется на одежду, молоко и мясо - в пищу, а молодые шкуры - на шубы.
Животное сие очень справедливо назвал Бюффон ² кораблем степей. Верблюды, у киргизов находимые, вообще двугорбые. Одногорбых (Dromadaires) редко держат они потому, что климат свой полагают для них слишком суровым, да и двугорбых в жестокие холода обшивают войлоками.
Молодым верблюдам, около года после рождения или еще и прежде, прокалывают носовой хрящ (На голову навязывают им разных цветов ленты, для того чтобы нельзя было их сглазить. Думаю, что русским не нужно изъяснять значение сего слова) и вдевают в оный палочку или кость, к обеим концам которой привязываются веревки, служащие вместо узды и поводов для управления; потом учат их становиться на колени и вставать по знаку, данному хозяином.
Приученный верблюд послушен как нельзя более. Закричат ему: "Чок", и он тотчас становится на колени. Наложив на него вьюк, говорят: "Атчу", - или просто махнут, и он немедленно встает. Ноша или вьюк его обыкновенно разделяется на две ровные части, которые, лежа на боках, соединяются на спине и которые в больших путешествиях обе не превышают 16 или 18 пудов весу.
На расстояния близкие навьючивают более. Один день обыкновенного верблюжьего хода, составляющего общую меру путешествий в степях, равняется расстоянию от 40 до 50 верст. Верхом на верблюдах преимущественно ездят женщины. Богачи имеют сих животных по 400, 500 и более.
Особенно много разводят их в Большой орде и вообще на песках южной полосы, где они необходимее и где климат для них благоприятнее. Дромадеры и двугорбые верблюды часто совокупляются между собою, и дети их бывают иногда с одним, а иногда с двумя горбами. Дромадеры всегда бурого цвета, двугорбые верблюды бывают белые.
Лошади киргизские замечательны по своей крепости, легкости и быстроте. Доказательством сих качеств служат: способность их переносить по целым суткам голод, большие пространства - от 70 до 100 верст, - на них проезжаемые безостановочно (Сочинитель статьи о киргиз-кайсаках Средней орды, помещенной в № 26 "Сына отечества" на 1829 год, пишет:
- "Я был очевидцем, как один султан, по виду богатырь, в коем весу было около 8 пудов, с несколькими киргизами, имея каждый двух лошадей, перебежали в одни сутки 300 верст, частию чрез горы и по каменистому фунту... Лошади разбились ногами, но все остались живы и по надлежащей выдержке, без всякого врачевания получили здоровье и прежние силы".); общий для всего скота недостаток в степи корма зимою и описанные нами скачки на 40, 50 и более верст.
Ростом они невелики, статьями редко красивы, шерстей бывают различных, но более светлых; вороная же очень редка потому, что выгорает от беспрерывного действия солнечных лучей. В северной части киргизской степи лошади крепче и многочисленнее, нежели в южной.
Первая имеет более лугов и вообще изобильна ковылем, который составляет прекраснейший конский корм. В южной полосе трав мало, и жар делает лошадей часто бесплодными. Средняя орда богаче лошадьми, нежели прочие. Часть Меньшей орды, водворившаяся в Астраханской губернии, также развела оных очень много.
Есть киргизы, которые считают в табунах своих по 8, 9 и даже 10 000 лошадей. Табуны сии большею частию разделяются на три рода. В одних держат жеребят, в других - меринов, в третьих - маток, которых охраняют вместо пастухов жеребцы.
Рогатый скот, хотя и разводится некоторыми родами Средней орды в изобилии, однако, вообще говоря, киргизы небогаты оным, потому что присмотр за ним во время зимы требует многих трудов, а выгоды от него незначительны.
К тому же падеж часто истребляет его. Сто лет назад киргизские орды, как говорят, совсем не имели рогатого скота; но после развели его от каракалпаков и отбили стада оного у проходивших чрез земли их в 1771 году из России в Зюнгарию торгоутов ³.
Ростом киргизские коровы низки, сложены нехорошо, но крепки и дают много молока. Быки еще крепче и широкогруды. Коз держат только потому, что они служат путеводителями стадам овец, и что сии последние по привычке, или по природному свойству, не двигаются с места иначе, как когда перед ними пойдут вперед несколько коз.
Если же козы тронулись, то стадо овец уже ничем нельзя остановить. Во время перегонов скота чрез Урал в начале и в конце зимы мне случилось видеть сотни погибших овец от того, что козы пошли на такие места, где лед был тонок и где они проваливались в воду.
Вторая польза, доставляемая козою, есть пух ее. Из повальных болезней киргизские стада и табуны страдают и истребляются только сибирскою заразою, которая, умерщвляя рогатый скот и лошадей, впрочем, почти не действует на овец.
Паллас приписывает это густой шерсти, овцу покрывающей. Верблюды иногда умирают от ядовитых трав и имеют особенного рода болезнь, называемую сарп, от которой ноги их пухнут, кожа на подошвах трескается и из трещин вытекает гной.
Излечивают ее, обрезая подошву и обвязывая ноги в сырую кожу, а потом больное животное водят взад и вперед с тем, чтобы испорченные соки, опускаясь вниз, вытекали вон. От коросты лечат верблюдов взваром из травы, называемой киргизами песья моча (poligonum frutescens). Тот же отвар дается прочему скоту вместо слабительного.
Не говоря подробно о всех средствах, употребляемых киргизами для скотолечения, скажем вообще, что они в сем искусстве сделали многие полезные открытия. Пограничные жители наши особенно выхваляют их коновалов. Но ветеринарное искусство не может спасать табунов и стад от жестоких зим, и сильный холод, несмотря на привычку к оному, бывает ужаснейшим бичом скотоводства киргиз-казаков.
Впрочем, при настоящем множестве овец, лошадей, коз, рогатого скота и верблюдов, покрывающих степи киргизские, едва ли можно найти средство, которое бы совершенно защищало их от суровой зимы. Какой величины должно быть строение для помещения 10 или 15 000 овец, 5 000 или 6 000 лошадей и где найти материалы для оного в пустой степи?
Однако ж, люди предприимчивые и имеющие частые сношения с соседственными народами, принимают для сбережения своего скота зимою разные меры. Например, иные копают землянки и вынимаемую из оных землю так складывают около краев выкопанного пространства, что она составляет вал; потом посреди ямы ставят колья одинаковой с валом высоты, кладут между ими тонкие жерди или хворост и покрывают сверху камышом.
Таким образом составляется погреб, или, лучше сказать, сарай, который, имея стены земляные и толстую камышовую крышу, может спасать стада от всяких непогод.
В лесных местах делают даже плетневые сараи и хлевы, но все это редко и возможно только для малого количества скота. Кто имеет оного много, тот для спасения от зимних буранов или метелей, старается держать его зимою или в лесу, где оный есть, или между частыми холмами, или в камышах.
А дабы сколько-нибудь защититься от бури, если она застанет на месте совершенно открытом, то многие возят с собою колья и войлоки. Когда поднимается жестокий ветер, то колья расставляют в линию, растягивают между ними войлоки и к той стороне, которая закрыта ими от ветра, сгоняют скот.
Пастухи, отправляющиеся с скотом на зиму в места, отдаленные от своих аулов, сверх кольев и войлоков для защиты скота, возят собственно для себя особенного рода кибитки, несравненно меньше обыкновенных и называемые кош. 
Так, например, поступают киргизы Меньшей орды, в самой западной части степи кочующие и имеющие позволение перегонять скот свой в Астраханские степи для прокормления оного там во время зимы. Сие позволение русского правительства есть великое благодеяние для ордынцев, ибо места, на которые допускают их зимовать, изобильнее травами, более закрыты от ветров и теплее, нежели зауральские степи.
Теперь следует отвечать на вопрос: как и чем кормят киргизы скот свой зимою? Не имея ни сена, ни овса, ни другого какого-либо хлеба, они осенью при избрании мест для зимней кочевки, отыскивают хорошие травы, потом, когда снегом покроет землю, на сии замеченные пастбища пускают сначала лошадей, которые копытами разрывают снег и едят верхушки травы.
За ними, на то же место выгоняют рогатый скот и верблюдов, продолжающих есть начатую лошадьми траву и съедающих средину стеблей. Но низшей части оных, близ корня находящейся, верблюды глодать не могут по природному устроению органов питания; а потому и овцы, выпускаемые на пастьбу после всего прочего скота, на одном и том же месте находят себе пищу.
Сей образ продовольствия стад и табунов называется тебеневкою. Пограничные русские жители таким же образом прокармливают свой скот зимою. Для одних овец, особенно когда их мало, пастухи, или хозяева сами разрывают снег. Где есть саксауловые деревья (См. географическое описание), там верблюды и овцы питаются зимою иглами оных. 
Само собою разумеется, что от такой бедной пищи животное не тучнеет, но она поддерживает жизнь его, а в этом заключается все, что нужно для киргизского скота, привыкшего переносить голод, жажду и все перемены погоды.
Киргизы, заготовляющие для табунов и стад своих сено, не составляют важного исключения из общих обычаев, число их еще очень мало. Вообще скот в Большой орде крупнее, нежели в двух прочих.
Причиною тому умеренный климат. Зимы в той стране гораздо теплее, нежели на Иртыше или Яике.

Земледелие.

Земледелие есть верный шаг к оседлости и гражданской жизни. Все народы от состояния звероловов, птицеловов или рыболовов переходили к состоянию пастухов и, наконец, сделались земледельцами ⁴. Киргизы поступили бы также, если б они были стеснены и ежели бы степи их были способнее к возделыванию.
Теперь хлебопашеством занимается только весьма малая часть (Говорим вообще, ибо если отделять Большую орду от двух прочих, то в ней земледельцев много, особенно в той части ее, которая кочует около Ташкента и Туркестана) сего народа.
Главнейшие его пашни лежат по берегам рек и озер. Мы не можем вычислять их здесь, но скажем, что они заведены в недавнем времени и большею частию людьми бедными, не имевшими достаточного скотоводства для пропитания своего.
Первыми учителями киргизов в хлебопашестве были каракалпаки и ташкенцы ⁵. Впрочем, земледелие не делает их оседлыми. Они кочуют около пашен своих только до того времени, пока хлеб спеет. Сжав его и обмолотив, они берут с собою нужную часть оного, а остальную зарывают в землю до будущего посева и уходят в другие места.
Роды хлеба, ими засеваемые, суть: яровая рожь, пшеница, ячмень и особенно просо.
Некоторые сеют дыни и арбузы. Зерно проса, по собственным их уверениям, при хорошем урожае, дает им от 50 до 60 зерен; зерно пшеницы и ячменя приносит от 10 до 15. В хлебопашестве киргизов всего любопытнее поливка, или наводнение нив, для которых обыкновенно избирают они покатости гор близ воды, или низкие берега и делают разного рода водохранилища. 
Если пашня при речке, которая летом пересыхает, то возле ее сберегают воду следующим образом; на самом краю берега насыпают вал, который не допускает вешней полой воды стекать обратно в реку и, следовательно, служит первою стеною бассейна, вторую и противоположную первой составляет идущее от берега возвышение, которое препятствует воде разливаться далее, а с боков между возвышением и валом в узких местах делаются плотины.
Коль скоро в приготовленный таким образом бассейн весною нальется вода, то она остается в нем как в пруду и, будучи ограждающими ее валом и плотинами возвышена над пашнею, возле лежащею, доставляет возможность поливать оную во все время, пока вода не испарится.
Пашни, у больших рек лежащие, поливаются летом чрез запружение их, как будет объяснено позже. Если нивы лежат около небольшого озера, то самое озеро обращают в бассейн, обрывая его кругом валом. Сим легким средством сохраняют в нем большую часть втекающей в него весною воды и возвышают поверхность ее так, что проводить оную на поля делается весьма удобно.
Если пашня удалена от воды, то проводится к ней из реки или из озера ров, на конец его выкапывается яма сажени в 2,5 или в 3 в поперечнике, а в яме устраивается машина ⁶, состоящая их трех колес разной величины.
Меньшее из них, будучи движимо руками, приводит в обращение среднее, а среднее служит к приведению, в действие третьего большого, которое, приделанными к нему узкими ведрами, черпает воду и потом выливает ее в желоб, проведенный на пашню.
Впрочем, таковые машины, перешедшие к киргизам от бухарцев или ташкентцев, требуют немалых издержек и искусных работников, а потому очень редки. Колеса, черпающие воду, употребляются и на тех нивах, которые близки к воде, но лежат на равнине и для которых нельзя сделать возвышенного бассейна.
Где несколько пашен вместе, там хозяева оных копают один общий главный ров, и потом каждый из него проводит воду на свою собственную ниву. Запруживают его так, что один земледелец, наводнив свою пашню, разрезывает перегородку, отделяющую его от соседа, и пускает воду к нему, сей последний то же делает с третьим и так далее. 
Каналы для поливки пашен, устроенные около реки Сыр, замечательны как пространством своим, так и глубиною. Говорят, что они выкопаны до занятия сей страны киргиз-казаками ⁷. Как на тех полях, где вода для поливки удержана в возвышенных бассейнах, так и в тех случаях, где она поднимается из ямы колесом, посредине пашни делается один или два главных вала с желобами наверху, от валов сих проводятся в обе стороны меньшие валики с такими же желобками и, наконец, к сим валикам примыкают еще низшие валики или бороздки, разделяющие пашню на квадраты или параллелограмм.
Главный вал делается выше валиков, валики выше бороздок, и потому вода свободно может переливаться с первого на вторые, и с вторых на третьи. Устроение сие яснее можно видеть из прилагаемого плана киргизской пашни, снятого одним из русских инженерных офицеров при реке Иргиз.

Буквы означают на сем плане следующие предметы:

аа - насыпь, для удержания воды от разлива;
в - место, где во время маловодия бывает плотина; 
cc - места, где насыпь аа прорезывается для впуска воды на главные валы с желобами;
dd - главные валы, на кои пускается вода;
ее - малые валы, на кои течет вода с главных валов и потом стекает на бороздки;
ff - бороздки, на которые течет вода с малых валов и с коих она разливается по пашне;
gg - каналы ниже горизонта пашни для спуска воды после наводнения;
hh - пашни;
i - горизонт воды весною или летом по запружении реки;
к - горизонт воды в реке среди лета. При сем устройстве можно наводнить или всю пашню вдруг или только желаемую часть оной. В последнем случае стоит только заложить или залепить глиною (Удобство делать желоба из глины для поливки заставляет киргизов избирать под свои пашни преимущественно земли глинистые) те места, где к главному валу примыкают валики, на которые не нужно пускать воды.
В местах, скудных водою и у людей бедных, не имеющих достатка устроить колеса для подъема воды, она вливается в желоб кожаными мешками и разными деревянными сосудами.
Некоторые даже употребляют для черпания оной журавцы, делаемые в России при колодцах ⁸. Время для поливки назначается смотря по месту, погоде и количеству воды.
В северной части степи, на тучных землях иные пашни наводняются только два раза в лето, в южной полосе и на песчаных местах, многие поливают чрез 3 и 4 дня.
Пашут киргизы сохою ⁹, составленною из деревянной развилины с овальным железным на конце сошником и с длинною, вверху к ней приделанною палкою, которая служат дышлом и к которой прикрепляется ярмо для запряжки двух верблюдов, волов или лошадей.
Малые пашни иногда взрывают заступами ¹⁰. Вместо бороны служат киргизам пуки древесных ветвей или хворосту, привязываемые к лошадиным хвостам ¹¹. Для жатвы употребляют они маленькие серпы, а иногда просто выдергивают колосья из земли руками.
Молотят лошадьми и быками, гоняя их на веревках по колосьям сжатого хлеба. В заключение заметим, что киргиз-казаки прежде сеют, нежели пашут, или, лучше сказать, что они раскидывают семена на поле прежде обработки оного и потом уже вспахивают.

Звероловство.

Звероловство киргиз-казаков совсем не так значительно, как бы оно могло быть у народа кочующего, однако ж, они занимаются оным, и шкуры, добываемые сим промыслом, составляют довольно значительную статью их торговли с соседами.
Средства, употребляемые ими для ловли зверей, многоразличны. Любимейшее и любопытнейшее из них есть лов беркутами (род орла, называемого falco fulvus), которых получают киргиз-казаки от банкиров ¹² из гор уральских и учат так же как ястребов, а потом возят с собою на седлах, накрывая головы их чехлом для того, чтоб они не были развлекаемы посторонними предметами.
Встречая добычу, киргиз немедленно снимает с беркута покрывало, беркут летит, бросается на зверя, впускает когти в его тело, стягивает его и держит, пока хозяин подъедет к нему довершить поражение копьем, чаканом или просто плетью.
Сим способом ловят не только зайцев, лисиц, диких коз, но даже и волков. Иногда беркут, бросаясь на голову зверя, выклевывает ему глаза. Почти также употребляют киргиз-казаки выученных ястребов и соколов, но только против слабых животных.
Сайгаков ловят таким образом: заметив место, к которому стада их приходят на водопой, втыкают в землю близ оного на какой-нибудь покатости полукругом несколько рядов заостренных отрезков камышей, а на концах полукруга насыпают земляные курганы в рост человеческий; охотники между тем где-нибудь сзади прячутся.
Как скоро сайгаки придут к приготовленному таким образом месту, их пугают сзади, а они, принимая насыпи земляные за людей, нападающих на них с обеих сторон, бросаются в средину полукружия и напираются на острые верхи камышей.
Тут берут их руками. Для ловли подобным образом кабанов, вбивают в землю заостренные колья и потом выгоняют их на оные, зажигая камыши, в которых они живут.
То же делают и с тиграми или юлбарсами. Кроме того, для животных сих двух родов ставят еще иногда капканы. Наконец, отважные киргизы, как говорят, выходят на бой с тигром без всякого другого оружия, кроме толстого стеганого халата, в левой руке и кинжала в правой.
Халат накидывают зверю на голову, а кинжалом поражают его в бок, после чего он слабеет и истекает кровию. Малосильных зверей киргизы ловят силками, иных застегивают плетьми и нагайками, других травят собаками, но очень мало бьют их стрелами из луков и еще менее - огнестрельным оружием.
Дикие лошади, или куланы, обыкновенно сходят с Устюрта к морю на водопой почти всегда по одной ими протоптанной тропинке. Тропинки сии отыскиваются охотниками, и по открытии обсаживаются разными кустами, за которыми прячутся все участвующие в ловле, исключая одного или двух человек, оставляемых на высотах для подания знаков.
Коль скоро стадо лошадей дойдет до моря, то охотники бросаются на них из засады и начинают стрелять в них из ружей и луков. Испуганные животные обращаются назад, но выстрелы скрывшихся по дороге охотников заставляют их вторично бежать к морю, бросаться в оное и плавать до тех пор, пока есть силы.
По прошествии некоторого времени изнеможенные лошади приближаются к берегу, и тут их ловят без труда и оружия.

Рыболовство.

Ни количество рыбы, добываемой киргизами, ни способы ловить ее не заслуживают внимания. В пищу употребляют ее большею частию только бедные люди, живущие при некоторых озерах и реках, а предметом внешней торговли она быть у них не может, ибо некуда ее сбывать.
Посему рыболовство в народе киргиз-казачьем, хотя и начало с некоторого времени распространяться, но все еще незначительно.

Глава шестнадцатая.

Рукоделия искусства.

Говоря вообще, степень просвещения народа служит к определению степени искусств, в нем существующих, однако ж, есть необразованные народы, которых изделия удивляют Европу. О киргизах нельзя сего сказать - все рукоделия у них в младенчестве. Замечательнейшее из оных есть выделывание кож.
Шкуру, на которой желают сохранить шерсть, или волос, вымыв в теплой воде, сперва очищают ножом от мясных частей, на мездре остающихся, потом, в течение четырех или пяти дней, мочат ее по нескольку раз кислым и соленым коровьим молоком, после, расстилают ее на солнце и, когда она высохнет, то долго мнут руками.
Для сохранения оной впоследствии времени от сырости, коптят ее в дыму, опять мнут руками и шерсть расчесывают, а мездру натирают мелом. Кожи бараньи и козьи, употребляемые для одежды, называемой даха, или джаха, приготовляются так: остригши шерсть, спрыскивают их теплою водою, свертывают в трубки и кладут в теплое место, где держат до тех пор, пока волосяные корни отпреют и станут вылезать.
Тут скоблят шерсть ножами, просушивают кожу на воздухе и потом кладут в кислое молоко дня на три или четыре. Вынув из молока, сушат в тени, мнут руками, коптят в дыму, опять мнут руками, пока дадут надлежащую мягкость и, наконец, красят в темно-желтый цвет краскою, составляемою из кореньев ревеня или из каменного чая с квасцами и бараньим салом.
Состав сей густ, как кашица, и кожи, с обеих сторон намазываемые оным в течение двух или трех дней, после каждого раза просушиваются и мнутся, от чего получают свойство не пропускать сквозь себя влаги и мыться как полотно, не теряя цвета.
Для сохранения в путешествиях воды киргизы, равно как башкиры, бухарцы и большая часть народов Средней Азии, имеют мешки из целых бараньих кож, в которых незашитое горло служит единственным отверстием и в которых вода не только сохраняется весьма долго во время жаров, но еще бывает прохладна. Мешки сии называются турсук, мяш ¹³.
Сверх того в киргизских ордах делается много разного вида и величины сшитых кожаных сосудов. Кожи, для них предназначаемые, равно как и прочие, оставляются в начале преть в теплом месте, потом очищаются от шерсти и квасятся в кислом соленом молоке, наконец, растягивают их на кольях и вырезывают из них желаемого вида части, которые немедленно сшиваются тонкими жилами.
Сшитый таким образом сосуд высушивается и, будучи между тем выправляем руками, не только получает предназначенный ему вид, но делается твердым. Наконец, дабы не сообщал он жидкостям ни вкуса, ни запаху, ни цвета, его коптят (Рубруквис пишет, что монголы таким же образом выделывали кожаные сосуды в его время (в 1254 году)).
Жилы, которыми сшиваются кожи, предварительно сушат и толкут ступами. Из шерсти овечьей делают киргизы различные употребления. Самую лучшую прядут, красят и ткут из нее род ковров или, переплетая ее с камышом, составляют занавески для кибиток ¹⁴.
Грубую употребляют на войлоки. В последнем случае разбивают ее палками так, чтобы не было комков, расстилают на старом войлоке, уравнивают, поливают кипящею водою, скатывают вместе с подложенным войлоком в трубку, стягивают веревками, и потом или топчут ногами, или бросают вверх и бьют о землю.
Наконец, развивают трубку и находят шерсть, превратившуюся в войлок. Из козьего пуха валяют шапки, из верблюжьей шерсти пряденой ткут плотную материю, очень похожую на обыкновенный шерстяной камлот с косыми рядами и известную в России под именем армячины. 
Ее никогда не красят, но для крашения прочих изделий шерстяных употребляют, как мы сказали, корешковый ревень, каменный чай, мариону, бук и проч. Мыло киргизское выделывается из овечьего сала и из золы, которую доставляет трава, называемая ими ит-сигак, т. е. собачья, или песья, моча.
Оно имеет черноватый цвет и свойство выводить из белья всякого рода пятна. Веревки вьют из конских волос и козлиной шерсти. Из ремесленников между киргизами известны сереб-рянники, медники, кузнецы, токари. Первые и вторые делают большею частию украшения для лошадиной сбруи, для поясов с сердоликами, бирюзами и золотыми насечками, также женские головные уборы, нагрудники и проч.
Кузнецы делают ножи, копья, чеканы, удила для лошадей и другие необходимейшие в домашней жизни вещи. Ножи и кинжалы выделывают они из старых кос, от русских получаемых. Токари большею частию точат деревянные чаши, которые иногда бывают необыкновенно велики. Впрочем, все произведения сих ремесленников вообще грубы и потому не обращают на себя особенного внимания.
В статье о воспитании говорили мы, что женщины киргизские занимаются вышиванием разных узоров шелками, бумагою, серебром и золотом. Здесь следует прибавить, что искусство сие у них в таком же почти младенчестве, как и все прочие.

Глава семнадцатая.

Торговля.

Сколь ни часты нападения, беспокойства и грабежи, производимые киргизами в пределах смежных с ними владений, но торговля заменяет все потери и делает соседство их очень выгодным, особенно для Китая и еще более для России. Хивинцы, бухарцы, ташкентцы, коканцы, жители северной части так называемой Малой Бухарин, или Восточного Туркестана, также торгуют с ними, но с меньшими против русских и китайцев выгодами.
Причины тому следующие:
1) разнообразие и множество отпускаемых Россиею и Китаем киргиз-казачьим ордам мануфактурных изделий и притом таких, которые большею частию не имеют другого выхода за границу;
2) необходимость для России и Китая в сырых произведениях, получаемых от киргизов дешевою ценою взамен помянутых изделий;3) меры, принимаемые правительствами обоих государств (Впрочем, меры сии совсем неодинаковы в обеих землях.
3) Русское правительство для достижения своей цели употребляет издержки и заботы, делает разные заведения, строит меновые дворы, дает купцам привилегии, вооружает караваны, расточает подарки. Китайцы же ограничиваются притеснениями и деспотическою строгостию: они сами ценят пригоняемый к ним скот, дают за оный столько товаров или слитков серебра (ямбы), сколько определено собственными постановлениями, а иногда сколько вздумают, и для отвращения всяких разбирательств, жалоб или объяснений с правительством не впускают киргизов в города свои) для распространения сей торговли;
4) многочисленность людей, на которых польза ее простирается и, наконец,
5) в отношении к России обширность пространства, на котором торг с киргиз-казаками производится и обогащает пограничных жителей Оренбургской и Сибирской линий.
Киргизы по всей вообще торговле своей в таком отношении к русским, в каком мы по некоторым отраслям промышленности к англичанам и французам. Не должно, однако же, под именем торговли киргизской, разуметь торговлю на деньги, какую ведут между собою европейцы. 
У киргиз-казаков она еще находится в том первобытном виде, которой имела у всех народов во время их младенчества. Короче сказать, она заключается не в продаже или покупке, но в мене одной вещи на другую.
Привыкнув таким образом получать и сбывать все товары свои, киргизы (говоря вообще) никак не хотят знакомиться с монетами соседственных государств, и боясь быть обманутыми при продаже на деньги, всегда требуют оных чрезвычайно много, а при покупке дают слишком мало.
Главные места, куда приходят они для мены, следующие: на российской границе: Оренбург, Троицк, крепости Петропавловская, Пресногорьковская, Омская, Семипалатинская, Устькаменогорская и Уральск.
Сверх того, киргизы ведут меновой торг во многих других крепостях и даже форпостах.
Значительнейшая из всех сих торговых точек есть Оренбург. Время самой деятельной меновой торговли заключается между половиною июля месяца и началом ноября или концом октября. Тогда приезжает на оренбургский меновой двор по нескольку сот и по тысячи человек в день, а в 1780-м году (как видно из дел архива) бывало тысячи по две. С китайцами торгуют киргиз-казаки наиболее в Гульдже, или как говорят сами китайцы, в Или (Клапрот (в "Journal Asiatique, Decem", 1824) говорят, что Илибалык (город Или), Кульджа и Алмалик означают один и тот же город), и в Чугучаке (по-китайски Чухучу, или Тарбагатай).
Для мены с прочими народами ходят в Хиву, Бухару, Кокант, Ташкент и проч. Жители сих последних городов сами возят иногда товары свои в киргиз-казачьи орды или променивают их на пути чрез оные в Россию.
Только русские и китайцы никогда не ведут с ними торговли иначе как на своих границах. Товары, получаемые от киргиз-казаков соседами их, во всех местах одни и те же.
Ничего нет легче, как определить их после всего выше описанного. Всякий читатель догадается, что они состоят почти из одних произведений скотоводства. Вычислим оные: овцы, лошади, рогатый скот, верблюды, козы, козий пух, разного рода и разных животных шерсть, шкуры козловые, коневые, бараньи и коровьи, также шкуры волков, лисиц, корсаков, зайцев и сурков, войлоки, армячи-на, дахи, тулупы, рога сайгачьи, корень марионы.
Вот предметы, которыми орды казачьи снабжают Россию.
 С некоторыми изменениями в количестве и с самыми малыми исключениями доставляют они то же и прочим торгующим с ними народам. Мы не говорим здесь о золоте и серебре, которые с 1748 по 1755 годы в Оренбург и Троицк были привозимы киргиз-казаками вместе с бухарцами и хивинцами.
Случайное и удивительное явление сие было кратковременным следствием смерти шаха Надира, после которой разграбленные сокровища его разошлись по всей почти Азии в таком множестве, что не только купцы бухарские и хивинские, но самые простые киргиз-казаки приезжали в пограничные крепости наши с мешками, наполненными индийскими рупиями и другими восточными монетами или слитками из оных.
В течение сих пяти или шести лет на одну Оренбургскую линию, по таможенным ведомостям, привезено до 50 пудов золота и до 4 600 пудов серебра. Сколько сверх того тайно ввезено монет, зашитых в пояса и платье? О множестве золота, вошедшего в Россию сим последним средством доносило местное начальство оренбургское (См. донесения Неплюева и Тевкелева 1752 года в архиве Коллегии иностранных дел) Коллегии иностранных дел, прибавляя, что мена скота киргизского тогда чрезвычайно уменьшилась в Оренбурге.
Хивинские купцы скупали на пути большую часть лошадей и овец, шедших в Россию, гнали их в Хиву, где тогда был общий недостаток в скоте после войны, продавали там разбогатевшим своим соотечественникам очень дорого и приезжали потом на границу русскую с наличными деньгами для покупки нужных им товаров.
Киргизы и сами делали то же. Никто, конечно, не в состоянии определить, в каком виде находилась мена киргиз-казаков с южными соседами их назад тому сто лет, и какие в течение сего столетия претерпевала она изменения, но для показания хода торговых сношений с Россиею мы прилагаем здесь историческое обозрение оных, извлеченное из дел архива оренбургской таможни (как главной торговой точки) со времени открытия оной.
Древнее сих известий найти невозможно потому, что до заложения Оренбургской линии киргиз-казаки не производили с русскими никакой постоянной торговли и были известны им только по набегам своим. 

Ведомость о количестве вымененного в Оренбурге от киргиз-казаков скота с 1745 по 1821 годы.

В каких годах	Число лошадей и жеребят	Число быков	Число баранов	Число козлов
1745	552	2	3053	52
1746	731	4	4300	275
1747	816	3	5063	238
1748	855	2	6029	176
1749	930	3	7718	331
1750	1184	6	8213	281
1751	1575	10	7735	378
1752	5515	22	16,147	457
1753	10,084	28	24,313	511
1754	6005	32	22,111	342
1755	1761	15	13,147	334
1756	4021	25	15,384	272
1757	4462	1	15,767	12
1758	7064	1	23,597	2304
1759	4141	84	22,870	1778
1760	3757	54	19,530	1589
1761	3187	43	37,768	2945
1762	2639	153	101,820	4456
1763	3299	390	93,330	6871
1764	2840	225	72,734	6776
1765	1626	199	55,134	4540
1766	2088	164	96,972	5102
1767	2696	357	131,378	5800
1768	1740	654	176,922	10,600
1769	1993	354	153,616	6696
1770	889	276	113,115	9354
1771	935	203	168,602	7269
1772	769	302	188,078	11,522
1773	804	142	196,016	8199
1774	171	36	30,237	724
1775	1218	164	172,495	3733
1776	3145	382	153,052	2998
1777	3787	675	141,272	3789
1778	4503	813	146,898	4751
1779	3504	430	182,672	5630
1780	4643	379	225,486	7250
1781	5724	437	205,616	8283
1782	5915	443	221,531	9037
1783	4140	363	189,292	8765
1784	2470	447	211,485	8785
1785	2013	362	202,151	6452
1786	3559	1021	372,917	12,218
1787	3127	708	362,134	13,033
1788	4921	313	205,569	9204
1789	2829	810	236,032	7485
1790	2154	1325	187,286	5968
1791	1738	1415	209,011	8508
1792	1859	678	270,373	9600

 

В каких годах	Число лошадей и жеребят	Число быков	Число баранов	Число козлов
1793	1444	506	198,614	7967
1794	2480	429	176,575	6474
1795	1100	431	241,749	8510
1796	1489	542	179,227	5553
1797	2859	1077	114,441	3497
1798	3187	957	223,238	7425
1799	2250	1268	132,065	7166
1800	2116	867	85,221	2605
1801	1639	939	98,635	2547
1802	1727	703	110,139	3841
1803	1995	1719	122,495	5513
1804	942	357	95,827	3802
1805	776	401	105,240	4452
1806	355	154	67,699	3001
1807	146	60	25,454	1250
1808	192	393	77,435	3515
1809	42	291	89,900	6935
1810	36	342	65,699	5639
1811	6	428	49,288	8438
1812	6	451	36,880	1004
1813	53	225	18,316	207
1814	8	301	23,705	394
1815	21	707	40,013	761
1816	184	1425	70,373	1567
1817	61	565	52,470	2716
1818	14	455	90,558	299
1819	9	315	143,336	1417
1820	68	1074	160,296	3268

В дополнение к сей таблице, основываясь на уверениях старых таможенных чиновников, должны мы прибавить, что в прежние годы число вымененного скота всегда показывалось в ведомостях по разным уважительным причинам неполное и, следовательно, все означенные здесь количества должны быть нами увеличены.
По сей причине и по словам оренбургских старожилов, надобно полагать, что в цветущее время мены с киргизами, как то: в 1786 и 1787 годах, выменивали у них ежегодно до 5 000 000 овец в Оренбурге и столько же в прочих местах нашей границы.
Следовательно, в Россию всего входило до 1 000 000 овец в год. Число лошадей, полученных на Оренбургской и Сибирской линиях, вместе доходило в иные годы до 50 000. Ныне же во многих местах сами киргизы берут их от русских и в большом количестве. Верблюдов киргизских идет в Россию очень мало, но их выменивают в значительном количестве бухарцы, хивинцы и ташкентцы.
Торг рогатым скотом киргизским вообще очень не важен. В Россию наиболее идет он чрез Троицк. Если верить нынешним киргиз-казакам, то предки их в счастливые времена выпускали в Китай, Бухарию, Хиву и прочие соседственные земли разного скота не менее того, что тогда же выходило от них в Россию.
По сим известиям могли они променивать во все стороны ежегодно до 2 000 000 овец и около 100 000 лошадей, не считая прочих товаров. Событие может быть вероятное в прошедшем веке, но совершенно невозможное теперь! Междоусобия и баранты так уменьшили стада и табуны киргизские, что они и половины показанного количества скота не выпускают ныне, а в первых годах текущего столетия мена русских с киргизами была, как видно из вышеприложенной таблицы, еще в худшем состоянии.
Для составления общего известия о ней в наше время по всему пространству границы поместим здесь выписку из всех таможенных ведомостей Оренбургской и Сибирской линий за 1819 и 1820 годы.

В 1819 году выменено разного скота:
В Оренбурге	145,077
Троицке	2,356
крепости Петропавловской	69,679
Семипалатинской	9,945
Омской	3,238
Пресногорьковской	4,485
Устькаменогорской	4,220

К сему прибавить должно число скота, вымененного в землях уральского казачьего войска ¹⁵, также в заставах Коряковской ¹⁶ и Николаевской, в таможне Бухтарминской ¹⁷ и по разным крепостям, где нет меновых дворов, что составляет до 120 000. Итого: 359.000

В 1820 году выменено:
В Оренбурге	164,706
Троицке	12,335
крепости Петропавловской	82,880
Семипалатинской	15,017
Омской	625
Пресногорьковской	5,316
Устькаменогорской	586

В землях войска уральского, в Бухтарминской таможне, в заставах Николаевской и Коряковской и по разным крепостям, где нет меновых дворов, до 130 000. Итого: с лишком 411 000. При открытии мены с киргизами в 1736 году, правительство российское положило брать с них, равно как и с прочих иноземцев, таможенной пошлины по два процента с цены привозимого товара.
В 1739 году прибавлен еще один процент. В 1750-х годах брали по пять процентов. Наконец, положено ничего не требовать с киргизов за мену; но брать 10 процентов с русских купцов при ввозе ими товаров на меновый двор. Взамен отдаваемого киргизами скота и других сырых произведений своих получают они из России разные железные, чугунные и медные вещи, например: котлы, таганы, приборы к седлам, наперстки, иглы, ножницы, ножи, топоры, косы, замки и проч., равным образом бархаты, сукна, парчи, шелковые ткани, позументы, платки, ленты, выбойки, тесемки, сундуки, квасцы, купорос, бисер, маленькие зеркала, холст, нюхательный табак, белила, румяна, выделанные кожи или юфть (Все азиатцы, на Оренбургской линии торгующие, обыкновенно называют русскую юфть болгарок) (болгара).
Слово сие, как известно, есть остаток древнего Болгарского царства, некогда процветавшего на берегах Волги в нынешних губерниях Казанской и Симбирской. Оно снабжало Среднюю Азию всеми произведениями севера и собственными изделиями, в числе коих было всегда множество выделанных кож), шкуры выдровые, муку и проч.
Все товары сии, исключая весьма немногие, обыкновенно бывают собственно русские, и большая часть оных не идет от нас никуда в Европу. Сообразим замечание сие с числом скота и разных произведений скотоводства, получаемых нами от киргиз-казаков, потом повторим, что до учреждения Оренбургской линии киргизы не имели никаких постоянных торговых сношений с русскими и, наконец, спросим:
- "Подлежит ли сомнению польза, получаемая Россиею от установления связей с казачьими ордами?".
Какой другой народ доставил бы нам в таком же большом количестве произведения, вымениваемые нами теперь у них? И кто взял бы от нас все те товары, которые мы ныне им отпускаем? Еще очевиднее польза торговли, производимой россиянами с водворившимися в Астраханской губернии так называемыми внутренними, или букеевскими киргиз-казаками.
Подробные сведения о торговых сношениях сего народа находим в журнале мануфактур и внутренней торговли на 1828 год. Выпишем оные:
"Торговля внутренних киргизов производится:
1. По Узенской линии, в особенности в Глининском форпосте, чиновниками и казаками уральского войска и несколькими купцами из внутренних городов, которые променивают и продают в течение всего года товары,большею частию российских фабрик, и хлеб, а от киргизов выменивают и покупают до 100 000 баранов.
Торговцы сии в течение мая, июня и июля месяцев выезжают по большей части в Нарын-пески и к Кушуму, потому что около Узеней в сие время киргизов бывает немного.
2. По нижней части Уральской линии, от Кулагинской крепости до Гурьева городка, и особенно в Сарайчике, вовремя зимы, когда киргизы кочуют недалеко от сих мест. Число получаемых здесь от них баранов простираться может до 25 000.
3. В Мочагах по берегу Каспийского моря, от Гурьева до Астрахани, куда выезжают камышинские купцы со значительным количеством хлеба, и из Астрахани татары и армяне. Баранов здесь получается до 50 000.
4. Около Астрахани, на так называемом калмыцком базаре, также зимою. Здесь киргизы променивают около 50 000 баранов, получая за них большею частию бумажные изделия хивинские и от калмыков до 1 000 верблюдов.
5. При Елтонском озере, куда в летнее время приезжают купцы с хлебом и с товарами из Саратова и Камышина. Баранов здесь променивается весьма мало, а хлеб и товары покупаются больше за деньги. Первого расходится до 10 000 четвертей.
6. В удельным селе Чертаиже, где 1 октября бывает ярмарка. Здесь киргизы выменивают и покупают значительное количество пшеничной муки и проса и променивают много овчин, сырых кож и сала. Количество промениваемых баранов незначительно, потому что позднее время сей ярмарки не благоприятствует отгону баранов во внутренность империи, и сверх того киргизы стали посещать ее недавно.
7. По кордонам Чижинским и Деркульским. Торговля здесь незначительна и непостоянна, потому что киргизы здесь живут временно. Она производится живущими по сим кордонам казаками и несколькими чиновниками уральского войска, и вымениваемые бараны отгоняются обыкновенно в Уральск.
8. По кордонам Кушумским. Торговля здесь производится большею частию летом выезжающими из Глининского форпоста торговцами и живущими по кордонам сим казаками.
9. При Ханской ставке. Здесь начинает образовываться торговля довольно важная: российские торговцы продают и променивают хлеб и товар. В октябре и ноябре месяцах 1827 года разошлось хлеба около 30 000 четвертей.
10. Значительнейшая торговля производится в самых кочевьях киргизов. При урочищах Уялы и Чапчаги бывает съезд, и купцы, приезжающие из внутренних городов, большею частию покупают на наличные деньги баранов,а сверх того беспрерывно разъезжают по орде купцы, и даже киргизы с товарами, взятыми от купцов на комиссию.
При первом месте и около оного продается около 75000, при втором - около 50 000, а в отдаленных от сих мест кочевьях - не менее 25 000 баранов.
11. В колониях, расположенных по луговой стороне Волги от Саратова до Камышина, киргизы покупают,частию же и выменивают, значительное количество хлеба, табаку и некоторых мелочных товаров. Количество промениваемых здесь баранов незначительно, но торговля сия приметно возрастает, потому что колонисты ласковым и честным обхождением привлекают к себе киргизов более и более.
12. С некоторого времени киргизы начали гонять на ярмарки по Оренбургской и Саратовской губерниям лошадей, которых продают ежегодно около 3 000.
Количество сбываемых киргизами Внутренней орды ежегодно баранов может быть определено в 400 000, за которых они по средней цене минувшего 1827 года, именно по 6 руб. 50 коп., получают денег и товаров на 2 600 000 руб. За 3 000 лошадей положить можно 100.000 руб.
Сверх того они продают: пуху козьего около 4 000 пуд по 20 руб. на 80 000 руб.; кож конских 15 000 от 1 руб. 50 коп. до 2 руб. каждая - на 25 000 руб.; овчин 100 000 по 60 коп. - на 60.000 руб.; шкур заячьих сырых 10 000 по 50 коп. - на 5.000 руб.; сала бараньего 10 000 пуд от 5 до 6 руб. - на 55.000 руб. Цена всех сбываемых произведений - 2 925 000 руб.
Мягкой рухляди в продажу вовсе не поступает, потому что в местах, Внутреннею ордою занимаемых, зверей мало, да и добываемые шкуры употребляются на одежду самими киргизами. Еще продают рога сайгачие, кошмы и некоторые мелочные вещи, но в столь малом количестве, что оные не заслуживают никакого внимания. Китайцы наиболее снабжают киргиз-казаков шелковыми тканями, фарфором, парчами, лакированною посудою, иногда чаем, серебром и разными изделиями своих мануфактур.
Бухарцы, хивинцы и ташкенты также большею частию променивают им бумажные и шелковые ткани, стеганные халаты, ружья, сабли, порох и проч. Взамен же из орд киргизских сверх произведений скотоводства получают они невольников (Перевозя пленного или невольника из одного места в другое, киргизы обыкновенно сажают его верхом и потом связывают ему руки назад на спину, а ноги под брюхом лошади, которую между тем провожатый берет за повод), увозимых с границ русских.
Говоря о торговле собственно киргиз-казаков, нельзя не сказать нескольких слов о посредничестве их в торговых сношениях России с Среднею Азиею, о посредничестве самом вредном и всегда опасном, но к которому невольно прибегают купцы хивинские, бухарские (До принятия киргиз-казаков в подданство России или, лучше сказать, до основания Оренбургской линии, бухарцы и хивинцы торговали с русскими в Астрахани, приезжая в оную на судах с восточного берега Каспийского моря и большею частию с Мангишлака, где оставляли они караванных верблюдов своих.
Впрочем, бухарцы посылали иногда караваны свои и в Сибирь), ташкентские, кашкарские и других соседственных городов потому, что не могут достигнуть пределов наших, ни возвратиться из оных иначе, как чрез степи киргизские, где, как известно, нет проложенных дорог, и где странник без путеводителя и защиты ежеминутно подвержен опасности быть ограбленным, убитым, или умереть от недостатка воды.
Притом же киргизы сверх обязанностей хранителей и вожатых (карекаш), принимают на себя перевозку товаров на своих верблюдах. С первого взгляда кажется, что последнее обстоятельство должно служить к облегчению торговли и доставлять выгоды как тому народу, который получает плату за провоз, так еще более тем купцам, которые без постороннего пособия должны бы были проходить ужасные степи на собственных верблюдах, и, следовательно, встречать гораздо более остановок в пути, но внимательное рассмотрение открывает, что сие пособие киргизов наносит купцам Средней Азии бесчисленные затруднения, препятствия и потери.
Затруднения начинаются тем, что хозяева товаров, условившись в цене провоза (За провоз от Оренбурга до Бухары в 1820, 1821 и 1822 годах брали киргизы с верблюда от 80 до 120 руб. на ассигнации.
До Хивы платили около 2/3 тех же цен), и выступая в путь, теряют всякое право располагать ходом каравана или вмешиваться в какие-либо по оному распоряжения. Вожатые делаются господами: избирают направление путешествия, располагают дневками, ночлегами, временем выходов, привалов и проч., повинуясь только своему караван-баше, т. е. главе каравана, и то не всегда.
Менее заботясь о краткости пути и возможности скорее совершить оный, нежели о собственных выгодах, они обыкновенно стараются проходить чрез свои аулы, где могут без издержек сделать новые запасы для дальнейшего продовольствия в дороге, где отдыхают они несколько дней, и в случае нужды переменяют усталых или не надлежных верблюдов.
Обыкновение сие определило направление дорог и сообщило им разные названия: есть дорога чумякейская, которая проходит чрез места, занимаемые чумякейским родом, от того же даны названия дорогам дюрткаринской, япасской и проч.
Необходимость следовать дорогою, избранную вожатыми, и потеря времени в путешествии ничтожны для купцов в сравнении с опасностями, которым они беспрестанно подвержены в киргизских степях. Здесь останавливает их какой-нибудь сильный султан и за проход чрез свои кочевья требует произвольно им назначаемой пошлины или грозит задержать все товары.
Тут встречает их другой повелитель толпы с такими же требованиями и угрозами. А там нападает на них вооруженная шайка разбойников, которая или по вражде с вожаками их, или по природному своему стремлению к хищничеству решилась разграбить караван и исполняет свое намерение с обычным неистовством.
Слабые роды почти никогда не отваживаются провожать караваны. Защита сильных надежна тогда, когда нет важных распрей. А во время междоусобий многочисленных поколений для торговли нет никакой безопасности - тoгда караваны делаются жертвою злобы или баранты, как собственность вожаков.
Иногда расхищают их по одной только зависти к выгодам, получаемым султаном или родоначальником, который часто провожает их. Султан Меньшей орды Каип, бывший несколько времени ханом хивинским, в 1752 году задержал большой караван, из Оренбурга в Хиву или Бухарию шедший без всякой другой причины, кроме той, что правительство российское предоставило ханское достоинство в Меньшей орде преимущественно потомкам Абуль-хайра.
Хан Нурали, сын Абульхайра, отмстил тем же и велел грабить караваны из Хивы в Оренбург шедшие, а когда губернатор Неплюев послал спросить его о причине сих грабежей, он отвечал:
- "Потому, что купцы ходят не чрез мои аулы, а чрез аулы моего врага".
Россия много употребляла кротких мер к отвращению сих насилий и грабежей, но все они оказались недействительными, и опыт доказал, что доколе киргиз-казаки не изменят народного характера своего или не будут обузданы вооруженною рукою, дотоле не процветать торговле нашей с Средней Азиею. Истина сия есть плод столетних испытаний и наблюдений.

Комментарии.

1. Здесь под домоводством имеется в виду хозяйство казахов.
2. Ж. А. Бюффон. См. коммент. 22, разд. II. Ч. I.
3. Это утверждение А. И. Левшина не вполне справедливо - казахи, как и их предки, всегда имели определенное поголовье крупного рогатого скота. Так, Рузбихан сообщает, что в XVI в. узбеки напали на казахов и захватили богатую добычу и много скота, в том числе и коров.
Часть коров действительно была захвачена у каракалпаков и калмыков (подробнее см.: Хозяйство казахов на рубеже XIX - XX в.в. Алма-Ата, 1980 г.).
4. Эта схема в настоящее время в науке пересмотрена. Не у всех народов переход от собирательства и охоты к земледелию пролегал через скотоводство. Так, в поймах крупных рек, в предгорной полосе переход к земледелию происходил непосредственно от собирательства, охоты, рыболовства к земледелию.
То же происходило в тропиках, где собирательство, охота сосуществовали с примитивными формами земледелия. В средней полосе, в частности в зоне евразийских степей, существовало комплексное хозяйство - скотоводство в сочетании с поливным земледелием, из которого скотоводство выделилось в начале в форме полукочевого, а затем и кочевого в самостоятельную отрасль хозяйства, земледелие стало подсобным временным занятием, для лишившихся скота в силу разных причин скотоводов.
В бассейне среднего и нижнего течения Сырдарьи и в Юго-Восточном Казахстане, несмотря на упадок поливного земледелия после монгольского нашествия, оно продолжало существовать в районах городов Туркестана, Сайрама и др. Занималась земледелием и определенная часть казахов этих регионов.
5. Этот вывод объясняется недостаточным знанием автора истории развития земледелия у казахов. Более поздние русские исследователи, например, Л. Ф. Костенко, отмечали, что земледельцы среди казахов существовали издавна.
Это положение было подтверждено исследованиями советских археологов и этнологов. Следует отметить, что земледелие у казахов развивалось в тесном взаимодействии с земледельческим хозяйством соседних народов - каракалпаков, узбеков (см.: Костенко Л. Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. Спб., 1870 г.; Хозяйство казахов на рубеже XIX -XX в.в. Алма-Ата, 1980 г.).
6. Это поливное устройство называется чигирь, показ, "шыгыр".
7. Многие роды казахов, населяющие ныне берега Сырдарьи, являются автохтонами данного региона (см., например: Жданко Т. А. Номадизм в Средней Азии и Казахстане. История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968 г.).
8. Это приспособление именуется no-pyccки ручными черпаками, по-казахски "атпа".
9. Соха по-казахски "жерагаш".
10. Заступы А. И. Левшина - кетмени, по-каз. "кетпен".
11. Эти своеобразные "бороны" из ветвей колючих кустарников, по-каз. назывались "уал".
12. Казахи отлавливали птенцов беркутов и в горах, расположенных на обширной территории Казах» стана.
13. Турсук. По-каз. - торсык, мяш - правильно мес.
14. Эти изделия изготовлялись не из камыша, а из стеблей чия, которые переплетались шерстяными разноцветными нитями и назывались они "шымши"
15. Уральское казачье войско. Часть казачества, размещавшаяся по среднему и нижнему течению реки Урал (центр Яицкий городок, Уральск). Заселение этого района началось в конце XVI в.
В начале XVII в. яицкие казаки уже признавали себя служивыми людьми Русского государства, но сохраняли значительную автономию. С 1734 г. на Урале создается Нижнеяицкая линия, оборона которой от набегов кочевников поручалась яицким казакам.
Активное участие казаков в крестьянской войне под предводительством Пугачева привело к ликвидации остатков их самостоятельности. С 1782 г. Уральское войско управлялось то астраханским, то оренбургским генерал-губернатором.
С 1868 г. по новому "Временному положению" оно подчинялось по гражданским делам общим местным органам, а в военных - генерал-губернатору вновь образованной Уральской области, который являлся также наказным атаманом.
16. Застава Коряковская. Ныне г. Павлодар.
17. Бухтарминская крепость. Основана в 1764 г. Являлась крайним пунктом внешней торговли России с восточными народами на сибирских линиях. 6 марта 1803 г.
Сенат дал указание министерству "всячески распространять там (т. е. в Бухтарминской крепости) торг, поровнять сию таможню с Оренбургской как привозом, так и отпуском и для того разрешить выпуск иностранной серебряной и золотой монеты".
Однако надежды правительства на превращение Бухтармы в основной пункт торговли с кочевниками в начале XIX в. не оправдались из-за отдаленности расположения этой крепости от населенных пунктов Томской губернии и Иртышской линии (см.: Касымбаев Ж. К. Под надежную защиту России. Алма-Ата, 1986 г. С. 80 - 102).

Устав о Сибирских киргизах.

Введение.

§ 1. Сибирские киргизы принадлежат к сословию кочевых инородцев и имеют с ними равные права. Посему прилагаются к ним с точностию следующие статьи общего Устава о инородцах:
1. О правах кочевых инородцев (часть первая, глава V), выключая участия в общих по области повинностях и содержания Степного управления.
2. О инородцах почетных (часть первая, глава VII).
3. О законах и обычаях (часть первая, глава VIII).
4. Общие основания Наказа по управлению инородцами (часть третия, глава I).
§ 2. Страна сибирских киргизов составляет внешние округи Омской области. Посему главные основания к устройству их управления изображены во второй части Общего учреждения об управлении Сибири. 
§ 3. Сей особенный Устав о киргизах содержит: во-первых, подробное изложение обязанностей их управления; во-вторых, особенные постановления о киргизах по различию их с другими инородцами; в-третьих, порядок введения сего Устава в действие.

Глава первая.

Разделение.

§ 4. Сообразно с настоящим состоянием залинейных киргизов, кочевья их разделяются на волости, волости же на аулы, кои сохраняют нынешние их наименования.
§ 5. В ауле вообще полагается от 50 до 70 кибиток, а в волости - от 10 до 12 аулов.
§ 6. Для удобнейшего управления волостями соединяются оные в округи.
§ 7. Округ содержит вообще от 15 до 20 волостей.
§ 8. Округи преимущественно составляются их тех волостей, кои, считаясь в одном роде или поколении, обвыкли уже быть совокупно, и из волостей, им соседственных.
§ 9. Каждый округ имеет определенные надлежащим разграничением земли, и жители другого округа не переходят на оные без точного позволения местного начальства.
§ 10. Разграничение сие произвесть посредством офицеров квартирмейстерской части, при линейном начальстве положенных.
§ 11. Составленные таким образом округи по положению своему суть или пограничные или близлинейные.
§ 12. Пограничные округи суть те, которые имеют соприкосновение с землями, от России не зависящими. Постановляется правилом, чтоб число сих округов было сколько возможно менее.
§ 13. Близлинейные округи суть те, кои прилегают к настоящим Сибирским линиям. Постановляется правилом, чтоб число сих округов было сколько возможно более.
§ 14. Каждый округ, кроме наименования по положению своему, носит еще собственное название по имени знатнейшего урочища на занимаемых оным землях. 

Глава вторая.

Управление.

Отделение первое.

Состав управления.

§ 15. Аулы управляются старшинами.
§ 16. Волости управляются султанами.
§ 17. Для судных разбирательств в аулах и волостях нынешние почетные киргизы, называемые биями, удерживают свое значение и название.
§ 18. Для управления целым округом избирают волости старшего султана.
§ 19. В каждом округе учреждается окружной Приказ.
§ 20. В Приказе под председательством старшего султана присутствуют: два российских заседателя, определяемых областным начальником, и два заседателя из почетных киргизов, по выбору.
§ 21. Окружной Приказ имеет свою канцелярию, переводчиков и толмачей, по штату.
§ 22. Окружной Приказ имеет полицейскую и судную власть.
§ 23. Внутреннюю стражу в округе составляет команда линейных казаков, на местопребывание Приказа командированных и, буде возможно, постоянно там водворенных.
§ 24. В случае надобности часть сей стражи в потребном числе людей отделяется и в волости.

Отделение второе.

Порядок выборов.

§ 25. Старшины для управления аулами выбираются от самих киргизов и утверждаются в сем звании окружным Приказом.
§ 26. Выборы старшин производятся чрез каждые три года; может один и тот же старшина выбран быть на несколько сроков сряду.
§ 27. Султаны в выборе старшин не участвуют, но, представляя о выбранном окружному Приказу, могут присоединять к тому свои мнения.
§ 28. Приказ не отменяет выбора, но в случае несогласия на сей выбор представляет областному начальству.
§ 29. Выбор старшин производить в аулах словесно. Большинство голосов решит оный. 
§ 30. Звание султанов есть наследственное.
§31. Право их на управление волостями должно переходить только по одной прямой нисходящей линии и по первородству, но и в сем случае сообразно с нынешними обычаями должно предварительно истребовать согласие общества, которое может избрать и другого султана, но не вверяет ему власти без утверждения областного правления.
§ 32. Ежели султан не будет иметь наследника, то брат его или ближайший родственник не иначе заступает его место как по действительному выбору целой волости и с утверждения областного Правления.
§ 33. Таким же образом поступать, ежели род султана совершенно прекратится.
§ 34. Султаны, не управляющие волостями, хотя и не лишаются своего звания, но не должны нимало вмешиваться в управление.
§ 35. При начальном разделении волостей киргизы, отходящие от одного султана в состав новой волости, могут быть от него переданы в управление сыну или брату, ежели волость принять его согласится; в противном случае постановляет султана по выбору волости.
§ 36. Старший султан избирается одними султанами, заседатели же от киргизов в Приказе избираются биями и старшинами. Тот и другие утверждаются областным начальником.
§ 37. Старший султан избирается на три года, заседатели - на два года.
§ 38. Не запрещается избирать одного султана или заседателя более одного срока сряду.
§ 39. Общие выборы производить в августе месяце.
§ 40. Частные выборы по случаю открывающихся где-либо вакансий производятся только для временного замещения до общего выбора.
§ 41. Все выборы производить в местопребывании Приказа по большинству голосов наличных; не могущие явиться по болезни или другим причинам могут к известному сроку присылать свои отзывы письменно, которые и будут иметь силу голоса.
§ 42. Не явившийся лично и не приславший письменного отзыва почитается согласившимся на учиненный выбор.
§ 43. Число голосов с означением, в чью пользу поданы, объявляется в округе во всенародное известие. 
§ 44. Сколько для удобства сих выборов, столько же и в удовлетворение народному обычаю, в назначенный день давать в том месте, где находится Окружный приказ, праздник для киргизов, состоящих в округе, на счет сумм, по штату положенных.
§ 45. Тогда же с приличными обрядами доставлять и все полученные в течение года для султанов, старшин и других киргизов за особенные отличия высочайшие награды.
§ 46. Приветствие старшему султану по выборе его киргизы должны делать с особенными по их обычаю обрядами. То же наблюдают они при каждом возобновлении выборов, хотя бы и прежний султан оставался.
§ 47. Праздники делать ежегодно.
§ 48. Вновь избранный старший султан не вступает в отправление должности прежде, нежели получится утверждение от областного начальника.
§ 49. Тогда без всяких обрядов сменяет он предместника и о том объявляется всенародно.
§ 50. Все вообще киргизские старейшины, будучи избраны к отправлению должностей и утверждены в их звании без воли высшего правительства и без сдачи преемникам не слагают с себя произвольно ни прав, ни обязанностей. Они суть местные чиновники, для управления народом постановленные.

Отделение третие.

Сравнение в чинах.

§ 51. Старший султан имеет быть везде признаваем и почитаем в чине майора российской службы, пока пребывает в должности.
§ 52. Даже и после срочной смены старший султан считается в числе почетнейших султанов и, ежели прослужит три срока, имеет право просить диплом на достоинство дворянина Российской империи; чин же удерживает тот, который ему действительно пожалован будет.
§ 53. Заседатели в Приказе, как российские, так и от киргизов, буде не имеют чина выше, считаются в 9-м классе.
§ 54. Султаны, управляющие волостями, имеют значение чиновников 12 класса.
§ 55. Старшины и бии, ежели не имеют действительных чинов, считаются наравне с сельскими головами. 

Глава третья.

Наказ полицейский.

Отделение первое.

По окружному управлению.

§ 56. Старший султан есть земский чиновник, которому по избранию его родовичей вверяется от российского правительства местное управление. Он распоряжается всеми способами к сохранению тишины и порядка и к достижению благосостояния подведомственных ему людей.
§ 57. Все дела производит он чрез окружный Приказ.
§ 58. Окружной Приказ есть присутственное место, от имени коего должны исходить все повеления в зависящие от него волости.
§ 59. Все вообще султаны с подведомственными им волостями состоят в точной зависимости окружного приказа.
§ 60. Власть окружного Приказа далее того округа, где он учрежден, не простирается. В случае нужды он сносится с тем приказом до коего дело, по местному управлению, принадлежит.
§ 61. Общее свойство всех полицейских дел, вверяемых окружному Приказу, есть сохранение внутренней тишины и частной безопасности лиц и имуществ мерами предупреждения и пресечения.
В сем отношении Приказ равняется земскому суду внутренных округов и имеет все права и обязанности сего установления с применением к особенным о киргизах правилам.
§ 62. Посему Приказ обязан:
1. Действовать к охранению народа от общих бедствий и подавать в таковых случаях нужную помощь.
2. Заботиться о просвещении, трудолюбии и хозяйственных выгодах всех и каждого.
3. Употреблять все средства к немедленному искоренению обычных киргизам беспорядков, а именно: грабежей, баранты и неповиновения власти.
4. Не допускать никого до самоуправства, но в каждой обиде доставлять удовлетворение следствием и судом.
5. Явно нарушающих порядок брать под стражу и предавать суду, но не нарушая общей тишины; в случае же противодействия многих или целой волости, охраняя прочих, немедленно доносить областному начальству и действовать по его предписанию. 
6. В случае опасений наряжать разъезды и пикеты.
§ 63. Без исследования, суда и приговора Приказ не наказывает никого.
§ 64. Следствие производить чрез отряжаемых на место российских заседателей
при посредстве одного бия повыбору волости.
§ 65. Приказ не предпринимает никаких военных экспедиций и вверяемою стражею действует только как обыкновенною полицейскою командою.
§ 66. Запрещается преследовать преступников или беглецов, уходящих в другие округи, но должно немедленно для принятия нужных мер уведомить тамошний Приказ.
§ 67. Пойманных в степи беглецов из российских подданных отсылают Приказы для суждения к ближайшему внутреннему начальству.
§ 68. Окружной Приказ обязан знать о всех тех, кои имеют пребывание на земле, управлению его вверенной.
Посему:
1. Окружной Приказ имеет у себя верные списки султанам и старшинам, с означением занимаемых ими мест, и отмечает все случающиеся в том перемены.
2. Имеет сведения о местах, занимаемых волостями и аулами во всякое время года и о переменах в том случающихся.
3. Ведет народную перепись по числу кибиток и проверяет оную чрез каждые три года.
4. Имеет сведение о землях, ежели поступят оные кому-либо во всегдашнее владение, как равно и о заседаниях, на них сделанных.
§ 69. Приказ получает сведения о проходящих чрез ведомство его купеческих караванах и охраняет оные.
Посему:
1. Всякий иноземец, переходящий чрез киргизскую степь на сибирские линии, является в первый Приказ,чрез местопребывание которого будет следовать. Приказ берет с него сказку и отсылает в ближайшую таможню,а между тем снабжает себя письменным видом.
Примечание. Письменный вид необходим для пропуска на линию, кого бы то ни было.
2. Письменный вид, взятый в одном Приказе, объявляется в другом, ежели таковой на пути случится.
3. Ежели целый караван или торговый иноземец не желают посетить местопребывание ни одного Приказа, тогда может явиться на линию с письменным видом, взятым от султана пограничной волости.
4. Все люди, при караванах находящиеся или отдельно следующие, за беспорядки, ими чинимые, подвергаются на месте исследованию, но для дальнейших об них распоряжений представлять областному начальству.
§ 70. Приказ имеет постоянное пребывание, если можно, в средине мест, занимаемых округом.
§ 71. В порядке производства дел, прилагаются общие по сему правила, с тем, что окружной Приказ за общим подписанием членов ведет журнал делам, которые производить будет.
1. Дела производить на российском и татарском языках.
2. По делам распорядительным в случае разноречия членов исполнение чинится по голосу старшего султана.Поданые против оного голоса представляются на рассмотрение областного Управления.
§ 72. Приказ заведывает и духовными, к киргизам определяемыми.
§ 73. В ведении Приказа состоит вся воинская стража и все заведения в округе.
§ 74. Стража сия не приступает ни к каким действиям без точного назначения Приказа.
§ 75. Места, занимаемые стражею, укрепляются подобно прочим форпостам. Здесь помещаются все заведения при округе.
§ 76. Сверх сих общих правил, постановляются особенные, по положению округов.

Об округах пограничных.

§ 77. В пограничных округах по распоряжению областного начальства имеют быть постоянными знаками утверждены пределы принадлежащих киргизам земель.
§ 78. Далее сих пределов запрещается киргизам откочевывать.
§ 79. Пределы сии по распоряжению окружного Приказа должны быть тщательно надзираемы посредством разъездов из воинской стражи и из самих киргизов под наблюдением старшин.
§ 80. В приличных местах должны быть устроены постоянные караулы и маяки. 
§ 81. За всякие беспорядки, производимые киргизами вне постановленных пределов, немедленно предаются они суду как нарушители тишины.
§ 82. Выходящие по торговым делам иноземцы должны являться к ближайшему султану и иметь от него вид для предъявления в Приказе той волости, куда они отправляются.
§ 83. О всех таковых выданных бумагах султан извещает Приказ своего округа.
§ 84. Иноземцев, желающих переселиться в киргизскую степь, не принимать без позволения их собственного правительства, но и в сем случае — по разрешению областного начальника.
§ 85. До того времени, пока торговля с Китаем чрез киргизскую степь учредится на лучшем порядке, позволяется употребление нынешних обрядов, но рекомендательные письма российским купцам дают сами старшие султаны или предоставляют волостным султанам, которые известны пограничным правителям. Сие позволение давать от приказа письменное.
§ 86. Переходящих без позволения правительства в киргизскую степь китайских подданных предоставлять областному начальству, которое отсылает оных для выдачи в Кяхте.
§ 87. Внутренняя стража в пограничных округах должна быть многочисленнее, нежели в прочих.

Об округах близлинейных.

§ 88. На особенную обязанность близлинейных Приказов возлагается, чтоб ни под каким видом без позволения не переходили киргизы на внутреннюю сторону их кочевьями:
§ 89. Кочующие близ линии могут по нуждам их бывать в крепостях и редутах, форпостах и селениях, подобно как крестьяне и другие инородцы сие делают для сбыта их произведений.
§ 90. Переход на действительное кочевье внутрь линии позволяется не иначе, как по сношению окружного Приказа с земским судом.
§ 91. Таким образом перепущенные киргизы имеют только право кочевать на тех землях, которые заключаются в пределах Омской области и, считаясь в отлучке от округа, должны состоять в непосредственной зависимости местных земских судов. 
§ 92. Ежели бы киргизы пожелали кочевать далее во внутренности сибирских губерний, то позволение на сие дается им не иначе, как по предварительному сношению областного начальника с гражданским губернатором.
§ 93. Во все время пребывания вне Омской области киргизы состоят в зависимости местного губернского и земского начальства.
§ 94. Окружные Приказы вообще охраняют вверенных им людей от притязаний со стороны живущих внутри и на самой линии.
§ 95. Наблюдают, дабы предоставленные казакам на залинейных местах выгоды не выходили из назначенных пределов. Казаки сии, находясь в округах, пребывают в зависимости Приказа.

Отделение второе.

По волостному управлению.

О султанах.

§ 96. Султан управляет вверенною ему волостию на праве волостного головы.
§ 97. Суд и расправа от него не зависят.
§ 98. Каждый султан имеет при себе помощником по своему назначению сына или ближайшего родственника.
§ 99. Для производства дел султан имеет письмоводителя, знающего русский и татарский языки.
§ 100. Все сведения, потребные окружному Приказу, непосредственно доставляются от султанов и потому должны они собирать оные лично по своему ведомству.
§ 101. Приказ вообще действует чрез султанов и потому они приемлют к действительному исполнению все его повеления.
§ 102. Султаны мимо своего Приказа не производят никаких письменных сношений, исключая жалоб, на самый Приказ приносимых.
§ 103. Старшинами в аулах султаны распоряжаются словесно и не посылают к ним никаких бумаг, кроме всенародных объявлений, если таковые получены будут от Приказа.
§ 104. Султаны исполняют судебные приговоры.
§ 105. На личную султанов ответственность возлагается исполнение всех предписанных правил, охранение общей и частной безопасности и вообще спокойствие и тишина в волостях.
§ 106. Известясь о вредном где-либо покушении, султаны немедленно извещают Приказ и требуют его пособия, но запрещается им мстить или делать поиски прямо чрез подведомственных им киргизов.
§ 107. Султан не распространяет своей власти ни в какой волости, вверенной другому султану. Хотя бы сей последний и искал его содействия по поводу старшинства в роде. Оба они во всех случаях прибегают к окружному Приказу.
§ 108. Проступок против вышеозначенного правила считать наравне с самоуправством.

О старшинах в аулах.

§ 109. Старшина управляет вверенным ему аулом на праве сельского старосты.
§ 110. Старшина состоит в точной зависимости султана той волости, которому вверенный ему аул принадлежит.
§ 111. Все личные приказания султана исполняет с точностию.
§ 112. Доставляет оному все потребные сведения.
§ 113. Без ведома султана не откочевывает с места на место.
§ 114. Сохраняет тишину и порядок в ввереном ему ауле.
§ 115. Мимо султана не производит ни с кем по службе сношений.
§ 116. Те старшины, коим, по согласию народа и звания бия присвоено будет, имею право принимать оное.

Глава четвертая.

Наказ хозяйственный.

Отделение первое.

Казенное хозяйство.

Назначение сумм.

§ 117. Старшие султаны, члены окружных Приказов и султаны, управляющие волостями, получают жалованье в положенном по штату числе, равно как лекари, письмоводители, переводчики и толмачи.
§ 118. Окружным Приказом и для волостных дел назначается канцелярская сумма. 
§ 119. Назначается сумма на призрение бедных, пользование больных и учебные пособия.
§ 120. На постройку зданий в степи назначается в единовременной отпуск сумма по мере надобности и ремонтная - на поддержание оных.

Порядок расхода и отчетов.

§ 121. Всему движению денежных сумм при окружных Приказах ведутся на обыкновенных правилах шнуровые книги.
§ 122. Султаны и старшины в расходе на казенные надобности вверяемых им сумм, подают только простые счета.
§ 123. Порядок записи сумм в шнуровые книги, ревизия и отчеты составляются на общем порядке.

Постройка зданий.

§ 124. В каждом округе имеют быть построены следующие здания:
1) дом для помещения окружного Приказа, его членов, чиновников, канцелярии, переводчиков и толмачей;
2) молитвенный дом с жилищем для духовенства;
3) больничный дом для помещения от 150 до 200 человек;
4) казарма для помещения казаков, ежели не представится возможности водворить оных.
§ 125. На все сии здания составляются предварительно планы и сметы и с означением местных средств к приведению в исполнение, представляются на утверждение высшего правительства.
§ 126. До того времени, пока постройки сии совершены будут, все заведения при открываемых округах поместить в особых кибитках.
§ 127. Скорейшая постройка предположенных зданий возлагается на попечение областного начальника.

Отделение второе.

Сборы и повинности.

Сборы вещественные.

§ 128. Каждый округ, со дня введения в оный нового распорядка, пользуется пятилетнею льготою от всех податей.
§ 129. В течение льготных лет могут от киргизов принимаемы быть одни только добровольные приношения для больниц, школ и на благотворительные заведения, как скотом, так вещами и деньгами.
§ 130. Равномерно могут киргизы, по нынешнему их обыкновению, делать вспоможения своим султанам.
§ 131. О каждом таком вспоможении извещать окружные Приказы, которым поставляется в обязанность наблюдать, дабы пособия сии отнюдь не были вынужденные.
§ 132. Содержание духовенства вообще возлагается на попечение султанов.
§ 133. Пожертвования киргизов на благотворительные заведения поступают в Приказы, которые ведут им счет запискою в шнуровые книги; и как большая часть таковых пожертвований состоять может в скоте, то употребляют оный по мере надобности, излишний же затем продается.
Вырученные деньги совокупно с денежными приношениями составлять должны экономию тех заведений.
§ 134. По окончании льготного времени сбирать с киргизов ежегодно ясак скотом со ста голов одну, с верблюдов ясак не собирается.
§ 135. Областное управление предварительно обязано для каждого года составить смету, сколько потребно лошадей в ремонт казачьим полкам и сколько потребно какого именно рогатого скота для учрежденных по линии гошпиталей, равно для больниц и благотворительных заведений в степи.
§ 136. По таковой смете, Главным управлением утвержденной, отсылается потребное число скота в те места, куда назначено из общего годового сбора.
§ 137. Остальной за тем скот продавать при таможнях, и вырученные деньги отсылать в государственный доход.
§ 138. Количество скота счислять также по волостям при общей народной переписи и на три года почитать постоянным.
§ 139. Сбор с киргизов делать по волостям.
§ 140. Сборы делать один раз в году, в летнее время.
§ 141. Принимая ясак, не делать излишней браковки, лишь бы только рогатый скот был здоров, а лошади годны к употреблению.
§ 142. Употребление гербовой бумаги и тому подобные штемпелевые налоги во взаимных между киргизами делах не допускаются, но в исковых денежных делах между ими и россиянами сборы сии производятся на общем законном основании. 

Очередные повинности.

§ 143. Очередные повинности киргизов состоят в одном устроении внутренних сообщений.
§ 144. Каждый аул с волостным султаном и волостной султан с окружным Приказом имеют сообщение, равно и сии последние между собою и с областным начальством.
§ 145. Сообщение сие имеет чрез киргизов, по очереди с каждого аула, на верховых лошадях отряжаемых.
§ 146. Сии отряжаемые киргизы имеют обязанность хранить и исправно сдавать все вверяемые им бумаги.
§ 147. Посылки из аулов к султанам могут быть ежедневно, от султанов в Приказы и от Приказов к областному начальству и между собою один раз в неделю по обыкновенным делам.
§ 148. В случаях чрезвычайных посылаются нарочные.
§ 149. Сих нарочных, как равно всех чиновников и служителей, по службе отправляемых, обязаны киргизы возить от одного аула до другого по письменным видам.

Отделение третие.

Внутреннее хозяйство.

Народное продовольствие.

§ 150. Хотя хлеб и не составляет существенной потребности киргиз-кайсаков, но дабы предохранить их от крайней нужды в случае истребления табунов их заразою и вместе с тем поощрить их к земледелию, полагается при каждом округе открыть казенную хлебную продажу.
§ 151. Заготовление и доставка хлеба производится по распоряжению областного начальства сообразно с тем порядком, какой вообще по части заготовления в запасные магазины хлеба в сибирских губерниях наблюдается.
§ 152. На первое заготовление хлеба производится из казны ссуда для каждого округа по 30 000 руб. В последствии капитал сей должен возрастать собственным своим оборотом, когда же растет оный более, нежели в два раза с половиною, тогда данную ссуду в казну возвратить.
§ 153. Собственное приобретение по оборотам сего капитала составит особенную для каждого округа экономическую сумму по продовольствию.
§ 154. Сумму сию почитать общественною и в счет оной наблюдать все установленные правила.
§ 155. Для составления сего приобретения, при продаже хлеба на весь употребленный капитал, считая покупку, доставку, содержание смотрителей и вахтеров и проч., полагать прибыли по 10-ти %.
§ 156. Производство продажи разделить на два разряда - для богатых и для бедных. Для первых отпускать хлеб с приращением, выше сего означенным, для последних - с уменьшением сей прибыли или и вовсе без оной, по усмотрению и назначению областного начальства.
§ 157. Цены предварительно должны быть объявляемы по третям года.
§ 158. Продажу бедным производить не более как по три пуда вдруг.
§ 159. Продажу с процентами может делать и до 100 пудов вдруг, но не более.
§ 160. Хлеб продавать на деньги.
§161. Смотрителей и вахтеров определяет областное Правление. Жалованье и довольствие производить им из хлебного капитала.
§ 162. Магазины и лавки построить из той же суммы; в расчете продажной цены полагать проценты на сию издержку.
§ 163. Положение сие нимало не стесняет вольной продажи хлеба в киргизскую степь.
§ 164. Самое действие сего положения должно быть до того только времени, пока вольная продажа в степи не усилится. По усилении же ее магазины содержать единственно для бедных и для умерения цен, на общих правилах о сибирских магазинах.
§ 165. Употребление киргизами соли из озер, на их землях находящихся, как равно и продажу оной между собою, впередь до усмотрения оставить свободными.
§ 166. Продажа вина в киргиз-кайсакской степи запрещается. Для одних праздников, даваемых правительством ежегодно, позволяется оному покупать небольшое количество вина на линии.

Распространение промышленности.

§ 167. Из земель, назначенных для каждого округа, отделить, во-первых, удобные для земледелия, скотоводства и других заведений при местопребывании Приказа от пяти до семи квадратных верст, собственно для старшего султана, которыми он может пользоваться, пока пребывает в должности, не лишаясь права на участие в общих пастбищах. 
§ 168. Недвижимые на сих землях заведения при смене старшего султана оцениваются и продаются в его пользу.
§ 169. Отвести на том же основании по две квадратные версты для каждого киргизского заседателя.
§ 170. Отвести на том же основании по одной квадратной версте для российских заседателей.
§ 171. Водворяющихся в степи казаков наделить 15-десятинною пропорциею).
§ 172. Затем каждому киргизу, который пожелает производить хлебопашество или иметь другие на месте хозяйственные заведения, отводить для сего по 15-ти десятин на душу.
§ 173. Окружные Приказы должны заботиться как об охранении сих земель, так и о том, дабы не были оные оставляемы без возделывания.
§ 174. Ежели на отведенной земле в течение пяти лет не сделано будет никакого заведения или хлебопашества, тогда земли сии должно отбирать и предоставлять другим.
§ 175. При отводе наблюдать, что ежели на одну и ту же землю будет много желающих, тогда право владения решить им по жребию, в присутствии трех свидетелей из числа биев.
§ 176. Так же поступать и в случае многих разных требований на одну землю под временное кочевье.
§ 177. Вообще кочевье на не отведенных никому землях, для киргизов, состоящих в одном округе, почитать свободным.
§ 178. Султанам под хозяйственные заведения отводить тройную пропорцию, старшинам же двойную.
§ 179. Земли, отведенные для хлебопашества и заведений, переходят в наследство как недвижимая собственность, выключая тех, которые не лицам, но занимаемым ими местам присвоены и на коих, как выше сказано, одни недвижимые заведения составляют собственность.
§ 180. Переводчики и толмачи на отвод земель имеют право равное с казачьими офицерами.
§ 181. Российские заседатели в Приказах и казаки, составляющие стражу, должны подать первый пример к возделыванию земель и хозяйственным заведениям.
§ 182. На отведенных им землях должны они стараться завести хлебопашество и, буде представится возможность, садоводство, пчеловодство и проч.
§ 183. Они должны употребить все старание, чтоб султаны, старшины и прочие киргизы, убеждены были в пользе таковых заведений; доставлять им к тому все способы и помогать нужными советами.
§ 184. Они обязаны внушать киргизам, дабы охраняли вспаханные свои поля от потрав приличными огорожами.
§ 185. Областное начальство заботится, дабы требования на земледельческие инструменты могли быть удобно удовлетворяемы покупкою и меною на линии или в самой степи.
§ 186. При каждой команде, командированной в степь, завести как неподвижные, так и подвижные кузницы.

Отделение четвертое.

Торговля.

§ 187. Киргиз, который первый в округе разведет значительное хлебопашество, пчеловодство и проч., равно и все те, которые окажут в сих делах отличные успехи, получают право на особенную награду, о назначении которой представлять на Высочайшее усмотрение.

Общие правила.

§ 188. Каждый киргиз имеет право сбывать собственные свои произведения и изделия свободно, как внутри своего округа, так и вне оного, даже и на самой линии чрез таможни и заставы.
§ 189. Чрез таможни и заставы каждый киргиз может пригонять стада свои для продажи во внутренние города.
§ 190. Султаны могут отправлять целые караваны как за границу, так и на линию, но отправление на линию производится чрез таможни и заставы.
§ 191. Всякий российский торговец, имеющий право заниматься торговлею в другой губернии, может чрез таможни и заставы ввозить свои товары для мелочной продажи в киргизскую степь.
§ 192. Азиятским иноземцам, которые поодиночке входить будут к киргизам для мелочного торга, позволять сие могут султаны, каждый для вверенной ему волости: позволяется султанам брать с них пошлины, какие взимать признают за удобнее, по согласию и в пользу целых обществ.
§ 193. Движение караванов должно быть в киргизской степи без всяких пошлин.
§ 194. Продажа и мена товаров при караванах также должны быть в киргизской степи без пошлин. 

Обращение монеты.

§ 195. Во всех округах Омской области обращается монета российского чекана и государственная ассигнация с такою же свободою, как и во внутренних губерниях.
§ 196. На монету и ассигнации позволяется покупка у киргизов их изделий и произведений без всякого стеснения.
§ 197. Меновой торг, независимо от сего, производится на прежнем основании.

Таможни.

§ 198. Впредь до утверждения действительной государственой границы линия таможенных учреждений остается на сибирских линиях.
§ 199. Таможни на Сибирской линии действуют на том порядке, какой вообще наблюдать оным предписано.
§ 200. Сбор пошлин остается в настоящей его силе.
§ 201. С переходящих на кочевку внутрь линий киргизов положенный Указом 1800 года сбор и в течение льготных лет производить по-прежнему.
§ 202. Но как киргизская степь не составляет действительной границы, следовательно, и главные торговые места - Петропавловск и Семипалатинск - не можно почитать портовыми, то посему право торговли чрез посылку караванов присваивается там не токмо первой, но и второй гильдиям.
§ 203. Все выходящие на сибирские линии иноземцы должны переходить чрез таможни и заставы и являть в оные полученные в степи виды, которые, будучи надписаны таможнею, служат им для градских и земских начальств вместо пашпортов.
§ 204. Равномерно и пропуск в степь российских подданных, выключая линейных казаков, должно делать чрез таможни и заставы с обыкновенными внутренними пашпортами.

Глава пятая.

Наказ судебный.

§ 205. Все судные дела киргизов разделяются на три рода: а) уголовные; б) исковые, в) по жалобам на Управление.
§ 206. Уголовными делами относительно к киргизам почитать только:
1) государственную измену;
2) убийства; 
3) грабежи и баранту;
4) явное неповиновение установленной власти.
§ 207. Все прочие дела, даже и самая кража, доколе нравы их образованием не изменятся, почитаются исковыми.

Отделение первое.

Дела уголовные.

§ 208. Уголовный суд производится не иначе как по предварительному следствию.
§ 209. Следствие поступает на рассмотрение в окружный Приказ.
§ 210. Окружный Приказ в сем случае имеет значение уездного суда.
§ 211. Член, производивший следствие, не имеет голоса в решении.
§ 212. Дела уголовные решаются на основании общих государственных
законений и по большинству голосов.
§ 213. Старший султан в судных делах имеет только обыкновенное право председателя.
§ 214. Решения по уголовным делам поступают на ревизию областного суда.

Отделение второе.

Дела исковые.

§ 215. Все исковые дела разбираются посредством биев в аулах и волостях.
§ 216. Бии решают оные словесно, по киргизским законам и обычаям.
§ 217. Таковое решение приводится в исполнение в то же время.
§ 218. Ежели бы кто решением биев не был доволен, тогда с представлением ясных доказательств может возобновить дело подачею письменной просьбы областному начальству.
§ 219. Областное начальство, посредством окружного Приказа, дает таковым делам следственный ход и решает оные также по степным киргизским законам.
§ 220. Биев за неосновательные решения подвергать ответственности и взысканию тогда только, когда ясно будут обнаружены со стороны их злоупотребления. 

Отделение третие.

Дела по жалобам на низшие управления высшим.

§ 221. Жалобы на старшин приносятся султанам и Приказу.
§ 222. Жалобы на султанов поступают к старшему султану, который маловажные имеет право рассмотреть и окончить словесно, значительные же предлагает Приказу.
§ 223. Жалобы на старшего султана, на членов Приказа и начальника стражи подаются письменно областному начальству.
§224. Виновные из них судятся по законам.
§ 225. Жалобы на казаков, ежели оные будут маловажны, разбирает и оканчивает офицер, командующий стражею.
§ 226. Обличенные в важных проступках предаются суду на тех же правилах, как и прочие линейные казаки.
§ 227. Жалобы от проходящих караванов и от русских людей, по разным случаям в степи бывающих, приносятся султанам, которые дают им установленный ход.

Глава шестая.

Особенные установления.

§ 228. Особенные установления суть часть медицинская, карантины, установления духовные и по части народного просвещения, благотворительные заведения.

Отделение первое.

Часть медицинская.

§ 229. В каждый округ определяются по два лекаря для пользования как служащих, так и обывателей.
§ 230. При округе учреждаются неподвижные больницы.
§ 231. В больницы сии принимаются из киргизов преимущественно бедные и тяжело больные, сколько позволит помещение.
§ 232. Прислуга в больницах составляется из бедных киргизов и содержится на счет обществ.
§ 233. Медицинские установления состоят в ведении окружного Приказа и в зависимости дивизионного доктора. 
§ 234. Медицинские чиновники употребить должны всевозможное старание ко введению между киргизами прививания предохранительной оспы. Успехи в сем деле вменены им будут в особенное отличие.
§ 235. Медицинские чиновники для пользования больных должны делать разъезды по округам.

Отделение второе.

Карантины.

§ 236. Ряд карантинов, на сибирских линиях устроенных для предохранения от скотских падежей, остается в его действии.
§ 237. Ежели падеж на скот свирепствовать будет внутри линий, тогда карантины имеют обратное действие, то есть служат к охранению степи киргиз-кайсаков, но остаются также на попечении и ответственности областного начальства:
§ 238. Ежели падеж на скот возникнет внутри степи, тогда окружной Приказ немедленно извещает о том ближайшего окружного начальника на линии для принятия нужных осторожностей.
§ 239. В то же время старается он пресечь всякое сообщение между зараженными и незараженными волостями посредством устройства пикетов на удобных местах.
§ 240. Приказ убеждает киргизов в перемене пастбищ.
§ 241. Доставляет медицинское пособие.
§ 242. Старается учредить подвижные карантины для испытания сомнительных стад.
§ 243. Султаны и старшины обязаны всеми средствами содействовать в сем деле и немедленно извещать об открывшейся заразе, так что каждое в сем случае упущение вменится им в вину.

Отделение третие.

Установления духовные и по части народного просвещения.

§ 244. Поелику вера киргиз-кайсаков по сие время в сущности более языческая, нежели магометанская, то представляется надежда к обращению многих из них в христианство.
Областное начальство может испросить особенную в степь миссию, с тем дабы действовала она одними уверениями и убеждениями без малейшего принуждения. 
§ 245. Ежели бы в каком-нибудь округе обращено было в христиан до 1000 человек, то областное начальство обязано испросить пособия к постройке там церкви и постановление местного священника.
§ 246. Священники стараться должны учредить при себе школы для обучения юношества закону, чтению, письму и первым правилам арифметики, вообще содействуют местному начальству по части народного просвещения.
§ 247. Дети султанов и старшин, буде пожелают, принимаются в военно-сиротские отделения, на линии устроенные, на казенное иждивение.
§ 248. Дети сии по обучении и грамоте и арифметике возвращаются к их родителям и родственникам, или по желанию их определяются на службу.
§ 249. Каждый киргиз имеет право сына своего поместить в учебные заведения, внутри империи находящиеся, на общих правилах.
§ 250. В заведении школ, кроме назначенных при духовенстве, не только не делать киргизам воспрещения, но, напротив, содействовать всеми средствами.

Отделение четвертое.

Благотворительные заведения.

§ 251. Приказ каждого округа обязан всеми средствами заботиться, чтоб никто из вверенного ему народа не терпел нищеты и не оставался без призрения.
§ 252. Для сего преимущественно истребляет он праздность; бродяг размещает в услуги при общественных установлениях, как-то: в больницах и проч., или отдает в работники зажиточным киргизам, сохраняя в последнем случае беспристрастие, обоюдные выгоды и порядок.
§ 253. Увечных, престарелых, сумасшедших и вообще не имеющих возможности пропитывать себя трудами, приемлет он на особенное свое попечение и доставляет им общественное призрение.
§ 254. Для приюта людей сего рода иметь в каждом округе от пяти до десяти кибиток собственно от правительства и уделять для них больничную прислугу. 

Глава седьмая.

Ответственность.

Управление.

§ 255. Ответственность Управления определяется приложением правил в общем Наказе для управления Сибири изложенных.
§ 256. За беспорядки и своевольство от киргизов ответствуют султаны.
§ 257. Султан, обличенный в попущении грабежа или баранты, а еще более в том участвующий, немедленно предается суду.
§ 258. Султан за неповиновение окружному Приказу и за непозволенные сношения с иноземцами также предается суду.
§ 259. С каждого из членов Приказа взыщется по законам за притеснения и другие злоупотребления, в которых обличен будет.
§ 260. Окружный Приказ ответствует за все сделанные им распоряжения.
§ 261. Приказ ответствует за действия вверенной ему стражи.
§ 262. Приказ, султаны и старшины ответствуют за вверяемое им казенное или общественное имущество.

Глава восьмая.

Особенный наказ областному начальству.

§ 263. Областной начальник обязан употреблять все способы к сохранению внутреннего порядка и внешней безопасности, почему он имеет право преследовать производящих грабежи и мятеж, а равно и отражать набеги иноземцев вооруженною рукою.
§ 264. Областной начальник обязан особенно стараться, чтобы с независимыми от России землями заключены были положительные условия для сохранения обоюдного спокойствия и по делам торговым. Само собою разумеется, что окончательное утверждение таковых условий предоставляет он высшему правительству.
§ 265. Областной начальник заботится о просвещении и домообзаводстве киргизов.
§ 266. Приводит в известность земли, занимаемые киргизами, и разграничивает оные между ими посредством офицеров квартирмейстерской части. 
§ 267. Обязывает учредить, где нужно, укрепленные места на общих правилах.
§ 268. Один раз в году областной начальник отправляется сам или отряжает особых чиновников для обозрения и ревизии порядка в степи.

Глава девятая.

Особенные права и обычаи киргизов.

§ 269. Каждый киргиз, будучи российским подданным, имеет полную свободу по позволению общества и местного своего начальства отлучаться для собственных своих нужд, промыслов и работы, куда пожелает, на общих правилах и на праве, всем сибирским кочевым инородцам предоставленным.
§ 270. Равномерно и каждый другой российский подданный имеет право отлучаться в киргизские степи как бы в соседственную губернию с узаконенным пашпортом, но не иначе, как чрез таможню.
§ 271. Каждый киргиз может переходить в другое государственное сословие, селиться внутри империи, вступать в службу и записываться в гильдии, где пожелает, на общих правилах.
§ 272. Находясь внутри империи временно по увольнению, зависят киргизы от местного начальства; вступая же в другое сословие, подвергаются всем его обязанностям.
§ 273. Вступая в сословие, обязанное платежом податей, пользуются киргизы пятилетнею льготою и свободою от рекрутства.
§ 274. В волостях, образованных по сему Уставу, сила и действие Указа 1808 года о приобретении киргизов в чистое владение, прекращается.
§ 275. Султаны над подведомственными им киргизами не имеют права ни владетеля, ни помещика, но суть только волостные правители, от высшего начальства с согласия народа постановленные.
§ 276. Посему всякий киргиз от притеснений Султана имеет право просить у ближайшего начальства защиты.
§ 277. Невольники, ныне находящиеся у киргизов, остаются при их владетелях с правом продажи, передачи и наследственного владения, но строго запрещается вновь приобретение в неволю природных киргизов. 
§ 278. Число сих невольников и самая их принадлежность должны быть известны окружному Приказу, и все передачи производить с его ведома.
§ 279. Всякий киргиз может иметь недвижимую собственность.
§ 280. Султаны составляют высшее и почетнейшее между киргизами сословие и освобождаются от телесных наказаний.
§ 281. Поелику настоящим установлением доставляется киргизам полная свобода в сношениях с Высшим российским правительством, то посылка от них особых депутаций становится ненужною.
§ 282. Но дабы не были лишены они способов лично уверяться в расположении к ним верховной власти, позволяется султанам целого округа совокупно отправлять депутации в С. -Петербург, но не иначе как на счет тех самых округов и по желанию народа.
§ 283. В таковом случае местное Главное управление может позволять сии депутации и отряжает с своей стороны пристава.
§ 284. На счет казны депутации приемлются тогда только, когда само высшее правительство потребует оных.

Глава десятая.

Порядок приведения сего Устава в действие.

Отделение первое.

Общие правила.

§ 285. Настоящий Устав приводится в действие постепенно, начиная с тех волостей, которые особенно испрашивали себе покровительства и присягнули уже в верности подданства, засим приглашаются прочие волости, близ линии кочующие.
§ 286. При самом введении настоящего порядка чрез особо посланных в степь чиновников и письменно областного начальства с особенными обрядами, случают сему приличными, объявить всенародно, что вся степь киргиз-кайсаков Средней орды приемлется в особенное покровительство и на попечение российского правительства.
§ 287. Тогда же объявить, что различия в правах между верноподданными и залинейными накакого не будет, и что как те, так и другие, могут переходить внутрь линии и опять возвращаться. 
§ 288. Объявить, что отныне впредь баранта почитаема будет грабежом и за оную, как равно и за убийство, виновные не ослабно будут преследуемы и строго наказаны.
§ 289. При сем случае внушить: во-первых, что дальнейшее послабление междоусобных беспорядков сего рода вовлечет киргизов в крайнюю бедность в самом скором времени; во-вторых, что от недостатка у них внутреннего устройства целые семейства погибают в болезнях, от которых могут быть пользованы и даже предохранены; в-третьих, что от сего же самого неустройства отвергнутые обществом преступники наши проложили к ним путь и под видом торговцев стесняют их и разоряют.
§ 290. Все статьи из настоящего Устава, относящиеся к правам, выгодам и обязанностям киргизов, как равно и самые объявления, должны быть переведены на их языки, напечатаны и предварительно объявлены.
§ 291. Наконец, не умолчать и о том, что к принятию сего Установления не будут они принуждаемы, но, приняв оное единожды, отступить уже не позволится.
§ 292. Округи открывать один после другого по мере тех средств, какие областное начальство иметь будет.
§ 293. От прочих волостей ожидать областному начальнику депутаций и принуждения никому не делать.
§ 294. Вообще для введения сего Установления действовать убеждением и доказательством на самом деле пользы его для киргиз-кайсаков, чрез покровительство волостей, поступивших в округи, и сохранение в оных порядка.
§ 295. Успех по введению нового порядка возлагается на особенное попечение областного начальника.
§ 296. Он употребить должен все благоразумие к истолкованию киргизам прямой их пользы и всю бдительность, дабы заведенный порядок шел с точностию и неупустительно.
§ 297. В сем случае областный начальник под главным управлением генерал-губернатора Западной Сибири облекается особенною властию действовать, всеми зависящими от него способами, для общей пользы.
§ 298. Действия свои сообразует он вообще, с наставлениями и требованиями Главного управления, доставляет оному сведения об успехах и в потребных случаях испрашивает его пособий и разрешений. 
§ 298. По истечении двух лет с открытия округа действует областное начальство уже с точностию на предписанных правилах.
§ 299. В течение первых двух лет может употребить более чиновников, нежели сколько положено, из других, состоящих в его владении, и может ревизовать чаще порядок.
§ 301. Областное начальство вправе представлять о всем, что для общей пользы в отмену или дополнение сего Устава впоследствии времени, по местному усмотрению, признает нужным, но ничего не вводит без утверждения Высшего правительства.

Отделение второе.

Прием волостей в порядок нового устройства.

§ 302. Число принимаемых в одно время волостей в порядок нового устройства должно соразмерять со способами к утверждению в оных начальства, дабы тем лучше могли они почувствовать выгоды нового состояния пред прежним.
§ 303. Просьбы о том принимать областному начальнику, подобно, как прежде делалось, на так называемое верноподданство.
§ 304. На разрешение Высшего правительству просьб сих не представлять, но доносить только оному для сведения об успехах сего дела и об открытии каждого округа.
§ 305. Введение нового порядка делать с особыми приличными обрядами и киргизов к присяге приводить по их обычаю.
§ 306. Поелику при открытии округов будут происходить и выборы, то делать и положенные праздники.
§ 307. Первые выборы делать на срок до августа месяца следующего года и с того уже времени считать двухлетний и трехлетний сроки.
§ 308. Дела по баранте, в последний год пред введением нового управления возникшие, разобрать на порядке дел исковых, прежде же случившиеся покрыть забвением. 

Отделение третие.

Отношения к волостям, не поступившим на положение нового устройства.

§ 309. Волости, не поступившие на положение нового устройства, почитать так, как ныне считаются залинейные киргизы.
§ 310. В охранение от их беспорядков оградить открытые округи разъездами и пикетами.
§ 311. Не давать им права торговли во внутренности округов, но позволять только торговлю на линии при таможнях.
§ 312. За баранту и убийство, произведенные ими в волостях, открытых по сему Уставу, преследовать, предавать воинскому суду и доставлять обиженным удовлетворение.
§ 313. Так же поступать и за насилие проходящим чрез их земли караванам.
§ 314. Дела их с киргизами, в округах состоящими, разбивать по установлениям сих последних.
§ 315. С киргизами Малой орды, пока не введено будет у оных внутреннего устройства, поступать как с киргизами, не поступившими на положение нового порядка.
§ 316. Ежели бы не большее число аулов или волостей, из коих не можно составить целого округа, просили о принятии их на положение нового устройства, то могут они составить особое отделение от ближайшего округа в зависимости Приказа, пока не умножатся до того, чтобы составили свой округ; или с согласия учрежденного округа, могут навсегда поступить в оный, но в сем случае таковое согласие необходимо.

Отделение четвертое.

Движимость линии.

§ 317. Сибирские линии в значении стражи не составляют учреждения на всегдашние времена, но по мере распространения порядка в занимаемых киргизами землях, стража сия подвигается вперед и, наконец, должна кончить постоянным утверждением себя на действительной государственной границе. 
§ 318. Временное утверждение пикетов и разъездов во внутренности степи по мере надобности зависит от распоряжения областного начальника.
§ 319. Действительное перенесение линии на границу не допускается без разрешения Высшего правительства.
§ 320. Таковому устройству надлежит в свое время представить обстоятельный и подробный план, соображаясь с обстоятельствами, выгодами линейной стражи и местным положением.

Штат расходам на счет казначейства по управлению киргиз-кайсаками Средней орды.

Штат для одного округа
	Число людей	Одному		Всем
		Руб.	Коп.	Руб.	Коп.
Старший султан	1	1200	—	1200	—
Заседателей российских	2	1000	—	2000	—
Заседателей от киргизов	2	200	—	400	—
Секретарь	1	900	—	900	—
Переводчики, они же и столоначальники	2	800	—	160	—
Толмачей	3	300	—	900	—
Лекарей	2	1000	—	2000
На содержание канцелярии при окружном Приказе	—	—	—	2000	—
Султанов, управляющих волостями	20	150	—	3000	—
При них письмоводителей и толмачей	40	300	—	12000	—
На канцелярские расходы султанам	—	100	—	2000	—
Итого:	—	—	—	28000	—
На больницу			—	500	—
ремонт постоянных зданий	—	—	—	1000	—
заведение школ и училищных пособий	—	—	—	500	—
Поддержание благотворительных заведений	—	—	—	500	—
Ежегодные праздники	—	—	—	500 —	—
Итого:	—	—	—	3000 —	—

 

	Число людей	Одному в год		Всем
		Руб.	Коп.	Руб.	Коп.
Старший султан	1	1200	—	1200	—
Заседателей российских	2	1000	—  —	2000	—
Заседателей от киргизов	2	200	—	400	—
Секретарь	1	900	—	900	—
Переводчики, они же и столоначальники	2	800	—	160	—
Толмачей	3	300	—	900	—
Лекарей	2	1000	—	2000	—
На содержание канцелярии при окружном Приказе	—	—	—	2000	—
Султанов, управляющих волостями	20	150	—	3000	—
При них письмоводителей и толмачей	40	300	—	12000	—
На канцелярские расходы султанам	—	100	—	2000	—
Итого:	—	—	—	28000	—
На больницу	—	—	—	500	—
ремонт постоянных зданий	—	—	—	1000	—
заведение школ и училищных пособий	—	—	—	500	—
Поддержание благотворительных заведений	—	—	—	500	—
Ежегодные праздники			—	500	—
Итого:			—	3000	—

Таковых округов при введении нового устройства во всей степи будет восемь, следственно, вся потребность ежегодного расхода для внутреннего управления составит тогда 248 000 руб.
Сверх сего ассигновать единовременно на постройку в степи положенных зданий, по мере открытия округов, для каждого из них по 30 т. руб. 
Отпуск пограничной суммы прекратить, но отпускать ежегодно областному начальнику экстраординарных 3 000 руб.
Примечание.
1. Отпуск и расход сумм делать соразмерно числу открытых округов кроме экстраординарных для главного начальства, которые отпускать в полном числе.
2. Жалованье султанам и прочие выдачи для волостей производить по числу оных в каждом округе.

Источник:
Левшин А. И. «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей». Алматы. Санат. 1996 год.