История Костаная.

«История не терпит суесловья
Трудна ее народная стезя.
Ее страницы, залитые кровью,
Нельзя любить бездумною любовью,
И не любить без памяти нельзя.»

Исторические события в XIX веке в Кустане.

I

Одним из довольно значительных пунктов русского населения в азиатский киргизской степи является Кустанай – уездный город Тургайской области. Расположился он на левом берегу реки Тобола, в 250 верстах от его верховьях.
Прошлое Кустаная на столько еще недавнее, что оно не затерялось и в народной памяти, свежи о нем сказания и в архивных актах. Жаль лишь, что последовательность некоторых фактов нельзя установить со строгой точностью в виду отсутствия летописи, каковая обыкновенно ведется при церквях.
Приходится поэтому в отношении описания церковно-приходской жизни довольствоваться клировыми ведомостями. Впрочем, значительного ущерба общему описанию не предвидится, хотя и не имеется летописи, так как и церковно-приходская и общественная жизнь Кустаная протекла за последнее пятилетие на наших глазах, или же хорошо известна нам по сказаниям о ней старожилов-очевидцев.
Тургайская область, учрежденная в 1868 году, вначале была заселена одними киргизами; в административном отношении она делилась на 4 уезда: два южных – Тургайский и Иргизский и два северных Актюбинский и Николаевский. Уездная администрация для Николаевского (ныне Кустанайского) уезда была сосредоточена не в центре его, а на окраине, - в примыкающем к уезду городе Троицке.
Причина подобного порядка вещей заключалась в совершенном отсутствии какого-либо населенного пункта в степи: русских, как уже было сказано, здесь не было, киргизы же, по своему племенному обычаю, как кочевники, не приурочивали своих аулов к какому-либо определенному месту.
Между тем нахождение уездной администрации вне своего уезда влекло за собой большие затруднения и неудобства в административном управлении, в виду чего предстояла крайняя нужда в устройстве жилого пункта для перевода в него из Троицка уездного управления.
Мысль об устройстве поселения первоначально была выражена губернатором Тургайской области генерал-майором Баллюзском. В 1869 году (от 14 августа за №3293), он предложил Николаевскому уездному начальнику избрать в уезде пункт для будущего города, где можно было бы учредить уездное управление. При избрании пункта требовалось принимать в соображение как климатические, так и экономические условия для жителей предполагаемого поселения.
Во исполнение приказа уездный начальник избрал местом для города урочище Ордабай-Тогай, в 10 верстах выше настоящего места, по реке Тоболу. Этим дело и закончилось на значительно продолжительное время, именно на 12 лет, пока настоятельная нужда не вызвала более решительных требований о необходимости иметь в степи русский город.
Новый губернатор Константинович, понимая всю важность учреждения нового города, лично осенью в 1879 года осмотрел намеченное под город место и нашел его далеко не подходящим для означенной цели: оно находилось среди болотных озер, не без вредного влияния для жилого пункта, к тому значительно было отдалено (в ½ версты) от Тобола.
Вместе с доктором Неймарком он отъехал от означенного пункта вниз по течению реки еще 18 верст и остановил свое внимание на настоящем месте, среди двух сухих логов: с юга – Абиль-сая, с севера Кустаная. Последнее название легло в основание имени самого города.
На избранном месте губернатор наметил устроить город и поселок, с тем, чтобы одна часть населения – городская принадлежала к мещанскому и цеховому сословию и занималась бы торговлей и ремеслами; а другая – поселковая была бы земледельческого характера.
Значительное затруднение представлял собой вопрос об отмежевании под город намеченного участка земли. Требовалось отрезать от киргизских владений 13300 десятин, из которых предполагалось 10000 десятин под пашни для пригородного поселка, 2500 десятин под выгон для всего города, 300 десятин под городскую усадьбу, 200 - 150 десятин под поселковую и 300 десятин для лугов и пашни чиновникам уездного правления. Уступая увещаниям уездного начальника Сипайлова, киргизы почти беспрекословно давали для нарезки левый берег реки, в отношении же правого берега оказали немалое упорство.
Дважды было предписано губернатором отобрать от киргиз приговор на уступку и правого берега, но всякий раз киргизы отказывались исполнить волю начальства. Тогда губернатор (приказом от 6 марта 1881 года за №909) предложил уездному начальнику объявить киргизам, что если они добровольно не уступят правого берега реки под русское поселение, то Правительство, на основании 226 параграфа Временного положения, принуждено будет отрезать этот участок без согласия с их стороны.
Результатом приказа последовал 17 июня того года приговор киргиз на уступку и правого берега реки. Взамен отданного участка, бывшие киргизы-владетели не остались без соответственной нарезки земли в другом месте.
Покончив дела с выбором места и упрочением его за будущим русским городом, губернатор обратился с приглашением к крестьянам внутренних губерний селиться в новом городе. В основе побуждений заселять предполагаемый город преимущественно крестьянам лежало желание Правительства о колонизации степи земледельцами.
Громадный Николаевский уезд в 76530 кв.в. отличаясь черноземной почвой и богатой флорой, оставался без всякого возделывания; необъятные степи его попирались принадлежавшим кочевникам стадами, продукты с которых, за отсутствием спроса на месте, не имели цены. К тому же и сами туземцы-киргизы нуждались в знакомстве с культурой; им нужно было воздействие как в нравственно-бытовом, так и в экономически-хозяйственном отношении.
Им нужно было, например, увидеть русскую культуру и научиться возделывать богатую почву. Впоследствии было замечено, что пример переселенцев не остался без добрых результатов: многие из киргизов осели на известных местах и научились у русских возделыванию земли.
желающие поселиться в новом городе не заставили себя долго ждать: переселенческое движение на деле показало, как русский крестьянин склонен кидаться на новые земли. Почти одновременно потянулись к месту нового города массы переселенцев, несмотря на то, что предполагалось к поселению всего лишь около 1000 крестьянских семей. На первых же порах выяснилось, что изъявивших готовность поселиться в Кустанае оказалось 4800 семейств.
Тем не менее начальство могло принять только 1303 семейства, остальным же, в опасении недостатка земли, было отказано. Непринятые в Кустанае имели полную возможность селиться в окрестностях его по течению реки Тобола. Они явились колонизаторами уезда; отсюда возникли довольно значительные поселки: Затобольский, Александровский, Жуковский, Борисовский, Романовский, Степановский, Михайловский, Боровской, Каранкульский и другие.
Землю под свои поселки и пашни они снимали у киргиз в аренду. Теперь из этих поселков образовались приходы. Многие, не останавливаясь здесь, шли дальше – внутрь степи и селились уже вне Тургайской области, на границах примыкающей к ней Омской, по реке Ишиму.
Место под город и поселок строго было разбито на кварталы по 74 х 54 квадратныхсажень при чем в городе было намечено 137 кварталов, а в поселке 38. Поселок отделялся от города площадью в 70 сажень.
17 июня 1881 года было получено разрешение селиться в новом городе. Поселенцам была представлена полная свобода при выборе усадебного места, но потом, в виду стремления их поселиться ближе к реке, где предполагалось устроить базар, начальство принуждено было прибегнуть к жеребьевке, чтобы достигнуть правильности и равномерности в заселении всех кварталов города. При этом поселенцам предъявлялись требования – строить дома из самана или камня и около домов разводить деревья.
Город заселялся довольно быстро: уже в 1882 году, судя по выписке Губернатора Министру Внутренних Дел от 20 июля за №2828 об устройстве нового города на урочище Кустанай значилось выстроенных в городе 257 домов и 48 в поселке. Но что представлял собой город из каких то жалких 300 домишек?
Он скорее походил на табор кочевников среди небольшой гости домов-особняков. Не успевши сносно устроиться, поселенцы первую осень принуждены были большей частью проживать в рваных шатрах и на открытом воздухе, помещаясь на телегах из опасения стать жертвой холодной зимы, они едва-едва могли найти себе временное жилище в устроенных на скорую руку землянках. Для многих бедняков эти землянки остаются местом помещения и доселе.
Явившись в новый город, поселенцы долгое время не считались приписанными к нему и проживали здесь по паспортам и увольнительным приговорам; какими-либо льготами и преимуществами они тоже не пользовались.
Будучи по-прежнему своему образу жизни крестьянами, они и здесь стремились к земледельческому труду, арендуя под пашни киргизские участки. Намеченный вначале надел для поселковых жителей в 10000 десятин не был отдан в собственность им и остался за городом, как доходная статья.
Да и что значили бы для такой массы поселенцев 10000 десятин земли? Поселенцы, явившись сюда единственно ради земельных угодий, при том из таких мест, где дороговизна земли стесняла их в ведении земледельческого хозяйства, сразу почуяли себя вольными в свободной степи.
Будучи в состоянии засевать средним числом по 20 десятин, нуждаясь в таком же количестве для пастьбы скота и в неменьшем под сенокошение, крестьянин мог довольствоваться только 60 десятинным наделом.
А ведь много было и таких поселенцев, которые могли засевать по 100-150 десятин, по столько же имели голов рогатого скота, для которого нужен выгон и сенокос. Стоило им воспользоваться любезностью и простотой хозяев-киргиз, предлагавших свою землю за весьма низкую, если не сказать баснословную, цену, чтобы быть в положении едва ли не помещиков. Киргизская земля скоро нашла себе возделывателей. Кустанайские поселенцы рассеялись по заимкам, арендуя киргизские участки.
Арендная плата по 1 рублю за десятину вспаханной земли при неограниченном количестве десятин под выгон и сенокошение, естественно вызвала в поселенцах желание не иметь совершенно никакой определенной нарезки от начальства, за которую пришлось бы платить положенную плату.
Такие в высшей степени выгодные условия пользования киргизскими участками были причиной того, что поселенцы сразу же побросали кое-как устроенные домишки в Кустанае и рассеялись по степи, в его окрестностях. Двинуться дальше или обратно они не могли.
На первых порах, как не приписанные в Кустанайские мещане до 1895 года, они имели право это сделать, но оставшись до этого времени, они, как причисленные к здешнему городскому обществу, уже не пользовались правом выбора новых поселений. Многие из мещан только номинально числятся кустанайскими жителями, фактически же они постоянно проживают по заимкам, верстах в 20-70 от города, сеют там хлеб и ведут хозяйство.
В город их загоняет лишь крайняя нужда; треба ли до батюшки – крестины, исповедь, или говенье в Великий пост, или же базар. Свои дома многие оставили на присмотр квартирантов – татар или ремесленников, другие же бросали свои жилища без всякого присмотра. Некоторые кварталы совершенно пустеют. На зиму обыкновенно замечается обратное явление: на заимках остаются в качестве оберегателей хозяйского добра работники, а хозяева переезжают в город.
Впрочем, отсутствие каких-либо промыслов и заработков в городе не тянет и хозяев долго проживаться здесь: ранняя весна вызывает их снова на заимки, где они остаются до поздней осени, до конца работ.
Начавши так свое существование, Кустанай долгое время в своем развитии и благоустройстве был представлен как бы самому себе. Главная цель его учреждения – служить центром уездной администрации – отлагалась в своем осуществлении на сравнительно долгое время, несмотря на то, что губернатор Константинович уже (от 4 января 1882 года) входил с представлением Министру внутренних дел о переводе уездного управления из Троицка в Кустанай.
Таким образом Кустанай, намеченный быть городом, оставался лишь поселением, при слабом надзоре администрации. Хотя, в заботах о благоустройстве поселения и водворения в нем порядка, губернатор и перевел сюда из Троицка помощника уездного начальника г. С. с представлением ему власти местного администратора и руководителя в жизни нового поселения, тем не менее в народной памяти этот период справедливо называется почти бесправным.
Отсутствие определенно выработанных законов управления поселенцами поставляла назначенного для этой цели чиновника в немалое затруднение. Из его рапорта уездному начальнику (от 14 июля 1882 года за №47) усматривается, что он нуждался в подобных законах и просил их себе в руководство.
Неудивительно поэтому, что народная память свидетельствует, что этот чиновник, считавшийся управителем нового города, в действительности мало вникал в строй общественной жизни, предоставляя жителям почти полную свободу устраиваться по своему разумению.
Проживая в ауле в 6 верстах от Кустаная г.С. лишь только в тех случаях являлся фактическим представителем администрации, когда запутанные ли дела или сложные вопросы могли решаться не иначе, как только при его посредстве, как должностного лица.
Так, например, раздача усадебных мест поселенцам происходила при его участии. Небезынтересными картинками рисуется жизнь Кустанайских поселенцев того времени. Люди, собранные со всех концов России, являли массу различных типов и нравов в общественно-житейском строю.
Почуяв свободу в отправлении своей личной и общественной жизни, не подчиненные почти никакой нормировке, поселенцы-крестьяне, естественно, были поставлены в благоприятные условия для перехода к полному произволу.
Призванные сюда с целью колонизации края и распространения русской культуры среди киргизов, поселенцы могли сказать на не искушенных в жизни простецов туземцев больше дурного влияния, а не доброго. Не чувствуя сдерживающих страсти элементов, они зачастую действовали под влиянием собственного произвола и выгоды, или стадно в своем невежестве шли за вожаками из своей же среды, которые в своих расчетах эксплуатировали доверчивых простецов и наживались.
Отсюда являлись в поселенцах такие нежелательные черты характера, как самонадеянность, самоуправство, самосуд, кляузничество и, как спутник этих пороков, пьянство. Говоря в частности о кляузничестве, нельзя умолчать, что корни этого порока пущены настолько глубоко, что Кустанай доселе не свободен от него, свидетельством чему служить тот факт, что в нем не переводятся так называемые «аблакаты» из среды самих же крестьян и при том самой сомнительной нравственности.
Казалось бы, что по своей природе русский крестьянин более предрасположен к добрым навыкам, но его духовная темнота являлась благоприятной почвой к воспитанию в нем дурных привычек. В заботе о благе поселенцев губернатор Константинович на прошение троицкого купца Менстрова открыть здесь кабак еще в 1881 году, решительно отказал, но тем не менее нашлись люди, которые не замедлили доставлять этот губительный продукт тайно, что продолжалось до 20 октября 1885 года, когда на вторичное прошение была разрешена здесь виноторговля: с этого времени водку можно было получать свободно.
Свидетельством о самовольстве и самосуде кустанайских поселенцев могут служить такие факты. В 1883 году сюда были назначены 2 лесничих для охраны казенных лесов, находящихся от Кустаная верстах в 30-ти. На первых же порах по приезде в поселение, они заметили, что крестьяне произвольно пользуются лесом.
В интересах своих обязанностей лесничие объявили для общего сведения о неприкосновенности казенных дач, что крестьянам показалось уже насилием их права, и они силой хотели отстоять это. Запрещение лесничих о вырубке и вывозке леса вызывало в крестьянах такое сильное недовольство, что однажды вспыхнул бунт против чиновников и им едва не пришлось жестоко поплатиться пред толпой расходившихся буянов.
Подоспевший полицейский стражник, бывший же кустанаец, своими убеждениями и находчивостью сумел рассеять толпу недовольных и тем оказать громадную услугу перепуганными чиновникам. Сказание об этом случае памятно в народе, занесено оно и на страницы архивных актов, так как из дела усматривается, что несколько человек-буянов понесли должное наказание.
Вот еще более разительный случай, иллюстрирующий буйный характер поселенцев, относящийся к упорядочному сравнительно времени, именно к 1884 году. Между кустанайскими поселенцами и окружными киргизами зачастую происходили печальные столкновения на почве взаимного недоверия по делам собственности.
Русские, считая киргиз конокрадами, (вероятно, имея к тому законные основания) жестоко расправлялись своим судом с пойманным вором, или уличенным, или даже только заподозренным. История упоминаемого события такова: около Кустаная на ночное расположились для пастьбы скота крестьяне поселения Кустаная и соседнего Затобольского поселка. Под вечер они заметили двух верховых киргиз, подъезжающих к их стану и заподозрили их в злоумышлении как конокрадов.
Подняли крик, чем, конечно, устрашили киргиз и обратили их в бегство. Убегая, киргизы имели в виду спастись от возбужденных крестьян, хотя в действительности, как оказалось, и подозрительного в проезде киргиз ничего не было, так как они направлялись в Кустанай по личным делам. За ними русские учинили погоню.
Предчувствуя неминуемую беду, (чем уверить предубежденного мужика в своей благонамеренности?), преследуемые киргизы направили своих скакунов в аул, где проживал мировой судья-киргиз. В ночь толпа мужиков, с гамом и криком явившись к дому судьи, стала требовать скрывавшихся здесь заподозренных конокрадов и называть вышедшего на шум С. потачником воров.
Ничего не знавший мировой судья стал образумлять буянов, но толпа не унималась. Как раз в тот момент кто то заметил одного из заподозренных, и несчастный тут же на месте жестоко и невинно пострадал: его проткнули насмерть вилами.
Совершив такую неслыханную расправу с невинным человеком на глазах мирового судьи, обезумевшие мужики в своем зверстве пошли далее: они накинули петлю на шею судьи, и его жизнь висела уже на волоске.
Тогда его письмоводитель из русских стал усиленно убеждать крестьян не губить ни себя, ни судью, и при этом говорил, что буяны известны ему по фамилии и что от беды им не спастись, что за насилие над чиновником они поплатятся каторгой.
Сам же С. видя весь ужас своего положения, взмолился пред крестьянами именем святого чудотворца Николая, чем и спас себе жизнь. Пострадало за эту неслыханную дерзость два человека из соседнего Затобольского поселка.
Как бы в воспоминание потомству о сумасбродном характере жителей этого поселка, за ним и доселе осталось уличное название «самодуровки». Позволительно буде указать еще на один случай, характеризующий неустановившийся характер кустанайских поселенцев.
Поселенцу Колесникову, проезжавшему мимо озера, где обыкновенно паслась скотина, показалось, что табун скота почему-то не полон. Он спросил пастуха-киргиза «где же коровы?» Незнающий языка, киргиз из пояснительных знаков догадался, о чем его спрашивают и, поясняя мимикой, ломаным языком мог сказать: «комар угнал».
Этого было достаточно для страшной суматохи. Поселенец, уже настроенный видеть во всем злоумышления, тотчас же прискакал в Кустанай, оповещая всех встреченных о том, что киргиз «Омар» угнал весь скот.
Поселение мгновенно взволновалось, ударили в набат, и большая толпа двинулась к месту, где предполагалось злоумышленники во главе с «Омаром». Дело скоро объяснилось к общему благополучию довольно просто.
Пастух сказал сущую правду: действительно скотина разбрелась по степи от нападений овода-комаров. Этот случай, хотя и довольно курьезен, тем не менее свидетельствует об общей настроенности русских к окружающим их киргизам.
Не доверяя киргизам, поселенцы и между собой жили неладно. Бунты, недовольство, самоуправство поселенцев проявлялись настолько рельефно, что областное начальство принуждено было в 1885 году учредить в Кустанае воинскую команду, чтобы положить конец поселенческим вспышкам.
Ясно, что народ страшно нуждался в здоровых воспитательных учреждениях. На первых порах кустанайский поселенец лишен был возможности находить для себя добрые воздействия и примеры еще и потому, что он поставлен был вне благотворного влияния церкви, как духовно воспитывающей матери.
Целых три года кустанайцы были без пастыря. За все это время для удовлетворения их духовных потребностей, как то: для совершения крещения, погребения, исповеди, часов, утрени, молебнов и других треб 6 раз приезжал сюда из Троицка священник Подбельский, но его временные наезды были недостаточны, - чувствовалась крайняя нужда в постоянном причте и церкви. Привыкшие в местах своей родины воскресные и праздничные дни начинать общественной молитвой, - посещением храма, крестьяне и здесь не оставляли этого доброго обычая, собираясь в часовенный дом, где их же собрат-поселенец, теперь уже местный псаломщик Косолапов, услаждал их отправлением утрени и часов.
За все время до устройства церкви наблюдался тот факт, что жители Кустаная, в память к оставленной ими родины, не оставляли празднования своих прежних приходских праздников. Жаль лишь, что воспоминания о праздниках на родине сопровождались здесь не молитвой, а только угощениями.
Конец неустроенности в этом отношении был положен в 1883 году назначением сюда священника. Конечно, при такой численности прихожан, как тысяч десять человек обоего пола, к тому же проникнутых большею частью чисто житейскими интересами и расчетами, трудно было священнику оказать более или менее сильное духовно-воспитательное воздействие на поселенцев, тем более, что при многочисленности прихожан назначенный сюда священник едва успевал совершать требы.
С этого времени (с августа 1883 года) получили начало кустанайские метрические книги; события же крестин, браков и погребений, совершенные отцом Подбельским, заносились в метрики градо-Троицкого собора. Местом молитвенных собраний на первых порах был частный домик, пока не отстроилась Никольская церковь.
Чрез год после учреждения в Кустанае должности священника переведено было из Троицка и уездное управление, именно в 1884 году; таким образом только теперь исполнилась главная цель возникновения нового города в степи, который официально назывался со времени своего возникновения не Кустанаем, а Ново-Николаевском, каковое название осталось за ним до 1 октября 1893 года, когда это поселение возведено в город с переименованием в Николаевск.
Но подобная перемена имени города оказалась неудачной и впоследствии, в 1895 году с 8 февраля, Высочайше было повелено называть город снова Кустанаем. С этого времени прекратились случаи засылки почтовой корреспонденции в несколько других городов с именем Николаевска.
Перевод уездного управления в Кустанай был исходатайствован и.д. губернатора вицер-губернатором Ильиным: 10 января 1884 года управление открыло свое действие уже в своем городе. Этот перевод сопровождался для казны некоторыми расходами: именно было выдано в пособие чиновникам: уездному начальнику 500 рублей, его помощнику 333 рублей 34 копейки, двум письмоводителям уездного управления по 200 рублей каждому, фельдшеру 66 рублей 67 копеек и на перевозку канцелярии употреблено 75 рублей.
Переведенное управление и его чиновники должны были устроиться в частных квартирах так как казенных зданий не было выстроено, как и доселе. С того времени, благодаря неослабному надзору и руководству администрации по упорядочению городской жизни, началась как бы новая эра Кустаная.

II

С переводом администрации в Кустанай прежде всего явилась необходимость в урегулировании почтовых сообщений между Кустанаем и Троицком, как ближайшим почтовым пунктом. Доселе почтовые операции носили здесь чисто случайный характер: из Троицка отправляло уездное управление почтальона только по накоплении казенных дел, требующих исполнения на месте, или особо экстренное обстоятельство заставляло слать гонца, нередко даже не прямым трактом, а чрез станицу Усть-Уйскую, то есть по круговой линии (на 110 верст дальше); такому гонцу «по пути» передавалась кустанайская корреспонденция.
Таким же способом доставлялась корреспонденция и из Кустаная, - кроме того пользовались кустанайцы в отношении пересылки писем и услугами частных попутчиков в город Троицк. Ясно, насколько это было неудобно для поселенцев: за неимением почты они почти лишены были возможности переписываться с родным краем, где у многих оставались близкие родственники и даже нередко нераспроданное хозяйство, нуждавшееся в распоряжении отсутствующего владельца.
Теперь дело заметно улучшилось: того же года 1 ноября, старанием губернатора Проценко была открыта в Кустанае почтовая станция с приемом и выдачей корреспонденции. В 1890 году эта станция была переименована в почтовое отделение Троицкой конторы. На первых порах и казенная почта страдала некоторыми недостатками, как то: приходила и отходила однажды в неделю и нередки были случаи запаздывания почты.
В голодный 1892 год раз почта пришла на быках, конечно, не без опоздания на несколько дней. Особенно ощутительны были эти недостатки для лиц, проезжавших из Троицка в Кустанай и обратно на почтовых: по дороге не было почтовых станций, - их заменяли в суровое время года грязные, сырые, холодные и дымные зимовки киргиз, содержателей лошадей, а летом рваные коши, обыкновенно отнесенные от станции-зимовки версты за 4 - 5 за каковые пространства приходилось платить добавочные деньги.
Получалось двойное неудобство: и добавочные прогоны и лишнее время. Вместо мерных (по старому тракту) 180 верст приходилось делать 200. Проезжающие подвергались еще и тому неудобству, что часто, по приезде на станцию, должны были ждать лошадей, отогнанных на пастьбу за версту и дальше, и безусловно зависеть от ямщика-киргиза.
Затруднительное положение пассажира усугублялось еще и тем обстоятельством, что он лишен был возможности объясниться с киргизом за незнанием языка, а потому в силу необходимости должен был прибегать к посредству не всегда понятной мимики.
Впоследствии эти неудобства отошли в область преданий, а почтовое дело приняло вполне надлежащую обстановку. В 1893 году Кустанай был соединен с Троицком телеграфом, в том же году между этими городами были выстроены 7 казенных станций с приличной обстановкой; надлежаще было обставлено дело и в отношении прогонных лошадей и русских ямщиков. В 1894 году почтовое отделение переименовано в почтово-телеграфную контору с полным штатом служащих при ней чиновников.
Теперь учреждены при конторе почтальоны-разносчики, и обыватель города получает корреспонденцию у себя на дому. В 1895 году открыт от Кустаная тракт на Александровский поселок, за 40 верст, где имеется почтовое отделение.
Говоря о почте вообще, не будет лишним упоминание и о размерах почтовых операций: ежегодный приход почтово-телеграфной конторы в 1896 году простирался до 3073 рублей 3 копеек по почте и до 1927 рублей 98 копеек по телеграфу. Расходы на содержание чиновников и помещения до 2072 рублей 80 копеек, так что чистый доход казне достиг до 2928 рублей 21 копейки. На почте получается до 40 названий журналов и до 60 названий газет.
Прогресс, отмеченный в развитии почтово-телеграфного отдела, наблюдался и во всех других отправлениях кустанайской общественной жизни. Начинавшееся слабыми проблесками всякое дело быстро шло по пути дальнейшего усовершенствования. Особенно важен церковно-приходской вопрос в своих подразделениях на отделы: собственно церковно-приходский, школьный и миссионерский.
ерковно-приходская жизнь началась в Кустанае собственно со времени командирования сюда постоянного священника отца Василия Гилярова. Отец Гиляров до 25 июля 1884 года считался лишь командированным сюда, а с этого времени он был уже определен в штат. Кустанай, как находившийся в исключительных условиях, до определения священника церковно-приходской жизни не имел, так как это поселение приходом не было приписано куда-нибудь, а временные наезды троицкого священника отца Подбельского носили случайный характер.
Зная Кустанай по слухам, отец Гиляров, рукополагаясь во священника, ходатайствовал пред епископом о разрешении удовлетворения той нужды, с какой неминуемо ему предстоит встретиться по приезде в свой новый приход, именно о разрешении построения храма.
Блаженный памяти преосвященный епископ Вениамин II-й благословил устроить в Кустанае молитвенный дом, для какового в 1883 году (26 июля) освятил св.антиминс. Принимая во внимание условия, в каких находился на первых порах Кустанай с его 10-ти тысячным населением и при том жаждующих иметь церковь и причт, нужно не мало удивляться тому, что не было выстроено благолепного храма.
Если небогатые деревенские общества в 2000 и менее душ бывают в силах построить храм, то трудно ли было кустанайцам сложиться хотя бы 1 рублю с души и выстроить деревянную церковь? Вместо этого они для церкви Никольской поставили продолговатую избу, стоимостью не дороже 400 рублей, и помещаться в ней в праздничные и воскресные дни, а особенно постом во время богослужений могла только 10-я часть молящихся.
Ризницей, необходимыми книгами и утварью снабжена была из троицких церквей. Для благоустройства церковного хозяйства был избран в церковные старосты местный поселенец Никитин и доселе остающийся в этой должности, за что получил серебряную медаль «за усердие».
Определение псаломщика относится к более позднему времени, - к 1886 году, а до этого времени помощником отца Гилярову был церковник за 10 рублей в месяц от церкви: Обществом на деньги, полученные от известного тогда виноторговца М. за право виноторговли в Кустанае, был куплен дом священнику.
Насколько не легко было управлять приходом с таким громадным населением, как прежний Кустанай, усматривается из метрик того времени: за 1885 год значится 530 крестин, 513 погребений и 105 браков, если прибавить к этому исполнение других треб, как совершение молебнов, исповеди и причащения, то понесенным трудам отца Гилярова нужно удивляться.
Немало труда и беспокойства могло доставлять ему и выполнение по церкви канцелярских дел: в административном отношении кустанайская церковь не была подчинена какому-либо благочинию, так что приходилось в отчетных делах сноситься священнику непосредственно с Духовной консисторией. Каких-либо выдающихся обстоятельств в церковно-приходской жизни за это время не случилось, а потому позволим себе перейти к дальнейшим переменам.
Необходимость в назначении сюда другого священника сознана была Епархиальным начальством в 1887 году. К этому времени стали заметно распространяться степные поселки, жители которых в своих духовных нуждах должны были обращаться также к кустанайскому священнику, как ближайшему.
Преосвященный епископ Макарий, озабоченный правильной постановкой церковно-приходской жизни в этом краю, определил в Кустанай благочинного Таловского округа священника отца Николая Малышева, назначивши его и здесь благочинным.
Таким образом с этого времени получилось уже два штата: кроме отца Гилярова и определенного в 1886 году дьякона Николая Страхова, были назначены в члены клира 17 июня отец Малышев и 2 июня того же года псаломщик Викентий Шмотин.
По прибытии в Кустанай отец Малышев был озабочен мыслию о постройке церкви. Для города было крайне недостаточно одной Никольской церкви, - нужно было, не теряя времени, приступить к созданию нового храма.
Пока был куплен за 400 рублей в одного мещанина в поселке дом, в котором отправлялись утрени и часы, а тем временем с 1887 года заметно стали притекать добровольные пожертвования на храм. В виду того, что Никольская церковь расположена была в центре города, новый храм решено было выстроить на площади, отделяющей поселок от города и при том с таким расчетом, чтобы впоследствии можно бы было приписать к нему особый приход.
На деньги по всероссийской подписке, каковых к началу постройки оказалось 5000 рублей с присоединением к ним значительной суммы именно 8000 рублей из Никольской церкви был выстроен в 1889 году Михайло-Архангельский храм и при нем два дома причту: священнику и дьякону. Старостой к новоустроенной Михайло-Архангельской церкви был избран местный поселенец Алелеков, проходящий эту должность и поныне.
В отношении обеспечения церкви ризницей и утварью практиковался обычный порядок приобретения на приношения доброхотных деятелей; каких-либо выдающихся по ценности церковных предметов за недостатком сумм не было куплено.
К значительным пожертвованиям нужно отнести большой колокол, пожертвованный братьями Архиповыми. Однако и с сооружением нового храма, хотя и довольно поместительного – в 9Х8 ½ сажен, настояла потребность в построении нового, именно собора на место Никольской церкви, как временной.
По неимению церковных капиталов и при бедности местного населения на долгое время пришлось бы отложить сооружение собора, если бы не оказалась помощь со вне. Известный троицкий купец Пупышен, завещавший свой капитал в 120000 рублей, на устройство 4-х церквей в пунктах с инородческим населением, отдели 4-ю часть денег для устройства собора в Кустанае. Епархиальное начальство, имея в фонде этот капитал, 30000 рублей, исходатайствовало Высочайшее разрешение на всероссийскую подписку для этого святого дела.
В 1894 году был составлен план сбора стоимостью в 77000 рублей, постройка которого была сдана епархиальному архитектору Савинич. Собор по своей поместительности превосходит Михаило-Архангельскую церковь.
Он имеет три придела: главный во имя святителя Николая, южный в воспоминание события Покрова Пресвятой Богородицы и северный во имя св.равноапостольных царя Константина и матери его Елены. В отношении ризницы, книг и утвари собор же вполне обеспечен: к имеющимся Никольской церкви церковным вещам приобретено специально для сбора на 5000 рублей утвари, так что недостаток будет чувствоваться в одних колоколах; приходится пока ограничиваться небогатым звоном Никольской церкви.
Иконостас для собора заказан богатой московской фирме Немирова-Колодкина за 10000 рублей. В описываемый период устройства церквей в 1890 году в Кустанае, благодаря стараниям бывшего инспектора народных училищ Васильева, была устроена церковь-школа, с целью объединения и неослабного надзора за учениками во время богослужений. Значительная поместительность этой церкви вполне позволяет собираться сюда для молитвы и многим прихожанам.
К этому же времени относится начало возникновения здесь женской общины. Некоторые из поселенок, чувствуя призвание к иночеству, задумали образовать здесь общинную жизнь. Благодаря помощи добрых людей был выстроен в примыкающем к городу поселке домик для молитвенных собраний сестер-черничек. Быстро около этого домика стали группироваться малые избы-келии; быстро же зрела у черничек мысль устроить свою жизнь на узаконенных монастырских началах.
Начались ходатайства пред Епархиальным и Гражданским начальством, результатом каковых было открытие в 1895 году Иверской женской общины с нарезкой для нее усадебной от города земли в количестве 6 десятин и пахотной в 20 верстах от города в количестве 250 десятин. В том же году к общине определен был особый священник с жалованьем в 300 рублей из сумм Святейшего Синода.
Такова в общих чертах церковно-приходская жизнь Кустаная совне: сравнительно же недавнее прошлое ее доставляет полную возможность с ясной точностью проследить и внутренний строй ее.
До 1890 года кустанайский причт состоял из двух штатов, и город представлял собой один нераздельный приход. Материальное обеспечение духовенства не оставляло желать лучшего. Численность прихожан простиралась в 1890 году судя по исповедным росписям, до 8864 душ обоего пола.
Благодаря урожайным годам, прихожане чувствовали себя в достатке, а потому имели полную возможность щедро делиться своими средствами на содержание причта. Кроме денежных доходов, простиравшихся до 800 рублей, на часть, практиковался, как и теперь, сбор хлеба.
Со стороны духовно-нравственного воздействия на прихожан священниками принимались все меры к пастырскому руководству и наставлению. Как на примере пастырской заботливости к духовным нуждам можно указать на то, что священником отцом Малышевым не раз устраивались в церкви собеседования с сектантами и молоканами в духе обличения и кроткого вразумления.
В общем отмечается то приятное наблюдение, что кустанайское население «крестьянское» отличалось и теперь отличается особенной набожностью и любовью к посещению храмов Божьих. В свободное от полевых работ время церкви полны молящихся, и каждый прихожанин и прихожанка считают своим долгом, прикладываясь на утрени к евангелию, принимать благословение у священника.
Из церковно-приходской жизни обращает на себя внимание еще то, обстоятельство, что здесь крепко держится обычай посещения духовенством прихожан со святыми иконами в праздники…
1890 год принес значительные перемены в строй кустанайского духовенства.
Посетивши Кустанай уже второй раз, (первый раз было в 1887 году), преосвященный епископ Макарий посвятил в сан священника штатного дьякона Страхова в помощь наличным священникам и учителя министерского училища Федора Соколова – сверх штата, как предназначенного на должность законоучителя во все министерские школы Кустаная.
Однако через год священник Соколов по своему прошению был определен в церкви-школе с отчислением к нему особого прихода от города, который составлял тогда, в голодный год, 4-е попечительство о голодающих.
Но так как церковь-школа, как домовая, не имела метрик и других церковно-приходских документов, то положение при ней священника с приходом оказалось ненормальным, а потому отец Соколов 16 октября 1892 года перепросился сверхштатно к Никольской церкви, удержавши за собой право приходского священника над 4-м попечительством.
Эти переходы отца Соколова от одной церкви к другой вызвали преосвященного Макария на мысль испросить у Св.Синода на разрешение на открытие 3-го штата в Кустанае, на каковой был определен состоящий тогда на вакансии дьякона священник отец Гордеев.
Это назначение тем не менее не прекратило существования как бы прихода – из 4-го попечительства: вместо отчисленного к законоучительским обязанностям отца Соколова, определенного к церкви-школе без прихода, был вызван сверхштатно для 4-го попечительства священник отец Сейфуллин (в сентябре 1893 года).
Естественно, что это назначение сверхштатного причта на неоткрытый приход вызвало немало недоразумений и неудобств, как в штатном причте, так и в прихожанах, которые в своих духовных потребностях часто не знали, к тому из священников обращаться: не разделенный на части приход имел у себя 5 священников.
Служение между 3 штатными и 4-м (о.Сейфуллиным) сверхштатным было распределено по очереди в Никольской церкви: отец Сейфуллин служил 4-ю неделю и, если случались какие требы всего народа, он правил их в эту неделю, а остальные три священника приурочивали тогда свое служение в Михаило-Архангельской церкви.
В отношении братских доходов отец Сейфуллин был выделен. Такая ненормальность в жизни кустанайского причта продолжалась до 1895 года, когда Св.Синодом был открыт четвертый штат, на каковой Епархиальным начальством был определен отец Сейфуллин.
К тому времени относится переход отца Малышева в Верхнеуральск и определение вместо него священника Подбельского. В 1895 году Кустанай был разделен Епархиальным начальством на два прихода – соборный Никольский и Михаило-Архангельский, причем к собору было отчислено два штата: протоиерейский и священнический с штатным дьяконом и двумя псаломщиками и к Михаило-Архангельской церкви два священника с двумя псаломщиками.
В 1896 году священник отец Соколов от должности законоучителя отказался, и служение в церкви-школе было представлено, как в 1892/93 учебном году, приходским священникам-законоучителям. В таком положении дело распределения причта находится и в настоящее время: четверо наличных священников служат в двух приходских церквях и трое из них, как состоящие законоучителями в министерских училищах поочередно в церкви-школе.
Приход пока остался не разделенным впредь до окончательной отстройки собора. Обеспечение духовенства сначала при одном штате, а потом и при двух постепенно сокращалось, так что теперь на часть приходится только 300 рублей.
К 1 января 1898 года в Кустанае был один протоиерей – отец Павел Подбельский и три священника: отцы Гордеев, Дроздов и Апустин; первые 3 с полным семинарским образованием, а отец Апустин из 3 класса духовной семинарии.
Духовенство вполне обеспечено церковными домами, но не имеет каких-либо угодий, например, пашни и сенокоса. Как на исключительную пастырскую деятельность местного духовенства можно указать на его участие в деле просвещения прихожан путем внебогослужебных собеседований в каждый воскресный и праздничный день в приходской Михаило-Архангельской церкви и с 1895 года чтения акафиста Божьей Матери в те же дни в Никольской церкви.
В числе особенностей церковно-приходской жизни можно указать еще, что кроме установленных уставом и практикой крестных ходов, здесь в память 900-летия крещения Руси ввелось в обычай устраивать крестный ход на кладбище 15 июля, где служится молебен с акафистом святому равноапостольному князю Владимиру и совершается общая панихида.
В 1896 году Кустанай был осчастливен принесением сюда Табынской иконы Божьей матери; нужно думать, что эти посещения чудотворного образа будут очередно повторяться, как это делается в других городах Оренбургской епархии.
При исполнении обязанностей духовного пастырства местный причт стремился быть полезным и в деле учительства. Со стороны школьного обучения Кустанай занимает едва ли не первое место пред прочими уездными городами Оренбургской епархии.
Инспекция и духовенство дружно шли на помощь поселенцам устройством школ и привлечением в них подрастающего поколения. В настоящее время в Кустанае имеются 13 училищ; из них 5 церковных и 8 министерских, а с осени 1897 года открыты еще курсы для приготовления учителей в аульные школы.
Церковные школы стали появляться на первых порах церковно-приходской жизни Кустаная. Так в 1884 году 6 декабря по желанию прихожан была открыта местным священником отцом Гиляровым церковно-приходская школа, существующая и доселе.
Сначала она помещалась в церковной сторожке, а потому в 1889 году, была переведена в собственный дом, служивший раньше местом молитвенных собраний для слушания отправляемых здесь часов и утрени. Законоучительство и обучение в ней велось и ведется непосредственно причтом.
По мере возможности они выполняет свое назначение. Особенно дороги ее заслуги в прошлом, когда школ было мало, а в желающих учиться не было недостатка; за неимением женской школы она давала обучение и девочкам.
В 1890 году священником Соколовым была открыта женская школа грамоты, переименнованая в 1891/92 учебном году в церковно-приходскую. В том же 1891/92 учебном году им же была открыта мужская школа грамоты, преобразованная в 1893 году в церковно-приходскую.
В 1894 году священник Гиляров открыл школу грамоту, а в 1896 году открылась здесь второклассная церковно-приходская школа, для каковой был куплен прекрасный дом за 6000 рублей на синодальные средства. Ученики этой школы будут назначаться на учительские места в предполагаемых к открытию школах грамотности на русских заимках.
Кроме квартиры и небольшого жалованья этим учителям будет дано обеспечение продуктами и посевом хлеба от жителей заимок. В этой школе проектируется отцом уездным наблюдателем церковных школ ввести переплетное мастерство и искусство иконописания.
Содержание церковных школ относится частью на церковные суммы, а главным образом на средства Училищного Совета при св.Синоде из отпускаемых Синодом 1200 рублей на все 12 школ Кустанайского отделения, собственно на городские отнесено в 1897 году 665 рублей, кроме того, из Св.Синода ежегодно отпускается на содержание второклассной школы 1500 рублей. Учителям в церковных школах являются члены причта, исключая второклассной и женской церковно-приходской где имеются особые учителя за жалованье.
Административное управление за церковными школами сосредоточено с 1891 года, в ведении Кустанйаского отделения Оренбургского Епархиального Училищного Совета, а ближайший надзор и руководство за течением школьной жизни поручено уездному наблюдателю; на этой должности, за короткий период ее учреждения с 1895 года, перебывало уже 4 лица: миссионер Одигитриевский, протоиерей Подбельский, кандидат богословия Чернавский и священник Худоносов, остающийся и по настоящее время.
Отчеты отделения и наблюдателей свидетельствуют, что духовенство с должным вниманием относится к делу церковно-школьного обучения. Являясь руководителями церковно-школьного дела, духовенство в лице священником не свободном от обязанности законоучительства и в министерских училищах.
До 1892 года законоучительство в этих школах было предоставлено священнику Соколову, а с этого времени, в виду трудности совмещения законоучительских обязанностей во всех министерских училищах одним лицом, инспектором народных училищ Васильевым с утверждения Преосвященного Макария законоучительство в этих школах было распределено между Соколовым и еще двумя приходскими священниками Гиляровым и Гордеевым.
Прогрессивно увеличивающаяся численность министерских школ в 1895 году вызвала необходимость назначения в помощь приходским священникам особого законоучителя – Худоносова, который был в то же время и священником при женской общине.
Говоря о законоучительских должностях в министерских училищах, нужно сказать, что преподавание в них Закона Божьего оплачивается жалованьем: в начальных школах 60 рублей в год, в русско-киргизском двухклассном училище – 120 рублей, в городском – 240 рублей и в прогимназии – 280 рублей.
Первое место по времени своего существования занимает русско-киргизское двухклассное училище, переведенное сюда из Троицка в 1884 году. Помещается оно в собственном здании, довольно обширном и вполне приспособленном к цели своего назначения.
В 1888 году было открыто первое начальное училище, в 1890 году 2-е (церковь-школа) и женское начальное, затем почти ежегодно открывалось какое-либо училище. В 1895 году были открыты городское училище и русско-киргизская Александровская прогимназия, для которой на киргизские средства отстроено здание в 12000 рублей.
Содержание прогимназии в некоторых статьях отнесено на городские средства, каковым в данном случае является значительных сбор с домовладельцем: каждый домовладельцев обязан платить на прогимназию по ½ копейке с оценочного рубля.
Крестьянское население, к слову сказать, тяготится этим взносом, как обременительным и для него непроизводительных. Женская прогимназия для крестьянина не находка, в своих дочерях он хочет видеть не барышен, а незаменимых помощниц по крестьянскому обиходу. Беглый взгляд на постановку учебного дела в Кустанае убеждает в мысли, что со стороны начального обучения Кустанай является примером для многих других уездных городов.
Особою деятельностью некоторых кустанайских священников является миссионерство среди инородцев. Уже самое положение Кустаная, окруженного киргизами, вызывало необходимость в концентрировании здесь деятелей миссионерского направления.
Русскому люду, селившемуся сюда ради корыстных видов, некогда было задумываться, да и некому было и надоумить его, - быть светом для непросвещенных туземцев киргиз. Напротив, на первых порах несколько распущенные, при слабом административном надзоре, с одной стороны, лишенные возможности слышать заветы о мире и любви – с другой, переселенцы могли лишь оказать деморализующие влияние на киргиз, а не просветительное.
Обязанность просвещают светом евангельского учения киргиз воспринял на себя свободный от приходских дел священник Соколов. С целью посещения русских заимок, он, как бы проездом, бывал и у киргиз, затрагивал их любознательность чтением священной истории и книг духовно-нравственного содержания на их родном языке.
значительных присоединений к православию не было, исключая 1891 - 1892 года, когда желавших окреститься оказалось до 30 человек обоего пола. С горьким сознанием нужно засвидетельствовать тот факт, что многих киргиз к принятию христианства побуждали материальные расчеты: голодные среди своих родичей, они надеялись найти себе кусок хлеба у новых братьев по вере.
Обнищавшие, обносившиеся, они переходом в православие располагали иных сердобольных русских к пожертвованию хлебом, деньгами, одеждой и т.д. чем и обеспечивали свой завтрашний день. Обратившись в православие, новокрещенцы далеко не сделались еще христианами.
Им нужно было духовное водительство, для чего необходимо было им научиться русскому языку, чтобы понимать и усваивать христианские истины, передаваемые им на языке новых братьев по вере – русских.
Озабоченный безотрадным состоянием новокрещенных, епископ Макарий решил поставить здесь миссионерское дело во главе с особым начальником миссии. Станы были намечены в Кустанае, Александровском и Михайловском поселках.
С целью развить миссионерское дело путем школы, была устроена в 1894 году на средства Православного миссионерского общества за 4000 рублей в Александровке большая школа, обучать в которой был определен учителем новокрещенный татарин, получивший образование в Оренбургской русско-киргизской школе.
На должность начальника миссии был определен в том же году кандидат Казанской духовной академии Одигитриевский с жалованьем 1000 рублей на должность миссионера священника Федор Соколов с вознаграждением за труды 900 рублей в год.
Новокрещенным была отведена земля около Михайловского поселка за 60 верст от Кустаная. Здесь на пожертвованные деньги была отстроена из бывшей часовни церковь и для 10 семейств домики, так возник поселок, названный в честь епископа Макария «Макарьевским».
В 1896 году после оставления Одигитриевским миссионерской деятельности, делами миссии заведует миссионерская комиссия, надзор за жизнью новокрещенных киргиз поручен наблюдателю церковных школ священнику Худоносову, с этой целью проживающему с 1897 года в Макарьевском поселке.
Кроме комиссии и священника Худоносова миссионерское дело по всей области призван ведать заявивший себя на этой деятельности священник Федор Соколов, как знаток киргизского языка, как бы помощником ему является священник Сейфуллин из инородцев. Оба эти священника проживают с 1897 года в Александровском поселке, как миссионерском стане.

III

Развиваясь со стороны внутреннего своего благоустройства, Кустанай прогрессивно шел к развитию и в отношении своего внешнего облика. Современное положение его обрисовывается в таком виде. Со вне этот город представляет собой почти квадратную площадь в 2 х 2 версты, правильно разбитую на квадраты.
Улицы города прямые и широкие, что можно считаться особенностью города. Со стороны построек он напоминает собой и приличный город и в то же время бедную деревню. Центр города значительно застроился, - здесь на площади возвышается весьма красивой архитектуры собор, около которого, стараниями уездного начальника Гаврилова, разбить за последние два года прекрасный сад, вмещающий в себе массу разнородных деревьев.
На этой же площади устроен с 1884 года базар, а по понедельникам производится рыночная торговля. Места, примыкающие к базару, застроены богатыми магазинами местных купцов Яушевых, а также елабужского купца Стахеева.
К выдающимся по красоте зданиям, кроме указанных магазинов, можно отнести дома виноторговцев Покровских, Поклевского, а также отца Малышева, и наконец, школы: второклассную, городское училище, двухклассное, прогимназию и церковь-школу.
В общем центре города довольно красив. Здесь же сосредоточены почти все местные казенные и общественные учреждения: уездное управление (в частном доме мещанина Рязанцева), и полицейское управление, почтово-телеграфная контора, больница, камера мирового судьи, аптека , две библиотеки – одна при церкви-школе, другая при клубе в доме Поклевского, пожарное депо и другие. Довольно таки порядочно застроены и примыкающие к центру улицы.
Но окраины города и поселок, именующийся в честь бывшего губернатора «Константиновичем», представляют собою вид совершенной деревни. Часто встречаются землянки и домики без всякого к ним пристроя, что указывает на вопиющую бедность хозяев.
Всего в городе насчитывается 1971 дом, из которых 36 каменных, а остальные деревянные и в значительном количестве также саманные или даже землянки. Жителей по исповедным росписям и полицейским записям значится за 1896 год 14276 православных обоего пола, 2063 мусульман татар, 70 душ сектантов-молокан.
Как на факторы просвещения, кроме школ, можно указать на две библиотеки. Библиотеки учреждены: одна на средства общества попечения о начальном образовании, другая – на членский взнос участников местного клуба; по количеству книг и выписываемых журналов и газет первая преимуществует.
Факторами же деморализующего влияния являются пивные и кабаки. Не вошедший пока под счастливый удел винной монополии, Кустанай ютит в своих стогнах до 10 кабаков и 20 пивных, для продажи в последних пива местного производства: уже 3 года здесь оперируют 2 пивных завода, находя сбыт своего производства довольно удачным вследствие обилия потребителей-мусульман. (Крестьяне не особенно уважают этот напиток, и мухамметданин не относит его к запрещенному кораном «арака» и считает его позволительным.
Усадьбу города и поселка окружают: с северо-западной стороны местное православное кладбище. Судя по метрическим книгам, то есть с августа 1883 года, в нем похоронено 8486 человек, исключая умерших до этого времени, именно с 1881 года каковых средним числом, полагая в год 300 человек, еще прибавится 600, так что всего похоронено здесь свыше 9000 человек.
Место под кладбище, хотя и довольно обширно, тем не менее уже переполнено могилами, и теперь предстоит неотложная необходимость в расширении его. С отстройкой собора предложено настоящую Никольскую церковь перенести на смежение с кладбищем место и около ее на свободном участке отвести новое кладбище.
На севере, в версте от города, расположена женская община. С запада город орошается рекой Тоболом. Вода имеет вкус горько-соленый, поэтому она не идет на домашнее употребление, и жители принуждены пользоваться водой из своих колодцев, рыть которые весьма расходно для обывателя, так как глубина некоторых из них достигает 12 - 15 сажень.
Не удивительно, что такой колодец обходится в 200-250 рублей поэтому обыватели роют колодец складчиной, семьи в три-четыре. С юга, за логом Абильсай, расположена татарская слободка. При возникновении города татарам не было разрешено селиться в Кустанае, но года через 3 они самовольно застроили за городом слободку, а с 1896 года исхлопотали себе право жительства на правах мещан в самом городе и теперь ходатайствуют о построении мечети, пока же для своих молитвенных собраний довольствуются двумя частными домами.
В ½ версты на юг от татарской слободки отстроены деревянные лавки для ярмарок Петровской и Покровской. По своим торговым операциям ярмарки значительно разнятся между собою. Покровская, благодаря своему времени, когда уже выясняется материальное состояние крестьянина-хлебосевца и киргиза-скотовода, быстро развивается.
Тогда являются требования на всевозможные товары: на хлеб, одежду и обувь к зиме, на меха, домашние продукты. На эту ярмарку много торговцев приезжает из Троицка и других мест, и пригоняется скот из орды.
Общий размер торговых операций, например за 1895 год представляется в таких цифровых данных: скота было пригнано на сумму 217845 рублей 75 копеек, продано на 202835 рублей 75 копеек, хлеба мануфактурного, мелочного и прочего товара было привезено на 223470 рублей продано на 78200 рублей.
В пользу города в том году поступило от ярмарок 1136 рублей 24 копейки. Петровская же ярмарка напротив не обещает никакой будущности. Время выбрано для нее весьма неудачно. Пригоняется скота мало, да и покупать то некому, так как весь народ занят работами на пашне.
Приезжих купцов нет, да и из местных выезжают на ярмарку только человек 12-15 с мелочным товаром. Например, в 1897 году в продолжении 5 дней ярмарки, с 29 июня по 5 июля из разного товара на сумму в 32385 рублей было продано на 9900 рублей и из скота пригнанного на 159804 рубля было распродано всего на 49601 рублей 50 копеек (сведения взяты из №89 Тургайской газеты); в пользу города от ярмарки поступило только 440 рублей 30 копеек.
В общем торговое дело в Кустанае издает, причиной чего служит то обстоятельство, что сторонние покупатели-киргизы имеют полную возможность удовлетворяться в своих требованиях на товары у себя в аулах, благодаря услугам торгашей татар, которые развозят всевозможный товар по степи.
Нельзя не усматривать в этих офенях татарах пропагандистов своих религиозных воззрений: под видом торговли они имеют полную возможность утверждать среди киргиз учение мусульманской религии и вселять к русским недоверие и враждебные чувства.
Говоря о торговле вообще, нужно сказать, что это дело не может развиваться здесь особенно потому, что Кустанай лишен какой-либо промысловой, кустарной или заводской деятельности. Обыватели его мещане хлебосевцы и потому не могут располагать денежными средствами, весь достаток их в хлебе, сбыт которого идет только на местный рынок или киргизам мукой. Для перемола зерна на муку в Кустанае имеется 42 частных ветреных мельницы.
Внутренний строй жизни современного Кустаная дополняется следующими данными. Являясь пунктом уездной администрации, Кустанай постепенно привлек к себе все функции государственной и общественной службы, как необходимых прерогатив каждого уездного города.
Одновременно с переводом уездного управления был назначен сюда уездный врач с фельдшером и акушеркой, и таким образом город был в некоторой степени обеспечен со стороны интересов народного здравия.
Хотя назначение врача касалось лишь уезда, но уже по своему местожительству врач нравственно тесно связывался с самим городом, предъявлявшим ему не мало труда и забот. В 1889 году был определен сюда и городовой врач.
Присутствие врача, естественно, вызвало необходимость в аптеке, каковая открылась здесь в 1885 году. Крайне необходимо было здесь и устройство больницы, но значительное время мысль о ней была лишь проектом, исполнение которого относится к позднейшему времени.
Подумывают устроить на общественные средства специально приспособленный для больницы дом, а пока она помещается в частной квартире. Постановка медицинского вопроса заставляет желать много лучшего.
Дело в том, что местные мещане – народ бедный и ничем не отличается в том, что местные мещане – народ бедный и ничем не отличаются во взглядах на лечение от своих собратьев – деревенских крестьян.
Покупка лекарства для них представляет немалое затруднение в материальном отношении. Купивши по рецепту врача лекарство и не почувствовавши от него облегчения в болезни, крестьянин теряет всякую веру во врача и охотно идет к лекарке, которой постепенно переплачивает столько же, сколько было нужно заплатить и в аптеку.
Доверяет врачу он будет только под условием дарового лечения, и жаль, что местный больничный покой не располагает даровыми лекарствами в значительной степени. Много лучше обстоит дело по вопросу местной ветеринарной практики. Много лучше обстоит дело по вопросу местной ветеринарной практики.
В Кустанае 3 пунктовых врача, и на казенные средства открыта бесплатная амбулаторная скотолечебница. Дача бесплатных лекарств и осмотр больной скотины вызвали в мещанах полное доверие к ветеринарам и совершенно отбивают практику у коновалов.
К чести ветеринарии нужно отнести и то, что здесь хорошо поставлено с 1896 года дело оспопрививания для приготовления лимфы и рассылки ее по области устроен оспенный телятник. Со стороны судопроизводства Кустанай подчинен институту мировых судей; - реформа о замещении его земскими начальниками не коснулись нашего города.
До 1893 года здесь судопроизводство совмещалось в лице одного мирового судьи, исполнявшего к тому же и должность судебного следователя, с этого же времени, в виду обилия судных дел, судопроизводство разделено между тремя лицами: мировым судьей, его помощником, и судебным следователем, которые в своих действиях подчинены Троицкому окружному суду.
В настоящее время судопроизводство в Кустанае находится накануне значительной реформы, - именно проектируется открытие окружного суда для всей Тургайской области, причем уезды будут разделены на судебные участки, к каковым будут приурочены в своем местожительстве мировые судьи.
Существующий порядок вызова в Кустанай в камеру мирового судьи, иногда за 600-700 верст ответчиков, истцов и вообще заинтересованных в деле лиц, перейдет в предание с учреждением участковых судей.
Предполагается, что они будут вести судопроизводство не только у себя в камере, но и будут для разбора дел выезжать в аулы. Исполнительной властью является полицейское управление, учрежденное в 1884 году, ему же, конечно, поручен надзор за соблюдением порядка в городе.
Ведение собственно хозяйственных городских дел возложено на обязанность городских депутатов во главе с мещанским старостой, каковая должность учреждена в 1895 году. Вместо имеющегося в каждом городе казначейства в Кустанае открыта с 1893 года приходо-расходная касса.
С 1895 года в Кустанае учреждены должности податного инспектора и акцизного чиновника. Выдающимся казенным учреждением в Кустанае является конюшня Государственного коннозаводства, открытая здесь в целях улучшения местной породы лошади с 1888 года.
Как на благотворительное учреждение можно указать на открытый в 1893 году приют для арестантских детей, к слову сказать, далеко не исполняющий своего назначения, за отсутствием таковых детей. В нем за все время его существования перебывало не более 5-6 детей, постоянной приютянкой является одна бедная девочка-сирота.
Таким образом, со стороны скомплектования казенных учреждений Кустанай является вполне сформированным уездным городом. Но на этом кончается его история только в настоящее время, а не в далеком будущем ему, кажется, предстоит иная роль – быть областным городом.
Предусматривая подобную будущность Кустаная, как местожительства областной администрации (сосредоточенной теперь в Оренбурге), не лишним будет задаться вопросом, что же тогда будет с настоящим кустанайским населением?
Уже теперь наблюдается тот факт, что жители Кустаная, перечисленные в 1895 году в мещане, тяготятся своей жизнью в городе и стремятся обратиться в прежнее свое крестьянское сословие. К городской жизни с ее требованиями они не привыкли.
Явившись сюда крестьянами для земледелия, они таковыми остались и доселе, а между тем им приходится считаться с такими требованиями, которые кажутся для них и непонятными и обременительными.
Так, они принуждены вести всевозможные налоги в пользу города. Им не выгодно здесь вести хозяйство, держать скот, а тем не менее они сами призваны быть полезными городу в поддержании городских интересов.
Едва, едва они обзавелись домами, в которых, за отъездом на заимки, мало проживают, а уже платят с них известный налог на училища, в частности на прогимназию, в которую они и по бедности и по своему крестьянскому положению, конечно, не будут отдавать своих дочерей.
Все мещане считают себя здесь не на месте и стремятся распрощаться с Кустанаем. Пока имеется в окружности города годная для пашни земля, кустанайцы еще будут как-либо проживать здесь, но когда почва истощится, мещанам здесь оставаться не придется, - они усиленно двинутся вперед или назад.
Эта миграция заметна и теперь, усилилась она бы более, если бы начальство не задерживало поселенцев на месте; лишенные теперь права выбора новых поселений, они пока по необходимости остаются здесь; с вспашкой же земли не будет цели к остановке.
Тогда Кустанай явится лишь центральным пунктом, где будут сосредоточены областные казенные учреждения; из жителей в нем останется небольшой класс ремесленников; впрочем торговля Кустаная не падет, так как окружающее население – киргизы останутся здесь и еще более будут привлекаться к Кустанаю по своим делам, как областному центру.
Единственно, что может служить к поднятию этого города в будущем, это – железная дорога, мысль о проведении которой из Челябинска чрез Троицк и Кустанай на Ташкент не в далеком прошлом серьезно занимала умы местного населения.
Одно время в печати упорно носились предположения о соединении Туркестанского края по вышеуказанному направлению, и тогда развитие Кустаная, как областного города, было бы вполне обеспечено. Остается лишь пожелать исполнения подобного предприятия, чтобы видеть Кустанай на пути к дальнейшему развитию.

Источник и фотографии
Газета «Оренбургские епархиальные ведомости", 1898 год.