You are here

Home » Пржевальского путешествия по Центральной Азии. Пржевальский в Киргизии.

Семенов-Тян-Шанский о Пржевальском.

Фототуры в горах Центрального Тянь-Шаня.

"Если бы люди не путешествовали, как бы они узнали о красоте и величии мира? И в самом деле, как бы мы узнали о Центральной Азии без Пржевальского, о Кашгарии без Чокана Валиханова? Сколько жертв, сколько преждевременных смертей требует наука! Какие могучие люди сгорают, идут на подвиг, на гибель"

П.П. Семенов-Тян-Шанский.

Туры по достопримечательностям озера Иссык-Куль.

Давно ли, казалось, он встретился с Пржевальским? А с той первой встречи уже пронеслось двадцать два года. Просто не верится, как быстр поток неумолимого времени. После первой встречи он сказал о Пржевальском: «Из молодого человека может выйти замечательный путешественник». 
Он посоветовал молодому человеку поехать в Уссурийский край. «Докажите свою способность к путешествиям и географическим исследованиям». «У Пржевальского еще не было ни опыта, ни знаний, ни имени исследователя.
Географическое общество не рискнуло послать его в экспедицию в Центральную Азию». Семенов ободрил Пржевальского. Доказал ему, что Уссурийский край - замечательно интересная местность для географа.
Неожиданные открытия подстерегают там ученого на каждом шагу. Если Пржевальский проявит себя в Уссурийском крае способным исследователем, тогда «он может надеяться на организацию со стороны Общества под его руководством более серьезной экспедиции в Среднюю Азию». 
Со дня возвращения Пржевальского из Уссурийского края минуло шестнадцать лет. В эти годы он совершил четыре путешествия по Центральной Азии. Пржевальский стал величайшим путешественником XIX столетия.
Петр Петрович с гордостью говорит и пишет о путешествиях своего друга. «Четвертому периоду деятельности Общества, последовавшему непосредственно за 25-летним его юбилеем и продолжавшемуся с 1871 до конца 1885 г., присвоено название периода экспедиций Н. М. Пржевальского.
В этом периоде Обществу, благодаря неутомимой энергии и беззаветной отваге этого предприимчивого путешественника, взлелеянного и выдвинутого вперед Русским географическим обществом, удалось постепенно завоевать для географической науки большую часть внутренней Азии…». 
Но мало кому известно, сколько энергии и душевных сил истратил Петр Петрович, чтобы Пржевальский мог путешествовать по Азиатскому материку. Нужно было сломить каменное равнодушие царских чиновников и бюрократов.
Надо было спорить с министрами, переписываться с русским посланником в Пекине, хлопотать о разрешениях, согласовывать маршруты, определять научные цели каждого путешествия. Вместе с Пржевальским он составлял планы экспедиций.
Вместе сидели они над старинными картами и рукописями. Вместе изучали дневники и книги Марко Поло, Карпини, Рубрука. А когда Пржевальский отправлялся в очередное путешествие, для Петра Петровича наступали долгие месяцы томительного ожидания. 
Взять хотя бы первое путешествие в Центральную Азию. Оно продолжалось три года. Экспедиция покрыла одиннадцать тысяч верст. Метеорологические, магнитные наблюдения, съемки маршрутов, определение высот Пржевальский проводил на всем пути. 
Николай Михайлович собрал тогда шестьсот видов растений. Зоологический музей Академии наук получил от него редчайшую коллекцию млекопитающих и птиц. По материалам первого путешествия Пржевальский написал свою знаменитую книгу «Монголия и страна Тангутов»… 
Так было с каждой новой экспедицией. А путешествиям по Центральной Азии Пржевальский отдал сто одиннадцать месяцев своей жизни. Маршруты, пройденные и заснятые им на карту, составили почти тридцать тысяч верст.
Целая сеть глазомерных съемок опирается на им же определенные астрономические пункты. Исследования его принесли огромную пользу картографии, метеорологии и другим смежным наукам.
Самые же крупные его заслуги относятся к исследованию животного и растительного мира Азиатского материка. Он собрал все лучшие и типические образцы органической жизни в благодатных степях Ганьси, в песках Алашанской пустыни, на горных высотах Алтын-Тага.
Он познакомил ученых с рыбами Хуанхэ, пернатыми обитателями Янцзыцзяна, животными нагорного Тибета. Он нашел дикую лошадь (лошадь Пржевальского) и дикого верблюда.
По сути дела, весь животный и растительный мир Центральной Азии был открыт им для науки. Слава самого энергичного, бесстрашного, талантливого путешественника сопутствовала ему.
Его награждали золотыми медалями Русское, Парижское, Берлинское, Лондонское, Стокгольмское, Итальянское географические общества, избирали почетным членом многие университеты и академии. 
Каждое возвращение Пржевальского в Петербург было и его, Петра Петровича, возвращением в собственную молодость. Он любил в новых планах Пржевальского свои незавершенные мечты.
Глазами Пржевальского он снова и снова видел Небесные горы, зеленые степные озера, его ушами слушал рев водопадов, посвист черных бурь. Вместе с ним он согревался у походных костров, замерзал на вершинах Алтын-Тага, брел тростниковыми зарослями Лоб-Нора.
Громадны пройденные Пржевальским пространства, богаты его научные результаты. Он, совершивший замечательные географические открытия, называл свои путешествия лишь рекогносцировками.
Он, считавший удел исследователя Центральной Азии завидным, прошел в этих «рекогносцировках» тридцать тысяч верст. «Путешественником нужно родиться», - говорил Пржевальский.
И у него был дар путешественника - редкий, прекрасный дар познавания мира. Всего год назад Петр Петрович встречал Пржевальского в Петербурге. Он вернулся тогда из четвертого путешествия. 
Торжественно встретили знаменитого путешественника. Академия наук наградила Пржевальского золотой медалью: «первому исследователю природы Центральной Азии». По предложению Семенова Географическое общество назвало хребет Загадочный хребтом Пржевальского.
Была срочно издана его книга о четвертом путешествии по Центральной Азии. И почести и громкая слава не удержали Николая Михайловича в Петербурге. В августе 1888 года Петр Петрович проводил его в пятое путешествие.
Вот уже третий месяц, как Николай Михайлович находится на Иссык-Куле, исследует Небесные горы. Завершает то, что начал Петр Петрович. Письма от него, к сожалению, приходят редко. Что делает сейчас Пржевальский? Чем занят? Куда направится он с берегов Иссык-Куля?..
Был поздний осенний вечер. В черные окна кабинета стучал дождь, уныло посвистывал ветер. В тусклой позолоте рам серели картины голландских живописцев. На письменном столе сиротливо лежали неоконченная рукопись, недочитанная книга.
Печально потрескивали пальмовые свечи в бронзовом канделябре. Петр Петрович, как слепой, бродил по кабинету, натыкаясь на вещи. Остановился перед глубоким кожаным креслом.
Давно ли в нем сидел Пржевальский? Говорил о своих приключениях, о планах пятого путешествия. Советовался с Петром Петровичем. А теперь? Неужели эти слова написал Пржевальский: «Похороните меня в походной экспедиционной форме на берегу Иссык-Куля…»? 
Эти слова звучат как черный колокол. Завтра траурное заседание Географического общества. Невыносимо тяжело произносить прощальное слово. Сказать, что нет больше великого путешественника. Невероятно! Умер Пржевальский.
Невозможно! Петр Петрович берет газету с некрологом. Антон Чехов пишет: «Один Пржевальский, или один Стенли стоят десятков учебных заведений и сотни хороших книг. Их идейность, благородное честолюбие, их фанатическая вера в науку делают их в глазах народа подвижниками, олицетворяющими высшую нравственную силу…». 
Что еще можно добавить к словам Чехова? Они выражают сущность жизни и деятельности Пржевальского. Кому-кому, а вице-председателю Географического общества, другу великого путешественника есть что сказать.
Петр Петрович придвигает стопку бумаги, пишет, разбрызгивая чернила. Но почему же чем сильнее горечь утраты, тем расслабленнее и беспомощнее слова? Они как туман, как мелкий моросящий дождь; от беспомощных слов этих и пусто и холодно.
Он опускает трясущуюся руку. Уныло смотрит на исписанный листок. «Тяжкая болезнь унесла в могилу мощного телом и духом русского богатыря, но память о нем будет долго жить в легендарных почти рассказах племен нагорной Азии.
Местность, в которой находится могила Пржевальского, мне хорошо знакома. Она так врезалась неизгладимыми чертами в моей памяти, что я как бы вижу ее перед собою…».
Перед ним снова, как наяву, Небесные горы. Гигантские вершины поднимаются из бездонной глубины Иссык-Куля. На берега набегают широкие полукружья волн. Орел висит в небе на распахнутых крыльях. Выше орлиного взлета только хребет Кунгей-Алатау.
«Этот величественный ряд закутанных в белоснежные саваны великанов стоит на страже дорогой нам могилы, обозначая собою ту грань русской земли, за пределы которой наш славный путешественник делал свои отважные набеги в почти неведомые для него в научном отношении страны…» 
Дождь все так же барабанит по окнам, а Петр Петрович видит уже иные картины. Дыбятся зыбучие барханы Гоби, зияют ущелья Памира, колеблются туманная ширь Желтой реки и гаоляновые заросли Цайдама: «Из-за этой-то грани привозил он нам богатую добычу планшетов, записей и естественноисто-рических коллекций.
Несравненно дороже серебра и золота, которое так бережливо тратил он на свои экспедиции, была эта добыча…» 
Целая армия географов, ботаников, метеорологов, зоологов станет изучать наследство Пржевальского. Коллекции, путевые дневники, маршруты. Млекопитающие и холоднокровные животные, рыбы, насекомые, птицы Монголии, Китая, Тибета остаются в наследство от Пржевальского. 
Петр Петрович не сводит глаз с ночного окна. «Не могли мы усыпать дорогую нам могилу сплошным ковром любимых Пржевальским цветов, не могли положить в ее изголовье лаврового венка. 
В глубокой древности на берегах Нила существовал трогательный обычай. Лишь только умирал человек, оказавшяй бессмертные услуги своей стране, собирались в его память все, кому были близко известны и заслуги и личность усопшего. 
И давали они свободно и беспристрастно свои свидетельские показания о нем, в силу которых лучшим людям страны ставились величественные памятники. Они и доныне возвещают всему миру о славе великих людей древнего Египта. 
Сегодня мы последуем этому примеру…» Он встает из кресла, приближается к окну. Невозможно писать некролог! Он скажет свое прощальное слово без заранее написанного текста. Теперь и лучше и важнее обозреть все, что оставил Пржевальский. 
Озноб пробегает по телу Петра Петровича, ему неуютно и холодно. Он разжигает камин. Языки пламени сгибаются, мечутся, озаряя неверными отблесками картины, книжные шкафы, стеллажи. В окно все еще стучит невидимый дождь, печально позванивают стекла. Нет! Это звонит черный колокол по человеку, открывшему новые географические горизонты. 
Петр Петрович чувствует себя глубоко несчастным. Со смертью Пржевальского умерла и частица его души, ушла в прошлое молодость. Измученный, осунувшийся, он открыл траурное собрание Географического общества. 
«Милостивые государи! В русском народном творчестве сказочный русский богатырь желает быть похороненным на перепутье, как бы указывая своею могилою на дальнейшие пути тем русским богатырям, которые пойдут вслед за ним. 
В этом выражается глубокая и трогательная вера русского народного героя не только в бессмертие его идеи, но и в неоскудение русской земли такими же богатырями, как он.
И заметьте, что русский богатырь всегда бывает верен народному духу и доблестным преданиям своего отечества. Идет вперед без оглядки и корыстных расчетов, на славу своего отечества, побеждая препятствия и злые силы.
Но заметьте еще одну особенность тех дорогих нам былин и преданий, которые так любил Николай Михайлович. Препятствия, злые силы побеждаются большей частью оружием, таинственно скрытым в могиле богатыря, тень которого, или охраняющие могилу духи, сторожат это оружие и охотно передают его не иначе, как достойному преемнику его подвигов. 
Вот и глубоко осмысленное, легендарное, поэтическое значение одинокой могилы Пржевальского на пустынном побережье Иссык-Куля, у подножия самой величественной грани русской земли, при входе в те неведомые страны, завесы которых только приподнял нам своей смелой богатырской рукой Пржевальский. Туда манит многих из вас, милостивые государи, тень усопшего.
Зайдите на его могилу, поклонитесь этой дорогой тени, и она охотно передаст вам весь нехитрый запас своего оружия, который слагается из чистоты душевной, отваги богатырской, из живой любви к природе и из пламенной и беспредельной преданности своему отечеству. 
Берите же смело это оружие и идите с ним вперед на любом пути знания и истины, на славу дорогой России…» 

Памятник Семенову Тян-Шанскому недалеко от поселка Балыкчи. Иссык-Кульская область.Музей Пржевальского недалеко от города Каракол.На Иссык-Куле. Рисунок Б. Кошарова.Памятник Пржевальскому на мемориальном комплексе Пржевальскому, недалеко от города Каракол.Карта с путешествиями Пржевальского.Памятник Семенову Тян-Шанскому недалеко от поселка Балыкчи. Иссык-Кульская область.В музее Пржевальского недалеко от города Каракол.Озеро Иссык.Куль.

Источник:
Автор Андрей Алдан-Семенов, книга «Семенов-Тянь-Шанский», серия Жизнь замечательных людей. 1965 год.