Фотографии озера Иссык-Куль.

«Дай Бог, чтобы наступивший год был для меня более счастлив, чтобы прихотливая фортуна снова начала мне покровительствовать и дала возможность успешно закончить предпринятую экспедицию. Немало трудов и здоровья принесено мной в жертву заветной цели, пусть же такая цель будет вполне достигнута, не ради устой славы, но для пользы науки».

Николай Михайлович Пржевальский.

Велосипедные туры в горях Тянь-Шаня Киргизии.

Все  было вроде бы прекрасно, но обработка экспедиционных материалов утомляла, светский Петербург раздражал. Неистовая страсть влекла Пржевальского снова и снова в путь ... И он вскоре разработал план своего второго путешествия на два года в Тибет, который получил положительные отзывы министров военного и иностранных дел и Совета географического общества. 
Августейший председатель географического общества, Великий князь Константин Николаевич исходатайствовал на экспедицию Пржевальского просимую им сумму из средств государственного казначейства и выразил уверенность, что «экспедиция Пржевальского принесет обильные плоды для науки и честь тем учреждениям, которые примут  на себя заботы к ее скорейшему осуществлению». 

И уже вскоре (август 1876 - декабрь 1879 г.г.), в следующем путешествии, Пржевальский, миновав пустыню Такла- Макан, вышел к загадочному озеру Лобнор и нанес его на карту.
Но озеро, которое другие путешественники упоминали как соленое, оказалось пресноводным. И находилось оно не там, где «положено». Поэтому Пржевальского даже обвинили, что он просто- напросто не был на озере.
Лишь позднее удалось доказать, что это озеро перемещается по обширной впадине между двумя хребтами, поскольку оно полностью зависит от положения рек, снабжающих его водой.
При этом изменяются не только его очертания, но и химический состав воды. На протяжении века озеро Лобнор несколько раз меняло свою акваторию, пока не исчезло, быть может, навсегда. В той же, экспедиции Пржевальский, уже известный путешественник, открыл на западе Китая горы Алтындаг, «передвинул» границу тибетского нагорья на 300 км к северу. Далее его влекла Джунгария - пустыня на западе Китая, покрытая грядами песков и массивными барханами. Через Джунгарию проносятся мрачно известные монгольские самумы, или теббады (сухие горячие ветры и песчаные бури), смертельно опасные для караванов.
Верблюды, чувствуя их приближение, ревут, падают на колени и пытаются зарыть головы в песок. Сделав затем астрономическое определение главных пунктов и съемку озера Лобнора, Пржевальский считал главную свою задачу посильно исполненной, и направился в обратный путь на город Кульджа. Здесь он получил письма от мамы, которая, поздравляя сына с производством в полковники, выражала надежду, что по возвращении из экспедиции он будет генералом.
«А генералам всем надобно сидеть на месте», - прибавляла она. - Не мучь ты себя и вместе с собой меня. Чего тебе недостает? А то воспоминания о тебе, лишения твои всех удобств жизни измучили меня, и я, право, состарилась за это время на десять лет, а еще два года не увижу тебя», - писала мама и сообщала о кончине любимого дяди. Во время своего Второго центрально-азиатского путешествия Пржевальский намеревался идти в не менее загадочный Тибет.
До сих пор еще в его столицу Лxacy не ступала нога ни одного европейского ученого, и путешественник торопился, так как туда же стремились и английские ученые, а Пржевальский хотел быть первым.
28 августа 1877 г. он записал в своем дневнике: «Еще раз пускаюсь я в далекие пустыни Азии. Идем в Тибет и вернемся на родину года через два. Сколько нужно будет перенести новых трудов и лишений!», однако планам его не суждено было осуществиться.
В пути он заболел кожной болезнью, о которой сам он писал так: «По выходе из Кульджи я заболел вздорной, но нестерпимой болезнью: у меня сильный зуд. Несомненно, мы где-нибудь заразились от дурной воды, причиной могла также быть соленая пыль, постоянно стоявшая в воздухе Лоб-нора».
Так как выздоровления не наступало, Пржевальский вынужден был прервать свое путешествие и идти в ближайший русский город для лечения. 20 декабря 1877 г. экспедиция вступила в Зайсан, проделав маршрут общей длиной более 4000 км. Здешние лекари со всей предупредительностью и старанием принялись лечить знаменитого географа.
Выздоровление шло очень медленно. Пржевальский тяготился вынужденной бездеятельностью, душа рвалась на просторы степей и гор. Правда, Пржевальский и здесь не прекращал работу, ходил на экскурсии в горы, делал записи в дневнике, вел ежедневные метеорологические наблюдения.
На новый 1978 г. он сделал запись: «Дай Бог, чтобы наступивший год был для меня более счастлив, чтобы прихотливая фортуна снова начала мне покровительствовать и дала возможность успешно закончить предпринятую экспедицию. Немало трудов и здоровья принесено мной в жертву заветной цели, пусть же такая цель будет вполне достигнута, не ради пустой славы, но для пользы науки».
«Завтра, наконец, мы выступаем, говорил Пржевальский из Зайсанского поста. - Избавляемся от тюрьмы, в которой сидели три месяца. Радость неописуемая». В этот день он получил от брата Владимира печальную телеграмму. «Восемнадцатого июня прошлого года мама скончалась», Пржевальский получил предписание не ходить в Китай и возвратиться в Петербург. Он воспользовался возможностью побывать в родных местах и поклониться праху дорогого человека. Да и его здоровье, не вполне окрепшее, снова ухудшилось. Оставив верблюдов и все снаряжение экспедиции в Зайсанском посту, он отправился в Петербург, чтобы в начале 1879 г. двинуться в Тибет.
По прибытии в Петербург он узнал, что ему присуждена еще за прошлую экспедицию золотая медаль Парижским Географическим обществом и большая золотая медаль имени Гумбольдта от Берлинского Географического общества. Медаль эта была учреждена обществом по случаю юбилея Гумбольдта, и первый, кто удостоился ее получения, был Пржевальский.
Председатель общества, барон Рихтгоффен, в своей брошюре, разбирая деятельность Николая Михайловича, восторженно отзывается о его географических подвигах. Сделанная Пржевальским съемка нижнего течения Тарима и озера Лобнора совершенно изменила то, что прежде было известно об этих местностях.
Исследования Пржевальского заставляли существенно изменить прежние воззрения и естественно, что его смелые выводы встретили критику ученых, опирающихся на китайские источники и на различные теоретические соображения.
Так, Рихтгоффен, исходя из того факта, что равнины, окружающие Лобнор, пропитаны солью, находил невозможным согласовать с этим показание Пржевальского, что вода в исследованном им озере - пресная.
Ввиду этого Рихтгоффен предполагает, что Лобнор, найденный Пржевальским, не есть истинный, который должен лежать западнее; что в действительном Лобноре вода должна быть соленою; что местные жители не знают названия «Лобнор», а называют Чок-Куль ...
«Вопреки теоретическим соображениям, - говорит он, - и историческим известиям, мы узнаем от первого европейца, посетившего Лобнор и отличающегося редкою наблюдательностью, что озеро это пресное, а не соленое» ... Однако, Рихтгоффен не решается открыто опровергать мнение Пржевальского, а лишь осторожно критикует его с теоретической точки зрения.
Николай Михайлович не мог оставить без возражения такую критику. Описание Алтынтага, сделанное Пржевальским, по мнению Рихтгоффена, составляет одно из самых замечательных открытий и, подводя итоги результатам двух путешествий Николая Михайловича в Центральной Азии, он заявляет, «что одним человеком наши знания о Центральной Азии значительно расширены». 
Приехав в родную деревню, Николай Михайлович оставил все занятия и посвятил лето полному отдыху для поправления здоровья. Он ежедневно купался и обливался холодною водою, ходил на охоту, а в дни, когда погода была слишком плохая, садился писать возражения Рихтгоффену, и по окончании этой работы - проект будущей экспедиции в Тибет.
В конце сентября 1878 г. Николай  Михайлович приехал в Петербург и здесь убедился, что вопрос о его новом путешествии очень актуален. Географическое общество пригласило его прочесть лекцию о последнем Лобнорском путешествии, которая состоялась 11 октября.
Николай Михайлович при взрыве оглушительных рукоплесканий закончил свою лекцию заявлением, что, поправив здоровье, он готов снова идти в Азию, именно в Тибет. Экспедиция эта в принципе была уже решена в правительственных сферах, но окончательное ее утверждение зависело от Государя.
Председатель Географического общества, Великий князь Константин Николаевич, лично ходатайствовал об ассигновании требуемой суммы. «Нельзя не признать, - писал при этом министру финансов, - что одним из главнейших деятелей нашего времени на поприще изучения Центральной Азии является полковник Пржевальский.
Его ученые заслуги  высоко оценены всеми русскими учеными учреждениями, увенчаны рядом самых почетных наград  на Западе, и без сомнения заслуживают всякою поощрения и поддержки со стороны правительства». А Академия наук и Императорский Ботанический сад избрали его своим почетным членом.

Источник:
«Н.М.Пржевальский. Иссык-кульский мемориальный комплекс». Авторы В.Плоских, Д.Мамбетова. Бишкек «KRSU». 2005 год.