Традиции музыкального творчества казахов.

«Меж аулами сена стоят стога.
О аллах, как нам молодость дорога!
Если б только не дочка - горе мое,
я давно б мужа бросила, старика.
Я в Ташкент овец гоню на базар.
Боже, как же мой муж противен и стар!
Старый хрыч, я ушла б от него хоть сейчас,
да людская молва страшней, чем пожар»

Песня Майры.

Национальные фестивали и праздники Казахстана.

После своей первой встрече с Майрой А. В. Затаевич писал: «Не  успел большой пассажирский пароход «Ленинград», на котором я ехал вверх по Иртышу, из Омска в Семипалатинск, отвалить от павлодарской пристани, как снизу, из окон каюты 3-го класса, послышались звуки красивого грудного и благородного по тембру контральто, не видимая мне обладательница коего пела казахские песни под совершенно неожиданный аккомпанемент на большой гармони!
Конечно, через минуту я был уже внизу и увидел там окруженную публикой брюнетку лет за тридцать, красивую и худощавую, с серьезным продолговатым лицом и ярким румянцем на несколько впалых щеках. В ушах ее были надеты длинные восточные серьги, а на груди в несколько рядов красовались различные ожерелья. Также красочно было и ее шелковое платье и накинутая на плечи шаль.
Притом в самой комбинации всех этих цветов не было ничего кричащего, а наоборот - все говорило о хорошем вкусе певицы, являющейся, как нетрудно было сразу догадаться,- профессионалкой. Я стоя слушал ее пение. В манере передачи песен у нее выходили на первый план: известная властность, повелительность, размах и темперамент, т. е. как раз те качества, которых я никогда не встречал у всегда более или менее апатичных казахских певиц.
Да и по удлиненному овалу лица поющая не походила на последних. Майра Оставалось только расшифровать эту загадку, и, переждав, когда певица кончит петь, я спросил, как ее зовут? «Магира!» - ответила она мне тоном, полным достоинства. И это имя сразу объяснило мне многое. Я сказал ей, что хорошо о ней наслышан, и назвал себя, на что в свою очередь получил в ответ, что и обо мне она также слыхала и рада меня видеть.
(Она сравнительно неплохо изъяснялась по-русски)». Встреча выдающегося этнографа, музыковеда с известной певицей состоялась летом 1926 года. В этой короткой зарисовке А. Затаевич сказал о многом. Он не только очень выпукло, живо описал внешность, черты лица, портрет певицы, но и тонко подметил ее исполнительскую манеру, творческое своеобразие.
Надо сказать, что Затаевич встретил Майру в то время, когда певица, несмотря на молодость, пережила уже многое за свою жизнь, испытала немало горя и унижений, была больной и усталой. Правда, в степь пришла советская власть, Майра получила огромные возможности для творческой деятельности, но безрадостное, тяжелое прошлое оставило след в ее душе.
Это и заметил внимательный взгляд Затаевича. Майра родилась в июне 1896 года в городе Кереку (Павлодар). Отец ее, Уали, был «оказахившимся» татарином, мать, Катара, - казашка. Уали с детства испытал нужду и лишения, занимался мелким ремесленничеством, а позже занялся шитьем татарских «борик», круглых, легких шапок, за что и был прозван «шапочником Уалием». Катира занималась домашним хозяйством, в свободное
время помогала мужу. Дети у них не выживали, и родители души не чаяли в единственном ребенке - Майре. Майра росла вольно, окруженная заботами и любовью родителей. Девочку определили на учебу к татарину-мулле. Она легко овладела грамотой, но россказни муллы о жизни на том свете не привлекали ее. Она любила играть с русскими детьми, научилась говорить по-русски, была веселой, бойкой, самостоятельной.
Уали, скромный тихий портной, владевший весьма ограниченным запасом русских слов, обрадовался, что его дочь бойко «тараторила» и по-русски, и по-татарски, и по-казахски. Человек необразованный, он однако понимал, что знание русского языка – большое богатство. Майра рано пристрастилась к песне, к музыке. Особенно любила она играть на гармони.
Не только в городах, но и в казахской степи гармоники с колокольчиками, «тальянки», как их еще называли, получили в те годы широкое распространение. Уали купил своей дочери одну из таких «тальянок». Майра училась совершенно самостоятельно и вскоре стала неплохой гармонисткой. Конечно, тогда нотная грамота не входила в музыкальный минимум. Считалось большим достижением, если музыкант мог подбирать мелодию на слух. Особенно, если принять во внимание, что Майра была казашкой, то ее умение играть на гармони было действительно значительным успехом.
Казахские девушки были забиты, бесправны, искусство в основном было им противопоказано, но тем не менее история знает немало казашек, певиц и музыкантов, еще в те годы сбросивших с себя тяжкие оковы мусульманского шариата.
Айжан-кыз, Алтынай, Дина, Карылак, Косан, Сары-айгыр - вот несколько имен из плеяды смелых и одаренных казахских женщин. Они высоко носили головы и, даже выйдя замуж, не позволяли мужьям и их родственникам унижать их человеческое достоинство. Видимо, о таких женщинах говорит народная поговорка: «Хоть вы и старший деверь, но принесите с улицы ступку». В Майре тоже было сильно развито чувство достоинства. Она была выше своих сверстниц, развитие которых ограничивалось знани ем пяти заповедей из «Сорока правил» для мусульман.
 Ее не устраивали показная робость и унылая «добропорядочность» казахских девушек,  заключающиеся в том, чтобы быть тихой, робкой, послушной, покорной, носить длинные платья, закрывать руки, плечи, ноги, опускать глаза, не показываться мужчинам. Она не только играла на гармони, но и громко, во весь голос пела, одевалась красиво, изящно, по-городскому, вольно и свободно ходила по улицам, держалась независимо, с достоинством.
В бедный дом Уали стали приходить не только для того, чтобы заказать татарские шапочки, но и для того, чтобы послушать игру и пение юной красивой Майры. В тринадцати-четырнадцатилетнем возрасте Майра стала известной во всем Кереку. Она пела и играла на тоях, вечеринках, игрищах. Джигиты увивались вокруг красивой одаренной девушки, старались завоевать ее благосклонность, байские сынки сулили богатый калым. Но юная певица, гармонистка была неприступной.
Прошло года три. Со всей своей семьей Уали отправился на Баян-Аулскую ярмарку. На ярмарках тогда не только торговали, устраивались игры, айтысы, зрелища. На этот раз в доме крупного татарского купца Гарипана Томашева собрались торговцы, баи, «ученые», т. е. «свет» Кереку и Баяна. На вечер была приглашена и Майра. Впервые играла и пела Майра за пределами родного Кереку. Успех
был грандиозным. В тот вечер никто не говорил о богатстве, не восхвалял безумную удаль батыров.
В тот вечер звучал один пленительный голос Майры. Комната купца Гарипана, казалось, расширилась; люди, что слушали пенье Майры, видели вершины Баянских гор и зеркальную гладь чистых озер. На устах у всех было только одно имя - Майра. Успех этого вечера принес Майре и славу, и горе. На вечере в доме Гарипана присутствовал и молодой волостной правитель Заржан, отпрыск известных феодалов Чормановых. Безрассудный, своевольный волостной решил взять красивую дочь бедного шапочника себе второй женой.
Друзья, приятели поддерживали юного самодура, еще более распаляли его страсть. Заржан тут же подослал к Майре своих джигитов. Но Майра, отказалась с ними говорить. Ничего не дали и «переговоры» с родителями девушки. «Пусть сама решит, как хочет...», - ответили они. Уали понимал,   что  такой  брак  слишком  неравен,  к тому же о бесчинствах, жестокости молодого волостного знали уже
все.
А юная, красивая, теперь уже известная девушка, естественно, не захотела стать чьей-то токал. Поняв, что ни богатством, ни могуществом не удастся соблазнить девушку, Заржан решил сломить ее силой. Со своим «тамыром» - атаманом Оськой Артамоновым - он договорился похитить ее. И однажды, когда после дневных занятий Уали, Катира и Майра мирно беседовали за вечерним чаем в доме жителя городка Баян Каримжана, к ним ворвалось несколько вооруженных казаков во главе со стражником и, не говоря ни слова, насильно увели Майру.
Убитые, оглушенные горем, остались Уали и Катира. Так за одну ночь разбилась жизнь бедной казахской девушки. Заржан около недели скрывал Майру в городе, а потом увез ее к себе в аул. Потеряв единственную дочь, Уали и Катира вернулись в Кереку в опустевший дом. Ни с чем остался и толмач при крестьянском начальнике Такыш Тогжигитов, давно уже собиравшийся жениться на Майре, но не знавший, как быть с женой в ауле. «Раб, что много рассуждает, не убежит», - говорят казахи о таких медлительных, нерешительных людях.
Скромный, стеснительный Тогжигитов нравился Майре. Но и этой мечте не суждено было осуществиться. Майра и опомниться не успела, как оказалась в чужом, богатом ауле возле реки Аккелин. Здесь враждебно встретили Майру. Родственники Заржана возмущались, что он взял себе в жены какую-то нищенку. Кто-то пустил слух, что Майра - колдунья, что она околдовала, «окрутила» Заржана. Этот слух, все разрастаясь, все разгораясь, прокатился по всем аулам и впоследствии причинил женщине немало горя.
Особенно неистовствовала байбише, первая жена Заржана. Она бы растерзала свою соперницу, если бы не боялась необузданного гнева мужа. Много толков и сплетен вызывали одежда и манеры Майры. Все говорили, что своим поведением она оскверняет все святые законы и обычаи шариата. Хотя Майра и была невольницей, пленницей, но держалась попрежнему независимо, дерзко. Заржан понял, что сварливая байбише - дочь Ибрая из рода Кипчак - не даст покоя молодой красивой сопернице, поэтому он поставил для Майры отдельную юрту на отгонном пастбище. Это несколько облегчило участь Майры. В отдельной юрте,   подальше   от   аула   байбише, она могла играть на гармони, петь свои песни, изливать свое горе.
В ближайших аулах не было девушки или молодой женщины, которая могла бы сравниться с ней красотой, искусством пения и игры. Это льстило честолюбию Заржана. Он проникся к ней уважением, привязался всем сердцем и, как мог, пресекал всякие слухи, сплетни о Майре. Но сплетни утихли ненадолго. Если раньше сплетнями занимались в основном только аульные бабы, то теперь
злостные нелепые слухи стали распространять «оскорбленные» родичи Заржана.
«Майра, оказывается, не женщина, а змея. Настоящая змея. Она только днем принимает облик женщины, а ночью превращается в змею. Да, да, люди видели, - говорили они.- Ночью у ней всегда горит светильник. В темноте, говорят, задыхается. Особенно, когда приезжает Заржан, у нее всю ночь горит свет. Однажды байбише подослала одну женщину, чтобы она задула светильник. И вот в темноте юрты она увидела целое змеиное гнездо. Заржан проснулся, испугался, начал будить Майру, но та лежала как мертвая.
Лишь утром Майра пришла в себя, а Заржан с этой ночи заболел. Он боится, что она, обернувшись змеей, задушит его ночью. Вот почему он так предан ей». Невероятные слухи со временем превратились в страшные сказки, легенды. Эти сказки доходили и до Майры, но певица не "обращала на них внимания. В аулах, расположившихся вдоль реки Аккелин, звучали ее песни, звенели колокольчики ее «тальянки». Заржан во всем  поддерживал жену. Среди молодежи у Майры появилось немало друзей.
Но недруги тоже не дремали. Они подослали к Заржану влиятельного Абу-Жусупа, зятя волостного. Он должен
был уговорить упрямого Заржана бросить нищую, не угодившую байскому аулу Майру. Когда в юрте появился Абу-Жусуп, Майра вздрогнула, испугалась его свирепого вида, но тут же овладела собой и смело горящими глазами уставилась на него. Красивая, своевольная, независимая женщина поразила Абу-Жусупа. Он отвел глаза, промолчал и ни с чем вернулся назад. Так  рухнула последняя надежда недругов Майры. Прошло несколько лет. Сплетни, россказни врагов не сломили Майру.
Она не расставалась с гармонью, с песнями. Особенно любила Майра песни, в которых говорилось о несчастной доле казахских девушек. Любимой ее песней стала   «Зулхия».   Судьба  Зулхии   напоминала   ее  судьбу. Зулхию продали за скот, выдали замуж за старика, разлучив ее с возлюбленным - джигитом из Ташкента. Нигде она не могла найти защиты. Она бы бросила нелюбимого мужа, ушла бы из постылого дома, но не может оставить маленькую дочь, да и родителей, родных, знакомых не хочет позорить.
Эту горькую песню пела когда-то Зулхия, качая в люльке своего ребенка. С большим чувством пела ее теперь Майра.
Оспанбая я дочь,
зовут Зулхия,
родилась в соседней волости я.
Господин, вы позвольте мне рассказать в этой песне о том,
что гнетет меня.
Оспанбая я дочь, с нелегкой судьбой,
посмотрите - гармонь я ношу с собой.
Лет в пятнадцать с ташкентцем встретилась я,
обернулась та встреча большой бедой.
Горе, тоска Зулхии были особенно понятны Майре. Горе Зулхии было ее горем, боль; - ее болью. Когда Майра проникновенно пела «Зулхию», мужчины понуро опускали головы, а женщины беззвучно плакали и вытирали краешком жаулыка слезы. Женщины, девушки, бедняки и слуги богатого аула сочувствовали Майре, любили ее, но боялись гнева байбише Заржана. Кто знает, как бы сложилась дальнейшая жизнь Майры, если бы не случилось новое несчастье.
Неожиданно заболел Заржан, главная опора Майры в чужом краю. Заболел он болезнью, которую казахи называют «кирне», т. е., говоря, по-современному, аппендицитом. Болезнь Заржана послужила толчком для новых сплетен. «Майра кормила Заржана сметаной, а в сметане были ее ногти. Теперь эти ногти застряли в его желудке и растут там не по дням, а по часам», - говорили, нашептывали невежды. К счастью, в это время в ауле гостил какой-то юноша, ученик фельдшерской школы.
Он осмотрел больного, сказал, что это обыкновенный аппендицит, что ногти Майры тут совершенно ни при чем, и посоветовал немедленно отправить Заржана в Омск на операцию. В Омск поехала и Майра. Во всем роду Чормановых не нашлось человека, который владел бы русским языком, как она. Операция прошла благополучно. Но Заржан не стал соблюдать режим, предписанный врачами. Шов заживал медленно, начал гноиться, в раны он внес инфекцию. Вскоре он уже не мог вставать, но врачу показываться не захотел.
В тяжелом состоянии его снова привезли в Омск, но было уже поздно. Заржан умер. Возвращаться в аул мужа не было смысла, и Майра осталась в родном городе, в Кереку. В родном доме Майра через некоторое время оправилась от пережитого горя. Она обрела, наконец, покой и свободу. Отец ее, Уали, к этому времени умер, мать, больная, измученная, уныло коротала последние дни. Она обрадовалась приезду дочери и долгими ночами молча слушала длинные и печальные рассказы Майры. Вдохновение снова вернулось к Майре.
Могучий, широкий, неукротимый Иртыш давно уже волновал певицу. Она часто вспоминала, как в детстве, бывало, вместе с ребятней целыми днями играла на берегу этой вольной реки. На берегу Иртыша прошли ее лучшие годы. Майра создала об Иртыше песню. Не только печалью навеяна эта песня. В ней глубокие раздумья, полет, мечта. Зулхия только жаловалась на свою судьбу, утешала, баюкала ребенка:
«Не плачь, не плачь, дитя мое!
Не плачь, мой светик, баюбай...»
В песне об Иртыше не  увствуется этой безысходности, уныния, скорби, хотя она и является своеобразной музыкальной историей казахской женщины. Мелодия живописует широкое, уверенное течение Иртыша, передает мечту о будущем, веру в хорошее, доброе. Это особенно заметно в припеве, задорном, торжествующем, ликующем. Майра мечтает о верном, идеальном друге. В своем воображении она видит его и стремится к нему всей душой.
Привычные слова «Я увидел тебя на том берегу Иртыша, преврати свою камчу в лодку и перевези меня к себе» обретают В этой песне более глубокий смысл. Песню «Иртыш» запели всюду. Караванщики привезли ее в аулы, а матросы, путники - в другие города Прииртышья. Это были тяжелые годы царизма, но ветер революции уже доходил до казахских степей, будоражил умы, волновал сердца. Народ распрямил спину, почувствовал, что скоро взойдет заря свободы. И Майра не стала петь о о прошлом, о горе и несчастье, она сочинила новую песню, энергичную, бодрую, зовущую. Новая песня распространилась мгновенно, ее запели почти во всех уголках Казахстана.
По имени автора ее назвали «Майра». В некоторых местах песню называют и по-другому - «Увайра». Певица стала популярной. Время становилось все тревожнее. Люди жили в ожидании чего-то' большого, грандиозного. События шестнадцатого года, восстания в Албане (род Большого жуза в Семиречье) и Тургае, столкновения с отрядами вооруженных казаков говорили о том, что народ - могучая сила, и он добьется свободы и счастья. Майра жила в городе и, следовательно, раньше аульных казахов узнавала новости.
Вскоре по степи пронесся слух: «Свергнут царь!» Степь, казалось, проснулась после долгого, тяжелого сна. Майра с радостью восприняла весть об Октябрьской революции. Народ подхватил и распевал короткие песни агитки. 
Эй, казах, смелей!
Поступай в бедком.
Мулл и баев бей
и гони кнутом:
Еще бодрей, задорней, энергичней зазвучала «Майра». Мелодия полилась широко, вольно. 
Я - дочь Вали, меня зовут Майрой,
я радую вас пеньем и игрой.
Нет юноши, что мог бы состязаться
с моею песней и моей домброй!
Бодрый, четкий ритм, мужественно-ликующая мелодия, гордые слова сделали «Майру» песней о свободе, о воле, о независимости. Майра как бы стряхнула с себя груз прошлого, почувствовала необыкновенный творческий подъем. Ей стало тесно в родном Кереку, она собиралась поехать по городам. Но тут она встретилась с человеком, о котором мечтала еще в своей песне «Иртыш». В 1918 году из Жана-Семея (новый Семипалатинск) в Кереку приехал серэ и борец Абильмажин. Он знал русский язык, учился когда-то в школе. На одной из вечеринок Абильмажин встретил Майру.
Они познакомились и решили пожениться. Вместе с матерью Майра переехала в Семипалатинск. Жители Семипалатинска, большие почитатели музыки, с радостью встретили знаменитую певицу. Весть о том, что Майра вышла за Абильмажина и приехала в Семипалатинск, быстро облетела город. Абильмажин оказался чутким, внимательным мужем, и Майра чувствовала себя счастливой, как никогда. Байские сынки и городская «золотая» молодежь завидовали их счастью, им казалось, что нищий Абильмажин недостоин любви такой красивой и талантливой женщины.
К тому же Абильмажин вращался среди рабочих, матросов, кочегаров и занимал довольно определенную классовую позицию. В его доме скрывался один рабочий, прибывший в Экибастуз с революционным заданием. Полицейские долго выслеживали его и однажды нагрянули в дом Абильмажина. Майра заметила их в окно, Абильмажин и рабочий через тайную дверь незаметно проскользнули в сарай, а певица схватила свою гармонь и начала громко петь. Полицейские остолбенели, увидев красивую, изысканно одетую женщину.
Они не решались ей помешать и слушали ее, как зачарованные. Наконец Майра кончила петь и обратилась к полицейским. Ее русская речь еще больше поразила их. Майра ответила, что никакого «преступника» она не знает, и полицейские ушли ни с чем. По рассказам современников, Майра пела не только казахские, но и татарские и русские песни. Возможно, что полицейских больше всего и поразили, «парализовали» русские народные песни в исполнении красивой казашки.
Как бы там ни было, благодаря находчивости Майры; революционеру-агитатору и Абильмажину удалось скрыться. Завистники организовали настоящую травлю. Они всюду говорили о бедности Абильмажина, унижали его, стремились разлучить их. На их назойливые нашептывания Майра ответила дерзкой песней. Терпенье - лучший друг в любых делах. В геройстве больше счастья, чем в деньгах. Тот не джигит, кто подвигов не ищет, уж лучше смерть, чем перед жизнью страх.
Это их еще более бесило, и они прибегнули к испытанному оружию - к сплетням, к клевете. Они стали распространять слухи о «неверности», «распущенности» Майры, и доверчивый, простодушный силач подался этим сплетням, поверил им. Счастливые, безоблачные дни длились недолго. Абильмажин ушел от Майры. Этот удар подкосил певицу. Накануне она похоронила мать. Потеряв мать и мужа, Майра одна вернулась в Кереку. Личная жизнь не удалась.
Но в творческом смысле поездка в Семипалатинск оказалась плодотворной. Здесь Майра познакомилась со знаменитым певцом Амре Кашаубаевым. Амре в это время бросил свою нудную работу сторожа кожевенного завода и серьезно занимался искусством - пел и играл на домбре. Молодой певец и певица часто пели вместе, дуэтом. Казахские песни преображались, обогащались, сверкали всеми красками в слиянии двух голосов - лирико-драматического тенора и сильного, грудного меццо.
Дуэт прославленных певцов пленил слушателей. Уникальный голос Амре произвел на Майру потрясающее впечатление. Хотя Кереку и Семипалатинск, по нынешним понятиям, стояли недалеко друг от друга, но в песенных традициях этих городов имелись заметные различия. Майра изучила эти традиции, научилась петь наиболее распространенные в Семипалатинской области песни - «Аудемжер», «Уш дос», «Эки жирен», «Агаш-аяк», «Кос барабан», - обогатила свой репертуар.
«Нет худа без добра»-, - гласит русская пословица. Если бы злая судьба не бросала Майру то в аул Чормановых, то в Семипалатинск, творчество певицы, надо полагать, было бы значительно ограниченней, в репертуаре певицы были бы одни городские песни и романсы. В Семипалатинске Майра познакомилась и с другим выдающимся певцом, исполнителем песен Абая - Алмаганбетом. Песни великого Абая, столь непривычные для казахского уха, оставили глубокий след в чуткой, поэтической душе певицы.
Ее особенно поразило единство, неразрывность музыки и стихов в песнях Абая. Она жадно припала к живому, щедрому источнику мудрой абаевской поэзии. Песни Абая поражали Майру тем, что в них не было избитых, стертых, дряхлых слов, набивших оскомину в других песнях, что в абаевские мелодии нельзя было впрягать любые, случайные, «встречные-поперечные» стихи, В них все было ново: и слова, и музыка, и ритмы, и размеры.
Песни Абая в исполнении такого мастера, как Алмаганбет, обогатили Майру, научили ее многому, расширили ее репертуар. Хотя сплетникам, ненавистникам и удалось раз лучить ее с Абильмажином, зато она обрела в Семипалатинске двух духовных друзей, наставников - Амре и Алмаганбета.  Родной город встретил ее с раскрытыми объятиями. Певица привезла много новых песен, талант ее еще более окреп. Bceм своим неистовым сердцем певица отдалась любимому искусству.
В городском клубе весело играла ее гармонь, ликующе звучал ее голос. Казалось, захолустный городок Кереку ожил с возвращением своего соловья. Но временами на Майру нападала тоска. Неудавшаяся жизнь угнетала ее. В отчаянье она проклинала свой родной город.
Да сгорит пускай Кереку дотла!
Сроду я в позоре таком не была.
Надрывало полгода мне горе грудь,
И печаль безутешная сердце жгла.
Она вспоминала свои недолгие счастливые дни жизни с Абильмажином. Часто ходила в городской сад, где прежде встречалась с ним. Однажды, гуляя в саду, она вдруг начала напевать какую-то музыкальную фразу. Чтобы не вспугнуть зарождавшуюся мелодию, она, ничего и никого не замечая вокруг, прибежала домой и, схватив гармонь, во весь голос запела новую песню, полную печали и тоски.
Я считала, ты самый мой верный друг.
Никого не любила я так вокруг.
И мечтой, и любовью ты был моей,
отдала б тебе сердца последний стук.
Это песня об утраченной любви, плач исстрадавшегося сердца, мольба верной, преданной души. Песня трагична по своей музыке. Эта трагичность, безысходность особенно чувствуется в припеве, где мелодия мрачнеет, становится скорбной. Майра назвала свою новую песню «Бакша» - «Сад». «Бакша» навеяна воспоминаниями о прошлом. Это редкая по глубине чувств и силе выражения песня. Как жаль, что наши певцы, готовые лет тридцать исполнять какую-нибудь безделушку, так редко обращаются к шедеврам казахского песенного творчества, к каким, бесспорно, относится «Бакша» Майры!
Вполне возможно, что тема этой песни зародилась еще в Семипалатинске, но певица не захотела, находясь среди своих недоброжелателей, говорить о своей боли, о самом сокровенном. Одно из лучших созданий Майры родилось в ее родном городе. Песня осталась как память о большом, искреннем чувстве. Кончилась гражданская война, были разбиты белая армия и многочисленные банды, в степи установилась советская власть.
Майра отправилась в другие города. В своих воспоминаниях Калибек Куанышбаев пишет, что в 1924 году в концерте, прошедшем в Семипалатинске в здании областного театра, участвовала и Майра. Организатором этого концерта был Мухтар Ауэзов, в то время председатель губисполкома. В концерте-олимпиаде принимали участие и знаменитые певцы Амре Кашаубаев и Кали Байжанов. По свидетельству Калибека Куанышбаева, первый приз разделили тогда Амре и Кали. Несколько песен исполнила Майра.
В Семипалатинске Майра жила у одной женщины, торговавшей кумысом. Певица оказалась выгодной квартиранткой. Своими песнями она привлекала людей, которые, конечно же, предпочитали пить кумыс в музыкальном сопровождении. Двух женщин, певицу и торговку, связала искренняя дружба, основанная, надо полагать, не только на торговле. Из Семипалатинска Майра вернулась в Кереку, а вскоре отправилась в Баян-Аул. Репертуар к тому времени у ней был очень богатый, она мастерски исполняла семипалатинские, павлодарские, баян-аулские песни.
Она почувствовала огромный творческий подъем, неутомимо ездила с места на место, всюду выступала с концертами. Кое-кого раздражали эти поездки и публичные выступления женщины-казашки. В это время появились слухи о Майре как о беспутной, распущенной женщине. Нет, джигит, нелегко ублажить народ:
Бедный просит одно, бай другое ждет.
Все решай справедливо, и все равно
чей-то хвалит род, чей-то хает рот.
Майра же давно научилась не обращать внимания на сплетни. Она испытывала огромную потребность в публичных выступлениях, ясно понимала необходимость своего искусства. Ее приглашали всюду. Голос ее звучал на всех вечерах, тоях, собраниях, концертах. Майра снискала любовь и уважение народа. Летом 1925 года Майра приехала на знаменитую Кояндинскую ярмарку. Здесь она встретилась со многими талантливыми людьми, выходцами из народа.
На ярмарку прибыли многочисленные певцы, акыны, борцы. С большим успехом выступали на ней акын Иса Байзаков, борец, силач Хаджи-Мукан Мунайтбасов, певица Майра Шамсуддинова. Искрометные, полные лукавства и необузданной силы стихи и песни Исы, фантастические силовые номера легендарного Хаджи-Мукана привели зрителей в восторг. Майра выступила с новой песней - «Песней степей». Эта песня сильно отличается от боевой, наступательной «Майры». Своей степенной, благородной кантиленой, свободой и величавостью «Песня степей» несколько напоминает песню «Иртыш» (в самом Павлодаре и ближайших аулах песню эту называют иначе - «Халлу-Баллу»).
Свободная, цветущая, благоуханная степь встает перед глазами, когда слушаешь эту песню Майры. «Песня степей» требует сильного, широкого голоса. Почти все песни Майры, записанные от певицы А. Затаевичем, требуют свободного дыхания, широкого диапазона, блестящего мастерства. Видимо, сама певица обладала в полной мере этими редкими природными данными. Июнь 1926 года. Пароход шел вверх по Иртышу из Павлодара в Семипалатинск.
На пароходе находилась прославленная певица, композитор Майра. Здесь ее и встретил собиратель песен казахского народа А. Затаевич. Пароход шел двое суток. Певица поднималась к Затаевичу в салон первого класса, пела свои песни, а знаменитый этнограф, музыковед записывал их. Затаевич был восхищен и песнями, и обаятельностью самой певицы. В начале нашего очерка мы привели его высокую оценку. Встреча с Затаевичем взволновала певицу. Еще недавно ее преследовали за талант, унижали, травили клеветой и грязными сплетнями, а теперь ее искусство становилось нужным, к ней обращался большой, известный человек, который внимательно слушал и записывал ее песни, говорил добрые, ласковые слова.
Это несказанно обрадовало певицу, окрылило ее. В Семипалатинске Майра познакомилась с организаторами драматического кружка. Этот кружок стал основой будущего театра.  Майра изъявила желание участвовать в драматическом кружке. Она мечтает играть в пьесах первых казахских драматургов. Руководители кружка убедились в том, что Майра не только выдающаяся певица, но и незаурядная драматическая актриса. Ее с радостью приняли в труппу. Майра явилась редкой находкой.
До этого времени на сцене женские роли обычно играли мужчины. Даже образованные, передовые казахи-интеллигенты неохотно пускали своих жен на сцену. На женские роли приходилось приглашать круглолицых, розовощеких, тонкоголосых, стройных и невысоких мужчин. Правда, и среди мужчин многие блестяще справлялись с женскими ролями. Некоторые так искусно и ловко вышивали и пряли на сцене, что им завидовали все женщины в зале.
В лице Майры театр приобрел первую «настоящую» женщину. Но мечте Майры не было суждено осуществиться. Тяжелая жизнь, пережитое горе подкосили ее здоровье. Она заболела туберкулезом. Болезнь быстро прогрессировала. В концерте народов СССР, организованном через год в Москве, она уже не могла принять участие. А. Затаевич тяжело переживал эту весть. Вскоре Майра окончательно слегла, а в 1929 году выдающаяся певица, одна из зачинателей казахского советского театра Майра Шамсуддинова после долгой и изнурительной болезни скончалась.
А. Затаевич записал у Майры 13 песен. Все эти песни свидетельствуют об огромном таланте певицы. Затаевич с восхищением писал о музыкальном даре Майры: «певица с прекрасным слухом и голосом, цепко запоминавшая и по-своему излагавшая где бы то ни было слышанные ею напевы». Затаевич писал также о несостоятельности множества ложных слухов и сплетен о Майре. «По крайней мере, я не только не нашел в Майре каких-либо следов вульгарности и авантюризма, но как раз наоборот – был поражен, с каким неподдельным достоинством и мягким спокойствием относилась к окружающим эта богато одаренная женщина, так безвременно закончившая свою жизненную карьеру».
Как уже было сказано, А. Затаевич встретил Майру в 1926 году и описал эту встречу в комментариях к своей книге «500 песен и кюев казахского народа». «На обратном пути в Омск я снова свиделся с Магирой на павлодарской пристани и, дружески с ней распрощавшись, никак не ожидал, что вижу ее, как всегда, эффектную в своем живописном костюме, - в последний раз»,- писал Затаевич. Мы об этом так подробно говорим здесь потому, что в аулах до сих пор существуют разные легенды, небылицы о   «распущенности», «бурной»  жизни Майры.
Большой друг казахского народа, крупный знаток казахской музыки А. Затаевич своими комментариями опровергает подобные измышления. Конечно, то, что казахская женщина разъезжала по аулам и городам, выступала на базарах и ярмарках, одевалась красиво, изысканно, не опускала головы при встрече с мужчинами, многим казалось неприличным. Отсюда и пошли легенды о «распущенности» и «неприличном поведении» гордой, независимой женщины. На самом деле, по рассказам многих современников, Майра была очень требовательна к себе и к своему таланту.
Она высоко пронесла знамя искусства. Естественно, что независимость, незаурядность, резкость характера и высокое человеческое достоинство певицы пришлись кое-кому и не по душе. Недаром ведь в народе поется, что «трудно джигиту всем людям угодить». Всем, джигит, не угодить. Богатый не хочет унять свою прыть, и если злобно ругать он будет, бедняк непременно станет хвалить. Тем более немыслимо было угодить всем женщине. Майра - гордость казахского народа.
Она внесла огромный вклад в развитие национальной культуры. Песни ее стали непреходящей ценностью. Одно из лучших ее созданий - «Майра» - является шедевром казахского песенного творчества. К числу созданий Майры относится и песня «Кзыл гуль» - «Красный цветок». Исследователи, музыковеды проявляют в последнее время большой интерес к творчеству казахских народных композиторов, певцов, музыкантов. Мы уверены, что со временем появится немало новых сведений, публикаций о жизни и творчестве Майры.
Надо полагать, что не все произведения талантливой певицы нам известны. Данный очерк написан в основном по материалам, собранным крупным знатоком казахского народного искусства, писателем, поэтом Сапаргали Бегалиным. Он изъездил вдоль и поперек родные места Майры, разыскал ее современников, беседовал с близко знавшими ее людьми, сфотографировал дом, в котором жила певица, и ее могилу. Могилу Майры указал житель города Павлодара Торсыкбаев. Дом его находился рядом с домом Майры.
Он хорошо помнит детские и отроческие годы певицы, присутствовал на похоронах. Среди тех, кто провожал Майру в последний путь, находился и ее муж, русский по национальности. (К сожалению, нам не удалось выяснить имя и фамилию этого человека). Даже в своей личной жизни певица смело отвергла всякие религиозные предрассудки, нарушила искусственные преграды мусульманского шариата. Последний ее муж работал в книжной торговле, был образованным, культурным человеком, очень ценил Майру.
О жизни Майры в ауле Чормановых многое рассказал житель Баян-Аула Бисембай Байгазин. До знакомства с Заржаном Майра жила в Баян-Ауле в доме Каримжана Баймуратова (в настоящее время улица Советская, дом № 2). Кроме этих названных лиц С. Бегалин встречался и беседовал со многими людьми. Рассказы и воспоминания современников воссоздают трудную жизнь знаменитой певицы. Мы надеемся, что эти материалы со временем будут значительно дополнены.
Творчество Майры занимает почетное место в музыкальной культуре советского Казахстана. Одну часть большой симфонии «Возрожденный Казахстан» композитор А. Зильбер целиком построил на основе песни «Майра». Эта песня в обработке многих композиторов вошла в репертуар большого числа певцов. Писатель, поэт, драматург Абдильда Тажибаев написал пьесу «Майра», которая в постановке Казахского Академического театра драмы им. Мухтара Ауэзова пользовалась неизменным успехом у зрителя.
Образ Майры был создан драматургом с большой реалистической силой. Мы надеемся, что яркий образ Майры вдохновит наших писателей, поэтов, композиторов на новые выдающиеся произведения.

Источник:
Книга «Соловьи столетий». Ахмет Жубанов, Алма-Ата, 1967 год.