Экскурсии на памятники казахским певцам Восточного Казахстана.

«О жаворонок, вьешься ты звеня….
А я плетусь с покорностью тупой,
нет у меня ни крова, ни коня,
лишь вечный голод я ношу с собой.
Гоню овец по склонам Кугалы,
охотники спешат навстречу с Обалы.
Устал, не тороплюсь, едва заслышав лай...
Спасибо никогда не скажет бай»

Кенен Азербаев.

Жанры казахского фольклора.

Азербаев Кенен родился в 1884 году. Казахский, советский народный акын, певец и композитор. Заслуженный деятель искусств Казахской ССР. В 1916 году участвовал в национально0освободительном движении, затем в установлении Советской власти.  11 лет начал играть на домбре и петь. С молодых лет развивает свое мастерство в искусстве айтыса и вступает в состязание в 1900 году с Шалипой, в 1921 году с Латипой, в 1935 году с Кенже-кожа. и в 1943 году с Абдугалием.
Семиречье издавна славится своими акынами. Казахская поговорка «В Екее пятьдесят баксы и восемьдесят акынов» в полной мере относится и к Семиречью. Традиции акынов пустили особенно глубокие корни со времен прославленных Суюмбая и Джамбула.
Среди акынов Семиречья было немало выдающихся певцов и жырши-сказителей. И в наши дни поэтические состязания - айтысы - не являются в Семиречье редкостью. На любом вечере или собрании мужчины и женщины с готовностью вступают в айтысы.
Традиция эта перешла и к молодежи. Острое поэтическое слово, искусство импровизации ценятся в Семиречье очень высоко. Среди плеяды семиреченских акынов «особое место занимает Кенен. Кенен не только блестящий акын-импровизатор, но и известный певец и композитор, автор целого ряда популярнейших песен. Жизнь Кенена может быть примером для молодого поколения.
Своим творчеством, всей своей жизнью он боролся за свободу и счастье, воcпевал зарю Советской власти, братство и дружбу народов Кенен родился в 1884 году на территории нынешнего колхоза им. Кирова, Курдайского района, Джамбулской области. Отец будущего акына, Азербай, не отличался большими способностями в музыке и поэзии, но в своем ауле, бывало, иногда пел и играл на домбре.
Мать же, Улдар, была известной певицей и поэтессой. У Улдар долгое время не было детей, Кенен был ее первым, долгожданным сыном, и мать души не чаяла в нем. Маленький Кенен любил слушать пение матери. Но судьба оказалась немилосердной: Улдар умерла, когда Кенену едва исполнилось семь лет. Горе ошеломило и маленького Кенена, и его отца, Азербая, которому в это время перевалило уже за шестьдесят.
Отец и сын жили в нужде. Во дворе Азербая было всего две-три козы.
Надо было заботиться о самом малом - о хлебе. Чтобы хоть как-нибудь продержаться, мальчик пошел работать. Он пас ягнят бая. Целыми днями пропадал на лугу за аулом, а вечерами забитые нуждой и горем отец и сын хлебали жидкую похлебку, пили шалап - прокисшее молоко, разбавленное водой, и подолгу молчали в низенькой кособокой хибарке, думая каждый о своем. Безрадостно, однообразно проходили месяцы, годы. Работа изматывала ребенка. В степных аулах долгими летними ночами молодежь веселится, играет в асыки, поет песни.
Кенен был лишен этих радостей. Вставать надо было да зари, а иногда даже ночью приходилось стеречь скот. Но мальчик не унывал, рос на удивление крепким, здоровым. Мало того, он увлекся домброй и находил в себе силы играть и петь. Он вспоминал мелодии песен и  кюев, которые совсем еще ребенком слышал от матери. Вечерами, когда молодежь играла на пригорке за аулом, Кенен пел. К его голосу прислушивались.
Многие, такие же, как он, сироты и дети бедняков понимали, как трудно приходится юному певцу, сочувствовали ему, но помочь ничем не могли. Семиречье - край акынов и музыкантов. В аул бая часто приезжали певцы, акыны, жырши. Они   производили огромное впечатление на маленького Кенена. Мальчик жадно слушал их песни и айтысы. Конечно, слушать он мог их только вечерами и ночами, и то где-нибудь у двери или за юртой. После такой бессонной ночи, бывало, он засыпал днем в степи.
В таких случаях его будила байская плеть. Так проходили годы. Кенен встречался с пастухами, табунщиками, слушал их рассказы и сказки, играл на сыбызгы, пел звонким, еще не окрепшим голосом, иногда брал домбру, робко подбирал музыку к своим стихам.
А стихи сочинять Кенен начал рано. Он писал о том, что видел,- о природе, о животных, о птицах. Стихи свои он читал знакомым пастухам. Те удивлялись способностям подростка, восхищались и проклинали свою тяжелую, бесправную судьбу.
Кенен не отчаивался. Он почувствовал в себе неукротимую силу - силу певца и акына. Он владел редким богатством - голосом и словом. И он пел, писал о своих думах. Конечно, он еще не понимал, что песня является грозным оружием борьбы за свободу, за справедливость, но смутно чувствовал ее вольный полет, ее порыв, ее непокорность. Степь была его жизнью, его школой.
Он любил природу, до самозабвения вслушивался в журчание ручейка, шелест трав, свист и гул ветра. Степные звуки преображались в душе мальчика в музыку, в дивную симфонию. Степь стала его единомышленником, другом. Он любил смотреть в небо, где пел степной жаворонок. Слабая, маленькая птаха дерзко взлетала в чистое небо и там, в вышине, заливалась в экстазе, ликовала, торжествовала, славила свободу и радость жизни. Мальчик, не отрываясь, глядел на жаворонка и думал о себе, о своей жизни, о том, что нет у него крыльев и некуда ему уйти. Но крылья есть у песни, песня вольна, как птица, ее никто не удержит.
Для песни нет преград. Ей не страшны ни Курдайский перевал, ни вершины Алатау. Пусть его песня будет свободной. Юный певец, акын сочинил свою первую песню, песню о своей беспросветной жизни, о мечте, о свободе, «Бозторгай» («Жаворонок») называлась эта песня.
Брожу в степи,
жду вечера с тоской,
а ночь придет - я снова утра жду.
Дрожу от стужи и сгораю в зной,
асу баранов и свою беду.
О жаворонок,
пой, тебя молю:
меня лишь песня от тоски спасет.
Настанет день, и я с тобой спою.
Одно не знаю - скоро ли   придет?
Песню подхватили пастухи, скотники, а вскоре ее запели всюду. Она стала любимой песней всех униженных, обездоленных, оскорбленных. Конечно, богачам и их приспешникам она не нравилась, но ведь что сделаешь с песней, кому заткнешь рот. Вчерашний забитый пастух Кенен стал теперь известен. Его отныне называли «акын Кенен». Каждая новая песня Кенена мгновенно распространялась в аулах. Думы и мечты молодого акына были всем понятны. Многие, очень многие в казахской степи рассказывали о своей жизни горькими стихами Кенена.
Маты-Булака я вновь пасу ягнят
и плачу каждый раз, едва лишь вспомню мать.
По утренней росе босой гоню ягнят,
сверстники мои спокойно в юртах спят.
А я бреду в степи,
гнетет меня тоска,
и сладким, словно мед,
мне кажется талкан.
Мне отдыхать нельзя ни часу и ни дня.
«Паршивый сирота», - ругают все меня.
О мой отец, раздет он и разут,
восьмой десяток старику идет,
он плачет каждый день,
ну как сдержаться тут,
коль без присмотра сын его растет?
«Паршивый сирота!» - кричит моя родня,
когда с утра прошу пустить к отцу меня.
Когда ж устало солнце катит прочь,
спешу к отцу, готов ему помочь.
Ему пастушьи песни не спеша пою
и в медный чайник коз худых дою.
Всего скота у бедного отца
лишь три козы да тощая овца.
Сидит отец, качает головой:
«Устал, сыночек, птенчик мой родной».
Овцу с козой дают мне каждый год,
старик доволен - все-таки доход^.
В отличие от многих народных акынов, творцов устно поэтических произведений, Кенен не вводит, не вклинивает в свои стихи случайных слов и фраз. Стихи Кенена, глубокие по содержанию, очень просты по форме, предельно понятны.
Их легко читать и запоминать. Однако в этих скромных, незатейливых стихах отражена вся жизнь, вся трагедия казахской бедноты. Отец Кенена Азербай за долгие годы работы накопил кое-какие средства и приобрел на старости лет скопытившуюся куцехвостую клячу-сивку Кокшолак.
Это было большой радостью. Только теперь старый Азербай расправил плечи. Нет большего унижения для казаха, чем быть безлошадным, пешим. И хотя на клячу было жалко смотреть, никто уже не мог их укорять. С тонкой насмешкой писал Кенен о своем Кокшолаке.
В Токпаке мы купили Кокшолака,
бесхвостого, безгривого; однако
весною он погнался за кобылой,
и между жеребцами вышла драка.
Тогда досталось крепко Кокшолаку.
Отец не стал выхаживать вояку,
я взял его и вылечил, глядите,
окреп он, хоть сегодня снова в драку.
На эти стихи Кенен сочинил музыку. В ней слышатся интонации семиреченских песен. Песня проникнута легкой иронией, шуткой. Юмор особенно заметен в припеве. Сочная, бесхитростная, легко запоминающаяся мелодия хорошо передает шутливое содержание песни. «Кокшолак»(букв. «Сивый куцый») запели всюду. Хотя в ней и говорится о злосчастной кляче, однако смысл песни значительно глубже.
Автор сумел тонко передать психологию бедняка, его радость по поводу приобретения клячи. Кокшолак невзрачен на вид, изнурен, измызган, он и на ногу припадает, и хвост и грива его обкорнаны, но радость бедняка так велика, что это событие достойно поэзии и музыки.
На сивом Кокшолаке я сегодня,
что он бесхвост, на то уж власть господня.
Позвонче спойте пастуху, девчата,
я ваш ровесник, не нужна нам сводня.
Кенен - акын, музыкант, певец. Его любят в народе. А теперь у него появился еще и конь, и ему нечего стыдиться своей бедности. Он смело приезжает к байским дочерям. «Эй, девицы! Пойте песни! Не брезгуйте пастухом!» - дерзко обращается он к ним. Популярность Кенена не понравилась байским сынкам. Некий бай Бибол пригласил на свадьбу дочери людей из двух волостей. Поручив свою отару подпаску, отправился на той и Кенен. Богачи и их прихвостни сочинили едкую оскорбительную   песню.
Найдешь ли одежду, чтоб ехать на той, бедняк?
Обнимешь ли ту, что славна красотой, бедняк?
Пригонишь ли скот свой бессчетный  на зависть всем?
А может, покажешь желудок пустой, бедняк?
Без юрты и стада скитаешься ты, бедняк.
Богатый на айт не зовет бедноты, бедняк.
Все радости мира для знати и богачей,
они за тебя веселы и сыты, бедняк.
Кенен принял вызов. Он тут же экспромтом сочинил ответ, сказав, что человеческое достоинство измеряется не количеством скота, что он певец, акын, не чувствует себя беднее самых чванливых байских сынков.
Назло своим насмешникам он смело подошел к дочери Бибола и во весь голос запел: «Эй, девица! Пой свои песни! Я, пастух, пришел к тебе». Завистники изощрялись в оскорблениях, всячески унижали и бедного певца, и его куцехвостого коня. А Кенен не унывал. Он седлал Кокшолака и ехал к девушкам байского аула. Кокшолак лениво трусил, Кенен колотил его ногами, хлестал камчой и пел:
Смелей скачи, Кокшолак!
Быстрей скачи, Кокшолак!
Скачи этак, Кокшолак!
Скачи так, Кокшолак!
Чтоб чума тебя взяла,
Куцехвостый Кокшолак!
На тое дочери Бибола Кенен был в ударе: он пел песню за песней, сочинял остроумные стихи. Своим голосом, своим мастерским исполнением он затмил всех певцов, акынов, музыкантов, прибывших на свадьбу из разных аулов и волостей. С этого дня о Кенене заговорили всюду, он стал известен далеко за пределами Курдая. Вскоре Кенен сбрасывает с себя тяжелое ярмо пастуха.
В 1910 году о славе Кенена узнал волостной правитель Еркебай. Он послал к певцу гонца с конем, пригласил его к себе. Кенен с радостью оставил отару бая, передал Кокшолака отцу   и поехал   к волостному.   Еркебай   подарил акыну коня. Наконец-то под Кененом оказался настоящий конь. В это время умер старый Азербай, и Кенен остался совершенно одиноким.
Некоторые утверждают, что Кенен с ранних лет занимал четкую классовую позицию, ненавидел баев и волостных, был непримирим к угнетателям. Это не совсем верно. Во-первых, никто не рождался с определенным классовым чутьем, тем более в условиях казахской степи, а во-вторых, и среди баев и волостных правителей было  немало людей,  которые сочувственно относились к одаренным певцам, акынам из бедняков, привлекали их к себе, устраивали айтысы с певцами, акынами других родов и волостей.
И если акыну случалось одержать победу, волостной щедро одаривал его.
Нельзя утверждать, что Кенен избежал такой участи многих казахских акынов. К тому же то, что   Кенен   был   близок   к   Еркебаю   и   сопровождал его в поездках, ни в какой мере не умаляет его достоинства как человека,  певца, акына.  Наоборот,  благодаря Еркебаю он избавился от нищеты и жалкой доли пастуха и получил возможность посвятить себя любимому делу. В ауле Еркебая Кенен познакомился с двумя девушками-сестрами.
Сестры с уважением относились к певцу. В одну из них акын влюбился. Молодые встречались, обещали не забыть друг друга, обменялись платками, кольцами, но о совместной жизни не могло быть и речи. Какой богач отдаст свою дочь бедняку, даже если он и знаменитый певец? Некогда Естай посвятил сестрам из Маралды бессмертную песню «Хорлан». Кенен сочинил песню «Кос калка» (сам автор называл ее иногда, и по-другому - «Кзыл-кайнар»).
Узын-су, Ийр-су и Кызыл-кайнар -
три реки, где живут две красы-души.
Там повсюду цветут вишня и урюк.
Там любимого ждут две красы-души.
Как невеста, красив милый Сулутор,
где я песню сложил, две красы-души.
В руку мне второпях шелковый платок
кто из вас положил, две красы-души?
С Алатау вспорхнул золотой фазан,
дума вслед понеслась, две красы-души.
На прощанье кольцо мне в ладонь вложил
кто из вас, кто из вас, две красы-души?
Береза в степи шумит,
в овраге вода гремит.
Тобой я не позабыт,
но сердце печаль щемит.
«Кос калка» - несложная по форме и диапазону песня. Она сочинена в традициях спокойных, скромных, легких для исполнения семиреченских песен. Припев тоже плавный, ровный, нет никаких резких взлетов мелодии.
После каждых двух строчек повторяются как рефрен слова «Кос калка»   («Две красы-души»). Другая песня Кенена, написанная примерно в этот же период, называется «Мертай-слу» («Красавица Мертай»). Девушка Мертай и Кенен полюбили друг друга. Но у Кенена не было скота, чтобы заплатить за нее калым, и девушку выдали замуж за другого.
Кенен решил ее похитить. Девушка согласилась на побег. Но молодых задержали, девушку наказали, а Кенена приговорили к штрафу. Кенен был вынужден отдать свою единственную корову. Певец тосковал о любимой и посвятил ей песню.
Твой аул на возвышенности стоит,
мой - в долине, под кручей нависшей скрыт.
Мертай-ай!
Ты ходишь - плывешь, каждый смотрит вслед,
и на теле единой родинки нет.
Мертай-ай!
Ваш аул на Курдае стоял вдали,
мы - у речки Копа свой приют нашли.
И когда твой аул как-то снялся в путь,
мне тревога и горе сдавили грудь.
Знаю, ты загрустила тоже, Мертай...
Быть ли вместе влюбленным когда-нибудь?
Нет, тоска лишь да слезы остались мне:
увезли, увезли тебя за калым!
Кызылкур - милые края.
Где же ты, где Мертай моя?
Где б ты ни была, счастлива будь,
всех тебе благ желаю я.
«Мертай-слу» - тоже скромная по диапазону, бесхитростная по форме песня. Мелодия мягкая и нежная, не поднимается выше среднего регистра. Музыка ее характерна для творчества Кенена. 25 июня 1916 года по царскому указу казахов, киргиз, туркмен, узбеков стали призывать на фронт на тыловые работы. Вспыхнули волнения, восстания. Пожар восстания дошел и до Семиречья. Это событие нашло свое отражение в большом прозаическом произведении Мухтара Ауэзова «Восстание в Албане».
С оружием в руках в отряде Али Нургожаева сражался и Кенен. Акын владел и более грозным, чем фитильное ружье, оружием. Стихи Кенена, разоблачавшие произвол и гнет «белого» царя, воодушевляли повстанцев, звали их на борьбу, к единству и стойкости. Кенен был глашатаем, буревестником повстанческого отряда. Царская армия жестоко подавила восстание. Наиболее активные повстанцы были расстреляны, повешены, сосланы на каторгу в Сибирь. Отряд распался.
Часть отряда Али Нургожаева ушла в Китай, многие скрылись в других губерниях. Кенен перешел к киргизам, с которыми его связывала давняя дружба. Некоторое время он прожил в Киргизии, познакомился, подружился со многими киргизскими акынами, много размышлял, писал.
В Киргизии Кенен создал одно из крупнейших своих произведений - поэму «Али батыр», посвященную предводителю семиреченских повстанцев в 1916 году Али Нургожаеву. Урывками и недолго Кенен учился в детстве у муллы и овладел грамотой.
Это намного облегчило его творческую работу. Он сочинял стихи не только устно, но и письменно. Создать устно такие крупные по объему произведения, как поэма или дастан, ему было бы, конечно, очень трудно. Кенен все сильнее тоскует по родине.
Он постоянно думает о родной земле, о горах и перевалах, долинах и холмах, о родниках и речках родного края. Как и в детстве, он ищет среди вольных птиц друзей, которым он мог бы поведать свои думы, свою печаль. Певец, тоскуя, обращается к соловью, одиноко распевавшему свои песни в кустах.
Внемли, соловей, я, как ты, - соловей,
мы оба бездомны по воле царей.
Ни друга, ни родины нет у меня,
гони же печаль мою песней своей.
Всегда на чужбине скучает джигит,
о тех, кто далеко, изгнанник грустит.
Киргизы добром принимают меня,
а все же по р.одине сердце болит.
Джигит не боится ни битв, ни трудов,
всю жизнь он сражаться с судьбою готов.
Народная месть беспощадна, как смерть,
вкусит еще враг ее горьких плодов.
К горам Алатау припасть я хочу,
по свежим курдайским ветрам я грущу.
Когда-то Махамбет Утемисов, пламенный казахский поэт, верный друг руководителя освободительного движения 1836 - 1838 годов Исатая Тайманова, скрываясь от врагов, написал полное горя и тоски стихотворение «Пигалица-птица».
Ау, пигалица-птица, пигалица-птица,
крепки твои крылья, да шейка слаба!
С одиночеством пришлось подружиться,
когда Исатая взяла судьба...
По небу летишь ты, пигалица-птица,
с озером тебя разлучили
налеты коршуна злого.
С народом меня разлучили
хана Джангира буйства...
Есть что-то общее в судьбе двух акынов, томившихся в изгнании. «Соловей» Кенена как бы перекликается с «Пигалицей-птицей» Махамбета. Музыка этой песни отличается от предыдущих песен Кенена. Она очень верно передает грустное настроение автора. Первые ноты песни сдержанно-мужественны, но эта сдержанность еще более подчеркивает глубину тоски певца-скитальца. Глубокую печаль выражает и короткий, выразительный по мелодии припев.
По своему ритмическому рисунку, четкости музыкального языка, эмоциональной глубине и насыщенности «Соловей» Кенена занимает особое место среди многочисленных песен певца-композитора. Песня «Эгиз ан» посвящена событиям 1916 года. Автор рассказывает, как после подавления восстания повстанцы скрывались в камышах, как страх охватил жителей аулов, узнавших о приближении карательного отряда Маисова.
Услышали мы, что Даулета взяли,
Аскара, Сята, Кожамбета взяли.
Отдать на убой их народ не может,
мы в руки оружие до света взяли.
Но стали стеной у ворот солдаты,
в упор расстреляли народ солдаты,
а тут подоспел и Маисов с ротой, -
нас гнали до самых болот солдаты.
Судя по содержанию, песня написана Кененом еще до того, как он отправился к киргизам. После Великой Октябрьской социалистической революции Кенен вернулся в родные края. Годы изгнания остались позади.
Кенен привез с собой много киргизских песен, которые с большим мастерством, с блеском исполнял в казахских аулах. В Киргизии он познакомился со знаменитыми акынами Токтагулом и Калмурзой. Их песни и стихи также вошли в репертуар Кенена. Немало своих песен Кенен подарил киргизскому народу.
С огромной радостью встретил Кенен весть об Октябрьской революции. Он понимал, что пришла долгожданная свобода, что новая власть - это власть униженных и обездоленных.
Певец воспрял духом, сочинял песню за песней, не уставая,  воспевал  справедливую  Советскую  власть. В 1919 году в Алма-Ате собрались акыны. Вместе с Джамбулом и Умбеталы приехал на встречу и Кенен. Он сложил новую песню «Октябрь». Стремительная, напористая, ликующая музыка точно передает содержание песни.
Избавил нас oт кабалы Октябрь,
горит, как солнце среди мглы, Октябрь,
народам дарит красоту и правду,
арканом душит тех, кто злы, Октябрь.
Еще в первые годы Советской власти эту песню распевали во многих аулах Казахстана. Но не только своими стихами и песнями помогал молодой советской республике Кенен. Он принимает непосредственное, самое деятельное участие в работе по советизации казахских аулов. В 1921 году Кенен работал председателем Курдайского ревкома, был одним из организаторов первых в Казахстане комитетов бедноты. Кенен радовался первым успехам свободных скотоводов и земледельцев. Об этом событии он сочинил песню, известную в народе под названием «Шанк етпе».
Большое горе обрушилось на советский народ в 1924 году. Умер вождь угнетенных - Ленин. Смерть Ленина потрясла акына. Он создал песню «Ленин-бабам». В этой песне чувствуются мотивы казахских жоктау - песен-оплакиваний. Акын говорит о невосполнимой утрате всего народа.
Опорою был для вселенной Ленин,
был мира душою нетленной Ленин,
слова и дела его вечно живы,
но умер наш вождь - вдохновенный Ленин.
О гений с душой героя,
упав, выходя из боя,
компартии нас ты вверил.
Мы с ней - значит, мы с тобою.
Глубокой печалью, скорбью веет от музыки этой песни. Композитор сумел выразить бесконечную любовь народа к своему вождю. В 1925 году акыну пришлось испытать тяжкое личное горе.   Вернувшись   после длительной   поездки   домой,   он узнал о смерти двоих своих сыновей - Базара и Назара. Эта страшная весть подкосила певца. Утешить Кенена приехали многие акыны, певцы и поклонники его таланта как из казахских аулов, так и из аулов Киргизии.
Два братских народа разделили горе певца. В память о своих сыновьях Кенен сочинил песню «Базар-Назар». Это скорбная песня оглушенного горем отца. Невозможно равнодушно слушать эту трагическую музыку.
О козочка, умер козленок милый,
его ты свежим молоком вскормила,
давай его вместе с тобой оплачем.
Укор для аллаха его могила.
Бренный мир, ты лжив и зол,
ты источник многих зол,
ты из сердца бедняка
разом вырвал два куска.
О Базар! О Назар!
Долго не мог оправиться от этого горя поэт. Лишь искренняя поддержка многочисленных друзей смягчила тяжкий удар судьбы. Поэт знал, что его талант, искусство нужны народу, что он обязан участвовать в великом кочевье времени. Он снова взялся за свое творчество. В 1933 году в Алма-Ате проходил первый республиканский съезд колхозников-активистов. На съезде был и Кенен, сочинивший в честь этого события новую песню «Колхоз аны» - «Колхозная песня».
Как и прежде, акын откликается на все важнейшие события в стране, своим творчеством участвует в социалистическом строительстве, находится в самой гуще колхозной жизни. Ни одно из крупных республиканских   совещаний    или    торжеств    не    проходит    без Кенена. В 1936 году он побывал в Москве вместе со многими деятелями казахской культуры - участниками декады казахского искусства. В Москве Кенен сочинил песню «Мавзолей Ленина».
Широко развернул свою творческую деятельность Кенен в годы Великой Отечественной войны. Он выступал во многих аулах, призывал народ сплотиться вокруг партии, помогать Советской Армии, говорил о неминуемой победе советского народа   над   коварным,   злобствующим врагом. Кенен написал в эти годы целый ряд патриотических стихотворений и песен. Среди них выделяются песни «Родина победит» и «Молодежь моей страны». Дню Победы Кенен посвятил песню «Радость страны».
Музыка этой песни торжественна, величава. Это гимн советскому народу, победившему фашизм. Основная тема творчества Кенена - наша современность. Он раньше других поэтов и композиторов откликается на события нашей жизни.
Многогранная жизнь нашей страны непременно находит отражение в стихах и песнях Кенена. Об этом свидетельствуют такие песни акына, как «Мир на земле», «Песня скотоводов», «Казахстан», «Песня о мире», «Спасибо партии», «Куляш», «Москва-батыр»  (написана к 800-летию советской столицы).
Кенен участвовал во всех декадах казахской литературы и искусства в Москве, не раз побывал на сельскохозяйственных выставках. В 1960 году он со стихотворной речью выступил в Москве на Всемирном конгрессе востоковедов. Выступление старого акына было встречено как триумф национальной политики Советского государства, как свидетельство небывалого расцвета искусства бывших угнетенных национальных меньшинств России. За свою долгую жизнь Кенен много путешествовал.
Он побывал у шахтеров Караганды, у медеплавильщиков Балхаша, у нефтяников Гурьева, у каспийских рыбаков, хлопкоробов Чимкента, рисоводов Кзыл-Орды. Очень часто навещает акын и своих киргизских друзей. Репертуар Кенена очень богат. Кроме бесчисленного количества казахских и киргизских песен и стихов., он знает наизусть большие эпические дастаны - казахский «Кобланды», киргизский «Манас», туркменский «Короглы».
До революции в Семиречье приезжал Балуан-Шолак. Кенен познакомился, подружился с ним, много лет сопровождал его в поездках. Знакомство с Балуан-Шолаком оказало благотворное влияние на Кенена.
Балуан-Шолак познакомил его с богатым песенным творчеством певцов и композиторов северной части Казахстана. А традиции семиреченских акынов во главе с Джамбулом Кенен, как говорится, впитал с молоком матери. Кенен был близко знаком и с другим выдающимся народным акыном, певцом Шашубаем.
Все это способствовало развитию его репертуара.
В 1961 году Институт литературы и искусства им - М. Ауэзова Академии наук Казахской ССР организовал айтыс акынов. На этой встрече Кенен состязался _с поэтессой Халимой Утегалиевой. В своем выступлении старый акын намекнул, что он еще полон творческих сил.
Компартия открыла нам дорогу,
весь мой народ идет со мною в ногу.
Мой край - звезда в созвездии республик,
все песни я несу к его порогу .
С подчеркнутой учтивостью ответила Халима, не скрывая своей радости, что среди ногочисленных акынов старый певец избрал для состязания ее.
Скажи, неужто ты Кенен с Курдая?
Влюбилась в песни я, тебя не зная.
Но и во сне мне не могло присниться,
что наяву увижу здесь тебя я.
Народ велел мне говорить с тобою,
к тебе я обращаюсь, как к герою.
Для каждого - лишь сверстник ровня,
но для меня джигит ты молодой.
Акын ухватился за последнюю фразу Халимы и под веселый хохот слушателей ответил безобидной игривой шуткой.
Халима-жан, как песнь твоя сладка!
Зажгла ты пламя в сердце старика.
Ты на объятья намекнула мне,
от них нам не уйти наверняка.
Мне тебя не оттолкнуть,
только очень нежной будь, -
стань яичком, Халима,
припади ко мне на грудь.
Подобная легкость импровизации свидетельствует о неиссякаемом таланте акына Кенена. Песни Кенена издавна привлекали внимание музыковедов и собирателей народного творчества. В сборники А. Затаевича включено несколько песен знаменитого акына. Сам Затаевич не встречался с Кененом, но в комментариях к своему сборнику сказал о нем несколько теплых слов. Песни Кенена записали в 1934 году композиторы Л. Хамиди и С. Шабельский. Одну из песен Кенена, записанную А. Затаевичем, использовал в опере «Кыз-Жибек» композитор Е. Брусиловский.
В музыке этой песни, несомненно, отразилось влияние Балуан-Шолака. В ней явно чувствуется «дух» песен Северного Казахстана. Об этом говорит и резкий взлет мелодии с первых же нот. С большой любовью и кропотливостью собирал песни Кенена композитор Б. Ерзакович. Он записал свыше 150 песен народного акына. Творчество Кенена, как мы уже говорили, неразрывно связано с действительностью наших дней.
Свой талант акын всецело посвятил служению своему народу и коммунистической партии. Кенен - человек большой культуры и прогрессивных взглядов. В 50-ые годы он долго и тяжело болел. Но и во время болезни не прекращал творческой работы. В 1959 году казахстанская общественность торжественно отметила 75-летний юбилей акына. «На той спешат и стар и млад», - говорят в народе.
В Курдай приехали на чествование Кенена гости из Алма-Аты, Джамбула, Чимкента, Фрунзе (Бишкек), из окрестных казахских и киргизских аулов и городов. Кенен порадовал прибывших на свой юбилей новой песней «Жетпис бес» - «Семьдесят пять».
Юбилей Кенена превратился в праздник песенного искусства, в праздник дружбы казахского и киргизского народов. Нищий сирота, пастух байской отары, бедняк, который когда-то мог пожаловаться только жаворонку на небе, стал признанным, уважаемым, любимым певцом своего народа.
Мы уверены, что он еще не раз порадует своих поклонников новыми стихами и песнями о нашей жизни, о наших современниках, строящих величественное здание коммунизма. Умер Кенен Азербаев в 1976 году.

Источник:
Книга «Соловьи столетий», Струны столетий. Ахмет Жубанов, Алма-Ата, , 1958,1967 годы.