Казахское музыкальное, изобразительное и прикладное искусство.

«Нет богатства дороже земли: будет земля - быть и народу, будет народ - родятся и герои»

Н. А  Назарбаев.  Президент Республики Казахстан.

​Однодневный тур в Астану.

Лето 1931 года. В Казахском государственном театре драмы шел концерт. Во втором отделении на сцену вышел молодой человек. Видно, ему еще не было тридцати. На нем был плюшевый чапан, на ногах – остроносые казахские сапоги на каблуках, на голове - соболья шапка. Ростом он был выше среднего, пригож лицом. С улыбкой джигит поднялся на сцену.
В походке, во всем его облике, казалось, было что-то от певцов-салов - любимцев, баловней публики. «Певец Жусупбек исполнит песню «Суржекей»,- объявил конферансье. Для меня, человека мало знакомого до этого с песнями Арка, тот вечер явился началом большого открытия. Певец настроил домбру, сыграл вступление, зачин песни. Попеременно прижимая струны большим и указательным пальцами, он с игривой легкостью сыграл часть какой-то изящной мелодии.
Неожиданно Жусупбек запел  Суржекей». Начал он песню плавно, тихо, в нижнем регистре, тянул, «смаковал» мелодию так, что порою становилось незаметным его дыхание. Лишь когда он перешел к третьей строчке строфы, можно было почувствовать, что мелодия приближается к своей кульминации. Но и при этом мелодия не прерывалась, не нарушалась ее канва.
Было заметно, как голос плавно поднимается по ступенькам, медленно набирает высоту. Начав песню степенным, ровным голосом, певец теперь, как бы разбудив ее, запел оживленней, энергичней, словно подгоняя темп мелодии. Что-то изменилось и в лице певца, он чуть заметно улыбнулся, будто увидел вдруг свою любимую, которой посвящена была эта песня, рожденная в долгом пути на ровно рысившем коне.
Потом песня снова обрела первоначальную мягкость, плавность; казалось, снова успокоилось только сейчас разволновавшееся сердце, а певец все сидел в забытьи, словно не хотел расстаться с дивным сном. Певец до сладкой боли в сердце тянул одну ноту песни, а домбра между тем играла уже какую-то «свою», отдельную, полную очарования мелодию.
Это не преувеличение: такой аккомпанемент встречается лишь у Жусупбека. При последней ноте песни Жусупбек чуть приподнял правую ногу, на которую обычно упирается домбра, и, еще продолжая петь, встал с места (эта манера осталась у него на всю жизнь). Певец очень вежливо поклонился публике
и, сопровождаемый бурей аплодисментов, изящной походкой ушел со сцены.
Конферансье, хорошо изучивший публику, заученно склонил голову и, как бы подзадоривая слушателей, снова и снова приглашал певца на сцену. Жусупбек не стал томить публику, выходя на поклоны и снова удаляясь, как это обычно делают опытные, избалованные артисты, а сразу же вышел на сцену и начал о чем-то шептаться с конферансье. «Маленькое производственное совещание», - сострил конферансье, заставив зрителей улыбнуться.
Не успел Жусупбек усесться на стул, как со всех
сторон раздались голоса: «Канатталды!», «Канатталды!». Певец, как бы в знак согласия, кивнул головой и начал настраивать домбру на другую тональность. Многие композиторы и музыканты в подобных случаях прибегают к помощи камертона. Помню, как нас поразила тогда эта легкость, с какой Жусупбек находил необходимую тональность. Это свидетельствовало о прекрасно развитом слухе певца.
Перед исполнением «Канатталды» (букв.: «обрел крылья») певец очень высоким голосом берет одну из нот ме лодии, как бы выкрикивает ее - не знаю, есть ли это в са-
мом контексте песни, или это своеобразная интерпретация певцов - и только после этого начинается сама песня. В отдичие от «Суржекей», песня сразу же начинается с высокого регистра.
С первой же ноты чувствуется какое-то беспокойство, волнение, внутренняя тревога. Неудержимый шквал звуков обрушивается на слушателей, и только при третьей строчке песенной строфы буря слегка утихает, чтобы снова набрать силу. Казалось, крылья песни обессилены после первого страстного порыва, и теперь уже мелодия не в силах взмывать ввысь.
Поднимаясь всего лишь на высоту куриного полета, она снова опускается на землю. И заключительные ноты, исполняемые в нижнем регистре, гудящие, глухие звуки становятся уже еле слышны, трепетный спад мелодии ощущается лишь по движениям губ певца и аккомпанементу домбры.
И лишь через некоторое время, после кажущейся очень долгой, томительной паузы, откуда-то издалека - будто луч солнца пробивается сквозь тучи - нарастает все громче, все мощней голос певца и, не обрываясь, сливается с ликующим словом «Канатталды!» - «Обрел крылья!» Конечно же, публика была покорена мастерством певца.
Мы знали из книг по теории музыки, что означает cottovoce (пение вполголоса), но не предполагали, что услышим это из уст казахского народного певца. Может быть, поэтому Жусупбек показался нам на голову выше многих известных нам певцов. Нежность звукового орнамента, мелодическое изящество его голоса можно сравнить лишь с акварельной живописью.
Тонкий музыкальный слух, виртуозное исполнение, природная одаренность, умение отдаваться песне всей душой, чувство меры - все эти редчайшие качества таланта Жусупбека Елебекова способствовали тому, что каждая песня в его исполнении рождалась как бы заново. Человек, выучивший «Канатталды» по нотам, конечно, не будет иметь никакого представления об исполнении этой песни Жусупбеком.
Еще несколько песен Жусупбек спел вне концертной программы. Каждая песня казалась лучше предыдущей. Так произошло наше первое знакомство с Жусупбеком Елебековым. Жусупбек родился в 1904 году в ауле № 16 бывшей Сартауской волости Каркаралинского уезда Семипалатинской области (ныне Карагандинская область). Елебек, в молодости увлекался пением и игрой на домбре.
В его репертуаре были кюи «Больной джигит», «Жекен», «Бозайгир» («Сивый жеребец») и другие. Но жил Елебек бедно, был обременен семьей и со временем оставил и песни, и кюи. И все же будущий певец Жусупбек рос в музыкальном окружении. В его роду очень высоко ценили песенное искусство. Брат деда Елебека, Карабатыр, был одаренным певцом. Знаменит был в свое время и внук Карабатыра певец Балабек.
Сын Балабека, Ысламбек, также пошел по стопам отца и прадеда. Балабека (не путать со старым певцом Балабеком, жившим в тридцатые годы в Алма-Ате. - А. Ж.) Жусупбек видел в молодости. Одним словом, в роду Жусупбека было несколько поколений, начиная с Балгабая и Карабатыра, певцов и музыкантов. Среди них особняком стоял исключительно одаренный певец - родной брат Елебека Жакыпбек.
Жакыпбек стал непосредственным наставником Жусупбека. Современники рассказывают, что с Жакыпбеком не мог сравниться ни один певец. Жакыпбек пользовался огромной популярностью в народе.
Он пел и в Коянды, месте паломничества казахских певцов, побывал не раз в Семипалатинске, Каркаралинске, выступал на базарах и ярмарках. Часто пел Жакыпбек на собраниях певцов и музыкантов, устраиваемых иногда состоятельными меломанами Нурланом Кудериным, Губаем Малкелдиным, Хасеном Акаевым. Светлолицый, большеглазый, статный, красивый певец служил своеобразным «яблоком раздора» между ними.
Жакыпбек не «торговал» своим искусством, он был истинным рыцарем песни, гордился своими предками-певцами и ревниво оберегал их честь. Музыку Жакыпбек любил самозабвенно. К хозяйству он был мало способен и, как большинство собратьев по искусству, жил бедно, настолько бедно, что два брата Омирбек и Жакыпбек - жили всю жизнь вместе, так как делить было нечего.
Братья стремились к новой, свободной жизни, но судьба обошлась с ними жестоко: 16 марта 1918 года в возрасте 23 лет Жакыпбек скончался, а через неделю умер и его брат Омирбек. Жакыпбек умер, не успев раскрыть свое яркое дарование. Жусупбеку едва исполнилось десять, как Жакыпбек взял его к себе. Он всюду возил с собой маленького певца.
Жакыпбеку очень нравился чистый тонкий голосок его племянника. «Вот кто будет моим последователем», - говаривал, бывало, Жакыпбек. Видно, Жусупбек  был  не  только  внешне  похож  на  своего  дядю. У Жакыпбека был мягкий, выразительный, очень широкого диапазона тенор. Проникновенное пение его затрагивало тончайшие струны сердца, томило душу. Современники говорят, что Жусупбек всецело воспроизводит манеру пения своего наставника.
На вечерах, тоях Жакыпбек заставлял племянника петь, а сам отдыхал и с восхищением его слушал. Жакыпбек пел «Келиншек» («Молодка»), «Галию», «Суржекей». Мальчик внимательно слушал, старался уловить все оттенки исполнения и тут же повторял эти песни, удивляя собравшихся. Терпеливо учил его дядя и строго экзаменовал.
Бывало, когда кто-либо хвалил Жусупбека и сравнивал его с дядей, мальчик отрицательно качал головой и говорил: «Да что вы! Куда мне?!» И после, став уже известным, признанным певцом, Жусупбек с неизменной любовью говорил о Жакыпбеке, не допускал никакого сравнения с ним.  Исполнительское мастерство, талант Жакыпбека остались для Жусупбека недосягаемой вершиной.
После смерти любимого дяди мальчик почувствовал себя сиротой. Он не переставал петь, занимался страстно, самозабвенно, боялся потерять то, чему научился у Жакыпбека. Люди очень любили мальчика. Им казалось, что среди них находится их любимый певец Жакыпбек, радовались, что покойный оставил о себе такую память. Прошло два-три года. Жусупбек окреп, вырос.
Он теперь не только подражал своему учителю. Как у всякого большого таланта, у него выявился свой индивидуальный почерк. Однако в ауле появилась опасность застоя. Юноша понимал, что ему нужно вырваться из аула, повидать жизнь, встречаться с другими певцами, иначе талант его может зачахнуть. В это время отгремела гражданская война, дыхание большой жизни доходило в степь, волновало, будоражило юношу.
Жусупбек овладел грамотой, читал газеты, мечтал поехать в города, где собирались певцы, акыны, музыканты, пробовать свои силы, учиться, работать. Юноше хотелось быть достойным памяти безвременно ушедшего Жакыпбека, возродить его имя, славу, петь, выступать там, где некогда выступал и его дядя. В 1921 году Жусупбек приехал в Семипалатинск.
Юноша впервые оказался в городе, он робел на многолюдных Улицах, не решался выступить публично. Некоторое время он жил у знакомых, и однажды на шильдехане – ечеринке по случаю   рождения  ребенка  выступил  перед гостями.  Гости были поражены чистым, высоким голосом певца, его мастерством, своеобразным исполнением. Певца долго не отпускали, и он пел песню за песней. Успех окрылил молодого певца.
Он боялся, что после смерти Жакыпбека растерял то, чему научился у дяди, но этот вечер показал, что опасения его были напрасны. «Узун-кулак» - «длинное ухо» - быстро распространил весть о молодом певце.
В доме Бакиша, где остановился в городе Жусупбек, каждый вечер собирался народ. Слух о том, что в Семипалатинск приехал племянник Жакыпбека, который якобы поет не хуже своего знаменитого дяди, дошел однажды и до членов организовавшегося в ту пору театрального кружка. Руководители кружка Кенжебек Кулгарин и Ахмет Ауэзов разыскали Жусупбека и пригласили его на работу в театральный кружок.
Таким образом, певец-одиночка стал членом молодого ищущего коллектива способной молодежи. Молодежный театр оказал огромное влияние на общее развитие Жусупбека. Здесь он познакомился с выдающимся певцом Амре Кашаубаевым и вдохновенным импровизатором-акыном Исой Байзаковым. Встреча с этими людьми явилась большим событием в жизни Жусупбека.
Амре научил его петь песню «Агаш аяк» (букв. «Деревянная нога»). Молодого певца поразил богатый репертуар Амре. Однако с Амре и Исой Жусупбеку пришлось работать недолго. В 1923 году они уехали в другие города, а Жусупбек остался в Семипалатинске. Жители Семипалатинска издавна известны своей любовью к песне, музыке, поэзии. Жусупбек играл в театре, пел на вечерах и в концертах, исполнял произведения, в которых воспевалось новое время.
В 1927 году Жусупбек работал на Турксибе. Он стал любимым певцом строителей новой дороги, часто выступал, много учился, расширил свой репертуар. Осенью 1928 года Жусупбек вернулся в свой родной аул. В аулах проходила конфискация байского имущества. Жусупбек, отцы и деды которого всю жизнь гнули спины на баев, активно включился в эту кампанию.
Ему выделили скот, но Жусупбек не стал заниматься своим личным хозяйством. Он принимал посильное участие в общественном труде. Через год Жусупбек погнал отару овец из Коянды в Петропавловск. Это был долгий путь. Благополучно сдав скот, он в феврале 1931 года вернулся домой. Мастерство его за это время заметно выросло. Он побывал во многих местах, многое увидел и услышал, пополнил свой репертуар, прошел, так сказать, «степной курс» казахских народных певцов.
В мае 1931 года из Алма-Аты приехал директор Казахского государственного театра драмы писатель Орынбек Беков и пригласил в театр Жусупбека. Жусупбек неизменно участвовал во всех концертах театра, выступал с сольным пением, а иногда дуэтом с певицей Рабигой Есимжановой.
Спустя некоторое время Жусупбек выступил также в драматических постановках «Подводная лодка» и «Энлик-Кебек». В «Энлик-Кебек» Мухтара Ауэзова Жусупбек блеснул разносторонним дарованием. В музыкальном отношении спектакль явился заметным явлением казахского искусства. Музыку к песне «Энлик-Кебек» написал композитор Дмитрий Мацуцин, только что окончивший тогда Московскую консерваторию.
Д. Мацуцин был уроженцем Алма-Аты, владел казахским языком и был неплохо знаком с музыкальной культурой казахов. Многие казахские песни в обработке для симфонического оркестра были Мацуциным включены в музыку к спектаклю. В то время никто из казахских артистов не владел нотной грамотой (за исключением режиссера Жумата Шанина), но благодаря природным способностям певцов и усилиям Мацуцина и молодого тогда композитора Латифа Хамиди, заведовавшего музыкальной частью театра, артистам удалось с честью справиться с труднейшей задачей: впервые на сцене казахские песни исполнялись в сопровождении симфонического оркестра.
В «Энлик-Кебек» Жусупбек играл роль пастуха Жапала и спел песню «Кок кобелек» («Синяя бабочка»), которая издавна входила в его репертуар и которую композитор так удачно «вложил» в уста героя пьесы. Никто и не подозревал, что артист не знает нот.
Образ, созданный молодым певцом, запомнился зрителям. На фоне крутой скалы на сцене пастух Жамал мечтал о большом чувстве, о верной девушке, и песня «Кок кобелек» в исполнении Жусупбека как нельзя лучше раскрывала душевное состояние героя. «Энлик-Кебек» была поистине первым музыкальным спектаклем на казахской сцене и, можно сказать, началом будущего музыкального театра.
Жусупбек показал себя не только как талантливый певец, но и как актер, способный создавать музыкальный образ. Театр часто давал концерты, и тут Жусупбек был непревзойден. Он мастерски исполнял казахские народные песни и вскоре завоевал огромную популярность.
1933 год принес Жусупбеку неожиданную радость: в театре драмы стал работать чародей казахской песни Амре Кашаубаев. Теперь два певца оказались в одном коллективе, и Жусупбек получил возможность часто слушать своего кумира.
Тяжелая жизнь в молодости подкосила здоровье Амре. Болезнь подтачивала его, давала о себе знать. Но иногда в часы вдохновения легендарный певец был попрежнему недосягаем. Амре оказал огромное влияние на творчество Жусупбека. Испокон веков была велика у казахов тяга к песне, к музыке. Музыкальные спектакли пользовались неизменным успехом. Казахское профессиональное искусство развивалось бурно.
Вскоре стало ясно, что одна музыкальная драма не в состоянии удовлетворить возросшие эстетические требования широких масс. В 1933 году при Комиссариате народного просвещения была создана музыкальная студия, в которую были приглашены музыкально одаренные артисты. В числе первых студийцев находился и Жусупбек.
Музыкальная студия около года готовила пьесу Мухтара Ауэзова «Айман-Шолпан». 13 января 1934 года стал историческим днем в развитии казахского советского профессионального искусства. В этот день казахский музыкальный театр осуществил свою первую постановку. В музыкальной пьесе «Айман-Шолпан» Жусупбек играл роль Алибека. Несмотря на малый сценический опыт, Жусупбек создал запоминающийся образ.
Первые зрители этой постановки до сих пор вспоминают, как в заключительном акте Жусупбек преподнес им музыкальный сюрприз - песню «Балкурай». «Балкурай» - нежная, шаловливая, грациозная песня. В исполнении Жусупбека она расцвела, неузнаваемо преобразилась, обогатилась новыми красками. Самая неприхотливая, незаметная песня в устах Жусупбека рождалась как бы заново.
Он никогда не был бесстрастным, «сухим» исполнителем. «Балкурай» предстала перед зрителями во всем блеске своей красоты. В ней звучали нежность, робость, волнение влюбленного джигита. Певец вдохнул в нее жизнь. Жусупбек не озвучал «мертвые» ноты.
Это удел заурядных, бескрылых певцов. Он тонко чувствовал малейшие оттенки, извилины и повороты мелодии, находил самые нежныекраски, умел, как говорится, видеть то,  что было скрыто между строчками. В одном и том же звуке, в одной какой-либо ноте заключено множество тайн и секретов; редкому избраннику дано раскрыть их. В числе таких избранников, несомненно, находится и Жусупбек Елебеков.
Через несколько лет Жусупбек выступил на сцене Театра оперы и балета им. Абая в роли Тулегена в опере «Кыз-Жибек». Жусупбек впервые играл заглавную трудную роль в опере. Певец справился и с этой задачей. Публика тепло приняла Тулегена, созданного Жусупбеком. Жусупбек в общей сложности сыграл более десятка ролей в разных музыкальных спектаклях.
Он стал признанным оперным певцом. Но больше всего на свете он любил казахскую народную песню, он чувствовал, что его стихия - сольное пение под собственный аккомпанемент на домбре, и в конце тридцатых годов Жусупбек целиком отдается концертно-исполнительской деятельности. Он перешел в Казахскую филармонию им. Джамбула, выступал солистом, пел в сопровождении оркестра.
Сценическое дарование и опыт игры в спектаклях пригодились и в филармонии. В 1940 году в филармонии долгое время шла одноактная музыкальная пьеса «Сары», в которой Жусупбек пел главную партию, играл в главной роли. Жусупбек живо воссоздал образ народного певца бунтаря Сары, погибшего в борьбе за справедливость и свободу. Мягкий певучий голос певца удивительно сочетался с оркестром национальных инструментов.
И музыка, и гордый образ певца, и тонкий, мягкий лиризм музыкальной пьесы исключительно удачно соответствовали «духу» и таланту Жусупбека. Вскоре Жусупбек почувствовал потребность в музыкальной грамоте. Он принялся за учение и довольно скоро овладел нотами. Это помогло ему значительно расширить свой музыкальный кругозор, выйти за пределы казахского одноголосья.
Он стал петь дуэтом с народной артисткой республики Жамал Омаровой, а потом в квартете, в котором пел знаменитый бас Аскар Жексембаев, погибший на фронте Великой Отечественной войны. Участие в подобных вокальных ансамблях говорило о возросшей музыкальной культуре певца. В репертуаре Жусупбека имеется немало произведений и советских композиторов.
Он мастерски исполняет песни Е. Брусиловского, М. Тулебаева. Некоторые из этих песен Жусупбек поет в сопровождении симфонического оркестра. И здесь ему сопутствовал творческий успех. В последние годы под руководством Жусупбека организована концертная бригада. Эта бригада побывала во всех уголках Казахстана. И скотоводы, и рыбаки, и хлопкоробы, и земледельцы, и шахтеры, рудокопы слушали песни Жусупбека. Жусупбек был участником первой декады казахского искусства в Москве, прошедшей в 1936 году.
Он играл роль певца Бекежана из свиты в опере «Кыз-Жибек». В 1949 году он снова выступил перед московскими зрителями на декаде казахской советской литературы. Он исполнил несколько казахских песен в сопровождении оркестра народных инструментов им. Курмангазы. В 1958 году на декаде казахского искусства и литературы в Москве Жусупбек пел в концертах.
В 1942 - 1943 годах Жусупбек побывал с группой артистов в прославленной Восьмой гвардейской стрелковой дивизии И. В. Панфилова, где демонстрировал воинам свое искусство. Там, на фронте, певец встретился с молодым казахским композитором Рамазаном Елебаевым, который познакомил его со своей новой песней «Жас-казах» («Юноша-казах»). Жусупбек привез эту песню в Казахстан и первым исполнил ее.
В интерпретации Жусупбека песня «Жасказах» стала популярной, любимой, народной. Большое место в творчестве Жусупбека занимают песни Абая. Их он исполняет с неизменной любовью. Песни Абая «Сегиз аяк» («Восьмистишие»), «Кор болды жаным» («Душа моя угнетена»), «Козимнин карасы» («Ты зрачок моих глаз»), «Бойы булган» («Разгильдяй-хвастун»), «Айтым салем каламкас» («Привет тебе, тонкобровая») и другие Жусупбек поет как никто другой проникновенно, неповторимо.
Певец глубоко понимает смысл абаевских строф, и в его исполнении поэзия и музыка Абая достигают редкого сплава, органического единства. В репертуаре Жусупбека наряду с казахскими народными песнями «Карга», «Когарши'н» («Голубка»), «Канатталды» («Обрел крылья»), «Суржекей», «Ардак», «Кулагер», «Айтбай», «Жамбас сипар», «Агаш-аяк», «Жиырма бес» имеется и много песен советских композиторов.
Жусупбек Елебеков - певец редкого дарования. Творчество, мастерство его не иссякло, не поблекло и сейчас, несмотря на немалые годы. Мы надеемся, что певец не раз еще порадует своим пением, своим голосом многочисленных почитателей его таланта.

Источник:
Книга «Соловьи столетий». Ахмет Жубанов, Алма-Ата, 1967 год.