Литература, культура и фольклор казахского народа.

«Смотри на жизнь, как ночь глядит на день!
Как лань веселая - на горные обрывы,
Как труд глядит на дремлющую лень…
Но стерегись всегда и риска, и наживы…»

Георгий Васильевич Тверитин (1899 – 1921 г.г.). Поэт и переводчик поэмы «Козы-Корпеш и Баян-Слу» в 1927 году.

Этнические связи казахов.

Эпос "Козы - Корпеш и Баян - Сулу" впервые вышел в 1812 году в Казани на русском языке. В достоверность давности этой легенды является уникальная археологическая находка - золотой пояс. На поясе изображен фрагмент: на фоне тополей сидящая женская фигура, склоненная над головой убитого джигита.
Найденный пояс относится к находкам XVIII века. Он был найден в восточной части Иртыша в степи среди Алтайских гор. Золотой пояс в настоящее время находится в Эрмитаже. Один из первых исследователей эпоса А. Пушкин слышал и записал поэму, будучи в аулах Оренбуржья.
В 1927 году в новой столице Казахстана Кзыл-Орде был осуществлен первый перевод на русский язык поэмы с сохранением ее поэтической формы. Издание книги «Песнь о Козы-Корпече и Баян-Слу», тиражом в 3000 экземпляров, было осуществлено Наркомпросом Казахстана. Стоила книжка тогда 60 копеек.

Козы Корпеш - Баян Сулу.

В давнее время, между горами Тарбагатай и Алатау, и озерами Балхаш и Ала Куль кочевали два необычайно богатых, знатных и сильных султана: Карабай и Сарыбай. Неразрывная дружба связывала их между собою много лет; не проходило и дня, чтобы друзья не виделись друг с другом, чтобы один без другого поехал куда-нибудь в гости, чтобы охота, байга или какое-либо празднество устраивалось одним без участия дру­гого.
И радость, и горе делили они пополам, а в беде и несчастии каждый старался помочь другому по мере сил и возможности. Однажды, весной, оба друга выехали на охоту, и отъехав от своих аулов не далее, как на полдня езды, увидели на небольшом острове неподвижно стоящего марала.
Подъехав на расстояние выстрела из лука, Карабай уже приготовился пустить в зверя свою стрелу, когда Сарыбай, внимательно всмотревшись в животное, вдруг остановил своего друга:
- «Не стреляй, брат, пожалуйста и я тоже не буду; ведь, это самка марала, и она только что собирается ягниться.
Если мы убьем ее, то погубим вместе и ягненка. Вспомни, что у нас с тобой дома остались жены в последних днях беременности, и быть может, пощадив неповинное животное, мы сделаем доброе дело, а Бог поможет нашим женам в минуту родов».
Послушался Карабай совета верного друга, и, опустив лук, закинул его за плечо, а стрелу положил обратно в колчан и поехали друзья дальше в поисках за добычею. Весь день проездили они, но зверя нигде не нашли и к вечеру остановились на отдых у небольшого ручья.
Тут, разговаривая о приключениях этого дня, они вспомнили про­исшествие с маралом и опять Сарыбай сказал своему другу:
- «Послушай, друг: в этой встрече нашей с маралом вижу я указание Божие. Когда хотел ты стрелять, вдруг почуяло мое сердце, что и мне не долго жить, что семья моя скоро осиротеет. Если случится со мной какая беда, в память нашей дружбы, прощу тебя не оставь мою семью без твоей помощи и совета».
Карабай утешал как мог, своего друга, старался рассеять его мрачные предчувствия, но Сарыбай все время был грустен и, наконец, предложил Карабаю, в ознаменование долголетней дружбы, сделать между собой обет и скрепить его клятвой; обет этот заключался в том, что если жены их разрешатся от бремени сыновьями, то чтобы сыно­вья эти жили между собой, как родные братья; если же родятся дочери, то и дочерям быть сестрами.
А если у одного родится сын, а у другого дочь, то считать их со дня рождения-женихом и невестой.
- «Мы же, породнившись таким образом», прибавил Сарыбай, «до самой смерти уже не будем разлучаться, все добро наше будем делить пополам;- и со смертью одного из нас; другой будет считать семью умершего друга своей собственной семьею».
И поклялись друзья друг другу в исполнении этого обета и объявили о нем всем слугам и гостям, бывшим с ними на охоте. И вот, в то время, как они произнесли обыч­ную в этих случаях клятву, прилетел откуда-то сверху черный скворец и опустился на голову Сарыбая, потом с громким щебетанием скворец начал прыгать то на одного, то на другого из друзей.
- «Этот скворец предвещает нам радость», -- сказал Карабай.
- «Это посланник от Бога. Он благословит наш завет».
- «Да», - отвечал Сарыбай.
- «Но он же предвещает и несчастье одному из нас, а так как он прежде всего опустился на мою голову, то это несчастье угрожает мне».
Совершив обычную вечернюю молитву, друзья сели на коней и отправились домой в сопровождений всей свиты гостей, охотников и прислуги. Все ехали шагом, давая роздых намученным за день лошадям, и стало уже довольно заметно темнеть, когда оба друга заметили киргиза, скакавшего прямо им навстречу?
- «Это, наверно, гонец от которой-нибудь из наших жен» - решили между собой друзья.
И действительно, киргиз приближался, радостно размахивая над головой шапкой:
- «Дайте суюнчу (подарок) - закричал гонец.
- «Возвещаю вам радость, жены ваши только-что благополучно разрешились младенцами. У Карабая родился сын, а у Сарыбая - дочь. Спешите домой!».
Вихрем понеслись на своих лихих бегунцах Карабай и Сарыбай, и скоро вся свита осталась позади. Некоторое время друзья неслись рядом, но конь Сарыбая был лучше и скоро опередил другого коня.
- «Не спеши!» - кричал Карабай.
- «Придержи коня, ночь спускается на землю, и я не могу поспеть за тобой, потому что конь мой устал и спотыкается о камни!».
Но Сарыбай ничего не слушал и все летел вперед, ударами плети подгоняя измучен­ного коня. Вдруг конь его споткнувшись о что-то передними ногами, перевернулся через голову, увлекая в падении своем и всадника. Поспевший Карабай соскочил с лошади и бросился на помощь, но, нагнувшись к Сарыбаю, он с ужасом увидел, что друг его, ударившись головой о камень, лежит неподвижно, обливаясь кровью.
Напрасно Карабай старался привести его в чувство, Сарыбай был мертв. И конь, и всадник разбились насмерть. Подъехавшие охотники подобрали тело и все тихо двинулись вперед. Карабай ехал грустный и задумчивый: и жаль ему было погибшего друга, и страх обуял его за будущее.
- «Прав был Сарыбай», - думал он,
- «Когда говорил, что не радость, а несчастье пред­вещал нам скворец. Видно обет наш не угоден Богу, и смерть Сарыбая служит мне предостережением». Когда печальный поезд прибыл домой, плач и рыдание женщин огласили аул: не радость и праздничное веселье приветствовали рождение младенцев, а общая печаль и неутешное горе семьи...».
Похоронив Сарыбая, Карабай, верный данному слову, объявил всем о своем обете и, справив поминки, устроил пышное празднество в честь рождения младенцев. Празднество это длилось целый месяц. Мальчика назвали Козы Корпеш, а девочку Баян.
По обычаю пригласили предсказателей гадать о судьбе новорожденных, и один из гадателей предсказал, что судьба новорожденных будет несчастна, если они когда-нибудь сочетаются браком. Карабай, согласно обещанию, принял под свое покровительство семью умершего друга, в которой надзор за скотом, и имуществом и все управление делами перешли к брату умершего Сарыбая - Апсебаю.
Но ни сам Карабай, ни жена его, мать Козы Корпеща, ни ближайшие родственники не верили в благополучный исход обета и не желали будущего брака.
- «Этот брак будет несчастен», - говорила жена Карабая.
- «Не хочу я женить сына на дочери Сарыбая, которая, как только, родилась на свет, так тотчас же погубила, своего отца».
Того же мнения был и Карабай.
- «Судьба младенца будет несчастна», - думал он:
- «С самого начала все пред­знаменования были неблагоприятны, а последнее предсказание предвещателя указывает на то, что надо но возможности предотвратить этот брак».
Один только старый Апсебай, дядя Баян, не разделял общего опасения и, верный старинным обычаям, не хотел, чтобы Карабай изменил клятве, данной покойному другу.
- «Великое несчастье ляжет на голову твою де», - уговаривал он Карабая.
- «Клятвопреступление, страшный трех, и Бог накажет тебя, а по вине твоей покарает и сына твоего».
В глубине души Апсебай затаил намерение содействовать будущему браку и осуще­ствить, если будет возможность, клятву, данную друзьями. Мысль изменить обещанию все более и более овладевала Карабаем, но открыто нару­шить клятву он не мог решиться; поэтому, под разными предлогами, Карабай стал отхо­дить со своими стадами все дальше и дальше от семьи Сарыбая и к концу следующего лета откочевал в Тарбагатайские горы.
Семья же Сарыбая и род его, потеряв из вида старого друга, с Апсебаем во главе ушла к северо-востоку, вглубь киргизских степей.
Еще при жизни своей Сарыбай, кочуя как-то в предгорьях Алатау, наткнулся на кибитку бедного калмыка, который, по болезни, отстал от своего рода и остался в горах один с немногочисленным скотом и малолетним сыном. Сарыбай принял их под свое покрой вительство, а когда старый калмык умер, Сарыбай взял мальчика к себе приемышем и стал держать его, как члена своей семьи, поручив ему наблюдение за частью хозяйства и многочисленного скота.
Мальчика звали Кодар кул. Подрастая, он стал выказывать необычайную силу и муже­ство и, будучи внимательным и бережливым хозяином, понемногу забрал в свои руки все управление домашними делами и хозяйством. Жена Сарыбая, видя усердие и послушание Кодара, сильно привязалась к приемышу и, потеряв надежду выдать дочь свою Баян замуж за Козы Корпеша, предназначила ее в жены Кодар куну, чтобы Кодар таким обра­зом, женившись на Баян, по достижении ею совершеннолетия сделался вполне членом семьи и преемником покойного Сарыбая, у которого, кроме Баян, были еще три дочери:
- « Ай, Тансык и Айгыр, мужского же потомства не было вовсе».
Прошло пятнадцать лет со дня смерти Сарыбая и рождения Баян, когда умерла наконец и мать ее. Апсебай к этому времени сильно состарился и одряхлел, и вся власть оконча­тельно перешла в руки Кодар кула, который своей бережливостью и заботливостью не только не расстроил состояния Сарыбая, а приумножил его так, что семья его сделалась самою богатою по всей окрестности.
Баян же, подрастая и развиваясь, превратилась в молодую девушку чудной красоты; прозвание «супу» стало неразрывно соединяться с ее именем, и слава о красоте ее стала распространяться по всей степи. Место, где кочевала семья Сарыбая, получило в честь красавицы название Баян аул и стало любимым местом собраний всей молодежи.
Женихи, прельщаемые красотою и богатством невесты, стекались в Баян аул со всех сторон с пред­ложениями и богатыми подарками, так что ревнивый Кодар, из боязни потерять невесту, решился сняться с места и со всеми родичами Сарыбая откочевал к месту род ины своей, к горам Ала Тау.
Более всего опасался Кодар кул появления жениха Козы Корпеша, о кото­ром ему было известно по рассказам, тем более, что можно было ожидать во всякое время содействия ему со стороны старого Апсебая, оставшегося старшим в роде.
Апсебай уже давно успел передать Баян о клятве, данной Карабаем ее умершему отцу, и увещевал ее не раз не изменять завету родительскому и не выходить замуж за Кодара, но до конца надеяться и ждать жениха^ который рано или поздно должен явиться.
Старик неоднократно обращался к ворожеям и предсказателям и от всех получал ответ; что ждать осталось не долго, что жених явится, когда вырастет у него золотая коса; по этой косе и следует признать его. О предсказаниях: и примете жениха Апсебай также передал Баян, и красавица тем охотнее дала слово дяде ожидать прибытия Козы Корпеша и отказать Кодару, что грубый, неуклюжий и огромного роста калмык был ей ненавистен и очень надоедал ей своим ухаживанием и любезностями.
Когда Кодар кул двинулся со всеми аулами и многочисленными стадами, Апсебай последовал за ними и, чтобы впоследствии не. потерять дорогу и сообщить о ней Козы Корпешу, если судьба приведет когда-нибудь увидеть его, он ставил по дорогам и урочи­щам приметы, уговаривая делать тоже и Баян супу.
На одной из тор Баян бросила свой золо­той гребень, и гора эта с того времени и до настоящих дней сохранила название «Алтын тарак» (золотой гребень); в другом месте она выкинула перо, которое носила на волосах, называемое по-киргизски «каркара», и урочище это получило название «Каркаралы».
По прибытии на новое место, три сестры Баян супу вскоре умерли, и она одна насле­довала все несметное богатство отца. Кодар кул, отстранив совсем от дел старого Апсебая, неотступно стал преследо­вать Баян своими предложениями выйти за него поскорее замуж.
Чтобы отделаться от назойливого жениха и оттянуть время брака, до приезда страстно ожидаемого Козы Корпеша, Баян суду, не имея силы противиться открыто желанию Кодара, пустилась на хитрости. Она обещала выйти за него замуж, но только после того, как он исполнит три дела, которые она ему поручит.
Кодар согласился, и Баян сулу поручила ему заняться исчислением всего многочис­ленного скота своего. Когда эти работы были выполнены, она велела ему во всех местах безводной степи выкопать глубокие колодцы, чтобы пасущийся скот мог иметь везде достаточно воды.
Последняя же, самая трудная работа заключалась в том, чтобы Кодар отыскал низменное место около могилы сестры Тансык, снарядил большой вьючный обоз с большими кожанными мехами и возил бы воду из реки Аягоз до тех пор, пока не получится искуственное озеро, а берега этого озера Баян приказала обложить солью, необходимой для скота.
Несмотря на непреодолимые трудности, Кодар кул решился выполнить и эту послед­нюю работу: день и ночь непрерывно продолжалась работа, бесконечный обоз верблю­дов в течение целого года, двигался от урочища Тансык до реки Аягоз и обратно, и наконец искусственное озеро было готово и в таком виде, под именем озера Тансык, существует и до настоящего времени.
Баян сулу, не имея более предлогов отказать Кодару, вынуж­дена была, наконец, назначить день свадьбы, которая должна была состояться не позже следующего месяца. Карабай, отделившись от семьи Сарыбая, прожил тоже не долго.
Года через три он умер, настрого наказав перед смертью престарелой матери .своей и жене, матери Козы Корпеша, ничего не говорить мальчику о невесте его, Баян, из опасения, чтобы брак этот не состоялся и не повлек за собой предсказанных несчастий.
Козы Корпеш подростал и годам к семи выглядел уже подростком, выказывая нео­бычайную силу. Часто в играх со сверстниками и подростками он по неосторожности наносил тяжкие увечья товарищам, а в борьбе со взрослыми не только всегда оказывался победителем, но, в горячности, не рассчитав силу удара, убивал насмерть своих против- ноков.
Этими случаями Козы Корпеш причинял не малое горе своей матери, а в особен­ности бабушке, которая по смерти Карабая осталась старшим и почетным лицом в роде. Однажды бабушка его сидела у дверей своей юрты и пряла баранью шерсть, а Козы Корпеш, которому было уже 15 лет, играл с товарищами в асыки (бабки) тут же непо­далеку.
Старуха была не в духе и с утра сердилась на внука, а Козы Корпеш, желая еще больше досадить ей, стал бросать свои бабки так, чтобы они попадали к ней в пряжу и мешали ей работать. Один раз изловчившись, Козы Корпеш бросил свой асык так метко, что он попал прямо в намотанное на веретено пряжу и разорвал ее.
Не помня себя от гнева, старуха вскочила с места и разразилась бранью и упреками.
- «Вот какой ты большой болван вырос,» - вскричала она.
- «Не лучше ли, вместо того, чтобы забавляться детскими играми, тебе сесть на коня и разыскать свою невесту!».
- «Какую невесту?» - спросил Козы Корпеш.
- «Да твою невесту...».
Но тут; спохватившись, старуха попыталась обратить все в шутку. Однако Козы Корпеш так настоятельно стад ее допрашивать, что она была не в состоянии отговориться и сказала наконец. Ступай к матери: мать все знает и все тебе скажет.
Мать с первого же раза сообразила, что бабушка не выдержала и нарушила слово, данное Карабаю. Поэтому она всеми силами пыталась убедить сына, что все это шутка, и кто невеста и где она живет - сказать не хотела. Тогда Козы Корпеш притворившись, что поверил словам матери, попросил ее приготовить себе свое любимое кушанье - «куырмаш».
Мать обрадовалась и, приготовив куырмаш, подала его сыну на блюде. Козы Корпеш, улучшив удобную минуту, быстро всунул матери горячей пшеницы в руку и крепко зажал ее своей рукой. От сильной боли мать заплакала, а Козы Корпеш стал допытываться: кто невеста и где она.
Не будучи в состоянии больше выносить боль, мать ответила наконец:
- «Невеста Баян - дочь Карябая, отпусти меня, я все скажу тебе».
Освободив руку матери Козы Корпеш выслушал подробный рассказ ее об обете Карабая и Сарыбая, но больше мать ничего не знала. Слава о красоте и богатстве Баян разнеслась повсюду. Но с откочевкой Кодара из Баян аула след затерялся, и где и как найти невесту - мать не могла разъяснить Козы Корпешу.
Коз ы Корпеш ре шился ехать в Баян-аул и там. наведя справки, д ви н уться в дальней шие поиски по следам Кодар купа.
- «Не езди, сын мой», - умоляла мать».
- «Отец твой завещал перед смертью отказаться от невесты, потому что брак этот принесет тебе несчастье».
- «Если отец изменил своему слову, я должен исправить его грех и выполнить его клятву», - отвечал Козы Корпеш.
Но невеста уже просватана на богатыря Кодар куда который убьет тебя.
- «Я буду биться с ним насмерть, и если мне суждено взять в жены Баян, я одолею, а если нет, то только смерть заставит меня отказаться от невесты».
- «Но ведь невеста далеко и где - никто не знает, путь предстоит долгий; дикие звери и злые люди подстерегут и погубят тебя в дороге».
- «Не боюсь я ни зверей диких, ни злых людей, сумею защититься от них».
- «На пути туда лежат озера глубокие, реки быстрые, горы высокие, леса дремучие. Где тебе преодолеть все трудности. Ты один, молод и неопытен».
- «Я возьму себе такого коня, который перешагивает озера и реки, перейдет и горы высокие, а в лесу я сам проложу себе дорогу, и хоть год буду прорубать себе путь, а назад не вернусь».
Видя, что никакие увещания не помогают и ничто не может помешать решению сына ехать в дальний путь, мать со слезами простилась с ним. Выбрав себе лучшего коня из многочисленных табунов своих, вооружившись луком и стре­лами, найзой и кылычом, выехал на другой же день Козы Корпеш на поиски за невестой.
А мать, все еще не теряя надежды воротить сына с дороги, посоветовалась со старой бабушкой и обе решили обратиться к одной колдунье за помощью. Колдунья, приняв богатые дары, обещала воспрепятствовать Козы-Корпешу на даль­нейшем пути и немедленно пустилась за ним.
Опередив Козы Корпеш, обернулась колдунья дикой верблюдицей и бросилась ему навстречу с яростным ревом. Но не сробел Козы Корпеш, выхватив саблю из ножен бросился он на разъяренную верблюдицу, не выдержала верблюдица, повернула назад и пропала из глаз.
Поехал Козы Корпеш дальше и вдруг видит, что бурная и глубокая река преградила ему путь, с шумом и ревом несутся волны, белая пена кипит как в котле. Не стал и броду искать Козы Корпеш, а бросился прямо в кипящие волны на лихом коне своем.
Но только что конь успел вскочить в воду передними ногами, как река исчезла и опять открылась гладкая дорога. Едет дальше Козы Корпеш, а день уже начал склоняться к вечеру и вот, что то заси­нело вдали - не то горы, не то лес, раскинулся поперек дороги.
Наступила почти ночь, когда подъехал он ближе и видит, что это лес, да такой густой, что не только верхом, а и пешком через него не пробраться, и так далеко раскинулся лес, что конца-краю ему не видно, и объехать негде. Остановился Козы Корпеш, подумал как быть, да недолго раздумывал, выхватил саблю и стал лес рубить.
- «Буду, - думает - хоть год рубить, а все-таки назад не поеду».
И только ударил он по первому дереву, повалилось дерево со стоном и лес разом пропал из глаз. И горами и озерами оборачивалась колдунья; но видит, что ничто не может остановить Козы Корпеша и решилась она на последнее средство отвлечь его от дороги богатой добычей, сбить его с пути так; чтобы он заблудился и не найдя дороги повернул назад.
Обернулась она золотой лисицей и выбежала Козы Корпешу на встречу. Только завидел он добычу, схватил лук и погнался за ней, думая подбежать и пустить в лисицу стрелу; но лисица в тот миг как он готовился выстрелить, спряталась в нору.
Козы Корпеш слез с коня и стрелой стал шарить в норе; нора оказалась глубокой, и стрела не достала лисицы, но когда он вынул стрелу из норы, то с удивлением уви­дел, что она вся озолотилась. Тогда Козы Корпеш попробовал опустить в нору нагайку и нагайка тотчас же превратилась в золотую.
Тут Козы Корпеш стал совать в нору все, что было у него с собой, и скоро весь седельный прибор; оружие, стремена, лук и стрелы, - все озолотилось. Козы Корпеш, наконец не найдя больше ничего, что можно было бы еще вызолотить, лег на землю лицом вверх и опустил в нору свою косу, а когда вытащил ее, то и коса тоже стала золотою.
- «Ну довольно» - сказал Козы Корпеш.
Сел на коня и отправился в дальнейший путь, но только тронулся он с места, как лисица опять выбежала из норы. Не стал Козы Корпеш за ней гоняться, много и без того потерял времени, и поехал он дальше, даже не огля­дываясь на лисицу.
Долго ехал Козы Корпеш и наконец прибыл к тому месту, где стоял когда-то аул Баян сулу. Ничего не осталось от прежнего аула, только сорной травой заросли места, где стояли когда-то многочисленные юрты. Слез Козы Корпеш с коня, привязал его к кусту на выстойку и решил сделать здесь привал, отдохнуть, переночевать, а на завтра осмотреть следы и ехать дальше.
Насобирал он сухого конского помета, развел огонь и стал жарить мясо убитой сайги, как вдруг видит, что идет к нему старик, одежонка на нем худая, вся в лохмотьях, ноги босы и изранены о камни, сам он еле живой идет и на палку опирается, - видно, что человек хворый.
Подошел старик к огню, поздоровался. И стал Козы Корпеш расспра­шивать старика:
- «Откуда, бабай (дедушка) идешь? Как зовут тебя и как ты очутился одинокий здесь, в этом пустынном месте?».
- «Зовут меня Апсебай», - ответил старик.
- «Иду я издалека, отыскать сына Каравая Козы Корпеша и объявить ему о невесте его красавице Баян, которая со дня на день ждет его и не знает; как избавиться от ненавистного жениха калмыка Кодар кула».
И рассказал тут старый Апсебай все по порядку, начиная с того дня, когда умер Сарыбай, и кончая тем, когда злодей Кодар забрал все в свои руки и, опасаясь появле­ния Козы Корпеша, откочевал далеко, а его, старого, под конец выгнал из дому, не дав даже худенькой лошаденки.
- «Много дней уже иду я», - говорил старик.
- «И немощи одолели меня; сил моих больше нет; придется, верно, умереть мне здесь; не исполнив обета, данного моим братом другу своему Карабаю».
Обрадовался тут Козы Корпеш и открыл старику свое имя, но не сразу поверил Апсебай, покачал он недоверчиво головой и говорит:
- «А покажи-ка мне свою косу?».
Снял Козы Корпеш шапку, и как увидел Апсебай золотую косу, обнял его и заплакал от радости. Утром чуть-свет поднялся Козы Корпеш, но Апсебай уже не вставал: болезнь свалила старика. Кое-как собравшись, с силами, рассказал он про дорогу, какие приметы постав­лены на пути, через какие места надо ехать, все повторил несколько раз, чтобы Козы Корпеш лучше запомнил, и потом окончательно впал в беспамятство...
Как не спешил Козы Корпеш в путь, но не решился оставить одного больного старика; впрочем, недолго пришлось ему ждать; к вечеру того же дня старик скончался. Похоронив его, Козы Корпеш поехал дальше; теперь он ехал уже по верной дороге, разыскал все приметы по пути и, следуя от одного урочища до другого, вскоре завидел вдали множество юрт и многочисленные стада.
Это и было место стоянки Баян и Кодар кула. Не доезжая до аула, Козы Корпеш слез с коня, расседлал его и пустил на волю; все свое вооружение и хорошую одежду сложил в потайное место, а сам, переодевшись в худенький халат и рваную шапку, отправился пешком в аул наниматься в табунщики.
Прибыл он на место как раз в тот день, когда Кодар куп, закончил последнюю работу, заставил наконец Баян сулу дать согласие на брак и назначить день свадьбы. Нового табунщика приняли охотно и Козы Корпеш поступил в услужение к Баян сулу под именем Котыр Таз.
Она поручила ему пасти своих любимых коз, которых каждое утро сама навещала и доила. В первый же раз, как увидел Козы Корпеш свою невесту, дрогнуло его сердце, целый день ходил он сам не свой, - до того поразила его красота Баян сулу; хотя и много слыхал он о красоте ее, но такой красавицы и во сне ему никогда не снилось.
Несколько дней уже прожил Козы Корпеш в ауле своей невесты, а все не мог ей открыться, все ждал подходящего случая, а случая этого не представлялось. Однажды Кодар кул уехал на несколько дней в горы к своим калмыкам, а Баян Сулу, оставшись одна, вздумала послушать песни.
Приближенные указали ей на нового табун­щика Котыр Таз, как на большого мастера играть на домбыре и петь песни. Баян Сулу послали за ним. Явился Козы Корпеш, сел у порога юрты своей повелительницы, настроил домбыру и запел.
Много песен перепел он, а под конец запел о красавице, которой в свете нет краше, и как эта красавица ждет-поджидает жениха, словом, пропел ей всю свою и ее историю и под конец так закончил свою песню:
- «Скоро, скоро объявится жених, близко он, даже знает, примет ли его первая по красоте и богатству во всей степи девушка».
Поняла Баян, что про нее сложена эта песня, и что не спроста певец спел ее, долго и пристально поглядела она на него, но как же было признать в бедном табунщике жениха?
- «Верно, гонец посланный от него» - подумала она.
Улучшив время, успела шепнуть ему:
- «Скажи, что давно жду его и приму, как следует», только пусть спешит».
И с тех пор часто стала ходить Баян к своему любимому стаду и подолгу задерживаться там и расспрашивать табунщика про желанного жениха. Все рассказал ей Козы Корпеш, только имени своего открыть не решился, а заметил, что должно быть, понравился сам красавице, потому что,  когда он, осмелившись, стал заигрывать и шутить с ней, она не оби­жалась на его шутки, весело смеялась и глядела на него ласково своими чудными глазами. Случилось как-то вскоре, что любимая коза Баян супу соскочила неловко с обрыва и сломала себе ногу.
Услышав про то, Баян сама поспешила к стаду и стала упрекать табунщика. Не стерпел, наконец, Козы Корпеш, схватил красавицу в свои объятия и начал ее целовать. Рассердилась Баян, вырвалась из рук табунщика и ударила его по голове, от этого удара упала шапка с головы Козы Корпеша, и вдруг увидела девушка, как блеснула у него на затылке золотая коса.
Вспомнила она о примете жениха и признала его; при­знался тогда во всем и Козы Корпеш. Весь этот день провели они вместе, обдумывая и соображая, как лучше устроить дело и объявить о свадьбе и решили пока все держать в тайне, до откочевки на новое место; только не согласилась Баян сулу оставить жениха в табунщиках и взяла его к себе в личную прислугу, велела одеться в хорошее платье и находиться при ней безотлучно.
Спустя несколько дней возвратился Кодар кул из поездки. Крепко не понравилось ему, что Баян выбрала себе в прислужники нового табунщика; не узнал он прежнего Котыр Таз в красивом и статном жигите. С тех пор Кодар, не смея открыто противиться желаниям Баян сулу и распоряжаться вопреки ее воле стал искать предлог обвинить в чем-нибудь Козы Корпеша и прогнать его, как человека неблагонадежного; однако, Козы Корпеш держал себя так осторожно, что никакого повода к обвинениям не подавал.
Вскоре аул Баян сулу перекочевал на новое место. По приходе туда, как обыкновенно, поставили юрты и стали городить загоны для мелкого скота, чтобы загонять его на ночь. Когда (понадобилось забивать колья для загонов), оказалось, что Кодар кул забыл на прежнем месте новый молот, а была эта колотушка так тяжела, что десять человек не могли ее сдвинуть с места.
Вздумалось Кодару сыграть с Козы Корпешем злую шутку, послать его за этим молотом, и когда он, не будучи в состоянии его принести, явится с пустыми руками, обвинить его в нерадении, отколотить и прогнать из аула. Придя по поручению Кодара на старое место, Козы Корпеш нашел молот; надел ремнем, который был у рукоятки, себе ла палец и пошел обратно, помахивая молотом, как кнолочкой...
Вдруг ремень оборвался, и молот отлетел в сторону, да так далеко, что упал прямо на середину озера Ала Куль. Пришлось Козы Корпешу вернуться в аул с пустыми руками. Рассвирепел тогда Кодар кул:
- «Ах ты ленивая собака, несчастный байгуш, закричал он. Тебе и баранов то пасти нельзя доверить, а не только в прислужниках быть, убирайся вон отсюда, иди откуда пришел и чтобы ноги твоей не было в ауле!».
И бросился Кодар кул на Козы Корпеша с кулаками. Не смог стерпеть Козы Корпеш такой обиды, гневом загорелись его очи.
- «Как ты смеешь называть меня нищим, калмыцкое безымянное отродье, приемыш киргизский!» - вскричал он в ответ.
- «Я, Козы Корпеш, сын знатного Карабая, а Баян Сулу - моя невеста!»
И схватил Кодара за опояску, поперек тела, Козы Корпеш поднял его вверх и бросил на землю. Чуть не насмерть ударился Кодар кул о землю и долгое время лежал без памяти, а когда пришел в себя, то весь народ уже собрался около Козы Корпеша и Баян сулу; и стали поздравлять жениха с невестой.
Понял Кодар, что пришел конец всем его надеждам и что ему ничего не остается больше, как собраться и уехать навсегда из аула Баян в горы к своим калмыкам.
- «Ну, помни, - сказал Кодар на прощанье Баян сулу. Так-то ты отблагодарила меня за все мои заботы о тебе и твоем добре. Так-то рассчиталась со мной за мои труды и работы, которые из хитрости заставляла делать меня, чтобы оттянуть время. Не один теперь я приеду к тебе, а подниму на весь ваш род целую волость калмыков, погублю твоего мальчишку-жениха, а тебя силой возьму в жены».
Уехал Кодар кул в горы, возмутил калмыков и пошел войной на Козы Корпеша. А Козы Корпеш разыскал своего коня и оружие, собрал со всех аулов жигитов, вооружил их и приготовился к защите. Не долго пришлось ожидать возвращения Кодара, с несметной силой появился он перед аулами, разъезжая сам впереди на своем богатырском коне Карабахе.
Выехал навстречу ему и Козы Корпеш, двести отборных жигитов окружали его, ожидая знака к бою. Сам Козы Корпеш был на рыжем коне, которому и цены не было; все оружие его блестело золотом, в руках было золотое копье с желтым знаменем.
С диким криком бросились калмыки на киргизов, но не сробели жигиты и по знаку Козы Корпеша, как соколы, полетели навстречу врагам. Впереди всех мчался вихрем Козы Корпеш, направляясь в середину неприятеля, где завидел он врага своего Кодара.
Не выдержал Кодар и, опасаясь схватки один на один с Козы Корпешем, замешался в толпе своих калмыков. Как трава под косой, стали валиться калмыки, поражаемые направо и налево меткими ударами Козы Корпеша. Не устояли калмыки против дружного натиска и скоро повернулись назад, спасаясь врассыпную от преследовавших уже их жигитов, а Козы Корпеш, давно опередил всех и все летел вперед, настигая убегающего вдали Кодар кула.
Вот уже близко враг... Видит Кодар куп, что не уйти ему от Козы Корпеша, оглянулся он кругом - никого своих нет, не миновать, значит, схватки один на один. Обратил он назад своего Карабаха, и грудь с грудью сшиблись и кони, и всадники.
Истомился Козы Корпеш предыдущей битвой с многочисленными врагами, а Кодар схватил его своими огромными руками и силился повалить с коня. Долго боролись два бога­тыря, то Кодар кул одолеет Козы Корпеша, то Козы Корпеш берет верх.
Наконец, изловчился Козы Корпеш, освободил он праву руку и со всего размаха ударил врага кулаком по горле. Помутилось в глазах у Кодар купа от этого удара и, как подкошенный, рухнул он с коня на землю, а Козы Корпеш уже спешился и, придавил коленом грудь врага, связал его арканом.
Взмолился Кодар и стал просить пощады, но не смилосердился Козы Корпеш, рас­палилось гневом его сердце. Привязал он врага за ноги к своему стремени и поволочил по земле. До самого вечера таскал он Кодара, и стал наконец Кодар просить отпустить его, обещая отказаться от всяких притязаний на Баян сулу и давая клятву не иметь зла против Козы Корпеша и ничего не предпринимать против него.
Смилостивился тогда Козы Корпеш, развязал Кодара и отпустил его на все четыре стороны, обещая, со своей стороны, не только забыть все зло, но быть с этого времени добрым другом: Кодару, если только он сдержит слово и откажется от Баян суду Козы Корпеш возвратил даже Кодару его коня и оружие и разрешил ему вернуться в аул Баян и, не опасаясь никакой вражды, продолжать жить, как и прежде, членом семьи.
Остался Кодар кул в ауле, и все пошло, невидимому, также, как и раньше. Стали ixxro- виться к свадьбе Козы Корпеша и Баян сулу, но не дремал Кодар кул, надолго затил он злобу в сердце, и, как только оправился, стал придумывать как бы извести Козы Корпеша и завладеть его невестой.
Прежде всего постарался он склонить на свою сторону старую тетку Баян сулу, сестру покойного Сарыбая, а при ее содействии ему удалось заручиться союзниками и среди других родственников Баян, из которых одних он обольстил лаской и обещаниями, а других - золотом и подарками.
Таким образом, более половины родственников всту­пили в соглашение с Кодар куиом и обещали ему свою помощь против Козы Корпеша. Заручившись союзниками, Кодар опять стал разъезжать по аулам на своем Карабахе и громко кричать, что он не допустит свадьбы, что теперь он не поддастся Козы Корпешу, а может даже голову его доставить в аул на пике.
Проведала об этом Баян сулу и скоро убедилась, что почти вся родня готова препятство­вать ее свадьбе с Козы Корпешем. Нужно было придумать что-либо и не допустить схватки между Козы Корпешем и Кодаром, так как эта схватка могла окончиться общей ссорой и драмой между всеми родственниками...
Большинство родни было на стороне Кодара, и потому победа могла легко оказаться на его же стороне. Между тем Козы Корпеш, узнав о замыслах Кодара, стал готовиться еще раз помериться с ним силой и давал клятву на этот раз не пощадить его.
Собрав около себя горсть преданных жигитов, Козы Корпеш в гневе грозил перебить всех сторонников Кодар куда, и только ласками и поцелуями удалось Баян супу укротить гнев своего друга и упросить его не затевать междоусобного побоища.
Баян уговорила Козы Корпеша удалиться на короткое время в уединенное место Шок терек, около озера Балхаша, сама же решила объявить родне, что жених ее уехал домой, и затем тотчас же отдать распоряжение о перекочевке на новое место, в ту сторону, где находились родственники Козы Корпеша.
Баян суду надеялась, что те из родственников, которые стали во враждебное к ней отношение, не пойдут с ней вместе, и она уйдет таким образом только с друзьями, а тогда Козы Корпеш мог смело явиться к ней, не опасаясь Кодар куда, который, оставшись без союзников, смирится и покорится своей участи.
После долгих колебаний, Козы Корпеш согласился наконец на предложение Баян суду и удалился на Шок терек, а Баян, объявив. об отъезде жениха отдала распоряжение о перекочевке и велела собирать и тюковать свое имущество.
Предположение ее, видимо, оправдывалось, раздоры прекратились, сторонники Кодар кула, рассорившись с Баян, отказались следовать за ней и порешили остаться на прежнем месте; сам же Кодар кул заявил, что уедет к своим калмыкам и останется там навсегда.
Одна только старая тетка Баян суду не поверила племяннице и подозревала, что Козы Корпеш где-нибудь скрывается поблизости. День и ночь она стерегла Баян, ложилась спать в одной с ней юрте и все наблюдала, не получит ли Баян суду каких-либо вестей, от своего жениха.
И заметила тетка, что каждый день, на утренней заре, Баян тихо поднималась с постели, раздвигала войлоки юрты, и в отверстие влетал скворец, садился девушке на плечо и как будто бы что-то шептал ей на ухо.
- «Это вестник Козы Корпеша» - подумала старая женщина и решилась поймать скворца и узнать от него правду.
И вот, за день. до предполагаемого выступления в путь на новое место, старуха поднялась утром раньше Баян, - подошла к замеченному месту, раздви­нула войлоки и подставила к отверстию свой рукав. Не ожидая западни, скворец влетел в рукав, а старуха схватив его, тотчас же удалилась к себе. 
Там она стала допытываться, у птички, где скрывается Козы Корпеш, но скворец упорно молчал; тогда злая старуха стала пытать его, вырывая у живого перья, и теребила до тех пор, пока не. оголила спинку и крылья, стараясь при этом ухватить и кожу; но скворец, несмотря на муки, все молчал и не хотел отвечать на ее вопросы.
Наконец, скворец не выдержал, сказал только:
- «Шок терек», и с этим словом умер.
Чтобы скрыть следы преступления, старая тетка Баян зажарила скворца и съела его, а потом, призвав Кодар кула рассказала ему обо всем. После некоторого размышления оба союзника решили, что Козы Корпеш должен, по-видимому, скрываться в урочище Шок терек, а потому Кодар должен был тотчас же отправиться на это место и постараться захватить Козы Корпеша внезапно.
В то же утро Кодар кул, пригласив бывших с ним в союзе родственников Баян, пое­хал в Шок терек. День был жаркий и Козы Корпеш, в ожидании вестника от невесты, беспечно заснут в тени тополя. Заслышав приближающийся топот, Козы Корпеш проснулся и с недоумением увидел толпу ехавших к нему всадников, между которыми признал Кодар кула.
Вскочив на ноги, Козы Корпеш схватил лук и стрелы и приготовился защищаться, но один из родственников крикнул ему, что Кодар кул приехал мириться и проститься, так как намерен откочевать в свои края за хребет Алатау.
- «Если Кудар уезжает, то не может быть и речи о какой-либо вражде между нами», - сказал Козы Корпеш.
- «Я не помню зла и готов считать Кодара своим другом».
С этими словами Козы Корпеш положил на землю лук и стрелы и пошел навстречу прибывшим. Но в это время Кодар кул, скрываясь за спиною всадников, незаметно натянул свой лук и пустил напитанную ядом стрелу, которая до половины впилась в грудь Козы Корпеша.
Он упал, обливаясь кровью. В тот же день Баян суду, напрасно прождав скворца и томимая безотчетной тоской, собрала подруг своих и под предлогом осмотра места для новой стоянки, выехала с ними на Шок терек навестить жениха.
Не доезжая половины пути до Шок Терека, девушка встретила группу всадников, впереди которой ехал на вороном коне Кодар кул, что-то высоко подняв на пике. Поровнявшись с Баян сулу, Кодар быстро встряхнул и опустил пику, и голова Козы Корпеша упала на пыльную дорогу к ногам коня, на котором ехала Баян.
Ни словаке вымолвив, Кодар кул поехал дальше. С воплем упала Баян супу на землю и долго лежала так над головой возлюбленного; потом она встала и, приказав подругам возвратиться домой, отправилась одна в Шок терек разыскать тело Козы Корпеша, чтобы умереть там же, где кончил жизнь милый жених.
Найдя тело его, она вынула из груди его стрелу, приложила к плечам отрезанную голову и, склонившись у трупа стала, рыдая, молиться и просить Бога оживить ее жениха, хотя на короткое время, чтобы проститься с ним. Долго так молилась она, не поднимая лица от дорогого трупа, и вдруг почудилось ей, что кто-то стоит перед ней.
Подняв глаза, она увидела какого-то старика, который ласково спросил ее:
- «О чем так горько плачешь, красавица?».
- «Ах, как мне не плакать, бабай: я потеряла любимого жениха, убитого вероломной рукой, и вот, в отчаянии, что не успела даже проститься с ним, я прошу у Бога милости подарить мне снова жизнь его хотя на три дня».
- «Мало просишь, красавица, проси три года».
- «Не нужно мне трех лет, я хочу умереть вместе с ним».
- «Ну, проси хотя три месяца!».
- "Не нужно трех месяцев, довольно мне и трех дней».
- «Ну, пусть будет по-твоему," - сказал старец и в ту же минуту исчез.
А Баян, радостная и умиленная, увидела вдруг, как голова Козы Корпеша приросла к плечам, глаза откры­лись... Он вздохнул, приподнялся и сел. Три дня и три ночи прожили неразлучно жених с невестой. Козы Корпеш рассказал ей о вероломстве Кодара и взял слово с Баян сулу отомстить за его смерть и Баян поклялась исполнить его желание и, совершив месть, умереть и лечь в одну могилу с своим женихом.
В конце третьего дня Козы Корпеш, почуяв близость смерти, крепко обнял свою подругу и скончался в ее объятиях. По смерти Козы Корпеша, Баян сулу возвратилась домой и, собрав всю родню и весь народ, объявила, что жених ее умер, что никаким ссорам и распрям теперь нет места, и что она готова выйти немедленно замуж за Кодар кула, только просила дать ей время похоронить Козы Корпеша и справить по нем поминки.
Обрадованный Кодар кул теперь опять был готов на все, что потребует от него Баян. Поэтому он согласился не только снова принять на себя все управление хозяйством ее, но и заняться устройством похорон и поминок. Баян сулу приказала ему приготовить для поминального обеда (ас) «сорок верблюдиц без верблюжат, сорок кобыл без жеребят, сорок коров без телят и сорок овец без ягнят» и пригнать этот скот к назначенному для похорон месту, близ реки Аягоз, и туда же пригласить на поминки весь народ.
По пути к Аягозу, Кодар должен остановиться и ожидать там приезда Баян с телом Козы Корпеша.  Сама Баян сулу тем временем в сопровождении женщин, девушек и огромной толпы народа отправилась в Шок терек, где тело умершего Козы Корпеша обрядили для похо­рон, заделав его в тонкие войлоки и дорогие ковры так, чтобы труп мог несколько дней лежать под открытым небом, пока готовится могила.
Затем навьючив тело на верблюда, весь похоронный поезд двинулся к месту погребения. По приезде к колодцу, где дожидался Кодар кул, Баян сулу притворилась больной и объявила, что не может следовать дальше до выздоровления, а выздоровление она получит только тогда, когда кто-либо из молодых жигитов решится спуститься в глубо­кий колодец и достать для нее воды своей шапкой.
А так как колодец был очень глубок, то вместо веревки спускающийся должен был воспользоваться косой Баян сулу, которая была так длинна, что хватала до самого дна колодца.
- «Кто спустится, за того мне суждено выйти замуж» - прибавила в заключение Баян, очевидно желая поручить это дело Кодар кулу.
Не задумываясь ни минуты, Кодар кул вызвался исполнить желание красавицы и, ухватившись за ее косу, стал спускаться в колодец. Но едва лишь он опустился до дна, как Баян ударом ножа обрезала свою косу, и Кодар кул упал на дно.
Принимая все это за шутку, Кодар, набрав воды, стал кричать, чтобы его подняли и, обращаясь к Баян, которая, склонившись, смотрела на него, сказал с улыбкой:
- «Твоя шутка очень бы мне понравилась, но только не в таком тесном месте, здесь так темно и холодно!».
- «Эта шутка», - ответила Баян, - похожа на ту, которую ты сыграл с моим женихом. Сиди же теперь здесь и моли Бога, чтобы смерть пришла за тобой поскорее».
С этими словами Баян сулу отошла от колодца и приказала закидать отверстие лесом, а сверху навалить камни и насыпать могильный курган. Покончив таким образом с Кодар кулом, Баян сулу предстояло теперь сделать могилу Козы Корпешу и в этой могиле умереть рядом с его телом.
Отойдя к Аягозу, Баян выбрала возвышенное место и велела копать могилу и заготовить материал для памятника. В это время, недалеко от их стана, расположился на ночлег громадный купеческий караван, шедший к туркменам.
Хозяин каравана, он же и начальник его (караван баш), заметал вблизи стечение народа, отправился посмотреть, что это такое, и тут увидел Баян супу. Красота ее до того поразила караван баша, что он целую ночь не мог после того уснуть, а утром послал к Баян посольство с предложением выйти за него замуж.
В калым за невесту караван баш предложил все богатство, какое заключалось в караване, если же красавица и на это будет несогласна, то начальник каравана приказал объявить ей, что он без нее не уйдет с места и в крайности готов овладеть ею силой.
Крепко опечалилась Баян суду, получив это предложение. Еще раз предстояло ей отделаться от назойливого предложения и именно в то время, когда она уже мысленно простилась с жизнью и готовилась умереть. Чтобы не вызвать своим отказом каких-либо насильственных действий со стороны могущественного караван баша, Баян решилась пригласить его к себе и лично переговорить с ним.
Когда купец прибыл, Баян сулу приняла его с почетом, угостила из собственных рук и на предложение объявила, что согласна была бы выйти за него замуж, но не теперь, а тогда, когда покончит с постройкой памятника. Эта постройка должна затянуться надолго, а потому Баян просила караван баша, не мешкая ехать своим путем и отложить свадьбу до своего возвращения.
Очарованный ее красотой и любезностью, караван баш, чтобы ускорить время брака, предложил постройку памятника принять на себя.
- «У меня несколько тысяч людей» - сказал он, - и я все сделаю в короткое время, укажи только, где и какой величины поставить памятник».
Баян отвела его на место, где была уже выкопана яма, очертила палкой основание памятника, а для указания высоты его сняла и бросила вверх свою дорогую девичью шапку. В тот же день караван баш, собрав весь свой народ, приступил к работе.
От гор Арганактинских до Аягоза (около 150 верст) он поставил цепь людей на таком расстоянии один от другого, чтобы камень для кладки памятника, добываемый из гор и обделанный мастерами, мог быть передаваем из рук в руки до самой могилы, где дру­гие мастера укладывали его в стены.
В очень скором времени памятник был готов. Баян осмотрела его и осталась довольна. Тело Козы Корпеша внесли в открытую дверь памят­ника и опустили в яму; весь приведенный скот был заколот, и начался поминальный обед (ас).
Сама Баян супу оделась в дорогие одежды и лично угощала гостей. Вся молодежь, очарованная красотой хозяйки, потеряла голову, и каждый готов был по желанию краса­вицы идти и делать все, что она захочет. Когда начались обычные игры и состязания на призы, капризная красавица вдруг объявила, что она сейчас же пойдет замуж за того, кто, взобравшись на самую вершину памятника, спрыгнет оттуда вниз.
Охотников оказалось великое множество, и сам караван баш, окончательно потерявший власть над своими подчиненными, погиб одним из первых, пытаясь выполнить предложенное состязание. Когда все претенденты на руку Баян супу погибли, она собрала родственников, разделила между ними все свое несметное богатство и завещала похоронить ее в одной могиле с Козы Корпешем.
После этого она вошла в дверь могилы спустилась в яму, где лежало тело, и кин­жалом, который носила у пояса; ударила себя в грудь с такою силою, что сразу скончалась.

Конец.

Источник:
Труды Оренбургской Ученой Архивной Комиссии. «Древности Киргизской и Оренбургской степи». Составил И.А. Кастанье. 1910 год. Казахский фольклор и литература в собраниях русских востоковедов-тюркологов до начала XX века. Алматы, 2022 год.