Казахстанская экспедиция на пик Хан-Тенгри.

«Начинаем подъем, по гребню отклоняясь от маршрута Погребецкого влево. Кажется, что так проще. Теперь нас подстерегает другая опасность – ураганный ветер. Он будто нарочно искал удобного случая, чтобы сбросить нас в пропасть, по краю которой лежал путь к вершине. Каждый шаг приходится отвоевывать. Из девяти человек, начавших штурм, осталось трое – И. Тютюнников, Л. Кибардин, и я. Остальные далеко внизу ждут нашего возвращения.»

Е. Колькольников.

Экспедиция Колькольникова на вершину Хан-Тенгри.

В спортивной жизни СССР в 30 годы, на волне лозунга «Нет таких вершин, которые не покорит Советская молодежь», стали стремительно развиваться туризм и альпинизм. Создание альпинистских лагерей на Кавказе, а затем и в Заилийском Алатау привлекло в альпинизм десятки тысяч молодых людей.
Именно в 30-ые годы были покорены советскими альпинистами высочайшие вершины Памира – пика Ленина и пика Сталина (Коммунизма), и была первая большая победа в Центральном Тянь-Шане – пик Хан-Тенгри.
Естественным желанием молодых, амбициозных альпинистов Казахстана (в основном из Алма-Аты) было освоение находившегося рядом Центрального Тянь-Шаня. В городе создавались горные секции. Появились организаторы секций – Е.М. Колокольников (общество «Динамо»), В.М. Зимин («Просвещение»).
Активно занимались альпинизмом и туризмом Х. Рахимов, А. Бекметов, Е. Россошанский, И. Кенарский, И. Тютюнников. Трудности восхождений преодолевались благодаря огромному энтузиазму и юношеским порывам.
Молодые альпинисты ставили для себя все более сложные задачи. И естественно, что объектом для покорения стала высочайшая вершина Казахстана – пик Хан-Тенгри. Сама идея восхождения на пик Хан-Тенгри возникла не случайно.
Мощная пропаганда альпинизма в обществе ставила перед молодыми людьми зачастую непосильные задачи, но советская молодежь должна была доказывать всему миру, что для нее нет «непреодолимых преград».
Изучение района восхождения началось в 1935 году с небольшой экспедиции энтузиастов решивших покорить неприступную вершину. В разведку отправилось 8 смельчаков – Е. Колокольников (начальник экспедиции), Кибардин, Дорошенко, Голец, Лобанов, Комолов, Семаков, Вавушка.
Осуществление её было сопряжено с реальной опасностью столкновения с басмачами, не говоря уже о трудностях из-за отсутствия карт. Конечно, там уже побывали украинские альпинисты под руководством М. Погребецкого, но Украина от Казахстана далеко и информации – никакой.
Задача покорить высшую точку Казахстана, была не столько спортивная, сколько политическая! Из дневника: «С трудом удалось достать книгу «Хан-Тенгри» И.Н. Михайлова, которая стала компасом для составления маршрута.
ОПТЭ (Общество Пролетарского Туризма и Экскурсий) к динамовской экспедиции отнеслось пристрастно и явно упорствовало в оказании помощи ей. Горбунов, научный консультант Крайсовета ОПТЭ, рассчитывавший видеть себя начальником или участником этой экспедиции, получив отказ, стал заниматься вредительством, отговаривал выдать снаряжение».
Тянь-Шань имеет древнюю историю исследований.
Из европейцев в 1857 году русский географ П.П. Семенов, в будущем – Семенов-Тянь-Шаньский, первым увидел пик Хан-Тенгри. В истоках реки Сары-Джас он открыл ледник, с которого был виден пик. Семенов решил, что ледник, названный позднее его именем, берёт начало со склонов Хан-Тенгри.
В 1886 г. Игнатьев со своей экспедицией открыл ледник, лежащий параллельно леднику Семёнова, и назвал его именем исследователя Средней Азии Мушкетова. Перейдя снежный перевал Тюз в громадном хребте Сары-Джас, Игнатьев проник в верховья левого притока реки Сары-Джас – Иныльчек (пестрая плесень на камнях). Это уже ближе к Хан-Тенгри.
Знаменитый немецкий ученый, первоклассный альпинист и географ Готфрид Мерцбахер первым достиг подножья Хан-Тенгри в 1903 году. Советские альпинисты провели рекогносцировку в 1929 - 1930 годах.
Наконец, в 1931 году впервые на Хан-Тенгри по юго-западному гребню поднялась украинская группа под руководством М. Погребецкого, и настало время Казахстанских альпинистов. В 1935 году, 9-го августа началась разведочная экспедиция, используя карту Мерцбахера.
К 12 августа на машинах добрались до комендатуры Сары-Джас. Далее был сформирован караван из одной машины и 19 лошадей, и экспедиция выехала по маршруту, рекомендованному проводником Антоном Набоковым, сыном знаменитого Николая Васильевича, водившего в те места ещё Мерцбахера.
13 августа увидели Хан-Тенгри.
14 августа три участника заболели – Дорошенко, Голец и Кибардин, – видно простудились.
15 августа, с утра -7°, прошли перевал Кашка-Тор в хребте Терескей-Ала-Тау. 17 августа попытались пройти перевал Тюз с лошадьми, но отступили.
Решили рубить дорогу. Рубили 3 с половиной часа, но большевики не боятся трудностей. На следующий день с нескольких попыток со срывами лошадей и большими трудностями, перевал после суточного боя был взят.
20 августа достигли «Зелёной поляны». Площадка 200 на 100 метров с хорошей травой. Высота её 3600 метров над уровнем моря. Проводник Антон Николаевич Набоков остаётся один со всеми лошадьми.
Дальше пошли без лошадей. За плечами по 30 кг. Через каждые 200 метров пятиминутная остановка. На следующий день достигли озера Мерцбахера, обогнули «Броненосец» и увидели громадный пик Хан-Тенгри!
За прошедшие с начала экспедиции 13 дней температура плавно понизилась на 13 градусов и ночами уже опускалась до уровня около 15 градусов мороза. Дальше начались снегопады. Ледник по-колено засыпало снегом, идти стало труднее и опаснее. Е.М. Колокольников, руководивший экспедицией и прокладывавший путь, после своего первого провала в трещину, к счастью не глубокую, скомандовал: «Обвязаться в две верёвки».
23 и 24 августа температура резко менялась от минус 14 градусов ночью до плюс 17 днем. Под таящим снегом промокло всё, что могло мокнуть, и 25 августа экспедиция повернула назад, посчитав свою задачу разведки подходов к Хан-Тенгри выполненной.
Путь прокладывали поочередно. В завершение экспедиции за неделю, 31 августа добрались до заставы Сары-Джас и 5 сентября были в Алма-Ате. Так закончилась разведка и на следующий год была организована экспедиция для восхождения на Хан-Тенгри.
Вот что пишет об этом сын Е.М. Колокольникова Александр. 
После возвращения в Алма-Ату и доклада о результатах разведки энтузиасты получили поддержку у партийных и правительственных организаций на проведение экспедиции в 1936 году. Сразу же началась подготовка экспедиции, главным элементом которой, стали тренировки будущих участников восхождения.
Совершались восхождения на вершины Заилийского Алатау. Ключевым восхождением было восхождение на пик Комсомола по северной стене. Кроме того, были так же совершены зимние лыжные переходы по маршрутам: Алма-Ата - перевал Озерный - перевал Аксу - Сазоновка и обратно, а так же: Большое Далматинское озеро - перевал Туристов - перевал Туюксу - перевал Седло (между вершинами Туюксу и Иглы Туюксу) - спуск в Малоалматиское ущелье.
Все эти достижения молодых альпинистов не только освещались в местной прессе, но и подвергались суровому анализу и критике. Готовилось необходимое снаряжение, в кузне ковались крючья, самодельные кошки. Учитывая, что спальные мешки шились из овчины, было принято решение, для снижения веса снаряжения, шить мешки на четырех человек.
Из вьючных сум шились рюкзаки. Теплые вещи выделили из резервов погранвойск. В стране не хватало продуктов питания, поэтому специальным распоряжением Правительства Республики было выделено необходимое количество продуктов.
Радиосвязь поручена полковнику погранвойск Шутову, наблюдение с воздуха поручено авиа эскадрилье НКВД. Общее руководство по подготовке восхождения было возложено на секретаря горкома ВКПб Юсупова и секретаря Крайкома ВЛКСМ Таштитова.
В экспедицию отправились – Колокольников, Комолов, Саланов, Кузнецов, Тютюнников, Рахимов, Кибардин, Масленников, Бекметов, Гангаев, Проценко. И снова из дневника командира похода на Хан-Тенгри Е. Колокольникова.
25 июля. Было темно, когда мы покинули город. Ранее выбывшие машины мы нагнали в Талгаре. Размытая дорога тормозила продвижение. Из-за ухарства шофера одна машина засела. Во втором часу проехали Иссык и сразу же остановились на ночлег.
26 июля. Чилик, затем Куханинское ущелье, дальше Каратагай. Как нарочно, на том же месте произошло то же, что и в прошлом году. При спуске шофер дал сигнал, но ответа не последовало. Из-за поворота вывернулась машина.
Она, наполняя гулом ущелье, неслась на нас. Я сидел в кабине. Наша машина, набрав скорость, неслась на встречную машину. Было видно, что шофер вначале растерялся, но затем руль был п повернут вправо, машина с ревом бросилась на бровку дороги, задевая крылом выступы скал. Рискованное дело, но обошлось благополучно.
Всю ночь искали правильную дорогу: слишком много проселочных дорог. Наконец выбрались на «привал Марусица». До Сарыджаса рукой подать. 
27 июля. Так и знал, что лошадей сразу не дадут. Поневоле отдыхали. Играли в волейбол. Одну машину отправляю назад. Дал телеграмму Мирзояну (Секретарь Крайкома ВКП(б) Каз.ССР), Таштитову с просьбой помочь с лошадьми. Встретился с Набоковым, он согласился идти с нами.
1 августа. Поступают лошади. Затем через час пригоняют из конесовхоза еще 13. Подбираем седла, перековываем лошадей. Ну, завтра в Кокпак!
5 августа. Пасмурно, холодно, ветер. Проходили перевал Кокпак, за ним Кышкатор. Спускаемся в долину реки Сары-Джас. Веет холодом. Нынче снегу исключительно много. Остановились на ночлег. В 7 часов неожиданно разорвались тучи, и Хан-Тенгри появился во всей красе, розовый, до ушей засыпанный снегом».
6 августа. 3:30. Сон приснился, будто я разговариваю с Набоковым. Проснулся. До 4-х заснуть не мог. Закурил и заснул.
- Подъем делать? – Тютюнников.
Тронулись в путь. Сары-Джас переехали без особых трудностей, т.к. мало было воды. Поднялся ветер. Начал накрапывать дождь. Успели надеть штормовые костюмы. Пошел дождь, перешел в такой сильный, что в 200 метрах ни черта не видно.
Зимин штормовые костюмы, вернее брюки, обрезал по колени, тем самым испортил в том отношении, что по колено ноги через полчаса стали мокрыми. Итак, я снова веду. Снег залепляет глаза, видимости никакой. Куда ехать?
Начинаю ориентироваться по времени. Совпадает, вот река Адетер, теперь Узгуль, теперь нужно идти на подъем. Поднимаюсь. Холод, Ноги мерзнут. Снег пристает. Весь караван занесен. Спешились. Перевал. На несколько минут проглянуло солнце. Появились оживленные разговоры.
– А вы хорошо знаете дорогу, – говорит Набоков – память очень хорошая.
Все в восторге. Действительно, ехать четыре часа в горных лабиринтах, без видимости и попасть к нужному месту – не просто. Спускаемся с перевала. Едем дальше. Холодина отчаянный. Все мокро, ноги стынут. Разбиваем лагерь. Наспех ем и иду писать дневник.
Спокойной ночи. Температура – 7°. Преодолев перевал Тюз экспедиция достигла поляны Чон-Таш, где альпинисты устроили двухдневный отдых. В то же время, была сделана разведка дальнейшего пути по моренам и леднику Иныльчек.
Путь оказался настолько трудным, что в дальнейшем для лошадей пришлось выкладывать более-менее сносную тропу. Однако тропа постоянно разрушалась, что существенно снижало темп движения.
О трудностях пути говорит тот факт, что на преодоление расстояния (18 километров) до «Зеленой поляны» (впоследствии получившей название «поляна Мерцбахера») напротив озера Мерцбахера потребовалось двое суток.
До подножья пика Петровского также двигались целый день. Лошади шли плохо, боялись раскрытых трещин. Одна из лошадей упала в небольшое ледовое озеро, ее с трудом смогли вытащить на берег. Дальнейший путь становился все сложнее и сложнее.
На слиянии ледников Иныльчек и Звездочка было принято решение весь груз везти самостоятельно на санях, а лошадей отправить на «Зеленую поляну». Троих альпинистов отправили вниз с лошадьми.
Не имея опыта высотных восхождений, молодые альпинисты утомленные длительным подходом к вершине, решили совершить восхождение «с ходу» или, как сейчас принято говорить, в «альпийском стиле», без предварительной акклиматизации, установки промежуточных лагерей и заброски грузов.
Этим объясняется, что подъем от ледника Звездочка до вершины занял у восходителей 11 дней.
13 августа. Ненастный день, холодный ветер дует со стороны Китая. Я читаю Погребецкого, но головная боль сбивает с толку. Нужно будить людей, пора делать сани. У нас груза примерно 450-500 кг. Все это нужно подбросить к подножью пика, а до начала подъема 4 - 5 километров.
По три человека на одни сани. Высота 4.600 метров. Сани глубоко зарываются в снег, трое с трудом сдвигают их и, точно бурлаки, тяжело переставляя ноги, тянут. Пройдешь метров 50 – отдых. Сердце готово выскочить, в глазах темно. Три километра до подножья Хан-Тенгри мы шли 15 часов.
Да, интересное явление наблюдали вчера: впереди, куда мы шли, уступами стоит несколько вершин. Первая, освещенная солнцем, была белой, вторая – какая-то синеватая, но остальные – абсолютно синие.
14 августа. Опять дневка. Люди вчера сильно утомились, сегодня отдыхают. Я ходил в разведку. Искал путь на плечо Хан-Тенгри. Пока что радует: уклон 20-25 градусов. Это хорошо. Из-за постоянных буранов альпинисты буквально тонули в снегу.
Не было акклиматизации, тем не менее, альпинисты продолжали подъем к седловине.  После выхода из лабиринта трещин на леднике Семеновского на снежное плато, стало ясно, что не все участники смогут дойти до вершины.
15 августа. В 8 выходим. Идем в гору. За плечами килограммов 30 не меньше. Тяжело дышится, через каждые 100-150 шагов отдыхаем. Жарко. Жара до 30 градусов. Люди падают от изнеможения. У Кузнецова, Гангаева и Бекметова появляются признаки горной болезни.
- Что делать? У Бекметова на глазах слезы. Он говорит Тютюнникову:
– Ваня, пойми как обидно. Я не могу дальше идти из-за болезни. Эх…
– Товарищ командир, разрешите мне до плеча дойти – говорит Кузнецов.
– Нельзя товарищи, горная болезнь – не шутка. Сказано – вниз. И ты, Бекметов, – за старшего.
Распрощались. Они вниз, мы вверх. Не прошло и получаса, как загудела лавина, там, где шли ребята. Неужели погибли? Бегу посмотреть. Ребята далеко внизу, за пределами сорвавшейся лавины. Счастливо, товарищи!
Сильный северный ветер не дал нам возможности добраться в этот день до плеча пика, и мы разбили лагерь в 400 метрах от него.
17 августа. Наконец вышли на снежный гребень, описанный Погребецким. Идти было трудно. Гребень несложный, но обрывы на север устрашают. Снова, как по расписанию, после обеда, начинается буран.
С трудом ставим палатки и пытаемся забыться тревожным сном. Но ураган мешает спать, ветер гудит с ужасающей силой, и, кажется, никогда не прекратится.
18 августа. Оставив палатки и спасательный отряд из пяти человек, пятеро других: Колокольников, Тютюнников, Кибардин, Саланов, Проценко выходят на штурм пика. Когда мы вышли на плечо пика, на нашем пути стала отвесная ледяная стена.
Идущий впереди Тютюнников, начал рубить ступеньки. С большими трудностями к семи часам мы достигли высоты 6100 метров над уровнем моря (по Погребецкому). Утром следующего дня было принято решение идти не по пути Погребецкого (по центру склона), а по гребню. (В настоящее время этот маршрут называют классическим).
Буйный ветер взметал тучи снега, слепил глаза и сделал почти невозможным продвижение вперед. Тем не менее, альпинисты все-таки решили двигаться вперед. У двоих – Саланова и Проценко – оказались отмороженными ноги, и им пришлось отправиться назад, в лагерь на плече.
Оставшейся штурмовой группе в этот день удалось пройти немного, так как буран заставил снова разбить палатку. Палатка почти висела над склоном, и не было возможности лечь и уснуть. Поэтому утром было принято решение двигаться вперед.
Путь пролегал по гребню черных скал. Слева бездонная пропасть, справа крутой склон к леднику Семеновского. Сильный шквалистый ветер мешал двигаться и мог сбросить восходителей вниз. Но движение вверх продолжалось.
Альпинисты вышли на красные скалы, склон стал еще круче. Палатку разбили прямо на стене. Палатка висела на краю пропасти. Эта ночь была очень тяжелой. О том, чтобы спать, нечего было и думать. Это было 21 августа.
22 августа. Начинаем подъем, по гребню отклоняясь от маршрута Погребецкого влево. Кажется, что так проще. Теперь нас подстерегает другая опасность – ураганный ветер. Он будто нарочно искал удобного случая, чтобы сбросить нас в пропасть, по краю которой лежал путь к вершине.
Каждый шаг приходится отвоевывать. Из девяти человек, начавших штурм, осталось трое – И. Тютюнников, Л. Кибардин, и я. Остальные далеко внизу ждут нашего возвращения. Теперь мы не идем, а ползем, оставляя на льду клочья одежды.
Еле различаем друг друга в густой поземке, но, все же, ползем все выше и выше, цепляясь закоченевшими руками за обледенелые скалы… Цель уже близка. С трудом поставили палатку на высоте 6400 м под крутой скальной стеной.
На следующий день, 23 августа, группа вышла в 2 часа, но продолжать путь оказалось невозможно. Пройдя немного, пришлось снова ставить лагерь. Кончился спирт, а это значит, невозможно растопить снег, приготовить чай, горячую пищу.
Нужно принимать решение – возвращаться назад или, собрав все силы, штурмовать пик. Ведь до вершины осталось 200 метров.
24 августа. Решили идти на штурм пика, несмотря на буран.
…Идти трудно. Задыхаемся. Воздуха не хватает. Головная боль. Воды нет. На бровях намерзают льдинки.
– Бросим спальный мешок и палатку. Остается 120-150 метров, – предлагает Тютюнников.
С радостью бросаем лишний груз. Первые десять метров идти легче, затем все повторяется. Каждый шаг требует больших усилий. Бросать больше нечего. Очень хочется пить. По кулуару выходим на снежный гребень. З
десь нас встречает ничем не сдерживаемый буран. Ветер срывает колючий снег и кружит его белой непроницаемой стеной. Борясь с ветром, в два часа выходим на вершину. Как мы ждали этой минуты, как мечтали увидеть панораму, открывающуюся с семикилометровой высоты!
Но буран спутал наши планы. Видны только обнаженные камни на вершине. Переждать буран невозможно – моментально окоченеешь. Дыхание частое, жадное, но какое-то не полное. Пытаемся зажечь дымовую шашку (так оговаривалось, внизу в долине реки Текес должны были зафиксировать победу), но она не загоралась.
Ищем следы пребывания Погребецкого, это оказалось затруднительным, так как вершина представляет собой довольно обширную площадку. Это большой снежный купол. Положив в банку записку, мы завалили ее камнями, предварительно положив туда крючья и носки, и в 14:30 идем на спуск.
И как не странно, теперь все наши мысли только о земле, о возвращении в лагерь. Холод и жажда усиливают наши мучения. Начались миражи, смотришь открытыми глазами и видишь: край палатки и тут же рядом теплую избушку (обязательно теплую), а в ней бак с водой.
Из-за снегопада ничего не видно. Когда проходили ледовый спад, идущий впереди Тютюнников закрепился. Я еще не успел принять устойчивого положения. В этот момент Кибардин, шедший в середине, неожиданно покатился вниз.
Двое мы его удержали. Пытаясь второпях занять устойчивое положение, он резко повернулся и сдернул меня. Перевертываюсь на правый бок. Стремлюсь задержаться ледорубом, давя на него со всей силой. Из под его клюва брызжет ледовая крошка.
Подо мной чистый лед, и ледоруб не держит. Пролетел мимо Кибардина. Обо что-то сильно ударился боком. От боли согнулся и «пошел» кувырком. В голове гудело. То и дело на что-то натыкаюсь. В голове мысли: «Как все глупо, если такой конец».
Вдруг дернуло веревку. Инстинктивно пытаюсь закрепиться ледорубом. Руки не подчиняются. Тело дрожит. Во рту соль. Левую руку сводит судорога и она вся в крови. Нет варежек, нет очков. Надеваю на руки шерстяные носки.
Общего срыва не произошло – удержал Тютюнников. Продолжаем спуск по крутому снежному склону. Скорее вниз. Там, ниже перемычки между Хан-Тенгри и пиком Кассиора (Прим. ред. Кассиор В. – член ВКП(б) с 1906 г., работал в ВЦСПС до 1924 г. 1924-1925 гг. был редактором газет «Труд».
Далее работал в «Роскомбанке» в Париже. После репрессий 1937 п. Кассиора был переименован в п. Чапаева), нас ждет подстраховывающая группа во главе с Xаби Рахимовым. Но до нее еще снежное плато со свежевыпавшим снегом метровой глубины, окутанное бураном и ночной темнотой.
Радость победы была велика. Мне, топографу по специальности, хотелось обозреть Тянь-Шань с высоты Хан-Тенгри, проследить расположение его хребтов, ледников, ущелий, рек, но, к сожалению, из-за непогоды 24 августа сделать этого не удалось.
25 августа. Ранним утром, побросав все, продолжаем спуск. Но это не был обычный спокойный спуск, мы бежали, сколько было сил. Все мысли – скорее добраться до друзей и вволю напиться воды. К концу дня, по пояс в снегу, совершенно обессиленные, мы добрались до нижнего лагеря, где ждали оставшиеся товарищи.
27 августа. В лагере альпинисты считали отмороженные руки и ноги и, по возможности, отдыхали. Непрерывно пили воду. Предстоял еще долгий и трудный путь домой. В 4 часа над лагерем появился самолет, но не заметил лагеря.
Искали альпинистов. На следующий день самолет появился снова. Группу заметили и сбросили вымпел. Сообщалось, что им на встречу несут радиостанцию.
28 августа. На леднике Иныльчек мы встретили группу московских альпинистов. То были отличные восходители, цвет советского альпинизма тех дней. Возглавлял их Е.М. Абалаков –  первый покоритель пика Сталина (Коммунизма).
В составе группы были В. Абалаков, Л. Саладин, М. Дадиомов и Л. Гутман. Спутники Е. Абалакова отличались хорошей физической и спортивной подготовкой, лучше, чем мы, знали горы. К тому же, группа была оснащена достаточно хорошим снаряжением.
Мы подробно рассказали обо всех трудностях пути, сложности условий и пожелали успеха».
В дальнейшем эта встреча странным образом трансформировалась как бы в сообщение алма-атинской группой московским альпинистам известия о собственном поражении. И это было ключевым моментом в оспаривании В. Абалаковым своего приоритета в покорении Хан-Тенгри.
Так как группа просрочила срок возвращения, а радиосвязи не было, то начались интенсивные поиски группы с применением авиации. Покорение Хан-Тенгри стало уже политическим событием, и было на контроле у руководства Республики.
Вот как вспоминает об этом участник вспомогательной группы Сергей Доронин:
– …27 августа мы заседлали двух лошадей и поехали к озеру Мерцбахера. Нас волновало отсутствие товарищей, штурмующих пик, и мы решили помочь им – навьючить мешки и донести до лагеря рюкзаки.
а обратном пути мы увидели самолет. Он шел на высоте, вряд ли превышающей над горами 500 метров. Самолет не видел нас. Несколькими часами позже мы встретили группу мастера альпинизма Е. Абалакова.
Это их, оказывается, принял впервые за алма-атинских альпинистов самолет-разведчик. В ответ на вымпел с самолета московские мастера выложили сигнал «не те». На следующее утро, часов в 8-9, прилетел второй самолет.
Он сбросил вымпел, в котором просили, в случае несчастья, – зажечь две шашки. Колокольникова не было. Срок возвращения их был уже позади. Поэтому, не задумываясь, на следующее утро, я выложил сигнал бедствия.
Ведь мы в эти дни уже готовились идти на помощь. Можно себе представить нашу радость, когда в полдень 30 августа появились два товарища – Проценко и Гангаев с радостной и победной вестью. (Опубликовано в газете «Социалистическая Алма-Ата», 7 сентября 1936 года).
На перевале Санташ покорители встретили пограничников с радиостанцией и смогли поговорить с командиром части, организовавшим поиск группы. Вечером 31 августа, рация в Сарыджасе приняла радиограмму:
«Полковнику Шутову. В 16 часов у подножья перевала Тюз встретили группу альпинистов во главе с Колокольниковым. Все живы и здоровы. Остряков».
Напомним читателю: 29 августа утром навстречу альпинистам вышла группа пограничников под руководством лейтенанта Острякова с походной радиостанцией. Получив радиограмму, полковник Шутов немедленно связался с Колокольниковым.
Передаю дословно этот первый разговор:
- Шутов: Взяли пик? Кто на него поднялся, сколько времени длилось восхождение? Колокольников: Шлем всем победоносный альпинистский привет. Пик штурмовали с 10 по 24 августа. Взяли его трое – Колокольников, Тютюнников… (третья фамилия передана неразборчиво).
Шутов: Приветствую вас всех с успехом. Уже сообщили о вашей победе. Сталинская молодежь должна была взять пик. Летчики, командиры, бойцы пограничники рады вашему успеху. Когда будете в Сарыджасе? Берегите силы. Повторите фамилию третьего товарища, поднявшегося на пик.
Колокольников: Будем в Сарыджасе 3 сентября вечером. На пик третьим поднялся Кибардин. Сообщите альпинистскому комитету о необходимости высылки в Сарыджас верхней одежды. Наша пришла в негодность. Еще раз экспедиция благодарит за ваше внимание.
43 дня продолжалась эта героическая эпопея. Весь путь возвращения превратился для победителей в сплошной праздник. В каждом селе устраивались митинги и банкеты. Говорилось много горячих и радостных речей.
В Алма-Ате восходителей – Е. Колокольникова, Л. Кибардина, И. Тютюнникова – встречали как героев. На площади Коминтерна был устроен митинг общественности, восходителей встречали цветами, музыкой, торжественными речами.
Партийными органами и Правительством Республики поход был оценен, как величайшая победа и подвиг молодых альпинистов Казахстана. Свои поздравления с покорением труднейшей вершины прислали: Секретари ЦК ВЛКСМ Косарев и Горшенин, Нарком НКВД Ягода, Секретарь ВЦСПС Вейнберг, писатели Сакен Сейфулин и Всеволод Иванов, композитор Брусиловский и др. Мирзоян Л. успел к моменту возвращения группы восходителей подготовить докладную записку И. Сталину, Л. Кагановичу, В. Молотову в которой просил наградить покорителей Хан-Тенгри орденом Красной Звезды.
К сожалению многие из партийных и государственных руководителей того времени были в последствии признаны «врагами народа» и расстреляны. В их числе были Секретарь Крайкома ВКП (б) Каз. ССР Левон Мирзоян, Зам. предсовнаркома Каз.ССР Д. Садвокасов, секретарь горкома ВКП(б) Юсупов и секретарь Крайкома ВЛКСМ Таштитов, принимавшие непосредственное участие в организации и подготовке восхождения.
Эти репрессии серьезно повлияли на оценку самого восхождения, и естественно вопрос о награждении государственными наградами отпал сам собой. А новые руководители республики издали постановление на уровне Республики, отметив, таким образом, подвиг молодых неопытных альпинистов Казахстана покоривших горного гиганта Хан-Тенгри.
Однако восхождение на Хан-Тенгри на этом еще не закончилось. Осенью 1936 г. руководителя восхождения Е. Колокольникова неожиданно вызвали в Москву к наркому Крыленко. Там выяснилось следующее.
В. Абалаков, вернувшись с восхождения, поставил под сомнение покорение вершины М. Погребецким и Е. Колокольниковым, ссылаясь на якобы имевшее место признание в этом алма-атинских альпинистов и на то, что он не нашел на вершине полагающихся записок.
Он потребовал, чтобы первовосхождение было признано за ним, и написал об этом Крыленко. Нарком Крыленко, сам большой любитель гор и участник ряда экспедиций на Памир, решил разобраться в сложившейся ситуации.
Он вызвал в Москву Михаила Погребецкого и Евгения Колокольникова, а так же пригласил к себе Евгения Абалакова. Посадив каждого из приглашенных в отдельный кабинет, он дал задание: нарисовать схемы маршрутов, и, самое главное, изобразить, как выглядела вершина.
Все трое были неплохими художниками, и им не составило труда изобразить то, что они видели на вершине. Крыленко собрал эти эскизы, изучил их и вынес свое решение:
Установить следующую очередность восхождения на пик Хан-Тенгри:
1. Первовосхождение совершено М. Погребецким в 1931 году.
2. Второе восхождение совершено группой Крайсовета «Динамо» Каз.ССР, под руководством Е. Колокольникова в 1936 году.
3. Третье восхождение совершено группой общества «Спартак», Москва, под руководством Е. Абалакова, 1936 году.
Пик Хан-Тенгри стал знаковой горой для альпинистов Казахстана. В 1954 г. состоялось, под руководством Евгения Колокольникова, четвертое в истории и второе казахстанское восхождение на Хан-Тенгри.
Третье казахстанское и пятое в истории покорение вершины состоялось в 1962 году. Эти восхождения совершены по новым маршрутам. А в 1969 годуна Хан-Тенгри погиб сын Евгения Колокольникова – Юрий, мастер спорта по альпинизму.
История альпинизма полна как победных, так и трагических страниц.
24 августа 1936 годаможно считать так же и днем рождения высотного альпинизма в Республике Казахстан.

Источник и фотографии
Из дневника Е.М. Колокольникова под редакцией сына – Колокольникова Александра.
http://www.alpklubspb.ru/ass/a595.htm