Туры по национальным обычаям народов Казахстана.

«...Уважение к человеку - условие, без которого нет для нас движения вперед…»

Антуан де Сент-Экзюпери.

Народы Казахстана - культура, традиции и обычаи.

Легко догадаться, какова у степных киргизов при их представлениях и образе жизни роль жен­щины,  поскольку  повсюду  ее  положение  лучше всего отражает степень развития каждого общества.
Киргизку не держат взаперти, не оберегают ревни­во от взглядов мужчин, как у мусульман, в этом отношении она имеет полную свободу. Да и в необъятной шири степей при жизни бродячих пастухов - это и не может быть иначе.
Несмотря на это, судьба ее зависит исключительно от мужа: она для него скорее вьючное животное, чем подруга. Вся работа лежит на ней. Если только киргиз не проводит свое время в разговорах или не носится на лошади, то он спит.
Именно женщина должна разворачивать и сворачивать кибитку, доить кобы­лиц и овец, готовить пищу, ткать сукно для обычной одежды, наблюдать за порядком и устраивать все в доме.
Если муж задумает куда-нибудь поехать, она должна пойти в табун, привести и оседлать ему коня, поддержать стремя своего господина. Она разливает и подает кумыс во время обеда, а сама ест только тогда, когда мужчины уже закончат.
Одним словом, она - главная пружина в этом бродячем существовании. Закон сурово управляет ею. Киргиз не имеет ни гарема, ни евнухов, чтобы сторожить своих жен, но у него есть камча, которую он часто применяет.
Он является повелителем своих жен. Достаточно, чтобы он трижды сказал своей жене за время супружества слово «талак», чтобы она счита­лась отвергнутой, а это при вспыльчивой натуре сына степей часто имеет место.
Ужасные наказания, которые влекло за собой нарушение супружеской верности, все еще являются содержанием много­численных легенд. Смерть от ножа считалась наиболее легким наказанием.
Киргиз, если он заста­вал чужого мужчину со своей женой, привязывал его к хвосту лошади, которую пускал галопом. Что касается женщины, то ее жгли раскаленным железом, пока не наступала смерть.
Теперь этого уже не бывает, за преступление рассчитываются деньгами, но в воображении дочерей степи, должно быть, живут еще эти мрачные картины. В   юности   киргизские женщины не лишены очарования: взгляд темных глаз полон огня, волосы черны, как вороново крыло, и заплетены в бесчис­ленные тонкие косички, зубы белые, как жемчуг, лицо полно свежести и здоровья.
Живость и непри­нужденность в походке и во всех движениях делают ее приятной, несмотря на выдающиеся скулы и узкие раскошенные глаза. До замужества они носят длинные просторные рубашки с очень широкими рукавами, надевают сверху нечто вроде куртки.
Они любят всякие украшения; носят вокруг шеи ожерелья из маленьких золотых и серебряных мо­нет, вплетают их также в свои волосы или исполь­зуют в виде височных подвесок.
Часто они носят широкие браслеты характерного вида. Их сапоги, носки которых острые и украшены небольшими кожаными кисточками, почти во всем подобны мужским. Женщины, выходящие замуж, плотно окуты­вают голову огромным белым полотнищем, которое вздымается очень высоко, скрывая нижнюю часть рта, шею и даже плечи. Этот головной убор далек от красоты.
В остальном их рубашки не отличаются от таких же у молодых девушек. Но, кроме этого, они носят халаты, подобные мужским, и часто - широ­кие штаны. Привычка надевать в случае необходи­мости сразу несколько халатов, опоясываясь, делает их на вид толстыми и неуклюжими, издали они отличаются от мужчин только своим белым голов­ным убором.
Задавленные непрерывной и тяжкой работой, они быстро старятся, становятся некраси­выми, особенно в пожилом возрасте. Киргиз всегда берет в жены молодую. Поэтому юные девушки недолго остаются незамужними.
Когда первая жена немного состарится, киргиз берет вторую, потом третью. Богатый иногда имеет даже больше жен, но это уже роскошь. У этих последних каждая жена живет отдельно в особой кибитке.
Обычно же в кибитке помещается вся семья, на ночь подвешивается нечто вроде занавесей, который делят жилище на столько «комнат», сколько есть хозяек. В действительности же существует только одна хозяйка, имеющая право командовать другими, превосходство которой неоспоримо.
Но это стар­шинство, как и всякая вещь в семье, зависит от воли или каприза хозяина. Порою оно достается на долю более молодой, наиболее привлекательной. Когда семья меняет место жительства, фаворитка едет на лошади во главе каравана, менее любимые жены, соблюдая градацию, установленную мужем, садятся на верблюдов, а находящаяся в данный момент в немилости следует пешком, что является одним из самых больших унижений, которым она может быть подвергнута.
Нужно, однако, отдать справедливость киргизам, что чаще всего хозяйкой остается первая жена, самая старшая, которая является, так сказать, главою дома. В этом краю чары молодой девушки дают ей известную власть и как бы привлекают покровитель­ство и уважение мужчины.
У киргизов она пред­ставляет собой объект внимания тем больший, чем большим богатством она является для родителей. Киргиз, который хочет взять жену, должен начать с уплаты калыма, который заранее обсуждается с ее отцом.
Родители очень часто заключают такого рода торговые сделки, когда дети еще очень малы и не могут сделать выбора сами. Калым, размер кото­рого зависит от состояния молодого человека и невесты, исчисляется в головах скота: во многих десятках или сотнях баранов, соответствующем числе лошадей и даже верблюдов.
Редко, когда пе­реговоры об уплате продолжаются недолго, так как в этом случае киргизы всегда ищут повода слука­вить, а желание то повысить, то понизить цену на баранов, которые им заменяют в их торговле се­ребро, порождает массу бесконечных распрей.
Как только первая половина калыма уплачена, жених получает право посещать свою будущую супругу у ее родителей. Для этого в сторонке воздвигается для двух молодых людей кибитка, или джолым-уй, или простой шатер, смотря по средствам, которыми они располагают.
Но жених не может войти туда до захода солнца - и должен выйти до наступления следующего дня. Если его захватят здесь в любое другое время, то, согласно обычаю, его избивают все молодые мужчины аула.
Сама свадьба происходит только тогда, когда ка­лым уже полностью уплачен. Муж уводит свою жену, которая тогда окончательно переходит из-под власти родителей под власть мужа в его аул или кибитку.
По древнему обычаю, калым должен служить приданым молодой жене, но сегодня, напротив, у бедных повсюду он остается собственностью отца, который дает дочери лишь некоторое количество одежды и домашнюю утварь для семьи.
Обряд со­вершается без духовного лица, ибо степь таковых не имеет. Производится, впрочем, некая церемония и молитвы, которые повторяют наиболее пожилые люди в ауле, ибо почтение к старости является непременной   принадлежностью   патриархальных нравов, которые киргизы строго охраняют.
Жених еще должен делать вид, что он якобы похищает жену, берет ее силой, другие женщины притворяют­ся, что защищают ее. Часто по этому случаю удары сыплются градом.
Но все это уже стирается в памя­ти   и забывается. Сейчас это не более как форма, которую покинула когда-то оживлявшая ее мысль. Родственники   подшучивают, выпроваживая   мо­лодую пару; затем следует неизбежный на всякой свадьбе той, на который может прийти любой желающий, ибо здесь можно наесться, напиться и наговориться досыта.
Такие пиршества завершают­ся состязаниями в сноровке молодых людей, на которые их вызывают юные девушки. Сев на лучшего скакуна (а по обычаю такого скакуна держат наготове для нее), девушка с камчой в руке бросает вызов юноше и стрелой мчится в необъятную степь.
Он летит вслед за ней и должен на скаку обхватить ее за талию. Степная амазонка позволяет догнать себя только тому, кто ей нравится, другим же достаются удары плетью. Случается иногда, что, опередив многих преследователей, девушка встре­чается в условленном месте с юношей из другого аула или другого племени.
Сердце в правах не ограничишь, и оно особенно сильно бьется в этих краях. В вопросах брака решение отца, который распо­ряжается судьбой дочери, не подлежит обсужде­нию.
Вражда двух племен, встречающаяся в степях, и часто разница в материальном положении моло­дых людей воздвигают серьезные препятствия в сердечных делах. Бегство - одно из средств спасе­ния, но необходимы ум и хитрость, чтобы усыпить бдительность родителей и всего аула, суметь неза­метно ускользнуть от них. Умение скрываться от мести тех, кого обманули, требует большого само­обладания и  заставляет  храбро держать голову.
Подобные сцены и сегодня имеют место. Поль­ский поэт Густав Зелинский, который провел много лет среди киргизов Сибири, сочинил прекрасную поэму, основанную на таком происшествии в духе степей.
Двое влюбленных бегут из аула отца моло­дой  девушки, который не дал согласия на свадьбу. У них было по два коня, и, как принято у киргизов, они меняли их поочередно, чтобы те могли дальше увезти их.
Между тем отец послал погоню. Не сумев их догнать, его люди подожгли траву в степи. Двое молодых людей, окруженные со всех сторон пожаром, погибли в пламени, соединившись хотя бы в смерти.
Но если Ромео и Джульетта редки в нашем обществе, то в киргизских степях они совершенно исключительное явление. Киргизские женщины полны предрассудков. Они часто прибегают к услугам степных шарлата­нов.
По широко распространенному убеждению, во­лосы незнакомца, например, христианина, обере­гают ее от выкидышей и облегчают роды. Потому они часто просят встречающихся путников сделать им такой подарок.
К роженице охотно приводят иностранцев в надежде, что их присутствие облегчит рождение ребенка. В таких случаях киргизы устраи­вают страшный шум, глубоко веря, что в страхе мать быстрее освободится от бремени.
Женщины избегают говорить в присутствии отца и мужа; но, оставшись одни в кибитке, они ужасно много болтают, обнаруживая большое любопытство и минимум скромности.
Время, свободное от обязанностей по хозяйству и уходу за скотом, они посвящают рукоделию и расшивают с терпением, свойственным женщинам Востока, куски войлока и полотенца, и эти работы не лишены вкуса.

Источник и рисунки:
Бронислав Залесский. «Путешествие в киргизские степи». 1865 год.