Достопримечательности Ферганской долины.

«Тех, кто, жизнь прожив, от жизни не научится уму,
Никакой учитель в мире не научит ничему»

 Рудаки Абу Абдаллах Джафар.

В Коканде, вы уже находитесь в Ферганской области. После виденных мною до сих пор городов края, Коканд производит впечатление настоящего «города». Широкие, шоссированные улицы, прекрасные, иногда прямо шикарные дома, развитая уличная жизнь - дает иллюзию большого центра.
И ведь на самом деле: в Коканде 85.000 жителей в обеих (европейской и азиатской) частях города. Масса правительственных учреждений, бесчисленное количество отделений частных банков, имеются представители почти всех крупных московских торговых фирм, и есть превосходные гостиницы. Коканд - хлопковая столица Туркестана и главный его рынок, на который в июле месяце съезжаются для закупки этого продукта, и где совершаются миллионные сделки. 
И, как в Баку только говорят о нефти, в Петербурге только о производствах, в Туле только о пряниках, так и в Коканде - все вертится около хлопка. Местные воротилы по хлопковым операциям, большею частью, евреи и армяне, а комиссионеры состоят уже исключительно из представителей только этих двух наций. Они (как пажи и правоведы в Петербурге) попадаются везде на улицах, в ресторанах, в клубах и т. д.
Но я попал в Коканд в январе, в то время, когда почтенная корпорация кокандских комиссионеров имеет вид сонных мух. К хлопковому сезону, они, конечно, оживляются, и тогда Коканд представляет собой большую мухоловку. Туземная часть города не очень стара (всего 200 лет), но имеет огромный и богатый азиатский базар чисто восточного характера, где и торговцы и покупатели все сарты.
Город был основан в 1732 году Абду-Раим-бием на болоте, где водилось множество диких кабанов. Это обстоятельство причиняло и причиняет и теперь много горя для самолюбивых местных аборигенов, ибо слово кок по-местному означает свинью, и название Коканд - «город свиней». Туземцы относят это название не столько к диким кабанам, как к мирным еврейским и армянским комиссионерам.
Я немало погулял по восточному базару Коканда, на котором найдется масса древних и современных произведений Востока. Персидские ковры, старинное оружие, индийские шали, жемчуга и бирюза, редкие ткани, китайский фарфор - все это вы здесь увидите. Но я проклял восточный способ торговли, отнимающий массу времени, и который, обязательно, идет по заведенному этикету.
Я думаю, что русский способ совершать коммерческие сделки в трактирах, несомненно, восточного (татарского) происхождения. Англичанин с его «время - деньги» возбудил бы здесь смех, зато русская поговорка - «дело не волк, в лес не убежит» у всех Ахметов, Сеидов, Абдулов нашла бы полное сочувствие. Вот, например, как покупается какая-нибудь вещь здесь на базаре:
В одной из лавок, увидал я прекрасный ятаган, лежавший на прилавке между всяким хламом. Хозяин лавки, старик сарт, сидел на ковре и в полудремоте похлебывал из пиялы зеленый чай, изредка затягиваясь из стоявшего перед ним неизменного кальяна. Зная восточный обычай, я, войдя в лавку, первым долгом поклонился ему, он же, плохим русским языком, дал мне понять, что безумно счастлив видеть такого великолепного господина как я.
Где-нибудь у нас, я просто спросил бы о цене ятагана, но такая наивная прямолинейность здесь не принята, да и не выгодна, поэтому я похвалил ковры, лежавшие тоже на прилавке. (Ковры, между прочим, были плохие и меня нисколько не интересовали). Сарт тогда, сейчас же, с большим участием начал справляться о моем здоровье и о здоровье моих родных и пригласил меня выпить чашку чая и покурить.
Я сел с ним рядом на ковре и выразил свою радость, узнав, что он и вся его семья живут вполне благополучно. Немного погодя, я (как это полагается), между прочим и невзначай спросил про ятаган. Тут сарт немного оживился и полушепотом сообщил мне, что ятаган этот составляет его гордость и, в то же время, семейную святыню, и что «этим ятаганом сам Худояр-хан кромсал своих врагов».
Тогда я выразил сожаление, что ятаган не продается, но сарт поспешил меня успокоить: «Я и моя семья никогда не думали, что нам будет возможно расстаться с такой вещью, но на все воля Аллаха, и для такого знатного и богатого чужестранца, как я, он готов пожертвовать не только ятаганом, но и всем, что ему дорого!» Я горячо поблагодарил благородного старика за его самопожертвование и робко осведомился о цене ятагана.
Старик, вздохнув, назвал мне такую цифру, что я, кажется, закачался, и если бы не ухватился за стоящий рядом столик, пожалуй, упал бы на спину. Он потребовал - 300 рублей. 
Придя в себя, я ответил, что ятаган, по моему мнению, стоит гораздо больше, но перед ним сидит бедняк, обладающий суммой всего в 15 руб. На этой сумме мы и сошлись. Мои кокандские приятели, которым я показывал этот ятаган, сказали мне, что я переплатил.
Говорят, что в этом роде совершаются в Коканде и хлопковые сделки. Так как ни один город Туркестана не обходится без своей местной болезни, то и Коканд не составляет исключения. Почти 25% жителей болеет зобом.
В «городе свиней» я пробыл всего 4 суток и выехал дальше, в Скобелев, иначе говоря, Новый Маргелан. Скобелев находится очень далеко от вокзала (4 версты), и, после изрядной тряски по ужасной дороге, я очутился в гостинице «Боярский двор». Гостиница скверная, но зато очень дорогая. Обедать можно только в известное время, и при этом - скверно.
Приезжающих стригут как баранов. С меня взяли отдельно за постельное одеяло по 50 копеек в сутки. Скобелев чисто русский город, и туземцев там почти что не видать. Разве только на съестном рынке, где сарты торгуют мясом и зеленью.
В городе сосредоточены все областные правительственные учреждения. Жителей около 20.000 человек. Из них половина страдает местной болезнью, болотной лихорадкой. Улицы очень широкие, но плохо или совсем не мощеные, и в дождливую погоду непролазная грязь заставляет граждан и гражданок сидеть дома.
При этом извозчиков очень мало, и, чувствуя себя господами положения, они горды как испанские гранды и ругаются так, что можно подумать, что они все принадлежат к «крайним правым».
Дома - все одноэтажные и удивительно скучной, однообразной постройки. Только дом губернатора и Военное собрание в два этажа, причем при доме губернатора есть большой и прекрасный сад. Вообще, в Скоболеве масса зелени и воды. А последнее - редкость для туркестанского города. Чудесный парк занимает большое пространство по самой середине города; да и при каждом доме в Скобелеве имеется сад и купальня.
Военное собрание имеет очень хорошую зрительную залу со сценой, и в нем можно недурно и недорого обедать и ужинать. Но нет розы без шипов! Шипы Военного собрания изображают гг. распорядители из военных. Они крайне заносчивы и смотрят на бедных штатских как на существа низшей породы. Несмотря на то, что я попал в Скобелев как раз на масленицу, редко где я испытывал такую скуку, как там.
Насколько Коканд кипит жизнью, настолько Скобелев похож на огромное кладбище, причем похоронные обряды совершаются в Военном собрании, в штаб-квартире скуки и уныния.
И я был рад, когда испанский гранд, переодетый извозчиком, повез меня, спустя пять дней, на вокзал, и я очутился в вагоне по дороге в Андижан. Андижан, по своему официальному положению, является лишь уездным городом Ферганской области, но жизни в нем куда больше, чем в Скобелеве, да и по количеству населения (50.000) он превышает его.
Это, конечно, происходит от того, что Андижан является центром земледельческого района с могучими полосами леса и, кроме того, в его уезде находятся лучшие хлопковые плантации края.
И здесь совершаются громадные сделки по закупке хлопка. Азиатская часть города никакого значения не имеет. Туземцы почти все живут рядом и вместе с русскими. Как достопримечательность, стоит осмотреть братскую могилу и мавзолей над воинами, павшими во время туземного восстания 1898 года. Но главная, настоящая достопримечательность Андижана - это его невероятная, чисто легендарная грязь.
Вы не подумайте! Это не лечебная какая-нибудь грязь, а, наоборот, грязь, от которой люди мрут как мухи. Уже с вокзала начинается она, жидкая, желтая, в аршин глубины. Весь город тонет в ней, и о хождении пешком не может быть и речи. Были случаи, когда лошади тонули буквально вместе со своими седоками. И надо думать, что конюшни Авгия, сравнительно с андижанскими улицами, представляли собой, по чистоте, операционные залы берлинской клиники!
И живут же люди в таких клоаках! Немудрено, что администрация стыдливо запрещает иностранцам въезд в города Туркестана. Пожалуй, что и неловко. Гостиницы в Андижане такие же грязные и неустроенные, как и улицы. Но цены за комнаты берут такие, как будто грязь в них привезена из одесского лимана и, если бы в Андижане не существовало клуба, то путешественник умер бы с голоду.
Каким-то секретным, вероятно, только им одним известным, способом, андижанцы ухитряются вечером по своей грязи доплыть до клуба, где веселье стоит столбом. Там ужинают, танцуют и т. д., причем есть оркестрик и кое-какие кафешантанные номера. После того, как я в один из вечеров отдал дань легкой музе кафешантана, зайдя на следующий день туда пообедать, я был несказанно удивлен, попав в грозное царство Фемиды.
В помещении, где, накануне вечером, проделывались самые легкомысленные вещи, заседала выездная сессия Окружного суда из Скобелева, и суровый товарищ прокурора настаивал на обвинении там, где вчера всё и все признаны были заслуживающими бесконечного снисхождения.
Почти все дома в Андижане деревянные и в один этаж, что очень рационально, ибо землетрясения здесь очень часты и наступают всегда так внезапно, что, благодаря лишь подобному типу постройки, жителям есть быстрая возможность спастись. Да, легкие толчки - почти ежедневное явление в Андижане, к которому все уже привыкли. Два раза ночью и я сам просыпался таким образом.
Мне показалось, что кто-то, поднимаясь, приподнимает мой матрас, и я даже посмотрел под кровать, думая найти под нею вора. А это был просто подземный толчок, но я сразу вошел в положение андижанца, ибо сейчас же заснул опять. Но, разумеется, Андижан живет под постоянным страхом повторения катастрофы, которая случилась, сравнительно не так давно, когда половина города и масса жителей погибли от землетрясения.
Этим, я думаю, и надо объяснить особенную религиозность туземных сартов. Как раз с тем же поездом, на котором я ехал в Андижан, возвращалось из Мекки несколько странников (хаджи), побывавших там на поклонении у гроба Пророка. Буквально весь туземный Андижан был на ногах и высыпал на вокзал, чтобы получить первое благословение от хаджи, помолившегося у священной Каабы.
Это было, буквально, целое море халатов и чалм всевозможных цветов и форм, и все эти люди, прямо на ходу поезда, брали его приступом, рискуя попасть под его колеса, лишь бы получить первым чудесное благословение.
Гейне как-то сказал: «Есть всего только один умный немец, и то это не немец, а еврей». И можно сказать:
Одна действительно прекрасная вещь есть в Андижане, и то это не в самом Андижане, а около него. Это Джелабад! Некоторые из них горячие, некоторые холодные, но все они обладают большой лечебной силой.
Они отличаются большим содержанием органических веществ, а горячие воды имеют до 40° Ц. при явственном запахе сероводорода. Устройство эти богатые источники имеют такое же, как и все природные богатства Туркестана, т. е. никакого.
Немало своей лепты внес русский для благоустройства Биарицца, Киссингена и Карлсбада. И будет с нас! Вот, между прочим, какую легенду рассказывают туземцы о возникновении этих источников: Благочестивый Аюб (Иов) подвергся раз искушению. Сперва Господь отобрал от него все имущество, а затем ужасная болезнь покрыла все его тело язвами, в которых кишели черви.
И понял Аюб, что гнев Божий карает его за гордость, и смирился он духом, и горячо помолился Всевышнему. Сорок лет мучился несчастный, и сказал ему, наконец, Аллах: «Ты безропотно перенес искушение!
Настал конец твоим мукам! Ударь правой ногой о камень!» И не успел Аюб исполнить приказание Аллаха, как на том самом месте, где ударил он ногою, забил из земли ключ горячей воды, и, искупавшись в этой воде, Аюб получил исцеление.
И велел ему Аллах ударить в землю левой ногой, и из этого места забил ключ холодной воды. Напился ее Аюб и совершенно выздоровел. Такова легенда! Не нужно быть злым человеком, чтобы пожелать, чтобы кто-нибудь из лиц высшей туркестанской администрации заболел наподобие Иова.
Быть может, тогда что-нибудь и было бы сделано для благоустройства Джелабадских источников.

Источник:
В. Н. Гартевельд. «Среди сыпучих песков и отрубленных голов». Путевые очерки Туркестана. 1913 год. М., 1914 год.