Мавзолеи Восточного Казахстана.

«Любимая повесть, которую знает вся степь от Оренбурга до Зайсана, верх казахской этики, это история красавицы Баян-Сулу, которая влюбилась в Козы-Корпеша. Сюжет международный, но ни одна народность не сделала его таким выдающимся пунктом в своей эпике, как казахи»

Путешественник-исследователь. А Г. Потанин.

Поездка из Аягуза к мавзолею Баян Сулу и Козы Корпеш.

«Из Аягуза дорога вела к броду через Тумурзу, приток Аягузки, и дальше по правому холмистому берегу реки к старой Аягузке. В этих местах когда-то жили золотоволосый Козы-Корпеш и прекрасная Баян-сулу. Здесь Баян воздвигла памятник своему возлюбленному…
Чокан собирался непременно побывать на могиле Козы-Корпеш. Старинную казахскую легенду он записал еще мальчиком в исполнении Джанака. Потом Чокану попался в руки напечатанный в Казани русский перевод башкирской повести «Куз-Курпячъ».
Он видел у Костылецкого ученое издание на персидском языке с комментариями, но не мог прочесть, потому что не знал персидского языка. Оказывается, поэтичное предание о двух влюбленных принадлежало не только казахам, оно существовало у многих народов Средней Азии. 
Козы-Корпеш и прекрасная Баян-сулу полюбили друг друга. Но отец девушки, жестокий и скупой Карабай, обещал ее в жены Кодару. Влюбленные встречались тайком. Узнав об этом, Кодар подкрался к спящему Козы-Корпеш, пронзил его стрелой и – уже у мертвого – отсек златокудрую голову, поскакал к Баян и бросил голову Козы к ее ногам.
Прекрасная Баян нашла тело любимого, приставила голову, и Козы воскрес. Три дня длилось счастье влюбленных. На третий вечер Козы испустил дух. Баян похоронила его, а через год справила поминки, воздвигла над могилой высокое надгробие и вонзила кинжал себе в сердце.
Но где бы, в каких краях ни рассказывалась печальная легенда о двух влюбленных, надгробие, воздвигнутое Баян-сулу, находилось на казахской земле и казахами почиталась как святыня. Столетия пролетали над степью.
Приходили завоеватели, уходили завоеватели. Возникали и исчезали города и государства. А легенда передавалась из уст в уста – она бессмертна. Народ,  способный сложить и сохранить такую легенду, не может называться отсталым, диким или каким-то еще!...
Казахи имеют свою литературу, у казахов есть свои Ромео и Джульетта, есть самый поэтический памятник на земле. Рассказывают, что он прост с виду, окружен грубо вытесанными каменными изваяниями, однако прекрасно поклонение ему в степном кочевом народе.
Чокан тщательно обдумал встречу с памятником, рассчитал время, чтобы подъехать к могиле при восходе солнца, когда жаворонок поет свою первую песнь. Но все испортил начавшийся ночью дождь.
Запись в журнале: «Человек предполагает, но бог располагает. Всю ночь крупные капли дождь стучали по зонту тарантаса. Истомленные лошади, скользя по грязи, перебирались шажком. Только усиленное хлопанье бича и фырканье усталых коней и отчаянные крики ямщика нарушали однообразный бой дождя…Скверная была ночь и скверно было ехать. В тревожном сомнении, чтобы дождь не помешал задуманному плану, я несколько раз обращался к ямщику с вопросом «Ну, что не разъяснело?»
Ямщик, промокший до костей, брюзгливо отвечал:
«Нету», - и потом, в виде обращения к судьбе, прибавлял «Эка погода! Брр…» - и стряхал набравшуюся на колени воду. Жаль мне было ямщика – если б ехали скоро, он давно бы отдыхал на теплой печке.
Жаль было и памяти прекрасной Баяны. Так мы ехали час. 
- Ваше благородие, - отнесся ямщик, - вот и могила!
Я высунул голову. Солнце тускло выходило из-за угрюмых туч, все небо было покрыто сплошной массой грязно-матовых облаков, дождь шел как прежде, замылившиеся лошади едва тащились по грязному солончаку, налево за рекой виднелся через верхи тополей остроконечный шпиль могилы, она казалась из красного кирпича.
В такую погоду нечего было думать о чае и комфортабельном осмотре киргизского антика. 
- Кажись, и река в разливе, ваше благородие: не переедете, - заметил ямщик, как бы угадав мою тайную мысль. 
- Ну, поезжай вперед, посмотрим в обратный путь сказал я и, завернувшись в шубу, повернулся на правый бок и закрыл глаза, чтобы уснуть.
Чокан действительно приезжал сюда после (или воротился с полпути?). Его поразила высота памятника. Девять человек должны были встать друг на друга, чтобы верхний дотянулся до купола. Чокан сделал наброски – карандашом и пером – с каменных изваяний, стоявших у восточной стены.
По народной легенде, одна из женских фигур изображала героиню поэмы, другая – ее сестру Аыгыз, третья – ее тетку, женге. Слева от фигуры, изображающей Баян, стоит мужская фигура – это Козы-Корпеш. По рисунку Чокана видно, что уже тогда, в 1856 году, головы у мужского изваяния не было. Кто и когда отрубил?
«По мнению современных исследователей памятников Казахстана 14-метровый мавзолей на Аягузе воздвигнут между V и X веками.
В 50-ые годы XIX века один из русских исследователей собирался ради сохранения в целости древних фигур перевести их в Московский Исторический музей, но не получил поддержки местных властей, которые затем охотно содействовали отправке двух изваяний в Германию.
В 1917 году Потанин поручил одному из краеведов обследовать памятник Козы-Корпеш и Баян-сулу, и тот с печалью известил друга Чокана Валиханова об окончательном разорении народной святыни»
В 1833 году А.С. Пушкин осенью выехал из Уральска в Гурьев. Однако из-за погодных условий и бездорожья, не доходя до Гурьева, вынужден был возвратиться обратно. Александр Сергеевич совершал поездку по местам пугачевского движения.
Поэт побывал в казахских аулах, близко познакомился с их жителями, имел фактические материалы, отражающие участие казахов в крестьянской войне. Великий русский поэт записал поэму "Козы-Корпеш - Баян сулу".
Географические координаты мавзолея Козы-Корпеш и Баян-Сулу: N47°17'38,97" E79°42'12,41"

Источник:
Выдержки из книги И. Стрелковой «Валиханов» из серии «Жизнь замечательных людей», 1983 год, Москва издательство «Молодая гвардия».

Фотографии
Александра Петрова.