Вы здесь
Исследователи Памира.
Туристские путешествия по Таджикистану.
«Случайности и риск - часть нашей жизни. В любви, работе, спорте и т.д. мы рискуем каждый день в течение всей жизни. Восхождения в горах, конечно, гораздо рискованнее работы в офисе, но меня не привлекает безопасная жизнь взамен глубокой и полноценной…Я предпочитаю быть счастливым каждый день из моих 36 лет, чем быть счастливым по воскресеньям в течение 80 лет…»
Симоне Моро.
Поездка из Джиргаталь в Дороот-Коргон.
Во второй половине XIX в. в Париже были изданы «Записки о странах западных Сюан-Цзана». В предисловии к ним говорилось, что автор - Станислав Жюльен - желает познакомить читателя с путешествием в земли, что расположены у рек Як-сарта (Сырдарья) и Окса (Амударья), совершенным в VII веке буддийским монахом из Китая Сюань Цзанем.
Впоследствии труд С. Жюльена был переведен с французского на английский язык известным географом Генри Юлем. В записках Сюань Цзаня впервые упоминается о стране Каратегин. В русских литературных источниках название «Каратегин» появилось в 1870 году в «Известиях Русского Императорского Географического Общества».
Автором очерка «Записка о Каратегинском владении, составленная по расспросным данным» был начальник Зеравшанского округа Туркестанского края генерал-майор А.К. Абрамов. До 1979 г. сведения о Каратегине, появлявшиеся в печати, являлись переработкой трудов предыдущих авторов или набором сведений и рассказов, собранных воедино, от людей, случайно побывавших в нем.
Таковы очерки О.А. Федченко и Г.А. Арендаренко. (О.А. Федченко. Очерк географии и истории верховьев Амударьи Генри Юля. «Известия ИРIO», 1873 год, Г.А. Арендаренко. Каратегин. «Военный сборник», № 5, 1878 г.).
Г.А. Арендаренко - кадровый офицер, прослуживший в Средней Азии почти сорок лет. Он владел местными языками, изучил местные обычаи и нравы. Арендаренко вышел в отставку в чине генерал-майора с поста военного губернатора Ферганской области.
В 1899 г. им опубликована книга «Досуги в Туркестане», в которой приведены многие интересные сведения о Каратегине и о соседнем с ним Дарвазе. В 1876 г. в пределы Памира вступила Алайская военная экспедиция генерала М.Д. Скобелева.
Этой миссией Александр II желал доказать своему вассалу - эмиру Бухары, что власть России распространяется до самых отдаленных окраин. И остался бы рейд удалых казаков лишь демонстрацией могущества, если бы не присутствие в экспедиции подполковника Л.Ф. Костенко и военного топографа Жилина (к сожалению, имени Жилина установить не удалось).
Это были первые исследователи восточных окраин Каратегина. В составе небольшого отряда они из Алайской долины, дальше которой в свое время не смог пройти А.П. Федченко, через перевал Терс-агар пересекли Заалайский хребет и увидели на юге три гигантские снеговые вершины. Л.Ф. Костенко называет их горами Гоу (газета «Русский инвалид», № 239, 1876).
У подножья вершин мчался мощный грязно-бурый поток - река Муксу. Тропа с перевала резко сбегала вниз и после замысловатых зигзагов по склону километрового обрыва выводила на заросшие ивняком просторы муксуйской долины.
Несколько киргизских небольших глинобитных домиков, обрамленных крошечными полями низкорослой пшеницы, бедное кладбище и одинокая постройка над захоронением мусульманского святого.
Жилин составил схематический план, обозначив на нем могилу (Алтын-Мазар) и три составляющие реку Муксу потока - Сауксай, Каинды, Сельсай. Через год в этих местах появилась новая экспедиция, ее возглавлял геолог И.В. Мушкетов.
Он не стал спускаться с перевала, а ограничился лишь осмотром панорамы, оценив высоту хребта на противоположном берегу Муксу в 19000 футов (5800 метров) и составив описание геологического строения Заалайского хребта по линии его пересечения.
В 1879 г. в свет вышел компилятивный труд профессора Петербургского университета И.А. Минаева «Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи (по 1878 г.)». В нем подробно освещены все труды того времени о Памире.
На основе этих трудов, а в особенности благодаря исследованиям последних лет Н.А. Северцова и В.Ф. Ошанина, И.А. Минаевым была составлена «Карта Памира и сопредельных стран». На карте прослеживается вся речная система Каратегина, нанесены хребты Петра Великого и Дарвазский, сходящиеся в точке, где значится гора Гоу.
По местоположению гора Гоу находится на месте нынешнего пика Коммунизма. В тексте И.А. Минаев по поводу горы Гоу ссылается на Л.Ф. Костенко, но, как уже упоминалось, Л. Ф. Костенко «горами Гоу» назвал нынешние пики Музджил-га, Сандал и Шильбе (слово «гоу» на языке алайских киргизов означает «корова».
Видимо, Л.Ф. Костенко неправильно понял объяснения местных жителей). И. А. Минаев не упоминает о путешествии В.Ф. Ошанина, которое состоялось в 1878 г., но он явно знал о нем, так как нанес на свою карту открытые В.Ф. Ошаниным хребты.
Путешествие Василия Федоровича Ошанина было первым маршрутом русских исследователей по Каратегину. Очерки В. Ф. Ошанина «Каратегин и Дарваз» и «На верховьях Мук-су», опубликованные им на страницах «Туркестанских ведомостей», - это рассказы очевидца о том самом Каратегине, о котором известно было лишь понаслышке.
Экспедиция В.Ф. Ошанина начала свой путь из Самарканда. Преодолев Гиссарский хребет, по долине Вахша она вступила в пределы Каратегина. Обширная долина вела на восток. Несмотря на свою ширину, она казалась стиснутой среди гор, настолько хребты, окаймляющие ее, были дики и высоки.
Река - красно-бурые воды - могучее порождение неведомых высей памирских. А имя реки, отрывистое и звучное, как имя божества, - Вахш. Это имя река носит только до того места, где соединяют свои воды две другие, ее составляющие, - Обихин-гоу и Сурхоб.
Истоки Обихингоу лежат в пределах земель Дарваза. Сюда в Дарваз похотливые бухарские баи снаряжали специальные отряды, чтобы увозить в свои гаремы девушек-горянок, в чьих жилах текла кровь воинов самого Искандера Зулькарнайна (Александра Македонского).
А истоки Сурхоба? Не есть ли это Кызылсу, лить меняющая свое название после того, как она покидает пределы киргизских горных кочевий? (Кызылсу (кирг.), Сурхоб (тадж.) - красная вода). Но уж очень велик поток в сравнении с тем, что наблюдал Ошанин будучи два года назад в долине Алая.
Василий Федорович мерно покачивался в седле, с превеликим интересом вглядываясь в окружающую местность. Крутые безлесые склоны, оранжево-желтые от выгоревших трав, тянулись по северному борту долины.
Изредка, там, где боковое ущелье нарушало это однообразие, на далеком хребте виднелись остатки снежников да выступали небольшие островки серых скал. Зато с юга - другой, уже памирский хребет - возносился ввысь островерхими скальными пиками и чем дальше к востоку, тем мощнее и выше становились его льдистые вершины, вес раскидистее отроги, таящие студеные реки и, возможно, обширные ледники.
Удивительное соседство - знойная степь долины и оледенелая высь гор. Множество небольших селений, спрятавшихся по боковым долинкам, с домами, чьи крыши приткнулись к склонам. Крутые узкие улочки с непременными арыками и стройными тополями. Всюду зелень - фруктовые сады с яблоневыми, абрикосовыми, персиковыми деревьями, неправильные четырехугольники полей вокруг селений.
Едва караван вступал в населенный пункт, навстречу высыпали босоногие мальчишки, любопытные, как повсюду. Мужчины, наверняка впервые видевшие европейцев, держались солидно. Женщин почти не было видно, но в отличие от Ташкента и Самарканда они ходили с открытыми лицами, одевались ярко со множеством серебряных украшений.
Каждый день пути обогащал экспедицию открытиями. Редкие и совершенно неизвестные виды насекомых добавлялись в энтомологическую коллекцию Василия Федоровича, увеличивался и также пополнялся новыми видами гербарий ботаника М.И. Невесского, по мере продвижения новые линии ложились на планшеты карты, которую снимал военный топограф штабс-капитан Г.Е. Родионов. К сожалению, Г.Е. Родионову был предписан крупномасштабный вид съемки, которая захватывала узкую полосу вдоль пути движения.
И поэтому, не имея возможности получить на топооснове окружающие хребты и вершины, В.Ф. Ошанин в своих описаниях достаточно подробно описывает и дает им свои названия, так как в лексиконе местных жителей таковые отсутствовали, особенно для тех объектов, которые не посещались ими.
Таким образом, впервые появились имена хребтов - Каратегинский, Петра Великого, Дарвазский. А выдающиеся вершины, которые по высоте своей и мощи превосходили и альпийские и кавказские, получают имена в честь великих естествоиспытателей века.
Пики Северцова, Агасисса, Тиндаля - дань уважения рыцарям науки, исследователям горных областей. Экспедиция приближалась к верховьям Сурхоба. Глубокая долина, некогда проутюженная огромным ледником. Замысловатый узор, сотканный водами реки на серой основе галечника.
Здесь две памирские реки Кызылсу и Муксу, образуя единый Сурхоб, растекаются свободно, словно устав от напряженной борьбы со скальными теснинами. После переправы через Кызылсу петли конной тропы вывели на огромную террасу, откуда открылась грандиозная панорама на восточную часть хребта Петра Великого.
Торжественно и скромно звучат строки из ошанинского очерка «Каратегин и Дарваз»: «... тут (в восточной части хребта - авт.) находится группа из четырех пиков. Особенно поразителен их вид из Джаилгана. Я считаю, что восточный пик имеет до 25000 (7500 м - авт.) футов высоты...»
«Восточный пик». Некоторые последующие исследователи считают, что В.Ф. Ошаниным была открыта главенствующая вершина хребта Петра Первого, вершина, которая на современных картах значится как пик Коммунизма (А.А. Азатьян.
Выдающиеся исследователи природы Средней Азии. Часть 1, «Средняя и высшая школа», Ташкент, 1960). Так ли это? К сожалению, мне не довелось лично увидеть панораму хребта Петра Первого из Джаилгана.
Виды на хребет из вертолета не в счет, так как точка наблюдения много выше. Расспросы дают разноречивые ответы. Построение масштабного профиля доказывает, что с места поселка Джаилган пик Коммунизма должен перекрываться пиком Турамыс.
Однако, анализируя эту задачу, я натолкнулся у Н.А. Гвоздецкого на рисунок, выполненный с отметки 3200 м на южной стороне Алайского хребта. (Н.А. Гвоздецкий. Памир. «Просвещение», 1968). Несомненно, что на нем, как пишет Н.А. Гвоздецкий, видна «косоусеченная пирамида пика Коммунизма».
Далее он утверждает, что пик виден также от места слияния рек Кызылсу и Муксу, и из поселка Дамбурачи. Это же утверждает Е.М. Абалаков (Е.М. Абалаков. На Северо-Западном Памире. Ежегодник советского альпинизма 1948 г. Географгиз; М., 1948).
Эти утверждения бесспорны. Вопрос же - виден ли пик Коммунизма из Джаилгана? - остается открытым. «Группа из четырех пиков» включает скорее всего вершины, расположенные западнее пика Коммунизма.
Здесь находится вторая по высоте вершина хребта Петра Первого - пик Москва, а также пики Ошанина и Родионова. Далее экспедиция Ошанина попыталась пройти долиной Муксу, но путь оказался невозможным для конного отряда.
И тогда В.Ф. Ошанин принимает решение обойти муксуйские теснины и выйти к реке кружным путем. Отряд поворачивает в долину Кызылсу и, обогнув западную часть Заалайского хребта, через перевал Терс-агар выходит к верховьям Муксу.
И здесь в описаниях В.Ф. Ошанина впервые в географической литературе появляются названия трех пиков, упомянутых Л.Ф. Костенко - Музджилга, Сандал и Шильбе. В.Ф. Ошанин не ограничился посещением живописного урочища, как это сделали его предшественники, он отправился дальше.
По замыслу экспедиция должна была из верховьев Муксу пройти в Шугнан, к нынешнему озеру Яшилькуль, чтобы связать съемки русских и английских топографов и выяснить пути через Гиндукуш в долину Инда.
Но маршрут был прерван в ущелье Балянд-киик, где на крутой и узкой тропе вьюки разбивались о скалы, спотыкались и падали лошади. К тому же треть отряда страдала от лихорадки. Чтобы не рисковать людьми, Василий Федорович решил повернуть назад.
Отпустив отряд в Алтын-Мазар, он вместе с Родионовым и Невесским перенравился через Сельдару, чтобы побывать на леднике, вид на огромную конечную морену которого открылся исследователям еще из долины.
Проводники-киргизы называли его просто «сель» (В.Ф. Ошанин переводит это слово как «лед») и открыватели решают присвоить леднику имя Алексея Павловича Федченко, товарища Василия Федоровича по учебе в Московском университете, первого русского исследователя Памира, чья жизнь в самом расцвете физических и творческих сил трагически оборвалась на леднике Мер-де-Глас в Альпах.
Жаль, что утеряны планшеты съемки, выполненной Родионовым, хотя Н.Л. Корженевский пользовался ими при работе над книгой «Муксу и ее ледники», вышедшей в свет в 1927 г. В.Ф. Ошанин считал эти листы «самым интересным результатом экспедиции».
Но сохранились более поздние карты, отредактированные военным топографом Г.Е. Родионовым. Наверняка в них он использовал результаты каратегинского похода, дополняя их новыми данными. Через шесть лет после экспедиции В.Ф. Ошанина в низовьях Муксу побывал геолог и этнограф Г.Е. Грум-Гржимайло.
Ему также не удалось подняться по долине, но зато он проник в Дарваз. В результате этого путешествия на страницах «Известий ИРГО» в 1875 г. появился «Очерк припамирских стран». В нем Григорий Ефимович приводит местные названия хребтов Петра Первого и Дарвазского. У дарвазцев они именуются Периохтау и Лахур.
Г.Е. Грум-Гржимайло впервые высказывает предположение, что в «северной части нагорий Памира» существует «громаднейшее поднятие, узел, от которого отходят кряжи неравной длины» и, что узел «у туземцев носит название Сельтау, что означает «Ледовые горы».
Здесь же Г.Е. Грум-Гржимайло упоминает о наличии в узле горы Узтарги, якобы, высочайшей вершины в истоках рек Дараи-Мазар и Дараи-Сарги, которые берут начало с хребта Сельтау, образуя реку Обихингоу.
Вместе с Г.Е. Грум-Гржимайло в путешествии принимал участие уже известный нам военный топограф Г.Е. Родионов, но результаты его работы нигде не фигурируют. Таким образом, посещение Дарваза двумя путешественниками не внесло ясности в высокогорную орографию центральной части Памира.
Наиболее полное представление о землях к югу от хребта Петра Первого могло дать двухлетнее (1881 - 1883 г.г.) путешествие ботаника А.Э. Регеля и топографа П.Е. Косякова. Но, к сожалению, А.Э. Регель после возвращения в Россию вскоре заболел и умер, не успев обработать до конца результаты экспедиции.
А ведь именно он первым из исследователей проник в ханства Рушанское и Шугнанское. П.Е. Косяков вынужден был из-за болезни вернуться из долины Ванча. В начале 90-х гг. политическая обстановка на Памире обострилась настолько, что в дальнейшем вызвала военные столкновения между русскими казачьими отрядами и войсками кашгарского и афганского ханов, находившихся под английским влиянием.
После этих осложнений состоялись лондонские англо-русские переговоры 1895 г. о границах влияния двух могущественных держав на Памире. Объединенная комиссия прибыла в Шугнан, и ею была установлена государственная граница между Кашгаром, Афганистаном и подвластными России областями, которая существует и поныне.
В период военных действий в казачьих рядах находились высокообразованные передовые офицеры. Среди них можно назвать Б.Л. Громбчевского, А.Г. Серебрянникова, С.П. Ванновского, П.А. Кузнецова, оставивших труды по описанию и картированию Памира.
Штабс-капитан П.А. Кузнецов опубликовал книгу, которой приводит сведения по истории, экономике, этнографии й географии Дарваза (П.А. Кузнецов. Дарваз / Рекогносцировка генерального штаба капитана Кузнецова в 1892 г. Новый Маргелан, 1893).
Им впервые упоминаются неизвестные перевалы в хребте Петра Первого, а о горах к востоку он пишет: «...горный узел Куи-Лазар, видимый почти со всех перевалов. От этого узла тянутся четыре массивных хребта...»
И далее - «...в давнопрошедшие времена существовал перевал Кашал-аяк через Куи-Лазар». Название «Куи-Лазар» П.А. Кузнецов переводит с таджикского языка, как «Ледовые горы». В 90-е гг. прошлого века было начато составление десятиверстной карты Памира.
Три листа карты были закончены в 1897 г. Непосредственное участие в ее составлении принимал Г.Е. Грум-Гржимайло, вычерчивал же листы подполковник Г.Е. Родионов, впервые познакомившийся с Памиром в составе экспедиции В.Ф. Ошанина.
На карте на территории Дарваза обозначена река Гармо и в ее верховьях одноименный пик. До этого в географической литературе о Памире нет упоминаний как о реке Гармо, так и о пике Гармо. В 1897 г. западную часть хребта Петра Первого трижды пересекает Владимир Ипполитович Липский.
Несмотря на то, что он путешествовал в одиночку, ему удалось исследовать несколько долинных ледников, берущих начало на северных склонах хребта. Из рассказов жителей В.И. Липский убедился, что далее к востоку хребет Петра Первого несет значительное оледенение.
Ледники залегают в истоках рек Шегазы, Кашмук, Иргет, Сугран, Фартамук. «Фартамук». Это и есть первое упоминание о долине Фортамбека. Не вдаваясь в причины переозвучивания одного и того же слова, можно заключить, что В.И. Липский был более точен, чем позднейшие исследователи.
Слог «мук», присутствует во многих топонимах Восточного Каратегина - поселок Мук, реки Муксу, Кашмук, Катта-Карамук, Кичи-Карамук. А.А. Бобринский, исследователь быта памирских горцев, в книге «Горцы верховьев Пянджа» высказывает предположение, что все эти названия — «следы, оставленные по себе древним народом Мук», который по неизвестным причинам покинул эти места и мигрировал на запад.
Этнографические исследования А. Шишова, академика В.В. Бартольда, академика Б.Г. Гафурова показывают, что в период завоевания Средней Азии арабами мугами называли последователей религии Зороастра (Заратуштры) зароастрийцев-огнепоклонников (А. Шишов. Таджики. Ташкент, 1910; В.В. Бартольд.
Очерк истории семиречья. Соч., т. 2, ч. 1, 1961; Б.Г. Гафуров. Таджики. «Наука», М., 1972). Видимо в период насаждения ислама в Средней Азии мути, подвергшиеся гонению, ушли в неприютные горные области, где постепенно вымерли.
Попытка топонимизации слова «Фортамбек» привела к следующим результатам. Фортамбек - название реки, которое в настоящее время связывают и с ледником. В географических описаниях встречаются также наименования Фортамбексу, Портамбексу, Портамуксу, которые скорее всего являются искажением словосочетания Партов Муксу, что на таджикском языке означает «сброс» или «сбросы в реку Мук».
Действительно, река при впадении в Муксу образует обрывистые, резко расчлененные берега. В 1899 г. В.И. Липский предпринял новое путешествие. На этот раз он побывал в Дарвазе, посетив и описав ледниковые области рек Арзынга и Мазара, пересек хребет Петра Первого и двинулся вверх по Муксу, стремясь обследовать ледники восточной части хребта.
Но непроходимость муксуйских теснин для лошадей остановила исследователя. Последнее к востоку ущелье, посещенное им, - Сугран, где он открыл мощную ледниковую систему. Волею случая В.И. Липский возвращался с Суграна новым путем - паводком был разрушен мост у Девсиара, и Липскому пришлось переправляться на правый берег Муксу у селения Ходжатау и идти перевалом через Заалайский хребет.
В.И. Липский пишет так: «Мне удалось видеть отчетливо, хотя и на далеком расстоянии, еще следующие (ледники - авт.): Иргет и Фартамук». Описывая «чудные виды» с перевала, исследователь упоминает «снежные вершины многих дальних ущелий».
Очевидно, В.И. Липский наблюдал многие вершины, окружающие ледник Фортамбек, и в их числе наверняка пик Евгении Корженевской. В.И. Липским была обследована значительная часть северных склонов хребта Петра Первого.
Описания своих путешествий он объединил в трехтомный труд «Горная Бухара», изданный в Санкт-Петербурге в 1902 - 1905 г.г. К сожалению, эта великолепная работа с тех пор не переиздавалась. В 1903 г. через Каратегин и Дарваз проехал подполковник генерального штаба России В. Ф. Новицкий.
В отчете о поездке он пишет: «3-го августа мы достигли последнего населенного пункта Вахни - сел. Пашим-гарм, расположенного при слиянии трех больших горных ручьев, образующих р. Хингоу». И далее: «отсюда возможно предпринять разведку восточной, еще совершенно не исследованной части хребта (Петра Первого - авт.), заполненной снеговыми пиками и ледниками.
Ущелья Сагрун (Киргизоб - авт.) и Гармо настолько глубоко проникают в хребет, что если бы возможно было добраться до истоков текущих по ним ручьев, то общий характер этих гор сделался бы понятным» (В.Ф. Новицкий.
Поездка в хребет Петра Великого. «Известия ИРГО», т. XL, 1904). Но из-за половодья ущелья были недоступны. Таким образом, ни В.Ф. Ошанин, ни Г.Е. Грум-Гржимайло, ни В.И. Липский, ни В.Ф. Новицкий, ни Б. А. Федченко с Б.А. Майтовым (1904 г.) не смогли пройти вверх по Муксу, чтобы исследовать ее среднее течение. Недоступной оставалась эта часть долины и для тех, кто делал попытки пройти из верховьев (геолог Д.Л. Иванов, 1883 г.).
Первым исследовал среднее течение недоступной Муксу Николай Леопольдович Корженевский. Он выехал на Памир из Оша 19 июня 1904 г. и через 10 дней, оставив позади Алайский хребет и Алайскую долину, с перевала Терс-агар любовался вечно-снежными Музджилгой, Сандалом и Шильбе.
Жившие в Алтын-Мазаре киргизы тепло встретили путешественника, но категорически не советовали идти вниз по долине. Корженевский и сам колебался: в реке было слишком много воды, грязно-бурый поток катил огромные камни, от грохота которых на берегу невозможно было услышать даже собственный голос.
Один из киргизов по имени Тохтурбай посоветовал вернуться сюда осенью, когда вода значительно спадает и Муксу становится доступной для конной переправы. Тохтурбай сказал, что будучи мальчишкой, он с отцом проходил по ущелью и пообещал сопровождать путешественника.
16 сентября Н.Л. Корженевский вновь прибыл в урочище, чем немало смутил Тохтурбая. Но отговорки старого киргиза не помогли ему, и на следующий день всадники выступили в путь. Подробности похода от Алтын-Маэара до селения Иргай достаточно подробно описаны Н.Л. Корженевским в очерке «По реке Муксу» в ежегоднике Русского Горного общества (т. V, 1906 г.).
В походе им была составлена глазомерная схема среднего течения реки, где обозначены все притоки Муксу и нанесены их названия со слов Тохтурбая. Н.Л. Корженевский не обозначил на схеме никаких ледников, кроме виденных им самим - в их числе ледник Карасель, переименованный Корженевским в ледник Мушкетова.
О леднике Фортамбек нет упоминаний, но на схеме присутствует река Портамбексу. В том же томе, где опубликован очерк Н.Л. Корженевского, в библиографическом отделе редактор ежегодника Александр фон Мекк предлагает «Опыт картографического изображения бассейна рек Муксу, Арзынга и Мазара», где, используя данные всех исследователей, он впервые наносит на картосхему открытые и упомянутые ими ледники в пределах бассейнов этих трех рек.
Ледник Фортамбек он обозначил особым знаком. Примечательно, что даже в 1930 г. Н.Л. Корженевский в свой каталог ледников Средней Азии вносит Фортамбек «по расспросным данным и мощности водного потока».
Фон Мекк также обозначил на схеме пик Гармо и легендарные перевалы Кашал-Аяк и Танымас, упомянутые еще В.Ф. Ошаниным. На поиски этих перевалов в 1908 г. отправился с отрядом казаков капитан Н.И. Косиненко. Он пошел ледником Федченко, где обнаружил крупный приток, назвав его ледником Бивачным.
В глубь Бивачного отряд пройти не смог, но четверо казаков из отряда поднялись вверх по леднику Федченко и, если судить по их рассказам, вышли на перевал Кашал-аяк, который они назвали перевалом Разведчиков.
Несомненно, Н.И. Косиненко видел с востока пирамиду нынешнего пика Коммунизма, но в его отчете об этом нет никаких упоминаний. В свое время В.И. Липским не было составлено картографических материалов по исследованному им району, в чем его трудно упрекнуть, так как свои путешествия он совершал один, лишь изредка пользуясь услугами местных жителей.
На десятиверстке, выполненной Г.Е. Родионовым, осевая часть хребта Петра Первого и области Центрального Памира красуются огромным белым пятном. Картографирование хребта Петра Первого было начато в 1906 г. экспедицией немецкого географа и альпиниста Вильяма Рикмер-Рикмерса.
В процессе экспедиции были совершены восхождения на вершины Люли-харви и Большой Ачик. Эти восхождения по праву следует считать первыми на вершины хребта Петра Первого и, видимо, вообще на Памире.
В 1910 г. Н.Л. Корженевский совершил новое путешествие. Исследователя по-прежнему влекли неизвестные горы, лежащие к югу от Муксу. Он пытается пересечь бурную реку, чтобы обследовать верховья ущелий, начала которых пересек шести лет назад вместе с Тохтурбаем. Но воды Муксу не пустили его. После попытки, едва не стоившей ему жизни, Николай Леопольдович решает взглянуть на заветные ледники с противоположной стороны долины.
Таким образом он оказался напротив ледника Мушкетова. «Нас разделяла только река и массивные бугры старых морен на том берегу. Первое, что поразило меня, - это гигантский массив, возвышающийся на заднем плане Карасельского ущелья». Так состоялось открытие пика Евгении Корженевской, третьей высоты Памира.
В статье, посвященной поездке, Н.Л. Корженевский писал? «Этот величественный пик я посвящаю Евгении Сергеевне Корженевской, с именем которой сплетены чувства глубокой моей благодарности за сердечное участие в моих путешествиях». Здесь же он пишет о том, что «по словам киргизов с ледника Фортамбек в ясную погоду хорошо виден пик Гармо». (Я.Л. Корженевский. В горах Петра Великого. Труды Общества Землеведения. Т. 3, С-Пб., 1914).
В 1913 г. на Памир вновь прибыли немецкие исследователи. Они продолжили картографирование района хребта Петра Первого. Геологом экспедиции Р. Клебельсбергом была начата геологическая съемка. Фотоиллюстрации в его книге «Введение в геологию Западного Туркестана», изданной в 1922 г. в Инсбруке, дают ясное представление об орографии значительной части хребта Петра Первого, совершенно неизвестной до этого.
Картосхема, опубликованная в этом издании, дополнила русскую «десятиверстку». Но на ней главенствующая роль над областью Памира в верховьях ледника Гармо отведена пику Сандал, высота которого определена в 7050 метров.
Р. Клебельсберг основывался на сведениях, сообщенных ему таджиками долины Гармо. Пик Гармо на схеме нанесен в соответствии с его нынешним местоположением. Как и в предыдущую экспедицию, немецкими исследователями было совершено несколько восхождений.
Впервые были покорены гора Сагунаки в хребте Петра Первого и безымянная пятитысячная вершина в его южном отроге (ныне хребет ОПТЭ). Эта вершина была названа восходителями пиком Мирзаташ, в честь чиновника (Мирзы) бухарского эмира, который сопровождал экспедицию в качестве его представителя. В восхождении на пик Мирзаташ принимали участие профессор В. Рикмер-Рикмерс и В. Даймлер, занимавшийся топосъемкой.
Р. Клебельсберг приводит разрозненную панораму из четырех кадров с вершины пика Мирзаташ: два снимка, изображающие хребет Петра Первого с нынешним пиком Москва и другими вершинами к западу, принадлежат объективу В. Рикмер-Рикмерса, а два других - В. Даймлера - изображают Дарвазский хребет западнее пика Гармо, нижнюю часть ледника Гармо и вершины в верховьях ледника Федченко. Участок гор к востоку отсутствует.
Может быть он не виден с пика Мирзаташ? Оказывается, нет. Недостающий кадр мы находим в сборнике Австрийского альпийского клуба за 1928 г. Он опубликован Р. Финстервальдером, а снят в 1913 г. В. Даймлером, который погиб в годы Первой мировой войны.
Подпись под снимком гласит, что это «вершина Гармо (около 7500 м) - высочайшая в Сель-тау». Объектив В. Даймлера запечатлел три вершины: в крайней справа, покрытой облаком, по характерному треугольнику скальной стены без труда узнается нынешний пик Коммунизма.
Таким образом, снимок В. Даймлера - первая фотография высочайшей вершины Памира. Из писем руководителя экспедиции В. Рикмер-Рикмерса в Русское географическое общество, датированных 1913 г., следует, что немецкие исследователи после посещения ледника Гармо пришли к выводу, что его верховья приводят к южным склонам вершин, возвышающихся над Муксу в районе Алтын-Мазара.
В 1916 г. долину Гармо посетил астроном Я.И. Беляев и географ П.И. Беседин. Оба исследователя опубликовали два раздельных очерка в одном номере «Известий Русского географического общества», где к вопросу местоположения пика Гармо не пришли к единому выводу (Я.И. Беляев.
На ледниках Гармо; П.И. Беседин. На ледниках Гармо. «Известия РГО», т. V, 1919 - 1923 г.г.). Я.И. Беляев называет пиком Гармо вершину в «проблематичном (по иронии П.И. Беседина) хребтике». Сам П.И. Беседин называет эту вершину за ее характерную форму «троном Петра Великого», утверждая, что «она не имеет ничего общего с известным таджикам и фигурирующим на десятиверстке в этом же районе «пиком Гармо» (в настоящее время вершина в «проблематичном хребтике» названия не имеет, ее высота 5323 метров).
Я.И. Беляев высказывает сомнения в отношении пика Гармо на десятиверстной карте, но окончательно решать этот вопрос не берется. Оба исследователя упоминают также о вершинах в верховьях ледниковой системы Гармо, предположительно отождествляя их с «Алтын-мазарскими высотами», опираясь на сообщения проводников о том, что будто бы очень давно через цирк Гармо существовал путь на Муксу, но тут же подвергают сомнению достоверность этого сообщения.
Позже Я.И. Беляевым была составлена схема долины Гармо. После описанных экспедиций создалась следующая картина самой труднодоступной области Памира. По утверждению Г.Е. Грум-Гржимайло широтный хребет Петра Первого на востоке упирается в «громаднейшее поднятие, узел», который носит название Сельтау. П.И. Кузнецов утверждает, что в этом месте находится «горный узел Куи-Лазар».
Высшей точкой узла является гора Узтарги (по Г.Е. Грум-Гржимайло) или какая-то «другая вершина», возможно относящаяся к «Алтынмазарским высотам» (Я.И. Беляев, П.И. Беседин, Р. Клебельсберг). Н.Л. Корженевский приводит свидетельства киргизов, что в этой части гор высится пик Гармо.
Десятиверстная карта Г.Е. Родионова, Р. Клебельсберг и П.И. Беседин утверждают, что гора Гармо высится южнее, в верховьях восточного притока ледника Гармо. В. Рикмер-Рикмерс и Я.И. Беляев достаточно уверенно именуют так незначительную пятитысячную вершину.
По поводу наименования горного узла или хребта расхождений практически нет. Сельтау - название на тюркском наречии, Г.Е. Грум-Гржимайло переводит его как «Ледовые горы». У П.А. Кузнецова «Куи-Лазар» на таджикском языке также означает «Ледовые горы».
Профессор X.X. Хасанов трактует слово «сель» как «снежная или ледовая река». В данном случае слово «сель» приобретает смысловое значение, идентичное со словом «ледник». Таким образом, «сельтау» - «горы, где находятся ледники».
А кто же прав по поводу наименования главенствующей над районом вершины? Г.Е. Грум-Гржимайло помещает гору Узтарги в истоках рек Дараи-Сарги и Дараи-Мазар, т.е. значительно западнее. Р. Клебельсберг и сомневающийся Я.И. Беляев введены в заблуждение ложными сведениями, и их «Алтынмазарские высоты» доминировать над районом никак не могут.
Более убедительно звучит утверждение П.И. Беседина относительно «другой вершины», подкрепленное десятиверстной картой и предположением Я.И. Беляева. Этим данным противоречит сообщение Н.Л. Корженевского о пике Гармо в истоках ледника Фортамбек.
В 1925 г. Н.Л. Корженевский составляет гипотетическую картосхему расположения ледников и хребтов высокогорной области Северо-Западного Памира. На ней он наносит пик Гармо в самом центре горного узла, от которого прочерчивает хребты, располагает между ними ледники Гармо, Фортамбек, Мушкетова и Кашал-аяк (Бивачный) и прилагает ее к очередной работе о Памире (В.И. Рацек. Этот загадочный Сельтау. «Правда Востока»; И.Л. Корженевский. Истоки реки Танымас. Ташкент, 1926).
На следующий год Н.Л. Корженевский публикует новую работу «Муксу и ее ледники», где пишет: «Истоки ледника Мушкетова залегают в огромном сложном цирке, образуемом соединением восточной части хребта Петра Великого и хребта Академии.
С юга к этой части гор примыкают северные рукава ледника Гармо». Еще до этой публикации он вычерчивает новый уточненный вариант своей схемы, на которой вместо узла хребтов проводит один меридиональный хребет, который на общем собрании Среднеазиатского отдела Государственного Русского географического общества (25 февраля 1927 г.) предлагает назвать «хребтом Академии в честь Академии Наук СССР». Название, таким образом, легло на хребет Сельтау.
На торжественном заседании в честь 200-летнего юбилея Академии наук немецкий ученый, исследователь гор Кавказа и Памира, профессор Венского университета Вильям Рикмер-Рикмерс предложил провести совместную советско-германскую экспедицию для окончательного исследования Памира.
Экспедиция состоялась в 1928 г. В состав экспедиции были привлечены научные силы молодой Советской республики и сильнейшие географы Германии. Лучшие альпинисты обеих стран не только обеспечивали, но и выполняли ряд работ.
Советская часть экспедиции - всего 33 человека - была представлена уже известными исследователями Памира профессором Среднеазиатского государственного университета Н.Л. Корженевским и астрономом Пулковской обсерватории Я.И. Беляевым, учеными и альпинистами, чьи имена в дальнейшем прославились во многих географических открытиях, как на Памире, так и в других районах нашей страны - Н.П. Горбунов, соратник В.И. Ленина, выполнявший его поручения по науке, технике, культуре, геолог Д.И. Щербаков, геодезист К.В. Исаков, топограф И.Г.Дорофеев, Н.В. Крыленко, занимавший в то время пост верховного прокурора РСФСР, был руководителем альпинистской группы.
В составе этой группы были О.Ю. Шмидт, в дальнейшем известный исследователь Арктики, знаменитый математик, астроном, геофизик, государственный и общественный деятель, академик, Герой Советского Союза.
Наравне с мужчинами тяготы памирской жизни, как альпинистка, делила Е.Ф. Розмирович, член ревтрибунала, а в годы Великой Отечественной войны хранитель наследия А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, М. Горького. Группой киносъемки руководил режиссер В.А. Шнейдеров.
В составе немецкой части экспедиции был инициатор экспедиции В. Рикмер-Рикмерс, а также сильнейшие восходители того периода Борхерс, Альвейн, Шнайдер, Вин. В числе многих важных географических открытий, наряду с определением высот многих вершин, со стороны ледника Федченко в хребте Академии наук были сделаны засечки на вершину, высоту которой определили в 7495 метров.
На основе работ были составлены карты различного масштаба как на русском, так и на немецком языках. При взаимном согласии высока 7495 была помещена на них под именем «Пик Гармо». Вершена, расположенная южнее («пик Гармо» десятиверстной карты), получила название «Пик Дарваз» (Труды Памирской экспедиции 1928 г. Общий отчет Изд. АН СССР, 1930; Н.П. Горбунов. Географические работы в области белого пятна на Памире. «Природа», № 9, 1929).
Для достоверности процитируем записки одного из руководителей Памирской экспедиции 1928 года Н.В. Крыленко: «Памирская экспедиция 1928 г. установила, что на территории СССР высочайшей вершиной является пик Гармо, расположенный в западной части Памирского плоскогорья... прошлогодняя советско-германская экспедиция точно установила и местоположение Гармо и его высоту. Высота Гармо равна 7495 метров» (Н.В. Крыленко. В неизведанные выси. Изд. «Красная газета», Л., 1930).
После открытий 1928 г. на Памире осталось еще значительное по площади «белое пятно», вытянувшееся вдоль хребта Академии наук с его северо-западной стороны. Сюда через три года направилась новая высокогорная экспедиция под руководством Н.В. Крыленко.
Задача экспедиции казалась простой - засечь с запада уже известные с восточной стороны ориентиры-высоты, используя определенные ранее астропункты, выяснить положение ледников по отношению к хребту Академии наук и к пику Гармо - 7495.
С ледника Гандо, который исследуется первым, ни Н.В. Крыленко с альпинистами, ни И.Г. Дорофеев с топогруппой пика Гармо не обнаруживают, хотя неоднократно поднимаются на хребет, разделяющий ледники Гандо и Гармо.
По леднику Гармо альпинистская группа Н.В. Крыленко уходит вперед топогруппы и пытается сориентироваться самостоятельно, но в своих маршрутах к пику Гармо-7495 Н.В. Крыленко выходит к другой вершине, той самой, что была наречена пиком Дарваз. И.Г. Дорофеев производит съемку лишь до развилки главного ледника.
Обратим внимание на тот факт, что в своих записках Н.В. Крыленко называет «горою Беляева» вершину 5323, ту, которую как «пик Гармо» рекомендовали В. Рикмер-Рикмерс и Я.И. Беляев (Я.В. Крыленко. Узел Гармо. ОГИЗ, М., 1932).
Это говорит о том, что в своих поисках «пика Гармо» Н.В. Крыленко был не так уж неосведомлен. В следующем году группа Н.В. Крыленко снова занята поисками пика с запада. Н.В. Крыленко опять ориентируется так же, как и в предыдущую экспедицию, упорно избегая поисков пика Гармо - 7495 в верховьях ледника Гармо.
Группа же топографа И.Г. Дорофеева, проводившая в это время съемку ледника Гармо, могла бы, казалось, разобраться r возникшей ситуации, ведь сам Дорофеев прошел всю систему ледника Федченко и прекрасно знал хребет Академии наук с востока. Но этого почему-то не произошло.
Резюме под мнимой «загадкой узла Гармо» подводит руководитель Таджикской комплексной экспедиции 1932 года Н.П. Горбунов: «В центре этого узла, на пересечении хребта Петра Великого и хребта Академии наук, находится недоступная высочайшая вершина нашего Союза, возвышающаяся над уровнем моря на 7500 м.
Эту вершину неправильно приняли за пик Гармо. Исследования группы Н.В. Крыленко и А.В. Москвина с запада и группы Н.П. Горбунова с востока установили в 1932 г. эту ошибку» (Сб. «Таджикская комплексная экспедиция 1932 года». Вступительный очерк. Госхимтехиздат, 1933.)
Отряд А.В. Москвина проводил работы в составе Таджикской комплексной экспедиции 1932 г. на ледниках южных притоков реки Муксу, в том числе и на Фортамбеке. Исследования отряда А.В. Москвина в памирских открытиях советских экспедиций стоят особняком.
Источник:
К. Калинин «Фортамбек и его вершины». Ташкент, Узбекистан. 1983 год.