Ярмарка в урочище Каркаре.

В 1900 года венгерский востоковед, путешественник, зоолог и этнограф Дьёрдь Áлмаши совершил путешествие в Тянь-Шань. На пути в горную страну он посетил города Семиречья Пишпек Верный и Каракол. Предлагаем отрывок из его книги «Путешествие в сердце Азии», в которой он описывает Каркаринскую ярмарку, иллюстрируя ее своими фотографиями.

Урочище Каркара.

«Только поздно ночью мы добрались до Кегена, этого русского «пикета» - стоянки для караванов, которая была переполнена русскими и азиатскими купцами. Здесь мы получили довольно удобную усадьбу и хорошо переночевали.
На следующее утро, незадолго до нашего отъезда, в Кеген прибыл г-н Личанов начальник Нарынкольского уезда и, не особо спрашивая о наших паспортах, не только приветствовал нас, как это обычно делают российские чиновники, но даже сделал любезное предложение занять одну из пустующих в настоящее время казарм в Каркаре.
Уже несколько лет в Каркаре проходят летние ярмарки для кочевников. Они в это время, с середины июня до конца сентября, особенно посещаемы, и здесь посреди необитаемого высокогорья развивается настоящая базарная жизнь.
Каркара на самом деле не является постоянным местом для жительства, и после ярмарки деревянные киоски базара и бараки, построенные для сотрудников администрации, остаются совершенно пустыми под присмотром нескольких киргизов.
Однако теперь ярмарка открылась, сотни и сотни торговцев населяют ее, и тысячи и тысячи киргизов - причем из обеих стран, потому что Каркара находится как раз на границе казахстанской и кара киргизской территорий - смастерили настоящий палаточный город вокруг ярмарочной площади.
Помимо них в летних строениях размещаются лица российской администрации, ветеринары, блюстители порядка и административные чиновники. Г-н Личанов, который постоянно проживает в приграничном селе Нарын-Кол в долине Текеса, также начал свою летнюю инспекцию в Каркаре.
Мы с радостью приняли его сердечное приглашение и он сразу же отправил на базар джигита, чтобы заранее все подготовить к нашему приему в лучшем виде. Более того, он назначил нам в качестве проводника другого джигита, чтобы мы, независимо от каравана, могли быстро двигаться вперед к месту назначения.
Джигит провел нас через обширные стоянки кочевников на населенной равнине вплоть до подножия южных приграничных гор. Эта дорога удивляла тем, что поднималась строго на юг. Подъем из глубоко текущего Темирлика довольно высок, и от Кегеня кажется, что к Каркаре нужно подняться на очень незначительную высоту, однако Каркара находится значительно выше водораздела Темирлика, достигая высоты 2000 метров.
На этой широкой равнине, на которой радиально-прямыми рядами поднимаются высокие курганы, мы впервые познакомились со своеобразной природой высоких степей Тянь-Шаня. Хотя ее растительность разочаровывающе похожа на своих собратьев, живущих в низинах, в ней уже есть особи, которые определенно придают этой равнине альпийский вид.
Veratrum, немного Gentiana, и вместо песчаного мака, который преследовал нас до сих пор, здесь цветет настоящий желтый альпийский (Papaver alpinum). Однако это появление настоящей альпийской флоры только создает впечатление, что мы вступили на территорию новой растительности, однако, преобладание обычных степных трав делает высокогорную местность столь же однообразной и бедной по характеру, поскольку нижние равнины еще лишены всех привлекательных черт высокогорья.
Сопровождающий нас джигит придал нашей поездке полную официальность, и мы путешествовали со своим окружением, как настоящее представительство. Перед каждым аулом, а они во множестве были разбросаны по равнине, нас ждал человек с длинногорлым сосудом - коокором и пиалами, и нам приходилось пить одну чашку за другой кумыса - освежающего кислого напитка.
Некоторые из престижных биев (местных судей), которых мы встречали, останавливали нас для торжественного рукопожатия в седле, которое туземцы делали с неизменной любовью и тщательностью.
Однако другие, проезжающие мимо нас всадники, благоговейно останавливались перед нами, слезали с лошадей и встречали нас глубокими поклонами, держа в руках тяжелые меховые шапки, которые они прижимали к животу.
Таким образом, такие временные попутчики то ли из любопытства или для того, чтобы выразить свое уважение, присоединялись к процессии, не исключая и тех, кто просто бездельничал на обочине дороги или всадников, прибывших издалека, чтобы на некоторое время присоединиться к респектабельной кавалькаде, сопровождающей путешественников.
Итак, во главе такой команды из не менее 60 - 80 всадников, мы подъехали к входу на базары Каркары, где нас ожидали джигиты и стража в униформе (полицейские). После нашего прибытия они на полном галопе набросились на ярмарочную толпу, безжалостно разгоняя обезумевших людей вокруг нас щелкающими звуками своих нагаек.
Тот, кто не увернулся вовремя, неприятно познакомился либо с нагайкой, либо с копытами лошадей, и вскоре перед нами открылась широкая тропа, по которой мы, как истинные баи, достойно двинулись к приготовленным для нас баракам и сразу оказались здесь как дома.
Престижное деревянное здание напоминало наши горные охотничьи домики. Интерьер состоял из большой уютной комнаты, украшенной пестрыми киргизскими войлочными кошмами и яркими кашгарскими коврами, но мебель была довольно простой, мягкой и деревянной, которая удовлетворяла всем удобствам.
Вокруг нас было много подобных бараков, сгруппированных в настоящий маленький эксклюзивный официальный городок, находящийся примерно в километре от базаров. Прикрепленные к ярмарке на все лето чиновники, среди которых было много ветеринаров из-за большого количества продаваемого крупного рогатого скота, как все русские, умели даже в самых элементарных условиях устроить удобным свое гнездышко.
Поэтому во время нашего 3-х с половиной дневного пребывания здесь мы были очень довольны своим проживанием. Цель каркаринских ярмарок - сделать возможным для кочевников восточных районов Семиречья, которые проводят лето в горах, продавать свое сырье и, в свою очередь, приобретать товары, которые они не производят сами, а могут получить только от русских или других торговцев.
Поэтому основными предметами местного сбыта на ярмарке являются шерсть и кожевенное сырье, которые покупают в первую очередь российские торговцы, а также живой скот, особенно киргизские толстохвостые овцы, которые популярны почти исключительно благодаря своему отростку.
По всем данным, этот товарооборот очень велик, о чем свидетельствует то, что сюда стекаются торговцы даже из далеких городов - Самарканда, Ташкента, Коканда и Андижана. Конечно, товарооборот крупного товарного рынка не развивается в глазах рядового посетителя, потому что речь идет о торговле в больших количествах, а на базарах скапливаются только образцы товаров. В любом случае, создание ярмарки в Каркаре, имеет большое значение, демонстрируя важную экономическую роль кочевников в Туркестане, так как нельзя отрицать, что кочевники способны создавать экономику в районах, где из-за неблагоприятного климата и рельефа ни у кого лучше не получится.
Хотя фактический центр всего товарооборота свободной торговли сгруппирован в палаточном городке, настоящий рынок между сотней и сотней аулов находится среди улиц деревянных лотков многочисленных базаров.
В соответствии с разнообразием туркестанского народа, мы также видим мозаичное смешение среди базарного населения, а среди сартов всех оттенков богато представлены таранчи, дунгане, русские мужики, киргизы и казахи.
Сарты - в основном торговцы, в то время как другие, конечно, в преобладающем количестве, выступают в качестве покупателей, и товары также удовлетворяют их потребности. Здесь можно найти все, что необходимо для жизни кочевников, то, что они не делают сами, то есть муку, зерно, соль, табак и тому подобное, а затем ткани, одежду, седла, железо и хомуты и т.д.
Кочевник не предъявляет высоких требований, и в том, что ему нужно, он также верно придерживается традиционного адада, поэтому богато оборудованные магазины базаров всегда предлагают одни и те же товары, всегда повторяющиеся, украшенные одними и теми же узорами, смотреть на которые скоро приедается и становится скучно из-за их однообразия.
Естественно, этнографические особенности ярмарочных типов, оригинальные работы местных ремесленников и другие постоянно меняющиеся образы компенсируют это однообразие, но и они не удерживают от некоторого разочарования, поскольку здесь мало интересных вещей.
Мы бродили по базарам три дня, но вряд ли нашлось несколько предметов, которые бы сочли интересными и ценными с художественной или этнографической точки зрения. Наиболее интересным было наблюдение, что казахи потеряли гораздо больше своего исконно родного, имея гораздо лучший доступ к иностранной продукции, чем их близкие родственники кара киргизы.
Женские украшения, вышитая, шифоновая женская одежда и тому подобное - в изобилии на базарах, и пользуется спросом, но только у казахов, как утверждали все купцы, потому что кара-киргизы до сих пор делали подобные вещи сами.
Естественно, изделия на базарах сразу обнаруживают свое чистое русское или сартовское происхождение, и лишь в основных чертах и внешнем виде подстраиваются под потребности потребителей.
Таким образом, например, можно видеть большое количество невероятно дешевых браслетов российского производства, которые особенно востребованы казахскими женщинами, в то время как сарты пытаются привнести что-то новое в женскую моду, приспосабливая старье к новой вышивке и одежде или изготавливая новые изделия настоящей искусной работы в ярких красках,  восполняя упадок древнего домашнего творчества казахских женщин, тем более, что при этом этнографические характеристики казахского народа все более размываются и сливаются в бесцветное единообразие традиционного азиатского базарного мира.
Каркара в переводе с киргизского означает журавль, и осенью, когда шум ярмарки утихает, говорят, что целая армия журавлей и дроф заселяет эту обезлюдевшую пустыню.
Каркару и Малую Каркару (Кичик-Каркара) мы покинули 4 июля, ее базары и их пестрое население произвели на нас неизгладимое впечатление, следуя по долине, подошли к знаменитому перевалу Сан-Тас, который уже хорошо известен по описаниям Семенова и Северцова.
Вообще то Сан-Тас не перевал, а только продолжение высокой степи Кеген-Каркара, которая постепенно поднимается и сужается между окончаниями Заилийского и Терскейского хребтов, разделяя воды Тюпа и Каркары, образуя водораздел долины, разделяющий бассейн Иссык-Куля с водными системами реки Или и озера Балхаш.
Эту бесплодную долину окружают низкие, частично покрытые лесом горы, поверхность которых покрыта тем же конгломератом, что и сама равнина Кеген-Каркара. Возвышение пути присутствует, но для человека неощутимо и достижение водораздела проходит незамеченным; он действительно всего на несколько метров выше каркаринской площади.
Внешне долина, выложенная крутыми склонами, очень напоминает долины Низкого Тауэрна в Альпах, тем более, что и здесь водораздел характеризуется небольшими, совершенно заросшими озерами, так называемыми сазами.
В то время как Каркара пополняется только ниже водораздела из незначительных родниковых ручьев Тюп вытекает за водоразделом довольно солидным горным потоком, текущим за перевалом в восточном направлении, а его верхний поток идет с юга, с центрального хребта Терскей-Алатау.
Почти точно на самом водоразделе возвышается обо или курган, представляющий из себя кучу горного булыжника высотой около 20 м., выложенную по кругу. Сан-тас означает «бесчисленные камни». С его происхождением связано следующее сказание: Амир Тимур (Эмир Тимур или Тимур-ленг), владыка Самарканда пожелал взять замуж дочь китайского падишаха (императора Китая), но был отвергнут, он призвал свой народ на войну против Китая.
Чтобы узнать приблизительную численность своей армии, он приказал каждому вооруженному воину на пороге гор взять по камню и бросить их в одно место. Так образовался огромный каменный холм.
Мы имеем несколько преданий об исходе этой войны против китайцев: по одной легенде, Тимур был побежден империей Цзинь, по другой - спор разрешился мирным путем, потому что Тимур получил желанную невесту и некоторые из его воинов даже поселились на территории теперь уже дружественных китайцев, заложив таким образом основу для сегодняшнего кашгарлыкского народа (1).
Одним словом, Тимур вернулся на родину с небольшим конвоем. Теперь, чтобы увидеть, сколько мужчин осталось в Китае, он приказал всем взять камень с большого обо и бросить его в другом месте.
Так возник второй, небольшой холмик, который на фоне первого, почти незаметен. Вполне вероятно, что это сказание связано с войной, которая действительно была инициирована в XV веке Тимуром в Илийской долине, но вполне вероятно, что легенда не киргизского, а возможно сартского происхождения, тем более что киргизы переселились в этот регион гораздо позже и, по всей вероятности, черпали свои исторические традиции из сартского источника.
У кыргызов нет традиций, как и их участия в истории Средней Азии; для них «древние добрые времена» могут означать события, которые, в общем смысле, могли произойти примерно 2 года или 300 лет назад. «Амир Темирдун заманында», - говорит он, то есть «давным-давно, во времена Амира Тимура», и таким образом сообщает нам самое древнее возможное время, на которое распространяются знания этих людей.
Основание кургана Сан-Тас по-видимому вырыто в земле, а каменная насыпь покрывает все верхним многометровым слоем. Как и у всех курганов, на нем глубокая вмятина, без следов разрушений.
Очень вероятно ее происхождение за счет некоторого проседания, например, эта яма образовалась из-за обрушения какой-то гробницы, а не потому, что охотники за сокровищами добирались к ним с вершины кургана, как мы видим часто в других местах.
Рядом с большим обо есть не только меньший по размеру, о котором гласит легенда, но и еще целая группа курганов, все они высотой в полтора - три метра, и образуют круги до 6-8 метров в диаметре.
Они расположены на северной и западной сторонах большого обо, на территории, разделенной рядами камней или, скорее вымощенными полосами, образующими правильные геометрические формы, так что все поле покрыто линиями, пересекающими друг друга.
Могилы-курганы, огражденные такими геометрическими рисунками, также были найдены в Сибири (Радлов) и в Западной Монголии (Потанин). Скорее всего, они относятся к эпохе бронзы или более древнего железного века.
Несколько километров по левому берегу Тюпа там, где проходит дорога, ведущая к перевалу Кызыл-Кия находятся руины какого-то старого прямоугольного замка, построенного из натурального камня. Развалины все еще в достаточно хорошем состоянии, с двумя выступающими угловыми башнями ворот.
Они, несомненно, имеют монгольское происхождение, как и похожая крепость, которую мы видели в Чилике. О времени появления обо Сан-Тас и его связи с этими развалинами замка или с огромными курганами, стоящими рядами вдоль равнины Кеген-Каркара я ничего не могу сказать.
Хотя киргизы говорят о народе, называемом «люп», который жил здесь «заманында»-давным-давно, которому приписывают насыпь кургана и строительство замка, но они не могут ничего сказать о том, что это за народ, лишь только то, что это было в те времена, когда "кытай" - китайцы правили здесь повсюду.
Вокруг Сан-Таса, как и в Семиречье в целом, археологические раскопки под профессиональным руководством, несомненно дали бы интересные результаты, потому что, как мы видим, похожие следы какой-то старой и разрушенной культуры можно найти повсюду в горах и в очень старые времена здесь была густонаселенная местность или, по крайней мере происходило интенсивное передвижение, особенно проходом Сан-Тас, который, возможно, был древней дорогой между долиной Или и западными районами.
В то время как мы осматривали лины замка, одна из обычных горных гроз возникала так неожиданно, что мы промокли до нитки, прежде чем смогли сбежать до ближайшей русской пчелиной пасеки.
Территория вокруг Иссык-Кульской котловины, особенно северные склоны известны тем, что покрыты цветочной растительностью, особенно благоприятной для пчеловодства. Русские крестьяне пользуются этим обстоятельством, поэтому пасеки можно увидеть повсюду в горах и их здесь сотни.
Они состоят из нескольких ульев. Хозяева строят рядом простые укрытия для себя, и летом сторожат пчел и ждут обильного и ценного урожая. Мед Пржевальского уезда славится на весь Туркестан своей чистой, великолепной ароматной сладостью: его в больших количествах экспортируют на запад, и, хотя на месте он имеет смехотворно низкую цену - от 1 до 3 рублей за пуд, тем не менее пчеловоды имеют огромный доход для пчеловода.
Ульи обычно занимают большую площадь, потому что устанавливаются рядами в нескольких шагах друг от друга; За исключением небольшого покрытия, они не защищены от непогоды. Обычно пасеки располагаются в живописных долинах, создавая очень красивую картину, тем более что красочные, высокие ульи с их небольшими дощатыми крышами напоминают могилы, и пасека, окруженная простым забором, выглядит как какое-то мирное, тихое сельское кладбище.
Сильный дождь остался внизу. После отдыха мы продолжили путь крутым подъемом через перевал Кызыл-Кия в долину Джергалана. Хотя по Тюпу был кратчайший путь к Иссык-Кульской котловине, его долина ниже представляет собой узкое ущелье с опасными потоками воды и потому уже давно все предпочитают пересечь перевал Кызыл-Кия (Красный косогор) и через него сегодня проходит уездная дорога, которая находится в очень хорошем состоянии.
Плотные облака клубились над склонами холмов, Мы поднимались по извилистой дороге и широкого обзора отсюда нам не было видно. Однако еще из долины мы перед нами нам открывался настоящий альпийский образ, в великолепном окружении которого мы сейчас были и он уже начинал приобретать осенний колорит и поднимал во мне прекрасное осеннее настроение.
Горы в месте пересечения перевала сложены красной глиной, от которой перевал и получил свое название. Высота перевала всего около 2200 м, поэтому травянистые склоны сильно выжжены жарким солнцем.
С перевала дорога ведет вниз в глубоко изрезанную долину, края которой густо покрыты незначительными участками леса, которые мы наблюдали с естественным восторгом после изнурительного однообразия степей и пустынь.
На берегу стремительно несущейся речки крутые скалы из песчаника. Внизу в живописной местности находится небольшая лесопилка, которая могла бы стать концом нашего сегодняшнего путешествия.
Но так как мы узнали, что начальник Пржевальского района в настоящее время ведет волостные выборы на берегу Джергалана и нам хотелось с ним встретиться, мы продолжили путь и поспешили дальше в долину Джергалана.
Итак, на равнину Иссык-Кульской котловины, куда мы прибыли ближе к вечеру, нам пришлось перейти через русло реки Джергалана, пока не совсем стемнело, и дойти до юрточного лагеря чиновника. И мы снова смогли насладиться необыкновенным уютом, которой так чтят российские чиновники.
В кромешной темноте была мало заметна наша изношенная одежда и обгоревшие на солнце лица и нас принимал в своем салоне капитан артиллерии Николай Шатов (?В.П.). Он очень подробно обсудил наши дальнейшие планы путешествия, и, так как за 10 лет своего правления он глубоко изучил местность, дал отличные советы по поводу наших экскурсий.»

(1) Обращение к кашгарским источникам свидетельствует, что они отрицают, что их предки были древними  турками и что их происхождение восходит к «прекрасному народу Хань» (прим. Алмаши).

Источники фотографии:
Vandor-Utam Ázsia Sziebe Irta Dr. Almasy Gyorgy Budapesht ,1903
«Дьёрдь Áлмаши. «Путешествие в сердце Азии». 1903, стр. 263 – 269.