Туры по следам исследователя Арминия Вамбери.

"Кто это там,
Кто это там,
Кто это там?
Спросил барабан:
Кто пришел в наш край?
- Гость пришел из диких стран -
Друга старого встречай -
Так ответил каравая,
Караван-сарай:
- Что ты там ни говори,
Он вернулся в Тегеран -
Он зовется Вамбери,
Вамбери, Вамбери"

Из книги Николая Тихонова "Вамбери".

Мы, школьники, зачитывавшиеся Жюль Верном и мечтавшие о путешествиях в дальние страны, открывали для себя этого необыкновенного человека через малюсенькую повесть Николая Тихонова «Вамбери».
Сам немало поездивший по свету, Тихонов был увлечен судьбой этого ученого-востоковеда, одним из первых посетившего персидские города Герат, Шираз и Мешхед, а также Бухару и Хиву.
И побывал он там не как дипломат или завоеватель, а как дервиш, растворившись в толпе таких же, как он, оборванцев и странников. Арминий Вамбери родился в бедной семье венгерских евреев.
Его дед жил в XVIII в. в немецком городе Бамберге, и отец взял себе фамилию Вамбергер, а Арминий, венгерский патриот, переделал ее на венгерский лад. Его отец умер молодым, а мать, выйдя вторично замуж, переехала с семьей в городок Дуна-Шердахели, где существовала небольшая еврейская община. Вамбери с детских лет запомнил зовущий на молитву стук деревянного молотка в дверь.
Еще мальчиком он был отдан в услужение, где «заработал» себе хромоту. Он рано почувствовал интерес к языкам, учил их сначала самостоятельно (в свободное время – по ночам), а затем – в монастырской школе близлежащего Пресбурга.
Жизнь его в эти годы была трудной, семья жила в крайней нужде. Тем не менее, когда пятнадцатилетний Вамбери приехал в Вену, то знал уже четыре языка – иврит, венгерский, словенский и немецкий, а скоро к ним добавились французский и латынь.
Иногда ему удавалось найти работу домашнего учителя, что давало скудные средства к существованию. В эти годы Вамбери загорелся желанием заняться исследованием происхождения венгров.
Ему запомнились слова одного венгерского крестьянина: «Каждый раз, когда нашему народу приходится плохо, появляются старые мадьяры из Азии и выручают его из беды».
Крестьянин был неграмотным, он повторял изустно сохранившееся предание, но Вамбери хотелось верить, что корни мадьяр действительно следует искать в Азии. Он взялся за турецкий и персидский, радовался, что может читать Саади, Хафиза и Хайяма в оригинале.
Страстно увлеченный Азией молодой человек уже стал известен в пештских ученых кругах, и барон Этвош, член национальной Академии, дал ему деньги на поездку. 
Первой целью Вамбери был Стамбул. Он прибыл сюда в 1857 г. и сразу окунулся в стихию турецкого языка, который до этого был ему знаком лишь по книгам.
Вскоре по всей турецкой столице разнеслась молва о чужеземце, который читает в кофейнях «Ашик Кериб» совсем как настоящий турок! Чтение классических поэм, столь любимых турками, давало Вамбери пропитание; потом он начал перебиваться уроками – обучать богатых турок французскому языку.
Благодаря этому Вамбери постепенно обзавелся связями в кругах высшего стамбульского общества. Единственный из европейцев, он получил разрешение учиться в медресе – мусульманской школе – и вскоре мог на равных с исламскими богословами участвовать в религиозных диспутах.
Турки называли его Решид-эфенди – «честный господин». Здесь же, в Стамбуле, началась его журналистская деятельность – под своим турецким именем Вамбери посылал отсюда корреспонденции в немецкие газеты и журналы.
При желании он мог бы даже поступить на турецкую дипломатическую службу, но не хотел принимать мусульманство и ограничивать себя служебными обязательствами. 
При более близком знакомстве с турецким языком он нашел в нем, особенно в его восточном, хангатайском, диалекте много общего с венгерским.
Может быть, древние мадьяры действительно были связаны родственными узами с турками? Но в любом случае это была еще не та Азия, откуда «появляются старые мадьяры».
В поисках ответа на загадку нужно было идти дальше на Восток – в Персию, Афганистан, степи Туркменистана, сказочную Бухару. В 1861 г. Арминий Вамбери возвращается в Венгрию.
Пештская академия избирает его своим членом-корреспондентом. Но Вамбери уже рвется в новое путешествие: его неудержимо манит далекая Средняя Азия. Когда на заседании Академии один простодушный ученый попросил Вамбери «привезти парочку-другую азиатских черепов для сравнительного изучения», президент Академии князь Десефи с усмешкой ответил, что желает путешественнику привезти домой в целости и сохранности хотя бы свой собственный череп.
И в Стамбуле, куда Вамбери опять приехал, тамошние знакомцы пытались отговорить его от дальнейшего путешествия: они ссылались на недавнюю гибель в Туркестане двух английских офицеров и одного француза, о трудностях пути для его хромой ноги, о фанатизме мусульман, ненавидящих всякого иностранца-«френги» (френги – «франк», европеец).
Но Вамбери вели вперед стремление к неизвестному и жажда приключений. Для того чтобы отправиться на Восток, Вамбери пришлось надеть личину странствующего дервиша.
В таком виде он покинул Трапезунд (теперешний Трабзон), где некоторое время жил под гостеприимным кровом губернатора Эмина Мухлиса-паши, и вместе с небольшим караваном прибыл в Эрзерум.
Отсюда его путь пролегал через горы, где «в подземных норах» жили армяне. Буйволы и люди ютились в одном помещении; там же ночевали и дервиши. В Дагарских горах караван впервые столкнулся с бандами грабителей-курдов, людей диких, храбрых и умелых. Вамбери наблюдал поющую, торгующуюся, ссорящуюся толпу в восточных городах; он уже смешался с этой толпой, перенял ее язык, жесты, поведение – наверное, он был прирожденным актером.
Постепенно Вамбери научился читать суры Корана с шиитскими мелодическими интонациями. В Тебризе Вамбери был представлен персидскому шаху как турок Решид-эфенди и получил от его министра грамоту, скрепленную печатью-тугрой, что было весьма немаловажно для дальнейшего путешествия: к шахской грамоте с почтением относились властители туркестанских племен.
И снова дервиш Решид-эфенди отправляется в путь верхом на осле… Дорога до Шираза заняла несколько месяцев. Вамбери привык к жаре, дождям и ветру, он научился спать в седле и ездить на любом вьючном животном.
Он учил новые языки, запоминал нравы и обычаи местных жителей. Записывать ничего не мог – негде было хранить записи. С собой он взял лишь серебряные часы, придав им вид компаса, показывающего направление на священную Мекку; взял он и несколько золотых дукатов, спрятав их в подошвы обуви, чтобы не вызывать подозрения спутников.
Он умывался песком, ел руками из общего блюда, расстилал свою одежду возле муравейника, чтобы избавиться от кишевших в ней паразитов, мерз на пути между Мешхедом и Гератом, страдал от жары, идя в Хиву (позже Вамбери узнал, что температура в тех местах достигает 60 °C).
Но самым трудным оказались не физические мучения, а постоянная опасность выдать себя. Вокруг было много наблюдательных и подозрительных глаз. Особенно опасным оказался один афганец из Кандагара, угрожавший «раскрыть этого шпиона» по приходе в Бухару.
Вамбери научился подолгу сидеть безмолвно и без движения, не обращая внимания на угрозы. А как истово он плясал, пел и молился у гробницы святого дервиша Боха-эд-дина!
Только один раз Вамбери изменило самообладание, когда, изнемогая от жажды в Халатской пустыне, попросил пить, не отдавая себе отчета, на каком языке он это сделал. 
По дороге в Бухару Вамбери встречался с племенами кочевников, которые, при всей своей бедности, привечали странников, соблюдая старинные законы гостеприимства. «Среди воинственных, жадных и крайне фанатичных афганцев я подобного отношения не видел, – замечает Вамбери.
– Они безжалостно и хладнокровно убивали появлявшихся в этих местах совершенно мирных англичан – только из желания попасть в рай благодаря убийству кяфиров-неверных».
До Бухары он в конце концов добрался. Пребывание в этом городе осталось памятно для него сердечными встречами с ученым и поэтом Рахим-беем (впоследствии министром бухарского эмира) – они по очереди и с наслаждением читали друг другу стихи персидских поэтов.
По возвращении в Стамбул Вамбери был окружен вниманием местной европейской колонии. Его рассказы пользовались большим успехом. Особенный интерес проявляли к нему в посольствах Англии и России – двух устремленных на Восток и соперничавших друг с другом империй.
Российский посол фон Гире даже пригласил его посетить Петербург. Свои странствия Вамбери описал в книгах «Путешествия по Средней Азии», «Сцены из жизни Средней Азии» и во множестве статей.
Они вызвали живой отклик ученых-этнографов и лингвистов, европейских и азиатских политиков. Некоторые восточные правители, с которыми Вамбери встречался во время своего путешествия, не замедлили выступить с заявлениями, что еще тогда распознали в бродячем дервише европейца.
Из всех этих заявлений Вамбери находил правдивым лишь рассказ Якуб-хана, сына афганского эмира. Наблюдая из окон дворца в Герате игру небольшого импровизированного оркестра во время военного парада, Якуб-хан заметил в толпе дервишей человека, который отбивал ногой такт – так делают одни лишь европейцы! «Позже, когда этот человек в числе других дервишей пришел в мои покои, я сказал ему – ты френги.
Он, естественно, отрицал это. Я не стал настаивать, понимая, что в случае разоблачения ему грозит смерть». Вот так Вамбери, поклонник музыки, чуть не поплатился за это головой.
Успех соотечественника произвел впечатление на венгерских ученых, и Вамбери предложили должность профессора в Пештском университете. В Венгрии он перевел и снабдил комментариями турецкую поэму «Шейбаниада».
Продолжал он и свои исследования по происхождению мадьяр – Вамбери склонялся к мысли, что венгры ведут свое начало от воинственных гуннов и восточных турок…

Источник:
 «100 Великих тайн Востока». http://sokrytoe.net/26395-zagadochnye-zodchie-ustyurta.html