Лучшие достопримечательности в Туркестане 2024.

"А если кто-либо нарушит определенные условия и права этого вакуфа, да будет тот предан проклятию всевышнего аллаха, ангелов и всех людей. Да подвергнется такой человек вечному мучению создателя.
«Он уникален. В его вознесшейся мощной громаде за традиционными формами, выработанными искусством ислама, невольно чувствуются отголоски созвучных эпохе настроений, почерпнутых, быть может, не случайной интуицией из царственного стиля Персии эпохи Сасанидов и архитектуры императорской Византии.
Громадный величественный портал, обширный полутемный казанлык, залитая розовым светом могила знаменитого суфия... - все это оставляет неизгладимый след»

М.Е. Массон.

Святые места Туркестана.

Если подъезжать к г. Туркестану со стороны города Шымкента, то за многие километры до города на горизонте, там, где серый асфальт автострады как бы уходит в небо, неожиданно вспыхивает голубая звезда.
Это сверкает солнечный луч, отраженный в голубом покрытии грандиозного купола. Купол, "подобный небесному своду", воздвигнут в конце ХVI века над уникальным зданием ханаки великого тюркского суфия, проповедника и "апостола истины" ходжи Ахмеда Ясави.
Архитектурным и декоративным особенностям этого уникального здания, истории его строительства, биографии и роли духовного наследия ходжи Ахмеда Ясави посвящены многие страницы в трудах архитекторов, историков, культурологов.
Остановимся кратко на истории возникновения мавзолея в изложении одного из первоисследователей туркестанского архитектурного комплекса - М.Е. Массона, т.к. история мавзолея самым непосредственным образом переплетена с историей самого города.
Он отмечал, что при закладке здания грандиозной ханаки эмир Тимур руководствовался тонким политическим расчетом. Полупокорные сырдарьинские кочевые племена неоднократно угрожали далекому тылу тимуровской армии и даже сердцу его государства - столице Самарканду, заставляли великого эмира прерывать разрешение начатых стратегических замыслов.
Польстить чувству кочевников вниманием к их национальной святыне, подчеркнуть духовное единство народов, исповедывавших ислам, воздействовать на впечатлительного номада грандиозностью замысла, а исполнением его дать представление о мощи империи - вот те практические цели, которые, по-видимому, ставились Тимуром при возведении на окраине государства в конце ХIV столетия первоклассного памятника среднеазиатского зодчества.
Учтем также, что сам эмир оставался по своему менталитету представителем тюрко-монгольской военной элиты со свойственными ей кочевническими культурными традициями, духовными выразителями которых стали суфийские шейхи.
Тимур отличался особо почтительным отношением к суфийскому духовенству и даже завещал, по словам Шереф ад-Дина, похоронить себя в ногах своего первого духовного наставника сейида Береке. 
Официальная история Тимура "Книга побед" связывает закладку здания ханаки ходжа Ахмеда с событиями конца 799 г., т.е. осени 1397 г. н.э. В это время под Самаркандом только что были закончены работы по устройству сада "Дилькуша" ("радующий сердце"), уготованного для приема новой невесты эмира Таукель ханым, дочери моголистанского владетеля Хызр Ходжа-хана. Сам Тимур выступил ей навстречу.
Эскорт остановился лагерем на зимовку в Ахангеране, близ селения Чинас. В ожидании прибытия своей будущей супруги эмир в сентябре месяце проехал в город Ясы и торжественно совершал обряд зиарата (поклонение) могиле ходжа Ахмеда. Выполнив его, эмир наградил подарками и приношениями живших при мазаре и после этого вернулся в свой стан близ Чинаса, где ему принесли известие, что ожидаемая Таукель приближается.
Вскоре вихрь последовавших событий далеко увлек отсюда Тимура, которому никогда больше не пришлось бывать в городе Ясы. В 1405 году, когда он при подготовке похода на Китай снова оказался на берегах Сырдарьи, в феврале месяце его постигла неожиданная смерть в городе Отраре, лежащем в 50-ти километрах к югу от Туркестана.
Из текста "Книги побед" можно предположить, что именно во время пребывания Тимура в городе Ясы последовал приказ о возведении над могилой шейха Ахмеда нового мавзолея. Воля заказчика была закреплена указом, предусматривавшим общий план, основные размеры и отчасти даже некоторые декоративные детали самого здания и внутреннего убранства. Сорок одному гязу должен был быть равен диаметр главного купола, размерами которого уже обусловливались все остальные пропорции памятника.
Спереди предполагался высокий арочный портал с двумя минаретами. За ним большое купольное помещение со сторонами в тридцать гязов и с отлитым, как и дверные петли, из сплава семи металлов водоемом (хаузом) посредине.
Дальше комната со сторонами в двенадцать гязов, под меньшим куполом которой выложенное мраморными плитами из Тавриза надгробие самого шейха. Справа и слева от усыпальницы два помещения (чарсуфы) для устройства собраний, каждая 16,5 х 13,5 гязов. Кроме того, несколько других помещений, а также худжр для прибывающих на поклонение паломников. Купола и стены, как того требовали архитектурные вкусы эпохи, должны были быть одеты изразцами.
Таково было задание, осуществление которого было возложено на Мавляна Убайдулла Садра. В надписях на разных частях памятника и на отдельных предметах его убранства до нас дошли еще некоторые имена мастеров, участников сооружения мавзолея. Выкладку изразцовой рубашки вел некий Хаджи Хасан родом из Шираза, чье имя и дата работы - 800 г. х. - выложены синими кирпичиками над наружной нишей северного фасада.
Шестиугольный изразец с барабана малого ребристого купола над самой усыпальницей сохранили имя другого ширазца, Шемс Абд-ал-Вахаба, который, по надписи, был творцом, если не всего мавзолея, то, вероятно, самой усыпальницы. 
Исфаганец Иез-ед-Дин, сын Тадж-ед-Дина, изготовил инкрустированные серебром бронзовые петли на двух дверях и несколько прекрасных бронзовых светильников. Огромный бронзовый котел отлит мастером Абд-ал-Азизом, сыном Шараф ад-Дина Тебризи.
Но даже при условии одновременности совместной работы всех перечисленных и других оставшихся безымянными мастеров и еще большего числа неквалифицированных рабочих, все же можно усомниться, что Мавляна Убайдулла Садру удалось закончить возведение здания в течение двух лет (а по некоторым рукописям - одного года), как то сообщает автор истории Тимура - Шереф-ед-Дин.
До сих пор незаконченное черное тело главного портала и отсутствие наружного купола над центральным залом - казанлыком и декора в большинстве помещений - наглядно свидетельствуют, что постройка вообще не была никогда завершена. Стоящий же на одной из петель внутренних дверей год 797 хиджры (1394 - 1395 г.г. н.э.) свидетельствует, что работы начаты не осенью 1397 года, а, вероятно, несколькими годами раньше, и что Тимур, совершая свой зиарат, должно быть, уже застал постройку в самом разгаре.
Во всяком случае, он мог видеть уже все шесть бронзовых подставок для чирагов и свечей, которые, как видно из надписи на них, сделаны по его распоряжению и окончены 20-го рамазана 799 г. х., т. е. 17-го июня 1397 года н.э.
Примерно к аналогичному выводу приходят и другие авторитетные исследователи туркестанской постройки. Так Б.Т. Туякбаева и А.Н. Проскурин датируют время строительства 1395 - 1399 г.г.
И в полном хронологическом согласии с этим, местное предание, записанное позднее, чем происходили затронутые в нем события, повествует, что после одного из своих налетов на Туркестан хан Золотой Орды Тохтамыш при возвращении на Волгу увез все ценные приношения верующих мазару ходжа Ахмеда и имущество потомков шейха.
Являясь как бы мстителем за святотатство, Тимур сумел разбить Тохтамыша и вернул все взятое им из города Ясы. Захваченная же у татар богатая добыча в значительной части отпущена была, "согласно полученному Тимуром во сне указанию", на возведение нового мавзолея и медресе при нем. Только преждевременная смерть эмира помешала окончить усыпальницу, а к постройке медресе так и не приступили.
Так гласит предание. История же знает лишь, что Тохтамыш, начиная с 1387 года, неоднократно вторгался в Среднюю Азию. Не раз сам Тимур встречался с ним на поле брани, и лишь решительные сражения 1395 года окончательно устранили татарского хана с его победоносного пути.
В этом же году сожженная столица Золотой Орды - Сарай - дала Тимуру крупную военную добычу. Какова бы не была истинная последовательность событий, остается несомненным, что при возведении мавзолея Ходжа Ахмеда эмир Тимур озаботился обеспечить ему дальнейшее существование.
Длинный свиток дошедшей до нас его "вакф-наме" (дарственной грамоты) содержит перечень отчужденных в окрестностях города Ясы поливных земель и арыков, доходы с которых подлежали строгому распределению, согласно сделанному эмиром завещанию. В должности первого мутевалли с наследственным правом был назначен потомок брата ходжа Ахмеда, по имени Мир Али Ходжа шейх, как человек по своим нравственным качествам вполне достойный вести дела по управлению вакуфным имуществом.
Вознаграждение ему определено в размере одной десятой всех доходов. Возглашение молитвы за государя и другие обязанности хатиба были возложены на Хазрет Дервиш Али, и право на занятие этой должности также закреплялось за его потомками. Установленный штатный состав лиц, обслуживающих мазар, предусматривал двух кари, способных читать наизусть все суры Корана, водоноса, уборщика и двух садовников при вакуфном саде.
Для кари, людей творящих зикр, бедняков, калек, сирот и странников предполагалось делать гороховые лепешки, а два раза в неделю, по пятницам и понедельникам, варить кушанье "халим" из 2 батманов пшеницы и 2 батманов мяса.
Остаток средств, получающихся после удовлетворения содержанием всех перечисленных лиц и после покрытия расходов на другие нужды, должен был идти на ремонт и поддержание самого здания усыпальницы. Торжественные слова в конце дарственной грамоты объявляют волю вакуфодателя нерушимой. "А если кто-либо нарушит определенные условия и права этого вакуфа, да будет тот предан проклятию всевышнего аллаха, ангелов и всех людей.
Да подвергнется такой человек вечному мучению создателя". Мечом объединив народы Центральной Азии в единую империю, эмир Тимур, конечно, нуждался в духовной опоре для своей власти, в опоре на идейные, религиозные авторитеты. Видимо, это привело его в один из дней 1397 г. к гробнице ходжи Ахмеда Ясави в городе Ясы. Незадолго до этого события город и его главная святыня были основательно разгромлены войсками мятежного хана Тохтамыша.
Видимо, незавидное состояние усыпальницы "великого мистика, предводителя совершеннейших из людей", да и весь город произвели на эмира удручающее впечатление. В итоге был издан указ о строительстве величественного здания на месте обветшавшего мавзолея.
Это уникальный факт в истории правления Тимура и в истории Казахстана не получил историко-культурного истолкования. Дело в том, что ханака ходжи Ахмеда Ясави - единственное строительное начинание эмира, предпринятое им вне его родного города Шахрисябза и столицы его империи города Самарканда.
Не объясняется ли особое почтение великого эмира к памяти ходжа Ахмеда тем, что с 1370 года его духовным наставником становится сейид Береке (умер в 1403 г.). Он, как и некоторые другие апостолы суфизма, заслужил в глазах Тимура такого доверия, что удачливый полководец объяснял все свои успехи "молитвой шейха Шемс ад-дина Кулаля, заботой шейха Зейн ад-дина Хавафи и благословением сейида Береке", и эмир завещал похоронить его в ногах погребения сейида.
Это и было сделано. Прах сейида Береке бал перенесен из Андхоя, где он был первоначально похоронен, и погребен в изголовье Тимура в Гур-Эмире. Если учесть, высказываемую рядом исследователей, вероятность того, что сейид Береке был последователем тариката Йасавия, то становится более понятным особое отношение Тимура к ходжа Ахмеду и месту его погребения.Функционально-планировочная структура туркестанской святыни.
В указе сам Тимур определил основные параметры и архитектурно-декоративный облик задуманной постройки. По грандиозности и пышности убранства новый архитектурный шедевр тимуридской эпохи не должен был уступать лучшим творениям своего времени - соборной мечети Биби-ханум в Самарканде, которую еще только предстояло заложить, или дворцу Ак-Сарай в Шахрисябзе.
Со всех концов империи были призваны мастера разных специальностей, и закипела работа. Прервала ее лишь смерть Тимура в 1405 году. Потому и осталась без изразцового покрытия портальная часть и интерьеры помещений, не вознеслись ввысь два стройных минарета и наружный купол над казанлыком.
Но даже не завершенной эта постройка представляет собой уникальное во многих отношениях явление в архитектуре Востока. Возьмем само название этой уникальной постройки. Какое из употребимых названий полнее отражает ее сущность? В различных средневековых источниках и поздних исследованиях она фигурирует под названиями - "усыпальница", "мавзолей", "мечеть-мавзолей", "ханака", или более абстрактно - "архитектурный комплекс", "мемориальный комплекс".
Но функциональное назначение этого уникального здания столь разнообразно, что каждое из этих названий отражает лишь одну из сторон многогранной роли, которую оно выполняло. Анализ архитектурно-планировочной системы и функций отдельных структурных компонентов проведенных членом-корреспондентом Академии архитектуры стран Востока Баян Туматаевной Туякбаевой, подводит нас к убеждению, что архитектурный комплекс ходжи Ахмеда Ясави есть, по сути, храм суфийской общины ясавитов.
Здесь находится гробница основателя ордена ясавитов; перед ней огромный зал джамаатханы ("казанлык") для коллективных ритуальных радений последователей; помещение мечети и в противоположном углу комплекса залы для собраний, видимо, духовной элиты, и проведения диспутов, совещаний, совместных чтений; предусмотрено здесь и помещение для хранения рукописей: китабхана, где послушники постигали премудрости учения; есть и зал со своим колодцем-источником святой воды (кудукхана) и отдельная трапезная (асхана) и многочисленные худжры. Связь между помещениями и частями здания обеспечивается развитой системой коридоров и лестниц.
Объемно- пространственное решение ханаки построено по схеме портально-купольных сооружений с продольно- осевым расположением главных объемов - портала, джамаатханы и гурханы. Эта основная ось ориентирована по направлению Юго-Восток - Северо-Запад.
Связующим элементом всей планировочной композиции является центральный зал - джамаатхана, или казанлык. Последнее название закрепилось, вероятно, в позднейшее время и возникло потому, что в центре зала стоял уникальный бронзовый казан.
Этот зал служил изначально как место собраний и групповых радений дервишей. В плане представляет собой квадрат со стороной 18,2 метров, перекрытый куполом высотой около 36 метров от уровня пола. В стенах зала имеются ниши шириной 7,2 метра и высотой 13,5 метров. Они имеют разную глубину: южная (входная) - 3,7 метров, противоположная (со стороны гурханы) - 6,4 метров, боковые - по 0,8 метра. Освещался зал посредством больших окон устроенных в четверике.
Нижняя часть стен зала покрыта панелью из голубых глазурованных шестигранных плиток, обрамленных синим майоликовым пояском с растительным орнаментом. Верхние части ниш и все подкупольное пространство покрыты сталактитовым декором. Изначально все плоскости стен и сталактиты были покрыты росписями, в основном синей краской, в декоративную систему которых были вплетены эпиграфические элементы.
Следующим помещением на центральной оси планировочной композиции и важнейшим во всем комплексе ханаки является гурхана - усыпальница. В суфийской философии место погребения понималось как райский сад - обитель души усопшего праведника. Соответственно и было воплощено декоративное и планировочное решение этого помещения. В центре крестообразного в плане зала установлено надгробие, облицованное плитами зеленоватого серпентинита.
Угловые гульдасты и карниз надгробия декорированы резьбой в виде жгутов и сталактитов. Другие декоративные элементы отсутствуют, что создает впечатление изящного аскетизма, соответствующее духу учения ходжи Ахмеда.
Гурхана перекрыта двойным куполом, внутренний имеет высоту 17 метров, наружный - 28 метров от уровня пола. В стенах помещения сделаны четыре ниши глубиной около 1 метра, шириной 3,5 метров и высотой 8,5 метров. В нишах дверные и оконные проемы.
В основание стен на каменный резной цоколь поставлена изразцовая панель из шестигранных зеленых плиток, расписанных золотом. Ниши и все подкупольное пространство оформлено сталактитами. Как и в казанлыке, плоскости стен и сталактиты были первоначально расписаны синими и золотыми узорами.
В идеологической функции всего архитектурного комплекса ханаки помещение усыпальницы играло главенствующую роль. Это подчеркнуто планировкой всего комплекса, предназначенного хранить и воспроизводить культ святого суфийского проповедника.
Третьим по идеологической значимости помещением комплекса является мечеть. Значимость ее подчеркнута, кроме прочего, еще и положением этого помещения в планировочной системе всего комплекса - у изголовья справа от погребения святого шейха. Это просторный богато декорированный зал. В стенах большие ниши высотой 11,5 метров и глубиной 2 и 3 метров. Перекрыто куполом на многогранном барабане.
Как и в предыдущих залах, основания стен оформлены изразцовой панелью голубого цвета с полихромным майоликовым поясом. Подкупольное пространство, паруса, ниши сплошь украшены многоярусными сталактитовыми системами.
В юго-западную стену встроен михраб, сплошь украшенный полихромной майоликовой мозаикой. Стены и сталактиты прежде были сплошь расписаны орнаментами растительного характера с элементами эпиграфики.
Через коридор мечеть связана с помещением китабханы, расположенным к юго-востоку от нее. Это небольшая комната размером 4,5 х 5,2 метров. Торцовая и входная ниши несколько увеличивают объем помещения. Перекрытие решено посредством системы арок, щитовидных парусов и шестигранного свода. Здесь хранились рукописные книги и документы, а также проводились занятия по изучению Корана.
Элементы внутреннего убранства китабханы отсутствуют, т.к. интерьерная отделка здания не была завершена. Но, как и центральные помещения комплекса (гурхана, джамаатхана и мечеть), китабхану и другие помещения предполагалось богато декорировать.
Следующее по значимости помещение, известное под названием Большого аксарая, расположено по левую сторону от усыпальницы. Это просторный двусветный зал размерами 6,2 х 10,2 метров. Две двери ведут к усыпальнице и Малому аксараю.
В стенах зала шесть арочных ниш высотой 7 метров, шириной 4 метра и глубиной 2,5 метров с невысокими суфами для сидения. В южной стене по обе стороны от входа устроены камины. Перекрывают зал два купола, опирающиеся на систему арок. Над арками ниш на уровне второго яруса проходит обходная галерея.
К югу через коридор расположено помещение известное под названием Малый аксарай. Это сравнительно небольшой зал размерами 4,5 х 2 метров, объем которого увеличен посредством двух ниш в торцовой и входной стенах.
Перекрытие такое же, как и в китабхане. Эти два помещения имели явно гражданскую функцию и служили для светских собраний, проведения диспутов, совещаний и чтений. О том, что в системе помещений туркестанской ханаки были помещения для пребывания почетных гостей и проведения там диспутов и чтений, свидетельствует сообщение Фазлаллаха ибн Рузбихана, посетившего Туркестан в 1509 году.
В своем известном сочинении "Записки бухарского гостя" он, в частности, пишет, что "в той священной обители святых и обители мира друзей" шайх ал-ислам Шайх Шамсаддин Мухаммад Махим-шайх, потомок Ахмеда Йасави, читал ему книгу имама Мухии ас-суна ал-Багави "Светильники". Автор пишет, что шейха слушали его ученики, улемы, муфтии Туркестанского края, путешественники и живущие при мазаре.
Далее он пишет, что провел при гробнице Ахмеда Йасави двенадцать дней "в уединенной молитве и благочестивом собеседовании в собрании, где поучал и сам учился, совершенно отказавшись от всего прочего". Как показала Б.Т. Туякбаева, существование при святых мазарах помещений явно гражданского назначения согласуется как с суфийской догматикой, так и с кочевническими традициями тюркских племен.
Функционально менее значимые помещения расположены в южной (нижней) части архитектурного комплекса. Это асхана и кудукхана. Помещение асханы представляет собой двусветный вытянутый зал размерами 12 х 6,2 метров. Объем его значительно расширен за счет глубоких ниш с суфами. Высота ниш около 6 м. Над ними проходит обходная галерея с аркадой, раскрывающейся в зал. Галерея сообщается с худжрой и имеет выход на минарет.
Перекрытие асханы осуществлено посредством системы арок, членящих плафон на три квадрата, каждый из которых перекрыт крестовым сводом. Помимо входа с северной стороны из примыкающего коридора, ранее был вход прямо снаружи в западной стене.
Позже он был заложен в результате одного из ремонтов здания. В юго-восточной части здания расположено помещение кудукханы - колодезной. Вход, как и в асхану, с северной стороны из примыкающего коридора. Это также двусветный зал, но крестообразный в плане и перекрыт куполом. Высота 16 метров, длина сторон квадрата 6,3 метров. В стенах глубокие ниши размером 4,5 х 2 метров. В пилонах южной ниши устроены две маленькие (3 х 1,8 метров) подсобные комнатки.
По второму ярусы проходит обходная галерея с большими арками, обращенными в зал. В южной нише на оси зала находится колодец. Устройство колодца в комплексе ханаки имеет как утилитарно-бытовое, так и идеологическое объяснение.
Интересные факты относительно колодца в архитектурном комплексе Ахмеда Ясави были получены в ходе аварийных археологических работ, проведенных в центре зала казанлык в 1997 году. Здесь под первоначальным полом была расчищена кольцевая выкладка жженым квадратным кирпичом (26 - 27 х 26 - 27 х 5 - 6 см).
Кирпич уложен по кругу в 3 - 4 слоя, внешний диаметр кольца около 2 метров. Очевидно, эта выкладка служила своеобразным фундаментом для тяжелого (вес около 2000 кг) бронзового котла. Уникальный котел был отлит, как известно из надписи на нем, по распоряжению Тимура в дар "усыпальнице шейха ислама".
Дата в той же надписи - "20 шаваля года 801", т.е. 25 июня 1399 года.  После снятия жженых кирпичей этой кольцевой выкладки и углубления во II ярус обнаружилось, что в самом центре ее, а значит в геометрическом центре квадрата зала, находится устье колодца. Диаметр дудки 0,9 - 1,0 метров. К сожалению, расчистить ее удалось лишь на глубину 7,5 метров. Данный факт может быть интересен для реконструкции истории возникновения храмового комплекса Ходжи Ахмеда.
Вероятно, что еще до строительства в конце XIV в. на этом месте уже существовал некий ансамбль построек, организующим центром которых был мавзолей Ходжи Ахмеда и обширный двор перед ним, в центре которого находился колодец. План тимуридского архитектурного комплекса так наложился на план первоначального ансамбля, что центр двора совпал с центром всего тимуровского комплекса.
Колодец по каким-то причинам был засыпан в ходе одного из последующих ремонтов (в его заполнение попали фрагменты ганчевой штукатурки с синей росписью, детали изразцовой декоративной панели, кирпичики с синей глазурью от облицовки купола), а точно над ним был установлен огромный котел, как "место для пития".
Как известно из декоративной надписи на котле, эмир Тимур, давая распоряжение отлить котел, следовал заповеди Пророка: "Тот, кто водворит место для пития на пути Аллаха, да возвысится он, тому Аллах соорудит в раю водоем" (перевод А.А. Иванова).
Наполнялся котел водой из другого колодца, устроенного в отдельном помещении. Для этого в "штате" туркестанской святыни по "Жалованной грамоте" Тимура была предусмотрена должность водоноса. Таким образом, раскопки в зале казанлык архитектурного комплекса ходжи Ахмеда неопровержимо доказали, что великий святой был похоронен на древнем некрополе, который принадлежал, скорее всего, рядом расположенному поселению Ясы (городище Куль-тобе). Этот некрополь существовал с доисламских времен, о чем говорят находки керамических сосудов в самых глубоколежащих погребениях, которые можно датировать периодом VII - IX в.в.
После погребения Ходжи Ахмеда некрополь продолжал существовать и, вероятно, функционировал с еще большей интенсивностью. Об этом свидетельствует плотность погребений, залегающих на глубине от одного до полутора метров.
С этого же уровня происходят погребения с ювелирными изделиями, характерными для XII - XIV в.в. При строительстве в конце XIV в. архитектурного комплекса часть некрополя неизбежно оказалась под полами помещений, а некоторая часть погребений была разрушена при закладке фундаментов.
В период между погребением ходжи Ахмеда и возведением тимуровского комплекса на этом месте, вероятно, уже сложился некий комплекс мемориально-культовых зданий, объединенных обширным двором с колодцем в центре
Таким образом, анализ архитектурно-планировочной и функциональной композиции, семантики декоративного убранства и истории возникновения туркестанского памятника позволяют сделать вывод о том, что эта постройка является культово-храмовым комплексом дервишского ордена ясавитов, одного из многочисленных толков суфийского течения в исламе, синтезировавшего как мусульманские догматы, так и доисламские языческие представления, восходящие к древним идеологическим традициям кочевых центральноазиатских племен.
В "Жалованной грамоте", данной Тимуром туркестанской усыпальнице "великого суфия, султана правоты и истины", в вечную собственность, выделены большие участки орошаемых земель, доходы с которых надлежало неукоснительно использовать на содержание самого здания, его обслуживающего персонала, потомков и учеников Ходжи Ахмеда. Управителем и распорядителем (мутавали) собственности, дарованной Тимуром, был назначен Мирали-шейх, потомок родного брата Ходжи Ахмеда - Садыр-шейха, и в дальнейшем все его потомки по мужской линии.
Из той же "Жалованной грамоты" Тимура явствует, что функционирование храма обеспечивалось определенным штатом служителей; дважды в неделю устраивался поминальный обед "Халим-аба", для кариев-чтецов, изучивших наизусть святейший Коран, для творящих "зикр", т.е., прославляющих имя всевышнего создателя, а также местных бедняков, немощных людей и сирот.
Ежедневно в храме выпекалось достаточное количество лепешек для раздачи среди этой категории населения города. Все последующие правители Туркестана подтверждали и признавали права мутавали гробницы Азрет-Султана на доходы с вакуфных земель и порядок ее материального обеспечения, учрежденной Тимуром.
Но "учреждал" ли эмир этот порядок? Скорее всего, он санкционировал уже существующий порядок внутренней жизни храма, придав законность давно сложившимся правилам и обычаям. А начали они формироваться, надо полагать, со времен смерти Ходжи Ахмеда Ясави (1166 г.). На некрополе небольшого городка Ясы возник храм культа популярного суфийского проповедника. И опять непонятная странность...
Почему Ходжа Ахмед, родившийся, если верить преданию, в Испиджабе (древний город неподалеку от современного Шымкента), прошедший курс обучения в Бухаре, религиозном центре всей Средней Азии, переселяется в вилайет Шавгар и начинает свою проповедническую деятельность не в столичном городе округа, а удаляется в небольшой городок Ясы в его окрестностях? Объяснение этому факту может быть несколько, и все они только гипотезы, поскольку письменные источники хранят молчание по этому поводу, а сколько-нибудь широких и целенаправленных археологических исследований в Туркестанском районе до сих пор не проводилось.
Нам же представляется, что объяснить сей факт можно исходя из той идейно-политической ситуации, которая существовала в ХП в. в данном регионе, как и во всех северо-восточных окраинах Средней Азии, пограничных с безбрежным миром степных кочевников. Ислам, утвердившийся в крупных городах, имел еще очень слабые позиции в отдаленных селениях, в массе кочевых племен, которые продолжали оставаться в "неверии", т.е. поклонялись прежним богам, отправляя свои древние культы.
И, естественно, что миссионер-проповедник должен был идти "в массы". А как найти путь к кочевникам, которые основное время живут рассредоточенно, вечно находятся в движении. Устанешь гоняться за ними по степям. Но свои племенные культовые центры кочевники посещают непрестанно, регулярно собираясь в определенные сроки для отправления совместных церемоний. Таким древним культовым центром объединения огузских племен и был, вероятно, некрополь поселения Ясы. Название поселения, кстати, тоже восходит к названию одного из родоплеменных подразделений огузов.
Огузами назывались тюркские племена, расселившиеся по всему присырдарьинскому региону в IХ в. и сыгравшие большую роль в этногенезе казахов. Они подчинили себе крупные города, частично осели в них. В состав огузов, видимо, влились и местные кочевые и полукочевые тюркоязычные племена, взяв себе в качестве общенародного имя "огуз", сохранив в то же время свои настоящие названия для более мелких подразделений.
Исследователями установлено, что формирование огузской этнополитической общности было сложным процессом. В IХ - Х в.в. в состав державы огузских общин вошли древние местные кочевые и полукочевые племена, имевшие зимовки в Присырдаоьинском регионе и Аралокаспийских степях, а также пришлые тюркские кочевники из Семиречья и Сибири.
Одним из местных компонентов в огузском объединении и было древнее, к тому времени тюркизированное, племя ясы (Асы), избравшие местом своего расселения еще в глубокой древности земли между Сырдарьей и Каратау и имевшие свой древний культовый центр в селении Ясы.
Имевшиеся археологические данные говорят о том, что, по крайней мере, с первых веков н.э. на землях Южного Казахстана возникают укрепленные города-ставки и неукрепленные селения. Множество их известно в Туркестанском районе.
Возможно, что Ясы - это остатки поселения того племени асиев/асианов, которые упоминаются еще античными авторами (Страбон, Помпей Трог) среди племен, сокрушивших во II в. до н.э. среднеазиатскую Греко-Бактрийскую державу. Во всяком случае, появление и происхождение этого этнотопонима и народа, с которым он связан (Asi) на средней Сырдарье представляет собой трудноразрешимую загадку.
По этому поводу различными учеными высказано множество догадок. Известный лингвист Аманжолов А.С. в свое время предположил, что "As" есть название древнего династийного рода и название божества неба. Может быть, такая этимология отражает древние истоки почитания культового места, которое было на месте города Ясы (или его некрополя)?
Еще известный востоковед академик Гордлевский В.А. после посещения туркестанской святыни в 1929 г. подчеркнул в своем исследовании культа Ходжи Ахмеда Ясави, что культ этого мусульманского святого слился, что обычно для ислама, с каким-то древним местным культом, имевшим явно аграрный характер, со свойственным таким культам календарным циклом празднеств и ритуалов.
Хотя древняя и большей частью средневековая история Казахстана воспринимается на первый взгляд как череда сменявших друг друга династий, государств и народов (племен), но это только на первый взгляд. Действительно возникали и распадались этнополитические объединения под гегемонией того или иного рода-племени, возникали государства со своими династиями правителей, происходила миграция, в результате которой этнические названия (и их носителей) мы встречаем в землях за тысячи километров от берегов Сырдарьи и Иртыша.
Но эти события, видимо, мало касались рядового населения. Народ в основной своей массе продолжал кочевать по бескрайним просторам, строить дома, прокладывать каналы и молиться своим старым добрым богам.
Тем самым протягивалась основная генетическая линия этнокультурной преемственности от исторически известных турок, саков, массагетов, исседонов до современности. И эта основная линия преемственности связана с нашей землей. И передавали ее как эстафету наши предки от поколения к поколению, в разные исторические периоды, известные на страницах письменных источников под различными собирательными (обобщающими) названиями.
Этот сложный и многомерный процесс историко-культурной эволюции, протекавший на земле Казахстана, становится доступным объективному изучению благодаря археологическому исследованию таких сложных археолого-архитектурных исторических комплексов, каковым является город Туркестан и города его округи.
Место притяжения политических и экономических интересов различных государств, торговый и культурный центр на стыке степных просторов и региона древних земледельческих культур, место проповеднической деятельности тюркского суфия ходжи Ахмеда Ясави, политический центр Казахского ханства и "вторая Мекка" мусульманского Востока - средневековый Туркестан - воплощал в себе общие и специфические черты синкретической культуры, олицетворял переплетение различных в своих истоках культурных традиций.

Источник:
Ербулат Смагулов - зав. группой Института археологии НАН РК, кандидат исторических наук, руководитель Туркестанской экспедиции. Из книги "Туркестан. Штрихи к историческому портрету".

Фотографии
из Туркестанского альбома. Издан в 1872 году в Санкт-Петербурге, по распоряжению первого ташкентского генерал-губернатора Константина Петровича фон Кауфмана. Альбом включал четыре части: археологическую (два тома), этнографическую (два тома), ремесел народов Средней Азии (промысловую) и историческую часть. Количество фотографий более 1200. Составитель А. Л. Кун (1871 - 1872 г.г.). Сбор материалов для многотомного издания более двух лет осуществлялся в военно-топографическом отделе Ташкента, где были напечатаны литографские части каждой пластины. Полный комплект всех томов и частей этой книги хранится сегодня только в трех собраниях: в Национальной библиотеке Узбекистана в Ташкенте, в Государственной Библиотеке имени В.Ленина в Москве и в Библиотеке Конгресса США в Вашингтоне. Каждый из шести томов «Туркестанского альбома» представляет собой огромный фолиант, обитый зеленой кожей, размером 45 на 60 сантиметров. На каждой странице издания размещено от одной до восьми фотографий, исполненных по технологии альбуминовой печати (на основе яичного белка). В 2007 году Национальная Библиотека Конгресса США завершила полную оцифровку всех страниц «Туркестанского альбома».