Поездка на Рахмановские ключи.

 «Конечно, я могу и ошибаться, но во всяком случае, Шарыповы и Лубягины, по отзыву всех бухтарминцев, - самые старые фермы мараловодов на Алтае, а не Черновы в Верхнем Уймоне, чего те и не отрицают. Что мараловодство зародилось в Фыкалке у Шарыповых»

А.М. Никольский. 1882 год.

Туры по долине реки Бухтарма.    

Есть путешествия великие, принесшие всемирную славу их участникам, и их знают все. Таковы экспедиции Н.М. Пржевальского, открывшие миру природу Центральной Азии. А есть и совсем небольшие путешествия-поездки, может быть, даже командировки, известные небольшому кругу специалистов-ученых, но они тоже внесли свой вклад в науку, и вспомнить о них было бы интересно.
Именно таким было путешествие на Алтай в 1897 году приват-доцента Санкт-Петербургского Лесного института, известного биолога и охотоведа Анатолия Александровича Силантьева, которое он совершил по поручению Министерства Земледелия для изучения состояния мараловодства.
В те годы мараловодство находилось в зачаточном состоянии. Прошло всего 60 лет, как сметливые русские мужички первыми в мире догадались не убивать диких оленей из-за целебных рогов, а содержать их в полувольном состоянии.
Так родилась целая отрасль животноводства, и Российское Министерство Земледелия заметило его, оценило и командировало специалиста - ученого, чтобы на месте изучить проблемы ценной отрасли хозяйства.
В качестве помощника Силантьев взял с собой студента Лесного института А. Серебряникова, тем более что  Зоологический музей (сейчас ЗИН АН) поручил Силантьеву сбор фаунистического материала, выделив для этой цели 300 рублей и снабдив необходимыми для этого инструментами и принадлежностями.
1897 год, конец XIX века. Всего два года назад, чтобы приехать на Алтай, надо было выезжать за 3 - 4 месяца и трястись в дорожном тарантасе, запряженном лошадьми, ежедневно подвергая себя риску простудиться, вместе с повозкой провалиться под лед в реку или опрокинуться на косогоре.
Теперь же, с постройкой железной дороги путь из Петербурга до Ново-Николаевска (ныне  Новосибирск) преодолевался не более чем за 6 суток. Почти та же скорость, что и на нынешней железной дороге, хотя и прошло целых  105 лет!
Из Ново-Николаевска путь Силантьева на перекладных лежал в Барнаул, где ученый получил радушный прием и всевозможные содействия со стороны начальника Алтайского округа генерал-майора В.К. Болдырева.
Не меньше участия встретил путешественник и в Бийске, где благодаря любезности исправника Головачевского к нему для охраны был прикомандирован стражник Ковалев. Центры тогдашнего мараловодства располагались по Катуни, в Уймонской долине, по реке Чарышу, но самые богатые и многочисленные маральники были на Южном Алтае, в долине Бухтармы. Кроме того, Силантьев намеревался посетить Телецкое озеро, Чуйскую и Курайскую степи в Горном Алтае, пройти по Аргуту и Чулышману.
Таким образом, намечался большой кольцевой маршрут, охватывающий большую часть Алтая, сложный и даже опасный, по большей части проходящий по горной тайге, где в лучшем случае были только тропы, да и то совершенно незнакомые путешественникам.
Но путников не пугали трудности пути по безлюдной местности с переправами через бурные, горные реки, наоборот, они жаждали попасть в самые дикие места, чтобы проверить и испытать себя и насладиться красотами чудной алтайской природы.
Гораздо больше страшило другое. Как пишет сам А. Силантьев, два грозных призрака тяготели над ними во все время путешествия и отравляли все удовольствие: это ограниченность во времени - в их распоряжении было всего два месяца, июль и август и скудность денег, ведь предстояло нанимать проводников, лошадей, закупать продовольствие.
К этому прибавлялось и отсутствие хорошей карты, да и с проводниками, знающими всю дорогу, была проблема. Поэтому все время приходилось решать мучительные вопросы: так ли едут, не сократить ли маршрут, хватит ли денег, успеют ли вовремя окончить маршрут.
За Бийском начинался Горный Алтай. Двигаясь по тракту, Силантьев осматривал маральники. Это обследование заключалось в сборе статистических данных, осмотре животных и «садов» (от слова “садок”) и «парков», так назывались огороженные участки для выпаса маралов.
Хозяева маральников, опасаясь подвоха, отвечали неохотно, но увидев, что все делается в их интересах, разговаривались, беседа становилась непринужденной и оживленной, мараловоды делились всем сокровенным, рассказывали случаи из жизни животных и т.д.
Ученый присутствовал при съемке рогов и производил фотосъемки. Не гнушался он и участвовать в охоте на горных коз, сурков, тем более, что сбор зоологических трофеев (шкур, черепов и пр.) он обещал делать для зоологического музея.
На этом первом этапе Силантьев ехал без своего спутника, Серебряников, задержавшись в Петербурге на студенческих занятиях, нагнал его в Онгудае. Здесь кончалась колесная дорога, дальше путешественникам предстояло, оставив повозки, навьючить весь свой багаж на лошадей и пуститься в горы.
По пути в Уймон надо было верхом на конях перевалить через заснеженный Теректинский хребет, где у верхней границы леса на перевале Курегеш они заночевали. Всю дорогу, не менее трех дней беспрерывно шел дождь, на белках сменяющийся снежной крупой при очень сильном, холодном ветре.
Путники ежились от холода, но более всего Силантьева удручало то, что из-за непогоды невозможно было выбрать момент для фотографирования, и много роскошных видов осталось неснятыми.
В Уймонской долине осмотрели здешние маральники, привели в порядок свои сборы: рога, шкурки и прочее и, наняв за 170 рублей 14 лошадей и двух проводников, разделились на две партии. Сам Силантьев с проводниками и вьючными лошадьми решил осмотреть маральники по Чарышу, а Серебряников с Коноваловым через Тальменье озеро должны были перевалить через высокий Катунский хребет, двигаясь медленно и уделяя возможно больше внимания сбору зоологического материала, после чего спуститься в Бухтарминскую долину с таким расчетом, чтобы через две недели прибыть в станицу Алтайскую (Катон-Карагай), где обе группы должны были встретиться.
Так все и вышло. Силантьев, по завершении работ в Уймонской долине, из деревни Абай поднялся, перевалив через Холзун, и по долине реки Черновой спустился в деревню Пихтовку на Бухтарме. На этот раз погода благоприятствовала путешественнику, сияло солнце, все шло прекрасно, если не считать досадного случая, когда Силантьев, задержавшись с фотографированием, разъехался со своими спутниками и заблудился в тайге.
Проплутав целый день, к вечеру в вершине речки Шихалихи он наткнулся на одинокую пасеку. Старик пасечник приютил его на ночь, а утром вывел на тропу, где они встретились с проводниками, немало перепугавшимися за судьбу своего начальника.
Из Пихтовки, поднявшись вверх по Бухтарме, Силантьев осмотрел маральники в Сенной, Коробихе, Печах, Белой, Язевой и Фыкалке. Здесь был центр всего мараловодства на Алтае. Именно здесь зародилось это занятие и отсюда распространилось по всем Алтайским горам.
По расспросам старожилов Силантьев записал всю историю возникновения мараловодства. В незапамятные времена попав в Сибирь, русские люди с удивлением узнали, что китайцы за большие деньги скупают оленьи рога и особенно ценят молодые, те, что еще не окостенели и называются пантами.
Охота на маралов давала хороший доход. Особенно процветала она на Алтае, где было много зверей и поселились беглые русские – старообрядцы, преследуемые властями за веру и рабочие Колывано-Воскресенских заводов, сбежавшие от непосильного труда на рудниках.
И это понятно: ведь прячась по диким горным ущельям на Бухтарме и Катуни, им трудно было заниматься земледелием или скотоводством. Продажа же пантов давала им возможность безбедно жить – покупать еду в соседних русских селениях, а одежду у китайцев.
Однако усиленная охота привела к быстрому падению численности оленей, добывать рога становилось все труднее.  «А что если не убивать марала, а содержать дома, каждый год срезая целебные рога» - пришла мысль  у сметливых русских мужичков.
К догадке привело и то, что частенько, убив матку, в руки попадали телята оленя. А началось все с того, что житель села Фыкалки Савелий Игнатьевич Ушаков в начале 30-х годов XIX века, поймав живого бычка-марала, стал держать его у себя в «садочке».
Бычка этого купил у Ушакова Авдей Парфенович Шарыпов, и стал пополнять свой маральник новыми, добываемыми на воле зверями. Взяв себе в жены дочь Егора Васильевича Лубягина из деревни Язевой, Шарыпов познакомил своего тестя со своим занятием и, продав ему несколько оленей, положил таким образом начало мараловодству в деревне Язевой. Дело своего отца с успехом продолжили сыновья Шарыпова Роман, Сидор  и Афанасий, с которыми и встречался Силантьев.
Интересно, что право приоритета оспаривалось Степаном Семеновичем Лубягиным, внуком уже упомянутого Егора Васильевича. По его словам дед завел маральник прежде всех в 1835 году в деревне Язевой, и, выдав свою дочь за Авдея Шарыпова, дал в приданное несколько зверей. Постепенно маралов стали содержать и другие жители деревень по Бухтарме (в Коробихе, Язевой, Белой, В Печах и Сенной) и по Катуни, в Уймонской долине.
Записав эти две версии, Силантьев отдал предпочтение первой. Степенные и скромные Шарыповы вызывали у него больше доверия, нежели развязный до нахальства молодой Лубягин, говоривший на витиевато-семинарском языке и мнящий себя потомком первого мараловода.
«Конечно, я могу и ошибаться, но во всяком случае, Шарыповы и Лубягины, по отзыву всех бухтарминцев, - самые старые фермы мараловодов на Алтае, а не Черновы в Верхнем Уймоне, чего те и не отрицают. Что мараловодство зародилось в Фыкалке у Шарыповых, сообщал и А.М. Никольский в 1882 году». (А.Никольский - ученый биолог, совершивший путешествие на Алтай в 1882 году - А.Г.).
Так писал сам Силантьев в своей книге «Исследование мараловодства на Алтае», изданной в 1900 году в Петербурге. Там же он приводит цифры по состоянию мараловодства того времени. Не вдаваясь в подробности, приведем лишь две из них: из 201 маральника на Алтае и 6280 маралов, в бассейне Бухтармы было 115 маральников с 3641 маралом (вместе самки и самцы).
4 августа утром отряд Серебряникова прибыл в Катон-Карагай и расположился станом близ станицы, а днем туда же подъехал Силантьев из Фыкалки. Отряд Серебряникова немного задержался в пути из-за намерения обязательно добыть алтайского черного сурка, который до сих пор никак не давался в руки ученым. 
Только с большими усилиями, пролежав у норы около трех дней, удалось застрелить и добыть двух больших и одного маленького зверька, причем трудность заключалась в том, что раненые зверьки проваливались в свои норы между камней, откуда вытащить их не было никакой возможности. 
Благополучно встретившись, экспедиция в полном составе на следующее же утро выехала вверх по Бухтарме до деревни Черновой, где на несколько дней сделали привал в пустой заимке, любезно предоставленной ее хозяином М.И. Ошлыковым.
Здесь приводя в порядок свои сборы и дневники, участники путешествия прожили 4 дня, а 10 августа тронулись в дальнейший путь на деревню Березовку, а оттуда на Берель - последний мараловодческий пункт на Бухтарме.
К 15 августа с осмотром бухтарминских маральников было покончено, оставалось пробраться через горы в Улалу - поселок на Северном Алтае, где маральников было мало и, таким образом, деловая часть экспедиции была почти закончена, но впереди оставалась самая трудная и самая интересная часть поездки через Рахмановские ключи, высокогорье, с пересечением рек Аргута, Карагема через отроги Южно-Чуйского и Северо-Чуйского хребтов.
Как пишет сам Силантьев, «Две недели с 15 августа по 1 сентября мы, не отвлекаемые никакими обязанностями, вполне предавались созерцанию очаровательнейших, грандиозных картин горной природы, сохранившейся в девственной чистоте, и отмахали за это время более трети всего нашего пути по Алтаю, высадившись 1 сентября на северном берегу Телецкого озера».
Но сколько опасных приключений, трудностей, лишений, минут отчаяния пришлось пережить на этом пути!
Временами казалось, что выхода нет, и уныние овладевало путниками. После многодневного пути от Рахмановских ключей добрались до речки Карагем, впадающей в Аргут. Два дня шел дождь, все вымокли, палатки протекают, пронизывающий ветер и сырость не дают разжечь костер.
Но самое главное, выяснилось, что русские проводники дальнейшего пути не знают, встреченные по пути калмыки (алтайцы) разбежались, лошади сбили ноги и дальше идти не могут. Что делать? Легче всего было бы кратчайшим путем добраться до Онгудая, где начиналась колесная дорога, а оттуда в Барнаул.
Но тогда прощая мечта пройти по самым интересным местам Алтая, увидеть Телецкое озеро, собрать там зоологический материал да и сведения о местных маральниках. И тут Силантьеву пришло решение найти калмыцкого бошко, нечто вроде сотника, алтайского старосты, созвать совет и попробовать найти алтайских проводников.
Так и сделали. Нашли двух алтайцев, а те привели бошко. Но он оказался в усмерть пьяным, а кроме того никто из алтайцев не знал русского языка, а путешественники - алтайского. Однако с величайшими трудностями все устроилось, нашли проводников, наняли свежих калмыцких лошадей и тронулись в путь. 
Пять суток ехали путешественники с проводниками, ни слова не знающими по-русски, но зато выполнили весь намеченный план и увидели красивейшую часть Алтая. Так закончилось увлекательное и очень нужное путешествие Силантьева по Алтаю. 
Лекарства на основе пантов издавна ценились китайской и тибетской медициной и долгое время отрицались европейскими врачами. Сейчас пантокрин признанное в медицине средство, восстанавливающее жизненные силы человека. Панты давали хороший доход, и разведение маралов стало самым выгодным делом на Алтае. Заводчики быстро богатели, и по их примеру разведение маралов стало продвигаться на восток: в Хакассию и даже на Дальний Восток.
До революции  1917 года число маралов в хозяйствах Бухтарминского края перевалило за 10 тысяч голов. Гражданская война и последовавшая за ней разруха, а потом насильственная коллективизация сильно подорвали отрасль. После 1995 года, с переходом на частную собственность, мараловодческие хозяйства быстро стали восстанавливаться там, где они и были до революции. Например, появились даже в Зыряновском районе.
В 2002 году мне довелось побывать в тех мараловодческих деревнях по Бухтарме. В Фыкалке я удивился не только живописности окрестностей, но и патриархальному виду деревни, сохранившему, как мне показалось, свой облик еще XIX века. Обратила на себя внимание большущая полутораэтажная изба, возвышающаяся на холме в центре старой деревни. Вид самый затрапезный, запущенный донельзя.
Поднялся по высокой лестнице на крыльцо: на дверях здоровенный амбарный замок; судя по всему, тут брошенный магазин. Чей это дом, напрашивалось само собой, по крайней мере, так хотелось бы. Но спросили у местных жителей и подтвердилось: это дом Шарыповых. 
Если бы мы жили в цивилизованной стране, тут обязательно был бы музей мараловодства и туристы приезжали бы сюда познакомиться с богатой историей края, страной «каменщиков», Бухтарминским Беловодьем. А так … горько и обидно видеть, как рушатся бесценные реликвии истории. Истории, которой мы могли бы гордиться.
Сейчас мараловоды переживают не лучшие времена. Появилась  конкуренция со стороны стран, откуда никогда раньше  панты не вывозились. Это Канада, где оленей стало очень много, так как там хорошо поставлена работа по сохранению дикой фауны.
Это Новая Зеландия, где завезенные из Европы олени так размножились, что стали угрозой для местных аборигенов - очень ценных животных, и в первую очередь для сумчатых. Там даже создана специальная служба по регулированию численности оленей и их отстрелу.
И, тем не менее, у мараловодов Казахстанского края есть перспективы, ведь качество местных пантов выше остальных. Залогом тому богатое алтайское разнотравье, равным которому трудно где либо найти.

Источник:
Писатель-натуралист, фотохудожник, краевед Александр Лухтанов.