«История мира - это биография великих людей»

Карлейль.

Жители. Деление. Коканд. Ташкент. Ходжент. Маргелан, Андижан. Хазрети Туркестан. Ош. Политическое положе­ние. Последние войны.

Коканд, или Фергана, как его называли древние, на востоке граничит с Китайской Татарией, на западе - с Бухарой, где протекает Яксарт, на севере - с Великой Ордой, на юге - с Каратегином и Бадахшаном. Мы не можем привести данные о его площади, но она больше, чем площадь Бухары или Хивы, да и плотность населения здесь больше. 
По числу городов и другим показателям можно считать, что население сегодняшнего Коканда составляет более трех мил­лионов человек. 
1. Узбеки. Они образуют истинно оседлую часть населения и по своему типу, как уже упоминалось в главе о Хиве, очень отличаются от узбеков Бухары и Хивы. Так как узбеки уже несколько веков представляют господствующую нацию в Тур­кестане, которая раньше, чем другие народы этих областей, приняла ислам с его цивилизацией, с самим названием "узбек" связывается всегда более благоприятное представление об обра­зованности и хорошем тоне.
Поэтому киргизы, кипчаки и калмы­ки, едва поселившись в городах, обычно отказываются от своей национальности и называют себя узбеками. Так издавна повелось в Коканде, и можно без преувеличения сказать, что половину людей, именующих себя узбеками, скорее всего надо считать по национальности смесью упомянутых номадов. По манере держать себя кокандский узбек выглядит очень неуклюжим, чему больше всего виною нескладная широкая одежда. Если бы не номады, защищающие узбеков, то города уже давно оказались бы во власти Китая, России или Бухары. 

2. Таджики. Хотя их не больше, чем в Бухаре, расселены они более компактно. Часто они образуют целые деревни и города, чего нигде больше не встретишь. Так, в городе Ходженте, в деревнях Велекендаз и Кисакус (вблизи Ходжента) живет только первоначальное персидское население, и говорят, что такие значительные города, как Наманган, Анди­жан и Маргелан, (В письменных документах три последних города называются так: Неменган, первоначально Немек кон, т.е. "соляные копи", 2) Эндекган от "Эндек" - "ма­ленький" и 3) Мургинан, т.е. "курица и хлеб".
Эту этимологию мне сообщили мои друзья; может быть, она не совсем правильна, но персидское происхождение все же бесспорно.) еще 400 лет назад принадлежали таджикам. Что касается их характера, то кокандские таджики немного лучше, чем их соплеменники в Бухаре.
Надо только отметить, что их язык чище в отношении грамматических форм и словар­ного запаса, чем язык остальных таджиков. Преимущественно это заметно в Коканде, где жители говорят на языке, многое сохранившем от говора Рудаки, старейшего персидского поэта, родом бухарца. В остальных городах Коканда, особенно на китайской границе, таджиков очень мало. 
3. Казахи - самый многочисленный народ в ханстве. Они ведут кочевую жизнь в гористой местности между озером Чаганак и Ташкентом и платят хану такую же дань, как и в Хиве. Среди кокандских киргизов есть зажиточные, имеющие дом в Хазрети-Туркестане или в других местах, но в них они никогда не живут. Впрочем, киргизы, несмотря на свое численное преиму­щество, пользуются незначительным влиянием в ханстве. 
4. Киргизы, или собственно киргизы, каковым именем у нас ошибочно назвали всех казахов, живущих в южных областях ханства между Кокандом и Сарыколом; из-за их воинственного характера то одна, то другая правительственная партия исполь­зует их для осуществления своих планов переворота. Число их юрт составляет около 50 тыс., приблизительно столько же, что и у туркмен-теке. 
5. Кипчаки, по нашему мнению, самое древнее и наиболее примитивное тюркское племя, которое из всех племен этой большой семьи, рассеянной от Комула до Адриатического моря, больше всего сохранило верность своей старой национальности как по типу лица и характеру, так по языку и обычаям.
Нашего читателя вряд ли заинтересует баснословная этимология назва­ния "кипчак", приводимая Рашид ад-Дином Табиби. Возможно, что раньше под этим названием существовало могущественное племя, и сегодняшние кипчаки, насчитывающие всего 5 - 6 тыс юрт, утверждают, что их предки завоевали и заселили Дешти Кипчак, как издавна назывался Туркестан в восточных исто­рических источниках. Несмотря на свою малочисленность, кип­чаки и поныне оказывают могущественное влияние на полити­ческие дела в Коканде, они назначают ханов, а потом смещают их, и часто бывало, что 500 их всадников овладевали каким-нибудь городом, а хан не осмеливался выступить против них.
В тюркском наречии, на котором говорят кипчаки, я не различил ни одного персидкого или арабского слова, их диалект можно считать лучшим переходным пунктом от монгольского к джагатайскому языку. То же самое можно сказать о типе лица кипчаков в сравнении с другими тюркскими народами Средней Азии.
Раскосыми глазами, безбородым подбородком и выдаю­щимися скулами они похожи на монголов, к тому же они по большей части маленького роста, но удивительно ловки. Храб­ростью кипчаки превосходят все остальные народы Средней Азии и представляют вернейший образчик человека из огромной орды, которая перевернула когда-то всю Азию. 
Кокандское ханство разделяется на несколько округов, ко­торые, как и повсюду, названы по именам наиболее значительных городов. Столица - Коканд, (Вероятно, происходит из "Хобкенд" - "прекрасная деревня", "прекрасное место".) или Коканди-Латиф, т.е. "Очаровательный Коканд", как называют его местные жители; он расположен в прекрасной долине и по площади в шесть раз больше Хивы, втрое больше Бухары и в четыре раза больше Тегерана.
Южная часть города, где находится резиденция хана, только в недавнее время окружена стеной, северная остает­ся открытой. Число жителей и домов сравнительно невелико, потому что дома окружены большими фруктовыми садами, так что часто требуется четверть часа, чтобы миновать 10 - 15 домов. Что касается архитектурного стиля, то обычно даже сами кокандцы отдают предпочтение Бухаре, поэтому нетрудно пред­ставить себе облик этой столицы.

Из камня построены только четыре мечети и небольшая часть обширного базара, где про­даются лишь русские товары и местные шелковые и шерстяные ткани, а также изделия из кожи. Широкой известностью пользу­ются седла, плети и прочее снаряжение для верховой езды, производимые в столице ханства. 
После Коканда заслуживает упоминания Ташкент, главный торговый центр ханства, где в настоящее время, как я слышал от многих людей, есть немало состоятельных купцов, ведущих значительную торговлю с Оренбургом и Кызыл-Джаром (Пет­ропавловском). Ташкент, поддерживающий транзитную торгов­лю с Бухарой, Кокандом и Китайской Татарией, - один из важ­нейших городов Средней Азии, к нему тайком подбираются русские, их последние форпосты (Кале-Рахим), как уже отмеча­лось, отделяют от него всего несколько дней пути.
Обладая этим важным и в военном отношении пунктом, Россия без труда овладеет Бухарским и Кокандским ханствами, так как то, чего не смогли добиться русские штыки, совершит пламя разногласий, раздуваемое между обоими ханствами Петербургом. 
Наиболее значительные после Ташкента города - это Ходжент, где около 5 тыс. домов и много фабрик, изготовляющих алачу (вид хлопчатобумажной материи), 15 медресе и вдвое больше мечетей; Маргелан - большой город, средоточие кокандской учености и в настоящее время местопребывание Ходжа Бузурка, главы ордена Махдум-Аазам (этот духовный сановник отказал в благословении нынешнему бухарскому эмиру, въезжав­шему в город победителем, и тот не посмел наказать его за это);
Андижан, где изготовляется лучший в ханстве атрес, тяжелая шелковая материя;
Наманган, в окрестностях которого в основ­ном обитают кипчаки.
Кроме того, заслуживают быть назван­ными Хазрети-Туркестан с высоко почитаемой могилой Ходжа Ахмед Ясеви, книга которого о морали и религии ("Мешреб") (Мне удалось привезти в Европу один экземпляр этой в высшей степени оригинальной книги, написанный по-турецки, и я надеюсь издать ее вместе с переводом.) и поныне служит излюбленным чтением номадов и оседлых жителей Коканда; города Шахри-Манзил и Чуст, где производят­ся знаменитые ножи, ценящиеся в Туркестане больше всех после гиссарских;

Шарихан, известный лучшими шелками, и Ош в вос­точной части ханства, называемый также Тахти-Сулейман, "Трон Сулеймана", который ежегодно посещает множество паломников. Само место паломничества представляет собой холм, возвы­шающийся посреди города Оша.
Там среди развалин старого здания с колоннами, построенного из плитняка, показывают высеченный из мрамора трон, а также место, где возделывал землю Адам, первый пророк, по учению ислама. Последняя басня особенно хороша и уместна, поскольку ее сочинитель хотел представить номадам земледелие как религиозный долг. 
Как бы там ни было, Ош не лишен интереса для наших археологов. Руины, особенно колонны, как мне описали, опреде­ленно указывают на их греческое происхождение, и если бы мы захотели разыскать восточную колонию Александра, то легко можно было бы представить себе, что Ош и есть то место, где отважный македонянин неким архитектурным памятником от­метил восточную границу своей гигантской империи. (Аппиан (De rebus Syriacis,
1 VII) упоминает много городов, основанных греками и Селевком, и среди них (греч.), который, по-види­мому, имеет в виду Плиний (VI, 16), когда говорит "Ultra Sogdiana oppidum Tarada, et in ultimis eorum finibus Alexandria ab Alexandro Magno condita". Это или иное расположенное по соседству место было, очевидно, для великого завоевателя древности пределом его продвижения в этом направлении, так как там, говорит Плиний, были воздвигнуты алтари Геркулеса, Бахуса, Семирамиды, Кира и Александра "Finis omnium eorum ductus ab ilia parte terrarum, includente flumine Jaxarte, quod Scythae Silin vocant".
Действительно, что касается города Александрии Этсхаты, слова Арриана (Exped Alex, l IV, с. I, 3 и с. IV, 10) совпадают со строками Плиния, который рассказывает, что этот город Александр рассчитывал сделать пограничной крепостью против жителей другого берега реки и основал колонию македонских ветеранов, греческих наемников и изъявивших согласие обосноваться там варваров из соседних стран. Город был построен на берегу Яксарта, и существует мнение, что это нынешний Ходжент.
А что, если Ош был тем местом, где стояли колонны Александра (Курций, VII, б). Однако предположение, что Александр прочно овладел какой-либо областью по ту сторону Яксарта, едва ли совместимо с рассказом Арриана. Курций (VII, 9) описывает остатки алтаря Бахуса как "монументы, состоящие из многих отдель­ных груд камней, расположенных на некотором протяжении, и восьмидесяти высоких деревьев, стволы которых обвиты плющом"). 
Что касается политического положения Кокандского ханства, то его самостоятельность столь же стара, как независимость Бухары и Хивы. Правящий ныне род утверждает, что он по прямой линии происходит от Чингисхана; это, однако, неправдо­подобно, так как его род был низвергнут с трона Тимуром, и после Бабура, последнего Тимурида в Коканде, браздами правления попеременно завладевали Шейбаниды и другие пред­водители из кипчаков и киргизов.
Род, восседающий на троне в настоящее время, или, лучше сказать, воюющий ради него с Бухарою, - кипчакского происхождения, и как говорят, только 80 лет как пришел к власти. На учреждениях Коканда меньше всего сказалось арабское или древнеперсидское влияние, и ру­ководящим началом считается Яса-Чингис (Кодекс Чингиса). При восшествии на престол здесь также возносят хана на белом войлоке, а он при этом должен пускать стрелы во все четыре стороны света.
(Этот обычай, странным образом, существует до сих пор и в Венгрии. Король, в полном облачении, со всеми атрибутами королевской власти, должен во время коронации на коне подняться на холм и взмахнуть мечом во все четыре стороны.). 

Войны между Бухарой и Кокандом. 

При эмире Насрулле. Вражда между Бухарой и Кокандом существует с древних вре­мен. После того как дом Шейбанидов стал управлять всеми делами в Туркестане. Коканд, за исключением нескольких горо­дов, оставшихся в руках кипчаков, был присоединен к Бухарско­му ханству, затем отделился и в период своего самостоятельного существования чаще всего примыкал к восточным соседям: Каш­гару, Яркенду и Хотану, которые были в ту пору независимыми городами.
Когда китайский император присоединил эти города к своей державе, Коканд, полагая, что противник на востоке слишком могуществен, счел нужным возобновить распри с Бу­харой, и война, которая велась в Средней Азии во время нашего пребывания там, - это продолжение борьбы, начатой Мухаммед Али-ханом Кокандским и эмиром Насруллой. 
Мухаммед Али-хан, которого кокандцы называют своим величайшим монархом нового времени, с одной стороны, бес­спорно, много сделал для того, чтобы возвеличить ханство, расширив его границы и повысив благосостояние, но с другой - возбудил зависть алчного эмира Насруллы. Больше всего эмира раздражало то, что кокандский хан установил связи с Хивой, заклятым врагом Бухары, и дружески принял при дворе бежав­шего в Коканд его дядю и соперника.
Некоторые люди до­бавочную причину усматривают в гостеприимстве, оказанном капитану Конолли; в общем, пищи для раздоров между обоими ханствами было достаточно, и разрыв считался неизбежным. 
Разбив наголову в 1839 г. русских при Шахидане, (По рассказам кокандцев, сильный отряд казаков с правого берега Яксарта обошел в это время Хазрети-Туркестан и продвинулся к Ташкенту, но в пути на него напали кокандцы, и отряд, понеся большие потери, рассеялся) Мухам­мед Али-хан, считая столкновение с эмиром неизбежным, пред­почел быть нападающей стороной.
Итак, он двинулся к бухарс­кой границе, взял Ура-Тюбе и уже угрожал Джизаку и Самар­канду, когда, убедившись в бесплодности начатых интриг, против него выступил эмир с превосходящими силами узбекских всадников и 500 человек только что организованной милиции (сарбазы), которой командовал ее создатель Абдул Самед-хан. Мухаммед Али счел разумным отступить.
Насрулла на протяжении трех месяцев осаждал Ура-Тюбе и наконец взял его, пролив в от­местку немало крови местных жителей и превратив их тем самым в своих злейших врагов. Не успел эмир вернуться в Бухару, как они с согласия Мухаммед Али-хана напали на бухарский гарни­зон и вырезали солдат и офицеров. 
Как только Насрулле сообщили об этом происшествии, он пришел в ярость, в большой спешке собрал все свои силы и двинулся к Ура-Тюбе. Мухаммед-Али опять отступил, и боль­шая часть жителей, страшась разгневанного эмира, ушла вместе с ним. Однако на этот раз ему не удалось вернуться. Насрулла преследовал его по пятам, Мухаммед Али-хан проиграл битву и потерял город. Понимая, что его преследуют и что столица под угрозой, он выслал навстречу победителю парламентеров.
Вско­ре при Канибадаме был заключен мир, по которому Мухаммед Али-хан должен был уступить Ходжент и многие другие на­селенные пункты. Понятно, что этот мир не мог удовлетворить ни одну из сторон. Чтобы еще больше досадить побежденному, злобный эмир назначил губернатором вновь завоеванной провинции бра­та Мухаммеда Али, ранее бежавшего в Бухару и претендовавше­го на хивинский трон. Но на этот раз эмир просчитался. Мать кокандского правителя помирила братьев, и, прежде чем эмир узнал об этом, Ходжент вместе со всей прилегающей к нему областью вновь присоединился к Коканду, и теперь ему при­шлось иметь дело не с одним, а с двумя врагами. 

Гневу бухарского тирана не было границ, и жажда мщения побудила собрать неслыханные вооруженные силы. Помимо обычной армии, состоявшей из 30 тыс. всадников и тысячи сербазов, он взял на службу еще 10 тыс. туркмен из племен теке и салор. Достигнув в несколько быстрых переходов Коканда, эмир застал врасплох Мухаммеда Али, так что тому пришлось бежать из столицы.
Около Маргелана его поймали, и спустя десять дней он был казнен в собственной столице вместе с брать­ями и двумя сыновьями. (Чтобы оправдать свой гнусный поступок, Насрулла велел распустить слух, что Мухаммед Али женился на своей матери и что именно за это он подверг его казни.).
За ним в руки палача попало боль­шинство его сторонников, их имущество было конфисковано. Эмир, отягощенный богатой добычей, вскоре вернулся в Бухару, оставив в завоеванном городе Ибрахим-бия, мервца по рожде­нию, с гарнизоном в 2 тыс. солдат. 
Не прошло и трех месяцев, как кипчаки, до тех пор держав­шейся нейтралитета, выступили против бухарцев, захватили го­род вместе с находившимся там гарнизоном и возвели на трон Шир-Али-хана, сына Мухаммед Али-хана. (Генеалогия ныне правящего в Коканде дома, начиная с Мухаммеда Али, такова: 
Мухаммед Али Шир Али (от первой жены) (от второй жены),
Мулла-хан-Софи-бек Сарымсак Султан Мурад Худояр,
Шах Мурад несколько маленьких детей ) 
Не желая, чтобы их еще раз подобным образом застигли врасплох, кокандцы воз­намерились обнести стеной ту часть города, где живет хан. Этот план был быстро выполнен, так как на строительстве заставили работать пленных из эмирского гарнизона. Жители знали, что эмир постарается отомстить, и никто не удивился, когда вскоре после этого происшествия перед Кокандом появились 15 тыс. бухарцев под предводительством кокандца, претендента на кокандский престол, давнего протеже Насруллы. Мусульманкул (так его звали), по-видимому, еще в пути договорился со своими соотечественниками, и ему открыли городские ворота.
Войдя в город, он первым делом выступил против Насруллы, несмотря на то что Насрулла обещал сделать его ханом, и вместе с при­соединившимися к нему горожанами обратил в бегство при­шедших с ним бухарцев. 
Четырежды обманутый эмир не пожелал уступить и вновь отправил армию, на этот раз под предводительством Шахрух-хана, (Между тем гнусного Абдул Самед-хана, убийцу Конолли, Стоддарта и Назелли, постигла справедливая кара. Эмир, отправивший его в Шахрисябз, убедился в его явном предательстве и, поскольку ничего не мог поделать с ним силой, решил справиться хитростью.

Абдул Самед долго увертывался, но когда, наконец, попал в ловушку и заметил палача в соседнем зале, вспорол себе кинжалом живот, чтобы даже смертью своей досадить государю, столь походив­шему на него характером.) уже тогда имевшего звание главнокомандующего.
Но Шахрух-хан дошел только до Ура-Тюбе, потому что поход был прерван по получении известия о болезни эмира, находившегося в Самарканде. Через несколько дней Насрулла умер, освободив, таким образом, мир от одного из величайших тиранов. 
Я слышал из надежного источника, что эмир Насрулла умер всего лишь от припадка чрезмерного гнева, вызванного как неоднократными неудачными походами против Коканда, так и беспримерной стойкостью защитников города Шахрисябза. (Шахрисябз, прежде называвшийся Kеш, - родина Тимура, его жители отличаются крайне воинственным характером.)* [280] *Он 30 раз выступал в поход против этого города, а теперь уже шесть месяцев безуспешно осаждал его.
Противником Насруллы там был некий Велинаме^205 , на сестре которого он женился, с тем чтобы благодаря новому родству приобрести верного вассала. Надо было случиться, чтобы известие о взятии Шахрисябза пришло в день смерти эмира. Находясь почти в беспамятстве, изверг приказал все-таки умертвить неверного шурина и всех его детей; но так как он не мог увидеть кровь собственными глазами, он вечером, за несколько часов до смерти, велел позвать к себе жену, сестру Велинаме.
Несчастная женщина, мать двоих детей, дрожала от ужаса, но это не смягчило умирающего тирана: он приказал обезглавить ее возле своего ложа, и, устремив взгляд на кровь сестры своего заклятого врага, негодяй испустил послед­ний вздох. 
При эмире Музаффар ад-Дине. Между тем дела в Коканде тоже приняли новый оборот. Мусульманкул был убит, а на белом войлоке вознесли Худояр-хана. Вначале он проявил большую активность и дал несколько не­больших сражений русским, наступавшим от Яксарта.
Но пока он был занят на границе, в столице провозгласили ханом Малля-хана. Располагая незначительными силами, Худояр-хан пред­почел бежать в Бухару в надежде возвратить трон с помощью эмира Музаффар ад-Дина.
Сразу после смерти отца Музаффар ад-Дину пришлось отправиться в Шахрисябз, который снова восстал, несмотря на обрушившуюся на него кровавую месть. Он как раз стоял у стен Чиракчи, укрепления, принадлежавшего Шахрисябзу, когда пришло известие, что губернатор Ура-Тюбе, родом из Шахрисябза, присоединился к кокандцам и что Малля-хан уже продвинулся к Джизаку. 
Эмир Музаффар ад-Дин, подстрекаемый своим гостем и про­теже Худояр-ханом, не выдержал, оставил уже сильно стеснен­ный Шихрисябз и с 15 тыс. человек выступил к Коканду, по­скольку Малля-хан, обладавший, как все утверждали, недюжин­ными способностями, представлял для него серьезную угрозу. Следуя политике своего отца, Музаффар ад-Дин сначала велел убить своего противника в спровоцированном им самим за­говоре, а после того, как в Коканде все пришло из-за этого в величайшее смятение, овладел столицей и назначил правителем Худояра. Законный наследник престола Шах Мурад бежал к кип­чакам. 
Худояр-хан не пробыл в своем новом звании и четырех месяцев, как на него напали кипчаки во главе с Шах Мурадом, и ему снова пришлось бежать в Бухару. Эмир, попавший в смеш­ное положение в роли покровителя, собрал все свои силы, чтобы как следует отомстить Коканду.
Выслав вперед Шахрух-хана с 40 тыс. человек и Мухаммед Хасан-бека с 30 пушками, он сам в сопровождении нескольких сотен теке поспешил к Коканду, твердо решив не возвращаться до тех пор, пока не подчинит своей власти все, вплоть до китайской границы. 
В Коканде было хорошо известно намерение молодого эмира, там знали и его алчность, поэтому жители сделали все возмож­ное, чтобы воспрепятствовать бухарцам. Улемы объявили вторг­шегося хана кафиром и провозгласили против него джихад (религиозную войну), все взялись за оружие, но тщетно.
На этот раз эмир в самом деле присоединил к своим владениям не только Коканд, но и все земли до китайской границы. Самое сильное сопротивление оказали кипчаки под предводительством своего вождя Алимкула ; на них напали туркмены, и, вероятно, междоусобная война двух самых диких первобытных татарских племен представляла собой интересное зрелище. После того как Алимкул погиб в сражении, во главе племени встала его жена, и война некоторое время продолжалась при ней, пока наконец не был заключен мир с эмиром.
Завоеванное ханство, из которого эмир вывез в Бухару все пушки, большое количество прочего оружия и немало сокровищ, было разделено на части. Коканд достался Шах Мураду, любимцу кипчаков, Ходжент - Худояр-хану. Музаффар ад-Дин отправился в свою столицу, и на этом пути я встретил его 15 сентября 1863 г. 
С того времени в Коканде, вероятно, произошли новые перемены. Подобные раздоры часто бывали раньше между Каш­гаром, Хотаном и Яркендом. Они прекратились только после того, как Китай присоединил эти ханства. Очевидно, точно так же вскоре русская оккупация положит конец бесплодной граж­данской войне. 
Так оно и случилось, как достаточно хорошо известно чита­телям по последним событиям в Центральной Азии. Бухара и Коканд с частью своей территории также потеряли незави­симость и стали вассалами "белого царя" на Неве.

Транспортные артерии Средней Азии.

Наиболее активные транспортные связи Средняя Азия поддержи­вает с Россией, они осуществляются по следующим основным путям: 
) из Бухары преимущественно в летнюю пору поддержи­вается бесперебойная связь с Оренбургом. Чаще всего ездят именно этим путем, на него тратят 50 - 60 дней, и лишь в исключительных случаях он занимает больше или меньше времени. Если среди киргизов нет особых волнений, то даже самые маленькие караваны идут по этому пути; 
в) из Ташкента караваны отправляются в Оренбург и Кызыл-Джар (Петропавловск). До Оренбурга они доходят за 50 - 60 дней, а до Петропавловска - за 70 дней. Это самые многочисленные караваны, так как путь проходит по очень опасным местам; 
г) из Намангана и Аксу в Пулат (Семипалатинск) ходят большей частью китайские караваны в сопровождении сильного конвоя, они достигают своей цели за 40 дней. Одиночные путе­шественники могут беспрепятственно проходить мимо киргизов, но только в том случае, если они путешествуют как дервиши. Многие мои спутники совершили путешествие в Мекку через Семипалатинск, Оренбург, Казань и Константинополь. 
Таковы пути сообщения, идущие на север. Связи с югом значительно слабее. Хива имеет обыкновение отправлять еже­годно один-два небольших каравана в Персию через Астрабад и Дерегез. Бухара проявляет несколько большую активность, однако отсюда уже два года ни один караван не отправлялся через Мерв в Мешхед, потому что теке прервали всякое сообще­ние.
Самая оживленная дорога - гератская, тут караваны расхо­дятся налево и направо, направляясь в Персию, Афганистан и Индию. Дорога через Карши и Балх в Кабул имеет второ­степенное значение, потому что переход через Гиндукуш пред­ставляет трудности. Даже летом на ней мало народу. 
Помимо названных путей сообщения мы должны еще упомя­нуть путеводные нити между самыми укромными уголками Туркестана и отдаленнейшими местами Азии, поддерживаемые одиночными пилигримами или нищими. Что может быть инте­реснее этих замечательных бродяг, без гроша в кармане по­кидающих свою родину, чтобы пройти тысячи миль по странам, названия которых они едва ли слышали прежде, среди народов, совершенно отличных от них по облику, языку и обычаям.
Нимало не задумываясь, бедный (Богатые люди крайне редко подвергают себя тяготам паломничества. Найдена замена этому. Они снабжают деньгами на дорогу своего представителя и отправляют его в Мекку, где он вместо своего имени вставляет в молитву имя пославшего его человека.
Сам он довольствуется тем, что после его кончины на могильном камне будет написано "хаджи") житель Средней Азии может под впечатлением последнего сна отправиться в Аравию и даже в самые отдаленные западные области турецкого государства.
Терять ему нечего, он хочет увидеть мир и слепо следует своему инстинкту. Я говорю "мир", т.е. его мир, который начинается в Хиве и кончается в турецкой державе. Европу он считает прекрасной, однако, по его мнению, она полна колдовства и прочей чертовщины, так что он не осмеливается вступить в этот опасный лабиринт даже с самой надежной ариадниной нитью в руках. 
Мы убедились на опыте, что чем дальше углубляешься в пределы Туркестана, тем больше становится ежегодное число пилигримов. Хаджи, отправляющихся из Хивы, насчитывается от 10 до 15 в год, из Бухары - от 30 до 40, а из Коканда и Китайской Татарии - от 60 до 80.
Если к этому прибавить еще желание персов посетить святые места Мешхеда, Кербелы, Кума и Мекки, то нельзя не заметить существующую еще и поныне страсть азиатов к странствованиям. Семя, заложенное древним пере­селением народов, все еще существует, и не будь западной цивилизации и ее могущественного влияния, со всех сторон окружающего Азию, кто знает, какие бы изменения уже со­вершились. 

Дороги в Кокандском ханстве.

1. От Коканда до Оша (прямой маршрут): 
Коканд - Караул-тепе 5 ташей, Шахрихан - Андижан 3 таша, Караул-тепе Маргелан 3, Андижан - Ош  4, Маргелан - Шахрихан 4. Всего 19 ташей. 
В повозке этот путь можно совершить за 4 дня. 
2. От Коканда до Оша через Наманган.
Коканд - Биби-Увейд 3 таша, Биби-Увейд - Шахри-Манзил 2,  Шахри-Манзил - Киргиз-Курган 4,     Киргиз-Курган - Наманган 4, Наманган - Учкурган 3 таша, Учкурган - Гёмюштепе 5, Гёмюштепе - Ош 4. Всего 25 ташей .
Кроме этих двух главных дорог есть еще горная дорога от Ташкента до Намангана, которая излобилует опасными местами. Хотя она длиной всего 45 миль, ехать приходится 10 дней, минуя следующие места: Тойтепе, Карахитай, Тилав, Кошробат, Молламир, Бабатархан, Шахидан, где Мухаммед Али-хан разбил русских, Пунган, Харемсарай, Уйгур, Поп, Санг, Чуст, Тёрекурган, Наманган. 

Источник:
Вамбери Арминий. "Путешествие по Средней Азии". 1867 год.

Использованы фотографии
из Туркестанского альбома, созданный по распоряжению генерала Константина Петровича фон-Кауфмана (1818 - 1882 г.г.), первого генерал-губернатора российского Туркестана, состоит из четырех частей в шести томах. Составитель Туркестанского альбома русский востоковед Кун Александр Людвигович фон (1818 - 1882 г.г.) при помощи Н. В. Богаевского.