Народные сказания Казахстана.

«Люди имеющие легенду – сами эта легенда»

Коко Шанель.

Материальная и духовна культура казахского народа.

Нет у человека могущества на небе без бога, а силы на земле без хорошего коня!
Жил-был когда-то один киргиз по имени Бурыс­кей. Много было у него коней и баранов, и всего бы ему хватало, если бы бог не отказал ему в детях. Уже приближалась старость, а детей все не было.
Надо сказать, что он никогда не совершал намаза и не соблюдал постов. Однажды он загрустил оттого, что старится без потомства, и решил посетить свя­тые места, надеясь, что сумеет еще вымолить себе сына.
Он сделал железные башмаки, взял в руки железную палку и пустился в путь. Он шел и шел, может - десять лет, может, больше. Шел так долго, пока не износились железные башмаки, пока от длинной палки не осталась только рукоять.
Наконец, он упал и остался лежать под солнцем, очень страдая, что не может ни подняться, ни умереть. Но вот появился святой, который заметил лежащего на земле и, пожалев его, спросил, кто он и что с ним?
А Бурыскей не мог произнести ни слова. Тогда святой упал на колени и сотворил намаз, прося бога развязать этому несчастному язык. Как только он кончил молиться, Бурыскей почувствовал, что силы к нему возвращаются.
Он рассказал, кто он такой, по какой причине покинул свой аул. Святой отошел подальше и снова начал молиться, пока господь не сказал ему:
- Я тобой доволен и исполню то, о чем ты меня просишь. Но почему ты вступаешься за Бурыскея? Он не платил налог, не совершал намаз, никогда не соблюдал постов. Как я могу сжалиться над ним?
- Господи, - отвечал святой, - отныне он б дет благочестив и будет творить молитвы, но не отвергай мою просьбу, исполни ее скорее, а меня возьми заложником. Бог ответил:
- Я отпускаю тебя, мой верный служитель! Я исполню твое желание. Спроси у Бурыскея, пусть он сам выбирает: сорок сыновей и сорок дочерей или только одного сына и одну дочь? Но решающее слово остается за мной.
Святой вернулся туда, где оставил Бурыскея. Тот, уже выздоровевший, стоял на коленях, и святой вскричал, полный радости:
- Господи! Я не соврал тебе! Прежде, чем я вновь увидел Бурыскея, он уже начал молиться тебе. И он пересказал Бурыскею слова всевышнего. Тогда тот ответил:
- На что мне сорок сыновей и сорок дочерей? Если моя молитва будет услышана, пусть бог даст мне одного сына и одну дочь. Святой благословил Бурыскея и передал богу его ответ.
Бурыскей нашел целыми свои железные башма­ки и отправился в путь к родному аулу. Скоро ему показалось, что он узнает свою степь, свои стада и ущелья. Он смотрел на все это с радостью, и память понемногу возвращалась к нему.
Тут он замечает, что с момента его ухода почти ничего не измени­лось. Он обратился к одному из пастухов с вопро­сом: кто хозяин этих животных и стад? Пастухи совсем не узнали его, так как он был очень изнурен постами, ослабел и постарел, одежда его износилась.
- Какое тебе дело до нашего хозяина? - отве­чали ему пастухи, - ступай,  иди своей дорогой.
И они продолжали обход стад. Бурыскей по­дождал их возвращения и стал расспрашивать снова. Пастухи прогнали его, как жалкого байгуша, не желая с ним разговаривать, и это заставило назвать себя.
Тогда они внимательно присмотрелись к нему, узнали и сообщили, что его жена, которую он оставил беременной, должна скоро родить и что в этот момент в ауле ожидают гостей.
Потом пасту­хи, не дожидаясь ответа Бурыскея, полетели в аул со скоростью стрелы. Прибежав к жене Бурыскея, они стали просить у нее «суюнши»*. Получив свои подарки, они рассказали ей о скором возвращении мужа.
Жена очень обрадовалась, и тут же появился Бурыскей. Несколько дней спустя жена родила очень красивых близнецов - мальчика и девочку. Бурыс­кей себя не помнил от радости, размышляя, как ему назвать детей, которыми господь наградил его на склоне лет.
Он глубоко задумался, и тут появился святой, который вступился за него перед богом.
- Ты назовешь сына Когул, - сказал он, - а дочку Ханысбек. Бурыскей подчинился святому, и тот оставил его. Дети росли и хорошели. Прошло четыре года, близнецы стали обучаться искусству стрельбы, пользуясь маленькими луками, которые они сами себе мастерили.
Особенно хорошо стрелял Когул. Прошло десять лет. Однажды могущественный султан устроил большой той. На пиру он объявил, что приказал воздвигнуть столб с золотой монетой на вершине, и кто пробьет эту монету стрелой - тот получит в жены дочь султана.
оявилась толпа соревнующихся. Столб был очень высокий, все стре­ляли по очереди, но никто не смог пробить золотую монету, и даже самые прославленные стрелки не поразили цель.
Наконец, последний гость тоя метнул стрелу и также промахнулся. Султан вскричал:
- Неужели это лучшие юноши степей? Неуже­ли не осталось ни одного стрелка, который смог бы поразить цель и получить руку дочери султана?
Есть еще один, - ответили ему, - это Когул, сын Бурыскея. Но это еще десятилетний мальчуган. Это ничего не значит, - сказал султан, - приведите его сейчас же.
Послали за мальчиком в аул. Он появился на лошади, страдающей одышкой, в старой одежде, с луком за плечами. У него, разумеется, были краси­вая одежда и прекрасные скаковые лошади, так как отец его был богат и не отказывал ему ни в чем.
Но он хотел показаться перед богатыми бедняком и даже презренным. Увидев всадника, жена султана ехидно вскрикнула:
- Вот тот, кто будет моим зятем, и никто другой! Подъехав к столбу, Когул стал отказываться от стрельбы, говоря:
- Вас здесь много, а я один и молод! Если я даже и попаду в цель, мне никогда не отдадут дочь султана!
Но султан пообещал, что отдаст ему дочь, если только он метко выстрелит. И Когул приготовился пробить золотую монету. Он прицелился в нее, но так сильно натянул лук, что истощенная лошадь упала.
Когул снова прицелился и снова натянул лук. Лошадь на этот раз упала только на колени, стрела полетела и попала прямо в центр золотой монеты. Когул, измученный усилиями, которые он делал, сошел с лошади, расседлал ее, лег на землю, поло­жил голову на седло и заснул.
Так спал он три дня в своих жалких нищенских одеждах, совсем маленький, на дрянном седле. И султан решил не выдавать свою дочь за такого пре­зренного человека. Вернувшись в аул, Когул напрасно ожидал гонцов, никто не приходил, и он стал думать о том, как ему известить свою невесту.
Вот, наконец, одна женщина из свиты султана пришла и объяснила ему суть дела. А Когул сказал ей:
- Иди к султану и скажи, что я даю ему на размышление время до завтрашнего полудня. Если он не надумает отдать мне дочь, а с нею сорок груженых верблюдов и сорок ковров, я убью его и истреблю всю его родню.
Когул показался этой женщине очень красивым, она почувствовала, что он будет большим батыром. Быстро возвратившись в аул султана, она рассказа­ла о своей встрече султанше.
Та стала уговаривать своего супруга согласиться, говоря, что Когул пре­вратится в большого батыра, и если султан не сдержит перед ним своего слова, то покроется по­зором, черным, как земля. Жена султана говорила ему подобные слова до тех пор, пока султан не решил выдать свою дочь, послав известить Когула.
Тогда тот переоделся в пышные одежды, вскочил на великолепного скакуна и предстал перед султаном. Отпраздновали свадьбу, и после обычного тоя Когул взял свою молодую жену и поехал в родной аул.
Сорок верблюдов, нагруженных драгоценными вещами и накрытых роскошными коврами, следова­ли за ним. Подъехав к аулу, жена Когула опустила свое покрывало, как положено по киргизскому обы­чаю.
Когда они очутились перед отцом и матерью Когула, она подняла свое покрывало в первый раз. Как только родители увидели лицо ее, они подарили ей много лошадей и другого скота (тоже по киргиз­скому обычаю).
Но так как они не постарались подобрать животных, подаренных ей, по масти, то молодая сноха не упала перед ними на колени. Старый Бурыскей рассердился и вскричал в гневе:
- Что это за собачья дочь? Мы дали ей столько подарков, а она не хочет смириться и сделать салам, как положено. Она ответила:
- На что мне ваши подарки? Они мне вовсе не нужны. Вы не дали мне самого лучшего, что у вас есть: позади стада идет, утопая по колена в песке, рыжая кобылица, единственное, что мне нужно.
Потом она принесет жеребенка, из которого вы­растет настоящий скакун для батыра, и он спасет моего Когула от многих несчастий. Дайте мне одну эту кобылицу, она для меня ценнее всего.
- Умна моя сноха, хоть и молода, - сказал Бурыскей.
Все это ему понравилось, и он помирился с ней, дал ей кобылицу, и тут молодая женщина упала перед родителями на колени и сделала по обычаю «салам». Около родительской поставили пре­красную кибитку для молодых, и они стали там жить.
Жена Когула приказала своим слугам наблю­дать за рыжей кобылой, беречь ее как зеницу ока. Слуги вырыли огромную яму, выложили ее травой, стерегли там кобылицу, обильно кормили, а ночью освещали огнем все вокруг.
Прошло сорок дней, и кобылица принесла маленького гнедого жере­бенка. Слуги сразу побежали искать жену Когула, чтобы потребовать у нее «суюнши» за хорошую весть о родившемся жеребенке.
- Подождите еще сорок дней, - ответила она.
-  А пока ухаживайте за жеребенком, кормите его и поите.
Слуги повиновались, стерегли жеребенка, а когда кончился указанный срок, они снова пришли к жене Когула. Она объявила, что все они, считая с этого момента, свободны и могут идти куда хотят.
Что касается жеребенка, то его привязали на ве­ревке в сорок саженей, кормили чистым ячменем, молоком и кишмишем, и он рос быстро, как и Когул. Прошло несколько лет, жеребенок вырос, а Когул стал сильным и могучим батыром.
Случилось так, что в гости к старому Бурыскею приехал хан. Когда увидел он Ханысбек и жену Когула, они ему так понравились, что он потерял сознание и упал на землю. Его привели в чувство и сразу же все занялись приготовлением еды.
Стали резать мясо для бесбармака, и хан - вместе со всеми. Но руки его резали мясо, а глаза любовались красавицами. Он воспылал к ним обеим огромной страстью и не мог отвести от них глаз.
Разрезая мясо, он и не видел даже, как порезал себе палец, только спустя несколько минут он это заметил. Ему стало очень стыдно, есть он уже не смог. Чтобы не оскорбить хозяина, он сделал вид, что пробует ку­шанья, потом быстро распрощался и вернулся домой с тайным желанием в сердце.
Едва приехав, он собрал родичей и друзей и стал советоваться с ними, как бы избавиться от Когула и завладеть его женой и сестрой. Ему сказали, что убить его нельзя, так как это великий батыр, но можно придумать другое средство: отправить Когула во враждебную орду с приказом уничтожить или захватить живым хана, который там правит. Хан очень обрадовался этой мысли, его уверили, что посланный не вернется даже десять лет спустя и, всего вероятнее, что он там погибнет.
Хан послал за Когулом и дал ему приказ, кото­рый был придуман после долгих размышлений. Когул вернулся от хана в свой аул и рассказал своей жене о приказе, который он получил.
- Не за этим он тебя посылает, - сказала она, - я знаю все, что у него на сердце. Когда он был здесь, он воспылал страстью ко мне и к твоей сестре, это нас он желает. А тебя посылает так дале­ко, чтобы ты погиб. Но у тебя есть конь, ты не по­гибнешь, только возвращайся скорее.
Когул отправился, взяв с собою только пеших слуг. Он ехал, ехал долго через различные степи до вражеской границы, десять лет или больше, трудно сказать. Наконец конь его остановился. Когул хотел, чтобы он шел вперед, но конь сказал ему человечес­ким голосом:
- Не принуждай меня ехать дальше, враги уже перед тобой. Сними с меня упряжь и седло, я по­ смотрю, сколько их. Когул подчинился коню, а тот стал кататься по земле, сил у него от этого прибавилось больше, чем от самого лучшего корма.
Потом он встал, отряхнулся, заржал, превратился в птицу и поднял­ся в облака. Так он летал три дня, наконец, вернулся и сказал:
- Врагов больше, чем волосков в моей гриве или в моем хвосте. Обдумай хорошенько, что ты будешь делать, хочешь ты с ними сражаться или возвратишься? Когул ничего не ответил, он оставил своих слуг, приказав им ждать его.
- Если вы узнаете, что я погиб, - прибавил он, - передайте эту весть моей жене и родителям. Потом он обратился к богу с горячей молитвой, чтобы заручиться его помощью, и, наконец, отпра­вился.
Враги окружили его, но он не испугался. Конь был ему большой подмогой: как только кто-то из противников наводил на Когула свой мултук, конь превращался в орла и взлетал с Когулом высоко- в небо; как только грозила опасность от стрелы, жеребец превращался в воробья и исчезал в траве, словно маленький шарик.
Так сражался Когул много дней, и потекли ручьи крови; наконец, он убил всех мужчин этого племени, увел женщин и детей, скот, забрал все их имущество и повел туда, где оставил своих слуг, приказав им перепра­вить добычу домой.
Сам же он возглавлял их на своем верном жеребце. Ехали долго-долго. Но как-то вечером конь не захотел идти дальше, ничто не помогало - он словно окаменел. Когул опустил­ся на землю и лег спать.
Когда утром поднялся и подошел к коню, то увидел, что тот плачет го­рючими слезами.
- Что с тобой, мой добрый конь? – спросил Когул.
- Почему ты плачешь?
- Ах, как же мне не плакать, - отвечал конь, - вот то место, где ты прогуливал меня на шелковом поводке, здесь был наш аул. Гляди, теперь от него нет и следа, все пусто. И   он снова стал плакать. Потом добавил:
- Сними с меня седло и узду, оставь меня отдохнуть и набраться сил, я должен узнать, кто это сделал и кто твой враг. Когул расседлал и разнуздал коня, и тот стал кататься по земле, набираясь сил, поднял голову, вдыхая воздух своими могучими ноздрями, вскочил, превратился в птицу и, поднявшись в воздух, летал три дня.
Ничего не обнаружив, он уже возвращался к Когулу, когда заметил в противоположной стороне аул хана. Он полетел туда, летал над жилищами и стадами, все увидел. Никто не угадал, что эта птица - конь Когула.
Только одна жена батыра почувствовала, что кто- то свой среди них, неподалеку, и она сказала об этом сестре Когула. Конь возвратился к Когулу и рассказал, что он видел: хан увез жену и сестру Когула, увел его стада, силой заставил отца собирать кизяк, а матери велел пасти баранов.
И конь снова начал плакать. Когул стал просить всевышнего прийти к нему на помощь, чтобы покарать обидчиков. Потом при­казал коню отвезти его к матери. Он нашел ее в степи, где она пасла баранов, бросился к ней на шею.
- Почему ты так приветствуешь меня? - спро­сила его добрая старушка. - Разве ты мой сын?
- Если я даже не твой сын, разве я его не стою?
- Ох, нет, равного моему Когулу нет во всей степи!
- У тебя нет никаких новостей о нем?
- Я не знаю, где он находится. Хан послал его к враждебному народу, я больше ничего о нем не слыхала. Только сегодня мне показалось, что я слышу шум крыльев его коня, но не знаю, правда это или наваждение шайтана? А давно ли уехал твой Когул?
-  Да, давно, очень давно.
- Но это я, я и есть твой Когул. Ты совсем не узнаешь меня? Старушка принялась рассматривать его, но не узнала и сказала:
- Нет, ты не Когул, но если ты его друг, если ты что-нибудь знаешь о нем, тогда скажи, но не обманывай меня и не мучай. Я Когул, - вскочил ее сын, - вот мой конь, что летал сегодня над тобой.
Но старая женщина не верила ему. Он ее спро­сил, наконец, не было ли у Когула родимого пятна? И мать ответила, что было на спине черное пятно величиной с ладонь. Тогда он попросил ее почесать ему спину (обычай, широко распространенный среди   киргизов).  
Но старушка ответила ему:
- Я не могу, бараны разбегутся во все стороны, и хан меня побьет, он часто бьет меня. Иди-ка отсю­да и оставь меня пасти стада. Но Когул стал настаивать и убедил ее, что сумеет ее защитить.
Старуха, наконец, согласилась чесать ему спину. Тут она заметила черное пятно, величиной с ладонь, бросилась молодому человеку на шею, восклицая:
- Ты Когул! Ты мой Когул! - и заплакала от радости. Как же ты не узнала меня, мать? - спросил Когул. - Неужели я так долго отсутствовал? И ты, моя дорогая бедная мать, как изменилась!
Ты поста­рела, голова твоя поседела, глаза покраснели от слез. - И он обнял ее, плача. Я не знаю, дитя мое, - ответила мать, - сколько ты отсутствовал. Когда хан напал на наш аул, захватил твою жену и сестру, завладел всем нашим имуществом и нас, твоего отца и меня, твою мать, превратил в своих слуг, - я только ждала тебя.
Но я совсем потеряла память, знаю только, что давно, давно ты нас покинул.
- Успокойся, мать, - сказал Когул, - плохие дни кончились, все будет хорошо. Бог мне поможет. Возвращайся в аул, поспеши загнать овец, несмотря на то, что еще рано. Если тебя будут спрашивать обо мне - скажи, что я недалеко, но больше ничего не прибавляй.
Он простился с ней и уехал. Старая женщина возращается в аул, но она идет не как обычно, она бежит бегом. Она, которая недавно не могла справиться с одной овцой, гонит их сейчас по три, по четыре сразу и ведет их доить, - вот как возросли ее силы.
Хан заметил это и сказал своей свите:
- Старая жена Бурыскея, видно, получила хо­рошие вести о своем сыне. Посмотрите, как эта ста­ руха теперь проворна, - она, которая едва волочила ноги. Он подошел к ней и спросил ее о сыне.
- Он здесь, он приехал, - ответила старая мать.
- И ты не сможешь больше причинять мне страдания. Она говорила гордо, так как свидание с сыном наполнило ее сердце радостью и надеждой. Хан побледнел от испуга и тотчас заметил Когула, который, сидя на своем знаменитом коне, приближался к своему врагу.
Когул остановился в некотором отдалении, потом сказал, не сходя с коня:
- Ты меня обманул, ты хотел отделаться от меня, чтобы похитить мою жену и сестру. Я был уверен, что ты честно относишься ко мне, и я, как верный человек, поехал сразу, по первому приказу.
Но ты - собака, клятвопреступник, разбойник! Нам нужно свести счеты. Но что мне даст то, что я убью тебя один на один?! Скажут потом, что батыр   Когул  убил  одного  хана.  
Собери же всю свою армию. Хан попросил дать ему отсрочку на три дня, чтобы собрать всех своих подданных. Когул согла­сился и уехал. Хан послал приказы по всем аулам своей орды, и толпы людей собрались вокруг него.
Тем временем Когул обратился с молитвами к богу. В назначенный им день он прибыл и сказал:
- Ты мой хан, и я не хочу стрелять в тебя первым, начинай ты! Хан выстрелил и промахнулся.
- Я все еще не хочу стрелять в тебя, - сказал Когул.
- Собери своих лучших охотников и прикажи им стрелять в меня. Если они меня не убьют, тогда я буду в тебя стрелять. Лучшие охотники и лучники хана выстроились рядами и по очереди стреляли в Когула.
Но конь его снова обращался то в орла, то в жаворонка; охранял его от пуль, поднимаясь в облака, и от стрел, прячась в степной траве. И они не смогли в него попасть. Три дня подряд разрешал им Когул стрелять в себя. На четвертый день он сказал хану:
- Ну ладно, так как ты мой господин, - ты стрелял в меня вволю, и твои друзья и слуги также. Теперь моя очередь.
- Делай как хочешь, - сказал хан. Когул поставил лучшего стрелка, потом двух ханских лучников, а позади этих трех  - самого хана. Он стал напротив них и сказал, обратившись к своему коню:
- Мой верный конь, стой на месте, не шевелись, чтобы я мог одной стрелой убить всех четверых. Конь его словно окаменел. Когул изо всех сил натянул тетиву, стрела полетела.
Одним ударом он поразил охотника, двух лучников и самого хана. Как только толпа увидела, что хан убит, она разбе­жалась во все стороны, а Когул пустился в пресле­дование.
Одного догонял по земле, на другого падал сверху из облаков, нанося гибельные удары. Нако­нец он прекратил это истребление, возвратился в аул, где нашел своих родителей, жену и сестру, завладел всем имуществом хана.
Среди пленных женщин и детей была дочь хана, орду которого он ранее истребил. Когул взял ее второй женой. Ханысбек он выдал за очень богатого хана соседне­го племени и стал ханом сам.
Так закончилась эта история.
- Старые люди рассказывают, - прибавил Мурзакей, - что все это, безусловно, истинная правда и что все эти события произошли в степи. Я не видел этого сам, но нужно верить тому, что рассказывают старики.

*Суюниш - подарок за хорошую весть (каз.).

Источник:
Бронислав Залесский. «Путешествие в киргизские степи». 1865 год.