Православные памятники Костанайской области.

"Просит он на божий храм,–
Весь в веригах, обувь бедная,
На щеке глубокий шрам;
Да с железным наконешником
Палка длинная в руке...
Говорят, великим грешником
Был он прежде. В мужике.»

«Влас». Некрасов Николай. (1821 – 1878 г.г.)

Поездка к Анновскому храму в Сарыкольском районе.

Строительство церквей на территории нынешнего Казахстана шло трудно и медленно и финансировалось двумя способами: как за счет пожертвований богатых и состоятельных граждан, так и за счет государственных средств.
Во всяком случае в 1914 году из 21200 рублей, ассигнованных переселенческим управлением Акмолинской области для «общественных надобностей», 71% был израсходован на постройку церквей и молитвенных домов и только 29% на сооружение школ.
Скорее всего такое соотношение расходов было повсеместным и совершенно недвусмысленно расставляло приоритеты в общественных ценностях тогдашнего времени. Необходимо отметить, что в сотне-полутора километров на север от Сарыколья пролегала территория уже освоенная сибирским казачеством, с проходившим почтовым трактом, обустроенными станицами, где в качестве духовного и культурного центра выступали храмы.
Сохранившаяся и действующая ныне православная церковь в поселке Пресногорьковка ведет свое летоисчисление с 1786 года. В 1898 году из Костаная в пределы нынешнего района выехала многочисленная экспедиция, передвигавшаяся на 13 повозках; в том числе было несколько карет.
Экспедиция имела своей целью определить наиболее пригодные для хлебопашества земли и параллельно, а скорее всего во-первых, поездка имела миссионерское значение. Достигнув территории нынешнего Чеховского округа землеустроители, входившие в состав экспедиции, довольно точно определили границы участка наиболее плодородных земель и поныне остающиеся таковыми, выражаясь современной терминологией, эти земли имеют самый высокий бонитет.
Впоследствии императором за заслуги перед отечеством некоему генералу-аншефу Лидбергу было даровано 40 000 десятин этой земли. Через два года дареный участок был окопан, остатки земляного вала, обозначавшего пределы владений Лидберга, сохранились и поныне в окрестностях поселка Урожайный.
Экспедицию возглавляла фрейлина двора ее императорского высочества Анна Васильевна Шереметева. Происходила она из очень набожной семьи, в которой миссионерство было важным, более того, первостепенным.
Достигнув озера близ нынешней Анновки, экспедиция остановилась и нашла его очень подходящим для, реализации своего замысла. Полноводное озеро, изобилие рыбы, прекрасные угодья, плодородные земли удивительным образом сочетались в этом месте. Фрейлина долго ходила по берегу озера, отъезжала от него на значительное расстояние в разные стороны, была задумчива и немногословна.
После долгих раздумий она созвала всех членов экспедиции и объявила, что на этом месте она на собственные средства хочет возвести храм, обусловив, что поселок при храме, место под который уже было нанесено на карту, будет назван ее именем.
Место под будущую церковь огородили, отвели участок под церковный сад, после чего экспедиция отбыла в город Кустанай. Что значит выделить деньги на строительство? Это предполагало поиски надежного подрядчика, независимого надзирателя работ и т.д.
Анна с чрезвычайным вниманием и ответственностью отнеслась к определению подрядчика. Собственно, любой из потенциальных подрядчиков такой заказ считал бы за великую честь. Выполнить волю особы императорского двора было делом чрезвычайно почетным, приносившим известность, служившим потрясающей рекламой успешности дел подрядчика. Ко всему прочему даровалась грамота «поставщика двора его императорского величества», как правило, висевшая в доме на самом видном и почетном месте.
Подрядчиком был определен кустанайский купец 1-й гильдии Стихеев, известный своей благопристойностью. Можно было не тревожиться за исход порученного дела: Стихеев с радостью и рвением взялся за сооружение церкви, кроме всего «Слово купеческое - слово твердое» было главной и незыблемой основой своеобразного кодекса купеческой чести.
Скорее всего, и сам Стихеев не оставался в стороне от благотворительных взносов. Общеизвестна его склонность к меценатству, она достаточно хорошо описана. Анна, помолившись на заказанном молебне по случаю начала столь богоугодного дела, отбыла в столицу...
Необходимо хорошо осознавать, что в тех условиях воздвижение такого значимого сооружения как храм было чрезвычайно сложным и многотрудным делом: удаленность от Кустаная отсутствие даже намека на дороги, отсутствие камня, как твердого природного строительного материала, все это перекрывалось неуемным желанием подрядчика, верой в необходимость совершаемого и, самое главное, колоссальным вековым опытом возведения храмовых построек.
Понятно, что церковь должна была быть выстроена целиком из кирпича, изготовленного из местных строительных материалов: песка и глины, благо воды было предостаточно. Однако вяжущим материалом для кирпича в отсутствии цемента выступала известь.
В первый же год был вырыт в земле котлован, в который летом было завезено более полутора тысяч пудов извести, т.е. около 30 тонн. Известь подводами возили из Варваринки, отстоявшей от места строительства более чем на 300 километров.
Можно только подивиться подвижническому труду: езда в одну сторону длилась неделю и более, и доставлялось за один рейс 300 - 400 килограмм груза. Известь в котловане поливалась водой, т.е. «гасилась», а затем была закрыта досками и засыпана землей где она «кисла» и доходила до необходимого состояния.
Это был первый этап: пока известь «доходила», проводились другие подготовительные работы: готовилась вся техническая документация (каждая церковь строилась строго по индивидуальному плану), подбиралась бригада мастеров, подсобных рабочих, делались заявки на внутреннее убранство, заказывались колокола.
Все было отработано во времени и неукоснительно соблюдалось, незапланированных остановок не случалось, заканчивалась известь в одной яме, уже была готова к употреблению известь в другой, засыпалась следующая. Готовился кирпич - сырец, к окончанию формовки была готова обжиговая печь.
Словом, организация труда, ритм на строительной площадке был выверенным, причем без нудных планерок, планов, мероприятий и т.д. что в своей основе предполагало полное отсутствие авралов, суеты; работы велись неспешно, основательно, не было простоев, но и не было ненужной торопливости.
Каждый день начинался с молитвы, мастера испрашивали благословения на доброе дело, строжайше запрещалось сквернословить, не почитались крики, громкий смех и т.д. К началу возведения храма Анновка, куда по указанию властей, продиктованному Шереметьевой, переселенческое управление активно направляло людей, была уже довольно крупным поселением.
Да и весть о том, что здесь строится церковь, сама по себе служила серьезным привлекающим обстоятельством, будоражили и слухи о необычайной плодородности здешних земель, богатых покосах: «..всего тут довольно: и земли, и покосов, и воды..».
Население принимало активное участие в воздвижении церкви как непосредственно своим трудом на подсобных работах, так и сбором необходимых компонентов для приготовления вяжущего раствора.
С каждого двора собиралось определенное количество яиц, сыворотки, которые, смешиваясь с известью, песком и глиной в определенных пропорциях, и создавали ему ту самую легендарную вяжущую силу, позволявшую храмам незыблемо стоять века, не подвергаясь действию времени и внешних факторов.
По большому счету, секреты старых мастеров утеряны, и вряд ли когда уже будут востребованы в условиях, когда цемент и другие составы являются легкодоступными и универсальными. По различным оценкам строительство церкви продолжалось от 4 до 5 лет, и в 1903 году начались регулярные богослужения.
Это обычный срок, продиктованный тогдашней технологией: в церкви нет ни одной перемычки, все окна перекрыты арками, что было естественным и в гражданском строительстве. Но воздвижение арочных сводов перекрывающих все немалое внутреннее пространство церкви предполагало и мастерство, и особое умение, вкупе с терпением и основательностью.
рковное убранство, роспись стен, иконостас - все это особая статья в строительстве храма, собственно, это то, что постройку, пусть впечатляющую, делает церковью, переводит ее пространство в особое состояние, наделяет ее чувством, именуемым благодатью.
ывают громадные, впечатляющие размерами и блистающие золотом, храмы, но часто в них нет благодати, нет потрясения, нет радости от увиденного. По свидетельствам очевидцев храм в Анновке потрясал всех. Убранство, гармонично сочетавшееся с росписью, иконостас, о котором до сих пор не утихают легенды, великолепная кузнечная работа, пение хора из местных жителей в иные годы числом превышавших тридцать певчих, паникадило с более чем двумястами свечами производило неизгладимое впечатление.
Это был и театр, и загс, и место встреч, была открыта церковно- приходская школа - все олицетворяла церковь, не было действия, которое прямо или косвенно, не благословлялось, не поддерживалось, не осенялось бы ею.
Это был колоссальный по своему значению социальный институт - мобилизующий, успокаивающий, просвещающий свой народ. Мы до сих пор в полной мере не осознали эту значимость, сегодня, по большей части имитируя прошлое.
Человек способен в порыве добрых и светлых чувств творить чудеса, чудеса рукотворные, рукописные, звучащие, изображающие, трогающие душу и поражающие воображение. И как же мерзок может быть человек в злобе, ненависти, в клокочущей зависти.
До какого нравственного падения может дойти и опуститься человек. Вспоминаются слова поэта: «Какое это чудо человек! Какая это мерзость человек!» И остановится он или его потомки, озирая порушенное и растерзанное, и забьется в покаяниях целое поколение, но неумолим бег времени, нет возврата к истокам содеянного с надеждой исправить, не допустить, остановиться.
В годину лихих испытаний мы проверяемся временем на крепость духа, и в этих испытаниях человек может тревожиться, плакать, быть растерянным, но при этом оставаться уверенным в своей вере, в своей правоте.
Не всем дано удержаться от соблазна через разрушение утвердиться в своей гордыни, геростратова слава родимое пятно человеческой психологии. И зайдясь в порыве неправедного гнева, в смутное время под державные хлопки, человек в исступлении крушит все святое и дорогое сердцу народа, доходя в своем вандализме до неслыханного святотатства.
После известных событий заколобродившие даже эти удаленные уголки, Анновская церковь продолжала функционировать, число прихожан даже увеличилось, что было естественным и прогнозируемым: люди искали утешения и надежды на лучшее время.
Но с утверждением воинствующего атеизма как главенствующей линии государственной политики новой власти вначале был изгнан священник, а последним настоятелем Анновской церкви был иерей Ражков, спустя некоторое время двери храма были открыты и была предоставлена возможность разобрать по домам всю церковную утварь, иконы...
Но купола церкви, доминируя над местностью, видимые за многие километры, продолжали манить к себе верующих и просто, как говорилось в народе, «молиться на церковь», т.е. молиться, обратившись лицом к ней, даже не видя ее.
У Некрасова «..деревенские русские люди помолились на церковь и встали вдали...». Храмы строились на века и представляли собой не просто монументальное строение, но и крепкое, незыблемое сооружение.
Недаром наиболее значительные храмы, в сочетание с мощными стенами, сооруженные в новых пределах, выступали как защитные укрепления. Церковь в Анновке сохраняла свой внешний вид до 1937 года.
У властей просто не было средств и возможности снести купола. Технических средств не было, не находилось и людей, способных посягнуть на храм. Но годы безверия и беспамятства делали свое черное дело и, наконец, на многие годы остававшиеся без ответа призывы к людям сбросить крест с купола, нашелся исполнитель.
Государственные мужи пообещали наградить его красными штанами и премией. История, как это ни странно, лучше сохраняет в памяти имена геростратов, чем благодетелей, проклятья ранят человека сильнее, чем врачует добро.
До нас дошло имя анновского жителя, подпилившего и обрушившего крест на куполах, надо отдать должное этому сильному духом человеку, пусть даже в таком греховном деле, но будем же называть фамилию, достаточно имени Иосиф П.
Он долго готовился, отковал специальные скобы, подготовил пилу. В назначенное время у церкви собрался народ, взирая как Иосиф П., взобравшись на крышу храма, подошел к куполу и последовательно вбивая в деревянное основание купола скобы, поднимался на них как по лестнице к «луковице» - так называлось шарообразное основание креста, одновременно венчавшее купол.
Закрепившись на куполе, мельник принялся пилить крест. Деревянный брус, обработанный для долгого противостояния всем ветрам, значительного сечения сопротивлялся долго, но, в конце концов, под напором отточенного железа, накренился, в распил был забит клин, крен увеличился пока не наклонился настолько, что, увлекаемый тяжестью, верхушки упал вниз.
Все это время народ не «безмолвствовал», а посылал проклятия, предавал анафеме односельчанина, предрекая ему божью кару. Совпало ли, мистическое ли предназначение - сегодня сложно судить, но находясь в мельнице, Иосиф П. нанес невольный удар по руке.
Причиненного по неосторожности действия на руку однако хватило, чтобы она стала сохнуть. Вначале немеющая, а затем все более непослушная рука причиняла большие неудобства в быту и работе, но до поры эту немощь удавалось скрывать от окружающих, пока однажды тайное не стало явным.
Верующие рассматривали случившееся как неотвратимое наказание за содеянное, мельник замкнулся, стал угрюм, неразговорчив. Болезнь все более его поражала, рука повисла как плеть, старушки, вспоминая совершенное им святотатство, при встрече предрекали еще большие мучения с продолжением их по ту сторону бытия, кипения в геенне огненной и другие страсти для наказания грешников.
Мельник стал исступленно молиться в надежде выпросить прощения, но болезнь прогрессировала и в физических мучениях и страшных духовных муках умер. На похоронах были лишь близкие, народ их бойкотировал, еще больше уверившись в святости своей веры.
Однако поруганная святыня лишившись символа, уже была отведена под склад, потом для каких-то надобностей разобрали кирпичные своды крыши, к тому времени уже протекавшей, разобрали паперть, разнесли по домам церковную ограду, сняли кованые решетки, сняли двери - петли остались и поныне, - и церковь осталась стоять на юру, продуваемая со всех сторон холодными ветрами.
Однако кому-то пришла в голову мысль приспособить ее под клуб. Здание накрыли двускатной крышей, на месте амвона соорудили сцену, поставили печь, содрали и забелили всю роспись и «перепрофилированная» церковь стала по прихоти нашего непредсказуемого времени клубом..
В этом качестве она прослужила более 50 лет, пока во времена оптимизации и массового выезда населения из Анновки, клуб закрылся и здание церкви, приспособленное под клуб, во второй раз за 100 лет подверглось набегу местных вандалов. Были содраны полы, крыша, вынесены оконные рамы, двери.
Сегодня в здании нет ни одной деревянной детали или еще чего-нибудь, могущее быть приспособленное в домашнем хозяйстве. Да и сам поселок агонизирует, временем и паводками сметен некогда отличный грейдер, соединявший Анновку с остальным миром: нет детей школьного возраста, нет ничего, что бы хоть отдаленно настраивало на оптимистический лад.
Анновка, северная оконечность района тихо и безнадежно умирает. Только стены церкви по-прежнему видимые издалека, не разрушенные и не разнесенные по кирпичику вследствие своей легендарной прочности, являются немыми свидетельствами прошумевшего над ними века.
После телепередачи, статей в газетах один из богатых жителей района вознамерился было восстановить церковь, но школа должна учить учащихся, больницы врачевать больных, вокзалы отправлять в путь пассажиров, а в церкви должны идти службы, приходить и молиться люди.
Нет людей в этом благодатном краю, и церковь тоже остается брошенной и разрушенной, хотя из близлежащего поселка Северно Казахстанской области за несколько километров регулярно ходят молиться в храм, поруганный и оскверненный, несколько женщин, утверждающие, что на алтарной стене возникает видение иконы, постоянно их зовущей и умиротворяющей.
Впрочем история: повторяется, и на этом месте восстановить храм вполне возможно, если в сочетании с ним построить мужской монастырь. Место подходящее - самая что ни на есть пустошь, а о способностях монахов трудиться и возделывать землю вряд ли стоит напоминать.
И может придет время, когда вновь воссияют купола над ныне разрушенной церковью, поплывет благовест, призывая к утверждению непреходящих моральных ценностей. Наступит ли это время, когда? Никто не знает ответа..."
Географические координаты Анновского храма: N53°49'29,56" E65°59'30,67"

Источник:
http://kst-eparhiya.kz/%D1%83%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D1%8B%D0%BD%D0%B8/annovskij-khram-otryvok-iz-knigi-kraeveda-starodub-v-istoricheskie-pamyatnye-kulturnye-mesta-sarykolya#.Y9tIunZBzIU
Отрывок из книги краеведа В. В. Стародуба: "Исторические, памятные, культурные места Сарыколя".