Горные путешествия в Таджкистане.

«Из Баласиана двенадцать дней на восток и северо-восток едешь по реке, принадлежит она брату баласианского владетеля. Много там городков, поселков, народ храбрый, молятся Мухамеду. Через эти двенадцать дней другая область, не очень большая, во всякую сторону три дня пути, называется она Ва-хан. Народ мусульмане, говорят своим языком, в битвах храбры»

Марко Поло. Путешествие через Памир. Около 1270 года.

Достопримечательности Северо-Западного Памира.

Северо-Западный Памир! Страна могучих горных кряжей, ледников, протянувшихся на десятки километров, глубоких и узких ущелий, в которых ревут и пенятся бешеные горные реки.
Страна, еще совсем недавно, менее трех десятилетий назад, отмечавшаяся на карте "белым пятном", пересеченным гипотетическими линиями хребтов.
В западную часть Памира - Дарваз - русские ученые проникли немногим позже начала исследования восточных районов горной страны. В начале лета 1881 года из города Пенджикента отправился ботаник А.Э. Регель.
Географическое общество поручило ученому проникнуть к верхнему течению Аму-Дарьи - реке Пяндж. Регеля сопровождали топограф П.Е. Косяков и трое казаков. Маршрут их в значительной части проходил по мало исследованным и вовсе не посещенным исследователями ущельям.
Экспедиция пересекла западную часть Гиссарского хребта - Фанские горы, затем попала в наиболее населенную равнинную часть современного Таджикистана. Отсюда Косяков пошел кружным путем, по долинам рек, а Регель двинулся дальше на юг.
Он перевалил через отроги хребта Петра Первого в долину реки Об-и-Хингоу и по ней достиг плоскогорья Сагыр-и-Дашт, на склонах Дарвазского хребта, вблизи перевала Рабат-и-Хумбогу. Уже в конце лета, после трудного и утомительного спуска с перевала на юг, путешественник подошел к Дарвазской крепости Кала-и-Хумб, где была назначена встреча с Косяковым. Начиналась осень, тропы в горах стали непроходимыми, и Регель с Косяковым решили зимовать здесь.
Кала-и-Хумб, тогда центр небольшого горного ханства Дарваз, властители которого считали себя потомками Александра Македонского, отнюдь не отличался ни размерами, ни богатством: глинобитные стены небольшой крепости, несколько десятков убогих хижин - и все.
Регель и Косяков не теряли зря времени. Они обрабатывали собранные материалы; в долгие зимние вечера рассказывали жадно слушавшим их дарвазцам о жизни в России. Впоследствии путешественники, бывавшие в этом крае, удивлялись, встречая здесь наряду со слепыми курными хижинами строения с окнами и дымоходом - одно из следствий влияния Регеля и Косякова на местных жителей.
Наступила весна. Пора было выступать дальше на юг. Дорог впереди не было, путь шел по кручам, через боковые хребты, огибая теснины и обрывы на берегах Пянджа. Головоломные тропы, над одной из которых, говорят, даже есть надпись:
"Путник! Будь осторожен: ты здесь, как слеза на реснице!" - сменялись не менее головокружительными переправами через бурные реки. Легкий плот - несколько жердей, прикрепленных к надутым воздухом шкурам (гупсарам), - принимал на себя пассажиров и их груз.
Таковы были трудности путешествия даже вдоль главных долин этой страны. В боковых ущельях зачастую не было и таких троп. Все же отважные путешественники упорно двигались на юг, посещая одну за другой долины боковых притоков.
Косяков добрался до долины реки Ванч и обследовал ее, но здесь заболел и вынужден был повернуть обратно. Регель пошел дальше; он миновал устья рек Язгулем и Бартанг, добрался до ханств Рушанского и Шугнанского, побывал даже на западе от Пянджа, у легендарного озера Шива.
Афганские власти, обеспокоенные настойчивостью путешественника и симпатией, вызываемой им у горцев, заставили его повернуть обратно на север. Был уже февраль 1883 года. Зима покрыла горы глубокими снегами, из глубин ущелий доносился грозный грохот лавин.
Было так холодно, что даже быстрые, обычно не замерзающие воды Пянджа были у берегов скованы льдом. Здесь проходил зимний путь. Идти было еще труднее, чем летом. "Уже на дороге к Кала-и-Вамару лошади падали беспрестанно в ямы, образовавшиеся в глубоком снегу...
После Вазнуда, откуда нас сопровождала сотня шугнанцев, лошади были гоняемы в обход через крутую гору, а я с носильщиками шел пешком по прибрежным скалам, то балансируя на крошечных уступах обледенелого камня, то держась за первобытные подмостки и лестницы. Затем после небольшого переезда верхом вновь пришлось лезть через гладкий камень, на котором уже не было ни уступов, ни подмостков...".
И так километр за километром, день за днем. Дорога выматывала все силы, но Регель не оставлял полевой книжки, куда записывал наблюдения, уточнял маршрутную съемку. В том же году путешественник вернулся в Россию, но пережитые лишения и опасности подорвали его здоровье, он тяжело заболел и умер, не успев обобщить результатов своей работы.
Лишь отдельные статьи и заметки да первая, во многом предположительная, карта остались в наследство нашей географической науке. Путешествие Регеля дало представление лишь об окраине Западного Памира, а высокие оледенелые горы в сердце этой страны оставались еще долгое время загадочными.
Все дальше вглубь ущелий протягивались маршруты исследователей, идущих от западных окраин гор на восток; все ближе подходили путешественники, направлявшиеся с Восточного Памира на запад, к области высоких гор.
В 1878 году зоолог В.Ф. Ошанин и топограф Г.Е. Родионов, пройдя через Заалайский хребет перевалом Терс-Агар, попали к истокам реки Мук-Су. Здесь они открыли язык большого ледника, который Ошанин назвал ледником Федченко.
На ледник не смогли подняться ни Ошанин, ни несколько экспедиций, посетивших этот район в последующие годы. Мук-Су вырывается из грота в языке ледника Федченко и вскоре соединяется с рекой Саук-Дара. Повернув здесь на запад, поток стремительно несется в узком ущелье между хребтами Петра Первого и Заалайским.
Река пропилила тесные каньоны с обрывистыми берегами, путь вниз по ее течению представлялся настолько страшным, что долгое время никто из исследователей не отваживался на это предприятие.
Запутанный лабиринт ущелий и северные склоны восточной части хребта Петра Первого оставались неизвестными. К середине девяностых годов сравнительно исследованные районы кольцом смыкались вокруг "белого пятна". В отдельных местах пунктиры маршрутов внедрялись в него, но вскоре обрывались.
Предстоял штурм "белого пятна". Несмотря на всю свою самоотверженность и настойчивость, малочисленные исследователи, не имеющие навыков передвижения в высоких горах, могли добиться лишь частных результатов.
Уже в самом конце XIX века, в 1899 году, ботаник и географ В.И. Липский отправился в верховья реки Об-и-Хингоу, к южным склонам хребта Петра Первого. С обеих сторон долины многочисленные притоки несли мутные талые воды ледников, кишлаки манили усталых путников в тень раскидистых деревьев.
Липский не задерживался в селениях, его небольшой караван сворачивал в одно боковое ущелье за другим, поднимался по узким тропам, а зачастую и без них до вечных снегов и льдов. Возле едва намеченной на карте линии хребта появлялись голубые извилистые контуры многочисленных ледников.
Многие из них повидал путешественник, но ему не удалось побывать на крупнейших ледниках района, спускающихся с западного склона хребта Академии наук. Впрочем, ни эти ледники, ни ледники Гармо и Гандо тогда еще известны не были, да и хребет Петра Первого на многих картах носил еще местное название Периох-Тау.
Исследователь перебрался на северные склоны хребта и двинулся вдоль левого берега реки Сурх-Об на восток. Без особого труда он достиг начала этой реки - слияния рек Кызыл-Су и Мук-Су - и направился вверх по течению последней
Тропы все круче забирали вверх, глубоко внизу оставался бурный поток, окаймленный высокими обрывистыми берегами. В хребте высились огромные снежные пики, с них по крутым склонам в ущелья спускались ледники.
Липский дошел до ущелья реки Сугран, вытекающей из большого ледника, но отсюда ему пришлось повернуть обратно. Средняя часть реки Мук-Су оставалась непройденной и сложная система отрогов и ущелий этой части хребта - неизвестной.
Летом 1904 года в кишлак Алтын-Мазар (Золотая могила) прибыл молодой географ, впоследствии известный исследователь Средней Азии Н. Л. Корженевский. Ледник Федченко, все еще никем не исследованный, манил пытливого ученого, но его ожидала неудача: быстрое таяние снегов подняло уровень воды в многочисленных рукавах и протоках Мук-Су, переправа оказалась невозможной.
Верхняя часть долины реки была покрыта сплошной пеленой быстро несущейся воды. Корженевский уехал, но осенью вернулся обратно. Вдвоем с местным жителем, согласившимся сопровождать его, исследователь переправился через Мук-Су ниже Алтын-Мазара и пошел вниз вдоль ее левого берега.
Вскоре перед путниками открылось устье большого ущелья между двумя высокими отрогами хребта. Можно было разглядеть темную массу языка крупного ледяного потока, но она была покрыта толстым слоем каменных обломков - поверхностной мореной.
Большая трещина перерезала ледник, и лишь там голубел излом чистого льда. Шел дождь, дул холодный пронизывающий ветер. Густая масса тумана и облаков клубилась в глубине ущелья, скрывая продолжение ледника.
Корженевский назвал ледник именем Мушкетова, но смог нанести на планшет съемки только расположение его конца. Промокшие и продрогшие шли исследователь и его спутник. Кое-где им попадались следы едва заметной, почти нехоженой тропы, но и те вскоре исчезли.
Рев потока усилился, река вошла в узкий каньон, стены которого сходились до 10 метров. На протяжении 2 километров Мук-Су, и без того бурная, металась и прыгала, как разъяренный зверь в тесной клетке. Корженевский прошел всю еще неизвестную часть Мук-Су, дал ее первые описания и маршрутную съемку.
Молодой географ был на Памире уже вторично, но неизведанность и дикая красота долины Мук-Су, мощных ледников надолго приковали его интерес именно к этому району. Прошло шесть лет. Корженевскому удалось снарядить вторую экспедицию к Мук-Су. И на этот раз переправа через реку была недоступной.
Исследователь, спустившись по правому берегу, оказался против ледника Мушкетова. Поднявшись высоко по салону, он мог рассмотреть все ущелье. "Нас разделяла только река и массивные бугры старых морен на том берегу.
Первое, что поразило меня, - это гигантский массив, возвышающийся на заднем плане Кара-Сельского ущелья... Ровная поверхность его гребня уносилась по меньшей мере на 20000 футов в высоту и ярко сверкала мощными льдами, которые по всей вероятности и питают ледник Кара-Сель.
От нас этот пик находится верстах в 20, и надо думать, что приблизительно такое же протяжение имеет и глетчер. Этот величественный пик я посвящаю Евгении Сергеевне Корженевской, с именем которой сплетены чувства глубокой моей благодарности за сердечное участие в моих путешествиях".
Шли годы. Еще несколько экспедиций работало в этой части Северо-Западного Памира. Не все они дали равноценные результаты. Пожалуй, наибольший вклад в последующую расшифровку внесли три из них.
В 1908 году Н.И. Косиненко во главе небольшого отряда пересек Мук-Су в ее верховьях и поднялся на ледник Федченко. Экспедиция пришла сюда в поисках перевала в западные ущелья Памира; из Алая и Восточного Памира в Западный можно было попасть, только преодолев длинный путь в обход области высоких гор.

Еще в семидесятых годах прошлого века до ученых дошли рассказы о существовании в древности перевального пути из Ванча и Язгулема в Каратегин, долины Сурх-Оба. Косяков во время своего совместного с Регелем путешествия пытался что-нибудь узнать о нем.
Старики молча гладили седые бороды и после долгого раздумья отрицательно качали головами: "Нет, там льды, снег, человек не пройдет..."

Охотники подтверждали, что уже в двух ташах пути (немногим более 16 километров) вверх по ущелью дальнейшее продвижение невозможно. Громадные льды и масса снега покрывают ущелья, из которых вытекают истоки реки Ванч.
В 1892 году другой исследователь, Кузнецов, получил более утешительные сведения: "В давно прошедшие времена существовал еще перевал Кашал-Аяк (Крепкая нога) через Ку-и-Лазыр (Ледяные горы).
Этим перевалом можно было пройти с реки Хинг-Оба и реки Ванч или в Алайскую долину или же на Полиз и Памиры. Последний раз этим перевалом ходил управитель Ванча - Шабос-хан - в Сары-Кол грабить киргизов. Это было 120 лет назад...
С тех пор ледники значительно увеличились, и в настоящее время... упрешься почти в совершенно отвесную стену. Такова же дорога и со стороны Хинг-Оба". По мнению географов, путь к перевалу Кашал-Аяк должен был лежать где-то в глубине ледника Федченко.
Отряд Косиненко медленно двинулся вверх по широкой ледяной реке. Около 30 километров прошли люди, ведя на поводу спотыкающихся и скользящих лошадей, когда справа открылось уходящее на запад ущелье, также заполненное ледником. Косиненко приказал остановиться.
Он решил, что из двух путей - на юг по леднику Федченко и на запад по новому леднику - последний вероятнее ведет к цели. Бивак затянулся на несколько дней, и ледник назвали "Бивачным". В отличие от сравнительно ровной пологой поверхности ледника Федченко здесь вздымался невероятный хаос ледяных глыб и игл. Косиненко с несколькими своими людьми и стариком проводником, жителем Алтын-Мазара, вызвавшимся сопровождать путешественников, пошел вверх вдоль ледника.
Путь был очень тяжелый, лишь кое-где можно было пройти по осыпям на крутых склонах, большую же часть времени приходилось карабкаться по леднику, брести по руслам ледниковых речек, обходить трещины.
Несколько дней пробивались они вперед, но, не имея навыков хождения в горах и по ледникам, вынуждены были отступить, пройдя около 30 километров. Когда Косиненко отдал измученным людям приказ вернуться обратно, конца ледника еще не было видно, а впереди в недосягаемую высь уходили крутые снежные склоны, вздымались десятки огромных пиков.
Косиненко убедился, что пройти через огромные ледники и снежные хребты можно лишь при наличии специальной подготовки и снаряжения. Однако настойчивый путешественник не сдался. Он повел отряд трудным путем в обход на восток и юг, достиг долины Танымас, но и там путь ему преградил ледник.
Наконец, обойдя с юга всю область высоких гор, он добрался до западных ущелий Памира. Экспедиция дала очень много для науки, но легендарные перевалы остались загадкой. В 1913 году на Западный Памир прибыла группа немецких альпинистов и географов.
Поднявшись к истокам реки Об-и-Хингоу, они затем свернули на север и пересекли трудным перевалом Пеший хребет Петра Первого. Спуск с перевала привел их на ледник Сугран, к долине Мук-Су. Третья из упомянутых экспедиций состоялась уже в годы первой мировой войны.
Астроном Я.И. Беляев и географ П.И. Беседин также поднялись к истокам Об-и-Хингоу и отсюда пошли дальше на восток вглубь гор. Путь вдоль реки Гармо привел их к леднику того же названия. Могучий ледяной язык соединял в себе льды множества боковых ущелий, притоки в свою очередь принимали в себя боковые ледники поменьше.
Беседин и Беляев прошли до конца основного потока ледника. Они оказались в самом сердце высоких гор Памира, у склонов меридиональной цепи гор, носящих теперь имя хребта Академии наук СССР.
Путешествия Косиненко и Беляева были самыми глубокими разведками "белого пятна". Загадка неисследованной области высоких гор Памира была раскрыта только после Великой Октябрьской революции, когда в горы пришли многочисленные, хорошо оснащенные отряды Памирских экспедиций Академии наук СССР (к участию в исследовательской работе были привлечены и альпинисты).
Советские ученые не только систематически изучали уже разведанные части горной страны, но и, пользуясь помощью альпинистов, шли к верховьям ледников, поднимались на вершины, с которых открывался вид на труднодоступные ущелья и хребты.
Уже отряды первой из этих экспедиций, пройдя в 1928 году долину реки Танымас, оказались на огромном, ранее неизвестном леднике. К своему изумлению исследователи убедились, что они находятся в верховьях ледника Федченко, длина которого, таким образом, намного превышала предполагавшуюся величину.
От своих верховьев, от снегов северных склонов хребта, названного Южной группой ледника Федченко, он протянулся на 71,2 километра, оказавшись одним из величайших ледников земли. Тогда же были обнаружены и пройдены легендарные перевалы Танымас, Кашал-Аяк и Язгулемский.
Топографическая съемка позволила определить положение основных хребтов и высоту ряда высоких вершин, среди которых пик "7495 метров", явившийся высочайшей вершиной нашей страны. В последующие годы отряды экспедиций обследовали сложный узел гор на западе от бассейна ледника Федченко: меридиональный хребет Академии наук СССР и уходящие от него на запад хребты Петра Первого, Дарвазский, Ванчский и Язгулемский. При этом была раскрыта и "загадка узла Гармо".
В 1928 году была определена высота огромного пика, поднимавшегося восточнее ледника Федченко. Предполагалось, что это пик, известный под названием "Гармо". Но когда к этой вершине, поднимавшейся в верховьях ледника того же названия, подошли с запада, оказалось, что ни форма, ни высота горы не соответствует тому, что наблюдалось с востока.
Только в 1932 году сопоставление съемок и отчетов различных исследовательских групп показало, что пик "7495 метров" - не Гармо, а другая вершина, поднимающаяся в стыке хребтов Петра Первого и Академии наук.
Вершина эта была названа именем Сталина и уже в следующем, 1933 году, после длительных и опасных подготовительных работ к восхождению и трудного штурма, высшей точки Памира достигли известный альпинист Е.М. Абалаков и академик Н.П. Горбунов.
На севере, почти прямо перед альпинистом, поднимался огромный массив, крутые склоны его обрывались в глубокие узкие ущелья, где белела лента ледников. "...Мощный пик Евгении Корженевской кажется совсем рядом, - вспоминал потом Абалаков, - вот он, разгаданный.
Прямо на запад уходит другой хребет с белыми куполами вершин. Внизу, совсем подо мной, как змей чешуйчатый, изгибается мощный ледник Фортамбек a дальше - темные долины, теплая хмарь…".
За те недолгие минуты, что Евгений Абалаков был на вершине, он жадно ловил взором причудливые контуры многочисленных пиков, мечтая о будущих штурмах, о новых победах.

Источник:
«Дни на Памире. Затуловский Д., Красавин Л. Изд. ВЦСПС, Профиздат, 1956 г. Тир. 15.000 экз.

Фотографии
Александра Петрова.