You are here

Home » Музыкальное творчество туркменского народа. Песни, танцы, музыкальные инструменты туркменов.

Песни текинцев.

Песенные туры Туркменистана.

«Музыка - универсальный язык человечества»

Лонгфелло Г.

Культурно-ознакомительные туры по Туркменистану.

Поговорю теперь немного о песнях текинцев. В жизни текинцев, музыка и пение играют почти такую же роль, как и ковры, а это кое-что значит. Почти ни одно событие общественного или частного характера не обходится у них без музыки.
Текинец родится, женится и умирает, так сказать, «под музыку». Дударчи (музыканты) и бахши (певцы) пользуются, особенно последние, большим почетом у своих соотечественников и наперерыв приглашаются на свадьбы, похороны, пиры и т. п.
Вследствие этого выдающиеся бахши зарабатывают большие деньги (по-местному). Я имел возможность слышать в Асхабаде двух самых выдающихся народных певцов (местные Шаляпин и Собинов!).
Дело было так: асхабадский уездный начальник, полковник Федор Андреевич Михайлов [Ф. А. Михайлов - один из просвещеннейших людей Закаспийской области, большой знаток местной жизни, составил превосходную книгу по этнографии края, и как администратор является одним из тех, которые справедливым и сердечным отношением к туземцам укрепляют русское влияние в Туркестане], предложил мне устроить в его квартире, специально для меня, музыкальный текинский вечер, чтобы дать мне возможность записать их песни.
По взаимному соглашению, мы назначили для своего сеанса вечер 5-го января, и, пожаловав к нему около 6 часов вечера, я застал там уже в сборе несколько дам и мужчин из русского асхабадского общества, а также текинских певцов и музыкантов.
Певцов было всего двое (Шаляпин и Собинов!), и музыкантов такое же количество. Мы, европейцы, сели у стола с великолепно сервированным чаем. На этом же столе я разложил свою нотную бумагу для записи песен.
Оба текинских певца уселись по-восточному, прямо на полу (на подушках) друг против друга. У каждого в руках было по струнному инструменту (всего с двумя шелковыми струнами, благодаря чему получается нужный и тихий звук).
На этих инструментах они и аккомпанировали сами себе исполняемым песням. А музыканты, с длинными бамбуковыми флейтами - теудук, поместились в другом конце зала, около стены. Во время пения музыканты отдыхали, а когда певцы смолкали, брались за теудуки музыканты.
Так что получалась и вокальная и инструментальная музыка. Один из певцов был баритон, а другой тенор, лет по 30 каждый. Оба были удивительно красивы и статны в своих праздничных нарядах, т. е. в шелковых халатах и маленьких шелковых шапочках.
Кроме них, присутствовало еще человек 5 - 6 текинцев, сопровождавших певцов и, надо было видеть, с каким почтением и уважением относились они к своим баянам и их песням.
Исполняемые песни почти все носили антифонный характер, т. е. были куплетной формы, причем певцы пели их, соблюдая очередь. Рядом с ними, на полу, стояли пиялы (чайные чашки) с зеленым чаем, которыми они себя время от времени подкрепляли.
Я могу смело сказать, что никогда не видал и не слыхал артистов, певших с таким огромным подъемом и одушевлением, как эти два текинских барда.  У тенора и без того было лицо пророка, а во время пения лицо это, прямо-таки, одухотворялось, и оба, как баритон, так и тенор, несмотря на то, что сами себе аккомпанировали, сопровождали свое пение жестикуляцией.
При этом был удивителен жест правой руки у тенора, такой жест, которым человек обыкновенно желает убедить другого в чем-либо. Но всего поразительнее для меня была та тесситура голоса, которой держался все время тенор.
Такой колоссальной высоты звука мне никогда не приходилось слышать, причем звуки эти брались не микстом и не фальцетом, а прямо грудью. После каждой песни, к певцам подходил кто-нибудь из текинцев и вытирал их лица шелковым платком.
Пели они мне наиболее популярные, народные текинские песни, из которых я записал следующие: «Нар-агачи» (песня о гранатовом дереве), «Дос-Магомет и Биби» (песня о девушке Биби и ее убийстве), «Гулмамет» и «Кул-Сейдар» (военные песни), «Кариб и Шахсенем» (хивинская песня), «Хейбра и Хургана» (молодой муж) и «Ай-Джаман» (текинская песня).
Они все довольно разнохарактерны, особенно в ритмическом отношении. Во всяком случае, по своему мелодическому рисунку, они более разнообразны, чем песни кавказцев.
Темой для песни, большею частью, служат подвиги аламанов (разбойников), любовные похождения и военные события древних лет. Музыканты на своих длинных флейтах (которые они держат совершенно прямо) играли стоя и, время от времени, не прерывая игры, делали каше-то странные поклоны, то нам, то друг другу.
Лица у них были серьезные и сосредоточенные. Между прочим, они сыграли очень красивую свадебную песнь - «Курте-Гемми» (молодая невеста). От всего, что я слышал, я получил огромное наслаждение, как слуховое, так и зрительное.
По окончании сеанса и после того, как я горячо поблагодарил текинских артистов, я сказал Ф. А. Михайлову: «Долг платежом красен. Текинцы попотчевали меня своей  музыкой и, как вы думаете, Ф. А., не сыграть ли и мне что-нибудь на вашем рояле?
Любопытно было бы знать, что они скажут на нашу музыку!». Полковник горячо ухватился за эту мысль и все мы, здесь присутствовавшие, русские и текинцы, перешли в другую комнату, где стоял прекрасный рояль.
Я сел за инструмент и сыграл кое-что из произведений Грига, Шопена и Чайковского, а в заключение исполнил «Трепак» Рубинштейна. Русские дамы и мужчины наговорили мне массу любезностей, много и долго меня благодарили, но главная моя публика, текинцы - увы - совсем не отозвались на произведения корифеев европейской музыки. Лица их выражали полнейшее равнодушие, а в особенно громких или бравурных местах они даже морщились.
Мне стало обидно за нашу музыку, и, видя, что эти сыны природы совершенно не реагируют на нее, я решил угостить текинцев их собственной музыкой из только что записанных мною песен. И, сев за рояль, я сыграл им несколько мелодий.
Тут картина сразу изменилась. На лицах текинцев выразилось удивление и восторг. С радостными возгласами «Чау, чау!», они окружили меня и напряженно слушали. И, таким образом, сделав уступку текинскому национализму, я добился того, что, в конце концов, мы остались довольны друг другом и, взаимно пожелав всего лучшего, мы простились с ними.
Не менее музыки и пения текинцы любят сказки. И сказочник (часто странствующий дервиш) всегда находит в кибитке текинца радушный и почетный прием. Любовь к сказкам, впрочем, свойственна всем народам Востока и особенно народам Туркестана, который с древних времен был ареной кровавых битв и разбойничьих набегов. Да, кроме того, стихийные явления природы (землетрясения, сильные бури и т. п.) дают немало пищи народной фантазии.
Героями текинских сказок являются большею частью аламаны (разбойники) и злые духи, мешающие и насмехающиеся над ними. Хитрость и изворотливость - качества, играющая большую роль в их сказках.
Как образец, приведу вам здесь пересказ одной из лучших текинских сказок, слышанной мною от одного старого асхабадского туземца. 

Источник:
В. Н. Гартевельд. «Среди сыпучих песков и отрубленных голов». Путевые очерки Туркестана. 1913 год. М., 1914 год.